Читать книгу: «Четырнадцатый архидемон», страница 4

Глава 6. Старый враг.

 Гуай-крыс по прежнему караулил у ворот, расхаживая взад-вперёд и читая одним глазом парящий в воздухе толстенный фолиант, с виду на века древнее тех книг, что были выданы Валену.

– Можно ли спросить старшего? – поинтересовался Вален, пока ворота неспешно открывались. Гуай кивнул и Вален продолжил. – А не много ли хлопот получается – открывать ворота перед каждым учеником?

– Хмф. Как видно, правду говорят, что ты лишился памяти, Вален, сын Наставницы Арамы. Наставники и старшие учителя попадают в Зал Записей, не пользуясь воротами. А ученики обычно бывают здесь один раз, чтобы пройти проверку и получить пособия с наставлениями. Немногие из них получают позволение учиться внутри. Да и стремятся его получить тоже немногие.

– Благодарю старшего за любезность, – Вален отвесил вежливый поклон. Мимику нечеловеческой морды понять сложно, но, похоже, привратник остался доволен. Вряд ли положение простого привратника в секте было высоким… если это простой привратник. Вален заметил, что гуай не представился. Да и суровый экзаменатор – тоже.

 Но с и простым привратником, лучше быть учтивым. Расположение слуг порой бывает важнее, чем расположение хозяев. Особенно для того, кто хочет раскопать секреты, которые хозяева не выдадут так просто.

 Хоть крыс и жаловался, что нынче ученики читают мало, а едва ворота открылись, как Вален увидел идущую к ним девушку. Высокую, строгую, с заурядно-красивым лицом и светло-русыми волосами собранными в узел на затылке. Одетую в халат простого фасона, который здесь служил униформой, но из дорогой фиолетовой ткани. Вален не обратил бы на неё особого внимания, не будь она гуаем.

Да, как сказала Арама, оборотни-гуаи в повседневной жизни чаще всего использовали человеческую форму. Но и в человеческой форме у них часто были метки, выдающие их истинную природу. Вот у этой девушки – жёлтые глаза, заострённые звериные уши. Вален отметил, что не чувствует приступа иррационального страха, несмотря на её явно нечеловеческую сущность. Думая об этом, он глядел на неё – и потому заметил, как она тоже глянула на него. Лишь на миг. Если бы она не была вторым очевидным гуаем, которого Вален видел вблизи, он бы просто не обратил на неё внимания. И пропустил бы её мимолётный взгляд. Но сейчас ему показалось, что в этом взгляде блеснула враждебность, а рот девушки на миг искривила усмешка.

 Девушка прошла мимо него, не меняя шага, вежливо поклонилась привратнику:

– Младшая приветствует старшего. Просвещённый Тармон, вы нашли те записи, о которых я просила?

– Старший рад видеть младшую. Конечно, нашёл. Проходи, семнадцатая келья для чтения.

 Вален посмотрел на «привратника». А Хранитель Записей проводил взглядом девушку и посмотрел на него в ответ. Развёл руками-лапами:

– Неужто у младшего есть какие-то проблемы с шутками этого старика? Кстати, не вижу в тебе ни малейшего удивления. Сам догадался или Арама предупредила?

– Сам, – скорее не «догадался», а «предположил как возможность», но уточнять это незачем. – И что вы, старший, какие ещё проблемы. Я хотел только спросить просвещённого старшего – а тот человек, который меня экзаменовал…

– Моя личная кукла, помощник в нудной работе и лишние глаза. После того, как пара щенков, раздувшихся от самомнения, приняли меня за простого слугу, так как не может же гуай столь скромного вида занимать пост Хранителя Записей, я начал разыгрывать небольшие представления с её помощью. Такая уж у меня, старика, забава – смеяться над теми, кто скверен нравом, неучтив к братьям-практикам, и вместо головы думает меридианами. Ты моё испытание прошёл и книги получил. Чего же тебе ещё надо, зачем ты стоишь и смотришь на меня с вопрошающим видом?

