Читать книгу: «2067», страница 3

− Но кто-то все-таки работает еще?

− Работают. Те, кого призвали, кому надо или сильно хочется. А это в большинстве те, кто хотят отправиться в космическое путешествие. Все работы на Земле в основном связаны с управлением и обслуживанием универсальных систем жизнеобеспечения.

− А космическое путешествие – это дорого?

− Сгонять на пару дней на Луну или Марс – всегда пожалуйста. А настоящее космическое путешествие – это очень дорого, нам с тобой не по карману. И к тому же опасно. Нужно отработать несколько лет, и не за стойкой бара, чтобы такое себе позволить. Но среди людей желающих немного. Больше биолюди и неолюди хотят.

− Кто?

− Неолюди и биолюди.

− Это такие биороботы?

− Биороботы хороши были в две тысячи шестьдесят седьмом, у них не было никаких прав. А биолюди чувствуют, как мы, и у них такие же права. Неолюди, их немного, но это, возможно, наше будущее.

– А в чем их отличие?

– Неолюди – новый виток эволюции человека. Но их нельзя назвать сверхлюдьми, они, наоборот, утратили некоторые человеческие качества, но стали более супраментальны. Первые, говорят, появились в середине девяностых, после всех этих катаклизмов на Земле. А биолюди это искусственная раса.

− Ничего не понял. Ну ладно. Пока не увидишь, не поймешь. Кто же здесь всем этим заправляет?

− Те, кто заправлял, и заправляют. Но совершенно по-другому. После того, как в конце девяностых прошлого века границы между государствами стали условными, наш мир изменился и ускорился в своем развитии. В две тысячи сто семнадцатом году объединили технологии. Позже, в двадцатых и тридцатых годах, были всеобщие глобальные движения против любых видов агрессии. Теперь за этим следят общественные выборные организации на местах. С того времени у нас не было ни одной войны или вооруженного конфликта. Конечно, технологии развиваются в несколько раз быстрее, чем мы, люди, и сейчас такие дела творятся, что, честно говоря, я и не в курсе всего.

− Люди-то вживую общаются между собой, или сидят по своим загородным фазендам и наслаждаются комфортной жизнью?

− Да кто как. Мысли, идеи и предметы давно передаются на расстоянии, но без живого общения мир стал бы просто бездушной каруселью. Кто это понимает – что-то делает для людей, я вот открыл свое кафе. В две тысячи шестидесятых было очень удобно общаться на расстоянии через встроенные и вживленные чипы, но люди активно пользовались этим, чтобы обустроить жизнь вокруг к лучшему. Столько было чудесных идей и открытий. Потом это стало как-то продаваться, перешло в сферу обогащения, да и жизнь поменялась, несколько природных катастроф, не до общения, выживали кто как мог… А сейчас есть специальные организации, поощряющие, чтобы люди общались вживую. Тут, рядом с моим кафе, еще три, еще музей, два театра, спортивная площадка с секцией талласа-йоги, куда я хожу.

− А музыка? Как…

− Музыка! О, это мое все! − оживился хозяин кафе, не дав мне договорить. – То ли дело было в две тысячи шестьдесят седьмом! Представь, тогда в ходу были правильно составленные музыкальные сборники на все случаи жизни. Помню, у моего отца, как раз работавшего в институте сонористики, было несколько таких: для ускоренной ходьбы, для укрепления памяти и сердца, в помощь садоводам, для приготовления праздничной трапезы, еще какие-то. Люди всегда чувствовали, что музыка важнее технологий. Да что и говорить, без музыки просто нет жизни, и ты, я так понял, с этим согласен.

Я лишь кивнул, вслушиваясь в каждое слово. Хозяину кафе явно льстило мое внимание, и он воодушевленно рассказывал:

− Сейчас с музыкой тоже неплохо. Слушают, играют и классическую, и то, с чего начинался рок-н-ролл, и апокалиптик конца девяностых прошлого века, сейчас вот популярен ритм-муви-кроп. Мне он так себе, не трогает. Слушаешь, и кажется – исчезает из музыки что-то самое волшебное. Хотя есть и достойные коллективы! «Капут мортуум», например, или наши, сибирские, «Электропастухи и бутерброды» – настоящие звезды. Вот послушай!

Иосиф прибавил громкости игравшей чуть слышно все это время музыки, бар наполнился интересным звучанием и словами − как если бы объединились группы «Кино» и Velvet Underground, чтобы расширенным составом играть даб вперемешку с блюзом, напевая на всех языках мира через пять микрофонов, спрятанных под одеялом.

− Ну и дела, − лишь сказал я.

Мы слушали довольно долго. Я попивал свой коктейль, а Иосиф, закрыв глаза, мечтательно покачивал головой. Наконец, видимо, вспомнив обо мне, он убавил звук.

− Это как раз «Электропастухи», у них похожее звучание на шестидесятые. А вот постеры моих любимых музыкантов, – указал Иосиф на стены бара, завешанные плакатами.

Я внимательно изучил их.

− Да это же Хендрикс! − вдруг узнал я.

− Почти, но не он, − сказал Иосиф, довольный эффектом, произведенным от плаката, на котором чернокожий парень в экстазе терзал электрогитару. – А история очень интересная. Сто лет назад о себе заявили музыканты, которые внешне походили на рано ушедших из жизни первых рок-звезд, они делали похожую музыку и говорили, что просто переродились.

− Да ладно! Шутишь? Кто же в это поверит?

− Я.

− Больше похоже на какой-то рекламный трюк.

− Ну, я тоже сначала так подумал, но об этом много писали, даже книга выходила «Музыка на все времена, или вперед в шестидесятые». Там исследования, их интервью, в которых они такое о себе прежних рассказывают! Вон у меня на полке стоит, редкий экземпляр, с автографом Бадди Холли.

− Обалдеть.

− А почему нет. Время было грандиозное.

− Да я уже понял, − не стал спорить я, рассматривая в окно, как двое парней в привычной одежде прошли мимо, о чем-то разговаривая, люди как люди. – Прямо не знаю, о чем еще спросить.

− Петр, я же слышал твои песни и рассказы, знаю, чем тебя удивить, − улыбнулся Иосиф. − Телепорт к морю. А, что скажешь?

− Да ну… Где?

− Везде, где моря нет.

− Это как?! Что, прямо сейчас могу попасть к морю?

− Проще простого. Правда, это такое внутреннее море, на картах его нет. В общем, это надо увидеть и почувствовать. Поблизости несколько вывесок «МОРЕ». Уверенно входи, это бесплатно. Лучшее средство поправить тело и дух.

− В здоровом теле здоровый дух, на самом деле одно из двух, – напел я песню Володи Муллова из нашего времени.