– Уже почти ничего больше не надо, старший! Я хотел только спросить, кто была эта девушка? Ну, знаете, показалось, будто я её видел раньше, но сами понимаете, память…

– А, она. Это Нельда Нан, пятая дочь Наставника Неллана. А теперь иди. И передай мои выражения самого искреннего почтения Наставнице Араме!

 Вален ещё раз поглядел в сторону закрывающихся ворот, куда ушла Нельда. У него возникло чувство – прежний Вален знал эту девушку раньше. Вряд ли близко, но знал.

 А она удостоила его лишь одного враждебного взгляда. Валена это не удивило. Он почти не сомневался в своей тотальной непопулярности среди учеников Секты Шести Печатей. Иначе у него были бы друзья. Или хотя бы прихлебатели. Но поинтересоваться его здоровьем не явился никто. Вторым возможным объяснением для этого было желание Арамы изолировать его ото всех – вот только тогда она вряд ли позволила бы ему свободно гулять по секте.

 Спускаясь по вырезанной в боку скалы каменной лестнице, ведущей от Зала Записей, Вален догнал человека, который сперва показался ему старым учителем. Сзади было видно, что он очень высок, сгорблен и невероятно худ, так что оранжевый халат висит на нём, как на огородном пугале. И шёл он размеренным, небыстрым шагом. Лестница была достаточно широка, чтобы на ней спокойно разошлись двое. Но человек в оранжевом шёл прямо по её середине и не желал сторониться. А Вален не желал случайно толкнуть его и тем нанести оскорбление.

 Он уже заметил, что попадавшиеся ему этим утром ученики секты носили белые халаты. У Тармона одежда была двухцветной, белой с бирюзовым. Яркие одноцветные халаты, какие как его собственный синий, под цвет халата Арамы, явно обозначали родственников и учеников одного из Наставников. Оранжевый халат был меткой практика, которого не стоит задевать без нужды. Даже если не принимать во внимание, то, что он как пить дать сильнее самого Валена. Потому, что сейчас почти все были его сильнее.

 Так что Вален с минуту тащился позади человека в оранжевом, пока они не добрались до очередной площадки. Лишь там обогнал.

– А ну стой!

Вален остановился, обернулся – и лишь тут увидел, что человек в оранжевом очень молод. Это было очевидно, несмотря на неестественную худобу, на ввалившиеся щёки и кожу туго обтягивающую кости лица. Голос костлявого юноши был резким, как удар хлыста.

– Приветствую собрата-ученика, – нейтральным тоном ответил Вален. И этот тон дался ему непросто. Костлявый не походил ни на одного из больших шишек секты, описанных Арамой. И в нём не чувствовалось ничего особенного. Глядя на него Вален не испытывал иррационального страха, как только что при виде Тармона, не ощущал присутствия невообразимой силы, как в Араме или том же Кайлео. Так что же за неожиданные чувства, вдруг захлестнули его, заставив кровь стучать в висках? Сильный гнев? Да, но не только он. Сожаление, что ли? Эмоции прежнего Валена? Почти наверняка. Прежний Вален знал этого юношу! И знал хорошо, но вряд ли с хорошей стороны. Надо срочно убираться! Не хватало ещё утратить контроль над собой!

– Боюсь, у меня… провалы в памяти после ранения и я не помню вас. А сейчас мне нужно…

Запавшие чёрные глаза костлявого сверкнули нескрываемой злобой:

– Ну надо же, неплохо тебе заехали по башке. Какой вежливенький вдруг стал. Или что, поганый свой язык от удара откусил, а лекари взамен отрастили новый, получше?

 Чёрт! Этого ещё не хватало! Ещё один-два неудачных ответа и костлявый набредёт на самое опасное из подозрений! Если судить по словам Арамы, про архидемонов слышали если не все, то многие. Наверняка про них даже ходили преувеличенные байки, что вдвойне осложняло положение Валена. Оставался лишь один выход…

– Тебя спросить забыл, как мне разговаривать! Скелет непохороненный! И вообще, я по поручению Наставницы иду, будешь меня задерживать – выйдет неуважение к старшим по секте! – слова вылетели сами собой, стоило лишь дать волю своим чувствам.

Прежде чем Вален успел развернуться, чтобы уйти, костлявый вдруг шагнул вперёд и ухватил его за плечо. Не настолько сильно, чтобы причинить боль. Но Валена всё же передёрнуло – пальцы этого человека, казалось и вправду принадлежали ходячему скелету, твёрдые и тонкие.

– Память тебе может и отшибло, а вот нутро как было гнилым, так и осталось, – отчеканил костлявый Валену прямо в лицо. Говорил вроде бы спокойно, но глаза его сейчас казались совершенно безумными. – Всё такой же слабак, прячущийся за мамочку, за обычаи секты, за что угодно! Надеюсь, недолго тебе тут осталось – выйдешь из возраста и отправишься в дальнюю деревню, ящерицам хвосты крутить, да перед смертными хвастаться.

 Вален резко стряхнул его руку. У костлявого был минимум один цвет ядра, только что Вален даже не заметил его движения. Хоть на первый взгляд он и казался немощным, но если бы хотел – без малейшего труда уложил бы Валена на обе лопатки. Чтобы придать нужный настрой разговору. А раз до сих пор этого не сделал – значит не желал пересекать некоторые границы.

– Не дождёшься! Не знаю, что я там думал раньше, до того, как мне прилетело по башке, но сейчас палец даю – я стану практиком.

 Костлявый неожиданно улыбнулся. Зрелище вышло жутковатое.

– А вот это хорошая новость. Я, Гелат Зот, уже жду с нетерпением, когда тебя представят секте как практика. Чтоб я мог прямо там плюнуть тебе в рожу и при всех вызвать на арену. Постарайся не зассать на полдороге. А теперь давай, беги… по своим делам.

 Вален отчаянным усилием подавил гнев. Не удастся взбесить костлявого ответными обзывалками – выставишь себя дураком, удастся – кто знает, что он выкинет. А до бездны с белыми облаками внизу лишь несколько шагов.

 Так что он развернулся и зашагал вниз по лестнице. Гелат хмыкнул ему вслед. Вален стиснул зубы, так что они чуть не захрустели. Не только от злости, но и от самого факта, что он испытывал настолько сильную злость. Да ещё намешанную с какими-то другими сильными чувствами, которые он вообще не мог понять.

 На самом деле всё было логично. Он мог двигаться, как прежний Вален. Он мог говорить, как прежний Вален. Иначе Арама уже расколола бы его. Почему он не мог унаследовать и некоторую меру его чувств? Наиболее глубоких, въевшихся в мозг, эмоций?

 И если мыслить позитивно… Эти эмоции оказались пугающе сильны, так сильны, что приводили в смятение, но необходимо признать, что сейчас они ему сильно помогли избежать подозрений. Что ж, от дурацких, мальчишеских чувств прежнего Валена вполне может быть прок. Самый простой способ вновь пробудить подозрения Арамы – неудачно подделать её настоящего сына. А как его подделаешь удачно, если не знаешь, что надо подделывать? До сих пор он старался казаться смущённым и скованным в её присутствии, но что если он сможет получить нужные подсказки, просто прислушиваясь к себе?

 *****

 Вален настолько ушёл в себя, пытаясь осмыслить происходящее в собственной голове, что не сразу заметил, когда сбился с пути.

Он не знал, почему те, кто отвечал за строительство секты, позволили ей превратиться в настолько хаотичный лабиринт мостов, тропок и туннелей. Возможно, Наставников и старейшин такие мелочи просто не волновали. Раз уж они в Зал Записей заходят не пользуясь воротами, то и обычные пути им вовсе не нужны. А что до учеников… трудности закаляют характер.

 Валену почему-то казалось, что его характер и так достаточно закалён. Или та степень раздражения, которую он сейчас испытал, доказывала обратное? Так или иначе, он остановился, подумал, понял, что память его подвела и решил вернуться тем же путём, каким пришёл. Он надеялся, что узнает правильную развилку, когда увидит её.

 Спустя ещё пятнадцать минут Вален понял – вокруг совсем не тот путь, которым он пришёл. И вообще, он находится в самом глухом углу секты. Какая-то гора, пронизанная полутёмными туннелями. Синие прожилки в камне горели призрачным светом, едва достаточным, чтобы сделать туннели не совсем тёмным для его глаз.

 Он остановился, сложил руки за спиной, задумался. Что-то напутать в довольно долгом описании того, как пройти в Зал Записей, когда твои мысли в расстройстве – одно дело. Ухитриться сбиться с пути, которым сам только что прошёл – совсем другое. Тут что-то должно быть не так. Может его проблемы с головой куда хуже, чем кажутся?

 Вален прокрутил в голове события с момента своего пробуждения. Вроде бы провалов в памяти после момента его первого пробуждения нет. Вроде бы даже неожиданная эмоциональная вспышки – не та разновидность съезда крыши, от которой можно потерять ориентацию настолько.

 Какое-нибудь волшебство? Может, костлявый мерзавец Гелат незаметно наложил на него заклинание? После увиденных за прошедшие дни чудес, Вален был готов поверить во что угодно.

 Вспыхнуло желание извлечь из кольца книги и поглядеть – что там написано про волшебство практиков. Он тут же одёрнул себя. Нарушение ориентации на местности – скорее магическая подлянка для собратьев-учеников. Вряд ли в наставлениях написано что-то конкретное о таких вещах. А какой смысл тратить несколько часов на чтение, чтобы узнать нечто вроде "и такое возможно"?

 Что тогда делать дальше?

 Откуда-то всплыло в голове: если потерялся, если не знаешь, где находишься, то садись на тропу и жди помощи. Арама его отыщет на раз-два, когда поймёт, что любимый сын слишком задержался…

 Нет! Нельзя сидеть и надеяться на маму, едва столкнувшись с мало-мальскими трудностями. Тем более, что он всё же в секте, а не в глуши, где можно уйти так далеко, что и опытные люди твоих костей не найдут.

 Он извлёк из кольца-хранилища полученные книги, быстро пролистал. В конце одной оказалось несколько чистых листов для заметок. Вырвал пару, изодрал их на клочки. План номер два – помечать выбранные повороты на развилках, оставляя клочки бумаги где-нибудь на видном месте. Есть ещё план номер один – встретившись с каким-нибудь учеником, который лучше знает секту и на которого заклинание Гелата, если оно вообще есть, не действует, приказать ему проводить себя в нужное место. Вален мало успел узнать о Секте Шести Печатей. Но не приходилось сомневаться, что его собственное положение куда выше положения обычных учеников. Даже если формально у него нет права им приказывать, вряд ли кто-то из белых халатов посмеет отказать сыну Наставницы без весомых причин. Кстати, заодно будет неплохой повод завязать с разговор, узнать что-нибудь о секте не из уст Арамы и её знакомых старейшим.

Увы, ученики явно не стремились посещать это сырое подземелье. Попытки найти выход приводили Валена то на внешние балконы, откуда были видны только нормальные горы, не отмеченные ничем чудесным, то в пещеры, где посреди прозрачных прудов располагались круглые площадки для медитаций. По крайней мере, метод возвращения по бумажному следу работал.

 В очередной раз зайдя в тупик, Вален мысленно выругался и повернул обратно. Позади оставался ещё один непроверенный поворот.

 И, подойдя к нему, Вален вдруг чётко услышал крик боли.

Глава 7. Первый бой.

 На миг Вален замер, глядя на коридор, откуда донёсся крик и прислушиваясь. Разум тут же заявил, что лучше бы ему пойти в прямо противоположном направлении. Этот каменный лабиринт казался весьма неплохим местом для таких дел, при которых живые свидетели могут быть лишними.

 А вот эмоции глупого мальчишки решили не согласиться с разумом. Вален почувствовал, что его тянет пойти, посмотреть, кто там попал в беду. Подавить это желание не составило бы труда, тем более, что к нему примешивался испуг. Но если подумать получше – стоит ли это желание подавлять? В конце концов, синий халат защищал Валена надёжнее всякого панциря. У любого негодяя, которого Наставница не сможет размазать одним пальцем, если тот повредит хоть один волос на голове любимого сына, в секте должна быть собственная резиденции с особым негодяйским подвалом, на случай, если надо кого-то избить или прикончить без посторонних глаз. Скорее всего, он сейчас услышал просто детскую драку, участников которой можно будет усмирить одним словом. Риск не чрезмерен и ему лучше держать марку, вмешиваясь там, где вмешался бы прежний Вален. Ну и наконец: если принципиально не ходить на запах жареного, так и вкусных кусочков тебе не достанется. Подсмотрев чужую разборку, можно узнать важный секрет, вмешавшись в неё – сделать кого-то обязанным тебе.

 Все эти соображения промелькнули в голове Валена за неполную секунду. Не успело эхо крика затихнуть в коридорах, как он уже пошёл на звук. Медленно, тихо, мысленно ругаясь на себя за неосторожность, но пошёл.

 Довольно скоро он решил, что не ошибся. Доносившиеся до его слуха крики и ругательства явно указывали – впереди происходит детская драка. Для взрослого преступления уж слишком высокие голоса. И к тому моменту, когда Вален тихо выглянул из коридора в очередную пещеру, драка уже, считай, закончилась.

Хотя, скорее, не драка, а избиение. Худой подросток с очень длинными, растрепавшимися волосами, в запачканном кровью белом халате ученика сжался на полу, закрывая голову руками, а трое учеников чуть постарше, окруживших его, остановились, чтобы перевести дыхание. Двое из этих троих не вызвали у Валена никаких новых эмоций – один высокий, коренастый, темноволосый, узкоглазый громила, в полурасстёгнутом белом халате с закатанными рукавами, второй толстяк среднего роста, с вьющимися сальными волосами и круглым лицом. А вот третий заставил сердце Валена забиться быстрее от страха – гуай-волк с бурой шерстью, в халате, пошитом на полузвериную форму. Даже сгорбившись, свесив руки чуть ли не до колен, он возвышался над своими товарищами.

 Да что с ним, Валеном, опять творится? Конечно, драться с полузвериной тушей удовольствия мало, но здесь же простые разборки простых учеников. Построить эту троица хулиганов ему не составит труда, если они вообще не встанут по струнке едва лишь его увидев. У него что, инстинктивный страх перед любым гуаем, принявшим полузвериный облик?

 От мыслей о себе Валена оторвал звук пинка и приглушённый стон. Никто пока не заметил, что на сцене появилось новое действующее лицо, так как Вален держался в тени коридора. Поэтому троица немного отдышалась и решила вернуться к своим забавам.

– Эй, гадёныш ползучий, – громила, похоже, был тут заводилой, несмотря на куда менее внушительные мускулы, чем у гуая. – Я же тебе говорил, что ты ещё мои туфли лизать будешь. Говорил, не? Давай, приступай. Может, тогда выпустим живьём.

 Громила ткнул ногой в лицо избитого подростка. Этим он сделал сразу две ошибки. Во-первых, сам подставил собственную ногу туда, где можно не только лизать, но и укусить. Что тут же и произошло – избитый вдруг рванулся вперёд по-змеиному и сомкнул зубы на лодыжке громилы. А во-вторых, подтолкнул Валена к действию.

– А ну стоять! Замерли, твари!

 Толстяк с гуаем и вправду замерли, как только обернулись. Их испуганные взгляды были направлены не столько на Валена, сколько на его одноцветный халат. Ожидаемо. Громила отшатнулся, со стоном упал, едва успев поставить руку. Избитый сплюнул кровь – свою и чужую. Его глаза были расширены до такой степени, что у людей, кажется, вообще не бывает. Да и глаз золотого цвета у людей не бывает тоже. Он попытался встать, но не смог.

– Господин наследующий ученик, – затараторил толстяк. – Не извольте гневаться, это всё недоразумение, мы хотели немного поучить младшего…

 Но от Валена не укрылось, как он перекинулся взглядами с двумя товарищами. Не укрылось – и совсем не понравилось. Похоже, сейчас настоящую ошибку совершил именно он, Вален. Он вмешался, не успев послушать и подумать чуть подольше. Проклятые мальчишеские эмоции! Не мог он так лопухнуться по иной причине!

 А он лопухнулся. Лишь заявив о своём присутствии всем и каждому, он сообразил, что очень здесь всё жестоко для обычной драки. И что не стоит полагаться на рациональную оценку рисков со стороны злобных, разгорячённых недорослей. Это ведь он, Вален, понимает – если мелкие недоумки его пришибут, то им крышка, такой подвиг ни за что не скрыть от Наставников и старейшин. А понимают ли это сами мелкие недоумки?

– Вы меня побеспокоили, – заявил он, придав лицу своё лучшее высокомерно-скучающее выражение, ничуть не выдающее его испуга. – Убирайтесь отсюда все трое. Чтоб я вас больше не видел и не слышал. Или об этом «недоразумении» узнает Наставница.

– Да, да, конечно, уже уходим – гуай-волк склонился в почтительном поклоне. Но при этом шагнул вперёд, ближе к Валену. Вален стиснул зубы, сражаясь с новой волной иррационального страха. Разогнувшись, гуай вновь глянул на громилу, уже поднимавшегося с пола. Ступня у того была залита кровью, но стоять он мог. Громила кивнул. Гуай шагнул ещё ближе.

 Дальше несколько событий произошли одновременно.

– Хватай маменькина сынка! – заорал громила.

– Осторожно! – выкрикнул золотоглазый подросток.

 А Вален дал выход своему страху. Да и всем прочим сильным чувствам, которые загонял в дальние углы души уже третий день – не только страху, но и гневу на других, и злости на себя за своё бессилие перед лицом могучих практиков. Дал тем способом, который показался ему естественным. Он со всей силы пнул гуая-волка в пах.

 По бдительности тот не мог сравниться с тренировочной куклой. Удар прозвучал как если бы кто палкой заехал по куску сырого мяса. Полузвериная фигура согнулась, нечеловеческие глаза чуть не выскочили из орбит. Но Вален откуда-то знал, что эффект от неожиданной боли вряд ли продлится долго. Если противник хоть немного привычен к драке, через считанные мгновения шок сменится яростью.

 Считанные мгновения шока – это масса времени в настоящем бою. Вполне достаточно, чтобы схватить и так уже согнувшегося противника за мохнатые уши и со всей силы впечатать колено ему прямо в морду. Что-то громко хрустнуло – то ли волчьи зубы, то ли позвонки, то ли кости в собственной ноге Валена, которую прострелило резкой болью. В пальцах осталась пара клочков шерсти, а гуая отбросило назад, его голова мотнулась, как у тряпичной куклы, он пошатнулся пару раз и рухнул на пол мешком.

 У Валена не было времени на то, чтобы добить его для гарантии. Оставалось ещё двое противников! Нет, пока один. Золотоглазый вдруг нашёл сил на бросок и обхватил ноги толстяка, опрокинув того на пол. Толстяк был больше, тяжелее, не избит в кровь – почти наверняка быстро заломает избитого подростка. Но на какое-то время он нейтрализован! И очень вовремя, потому что на Валена уже набегал громила. Не слишком проворно набегал, с прокушенной-то ногой, за которой оставался кровавый след. Но и Валену не давала грамотно держать дистанцию простреливающая боль в колене.

 Первого же обмена ударами Валену хватило, чтобы понять – громила физически сильнее. Заметно сильнее. Как минимум не уступает в скорости. И вдобавок – обучен драться. В голове промелькнула мысль – если в бою на кулаках оба противника понимают, что делают, то побеждает более крупный и сильный, а не более умелый. Взаимная хромота тоже играла против того, кто хлипче, не позволяя держать дистанцию. Вдобавок, победить надо быстро, пока толстяк не пришёл громиле на помощь. Значит…

Вален отшатнулся, отступил мелким шажками под яростным натиском, уходя в глухую защиту, стараясь только прикрыть голову. В узких чёрных глазах громилы блеснул огонёк радости. Ещё бы. Расфуфыренный сынок Наставницы на самом деле оказался слабаком, годным только на внезапные нападения и подлые атаки! Подсечка в ноги – Вален устоял, но на миг потерял равновесие. Громила широко размахнулся, чтобы заехать ему прямо в висок сильнейшим ударом справа – слишком широко размахнулся. Вален вдруг изменил ритм, сократил дистанцию, вместо того, чтобы пытаться её разорвать, ловко поднырнул под кулак противника. Одна из самых древних хитростей в мире – усыпить бдительность показной слабостью! Громила охнул, когда кулак Валена впечатался ему под рёбра. Попытался отступить – но Вален коротким движением здоровой ноги пнул прямо по рваной ране на щиколотке противника. Громила заорал, попытался отмахнуться кулаком почти не целясь – и тут темень в его глазах от боли сменилась искрами от короткого удара снизу в челюсть. Поразительно – этот удар подбросил всё тело громилы в воздух. Ещё поразительнее было то, что упав на каменный пол, громила  попытался перекатиться и вскочить, лишь наполовину оглушённый. Но местные чудеса силы и выносливости не заставили Валена забыть основы боя.

 Врага в невыгодной ситуации – беспощадно добей! Обо всём прочем будешь думать потом, когда устранишь опасность для жизни. Он налетел на громилу, не дал подняться, опрокинул его обратно на пол. Один удар в лицо, другой, третий, десятый! Кровь брызнула на каменный пол, за ней полетела пара выбитых зубов, кулаки пронзила боль.

 Вот тебе! Получай! Вален продолжал обрушивать удар за ударом на поверженного противника, даже когда тот обмяк. Ярость, которая вырвалась на свободу с началом этого боя, затмила ему глаза, заставила забыть о том, что врагов, вообще-то, не двое, а трое, пока он не услышал отчаянный крик:

– Сзади!

 Он обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть бегущего на него толстяка. В руке у того блестел короткий, окровавленный нож.

– Стоять!!!

 Вроде бы, Вален представил себя походим окриком. Но результаты теперь оказались совершенно иными. Толстяк замер как статуя. И сам Вален замер. Занесённый для удара кулак остановился на полдороге. В голове у него опустело – ни гнева, ни страха, ни мыслей. Лишь через десяток вдохов он сумел обернуться и поглядеть на идущего к нему человека. Высокого, стройного, в белом халате и гладкой белой маске. Призрачный свет прожилок камня заставил его сперва показаться не то мертвецом, не то куклой. Лишь потом Вален вспомнил ещё одну вещь, которую Арама упомянула утром, когда давала ему кратчайший курс важнейших знаний, нужных ученику Секты Шести Печатей – такую маску к халату добавляют старшие ученики, принятые в Зал Наказаний. Ответственные за дисциплину и соблюдение законов секты.

 В руке человека в белом появилась из ниоткуда бело-розовая пилюля, которую он протянул Валену:

– Съешь.

 Вален поднялся с тела противника, взял пилюлю. Его слегка шатало. Кожа на костяшках пальцев была содрана в клочья. Но всё же сразу глотать он не стал.

 Представитель Зала Наказаний взмахнул рукой – и незримая сила отшвырнула всю хулиганскую троицу к дальней стене. Там они и зависли – зависли вполне буквально, в паре шагов над полом. Громила ещё дышал, на губах надувались кровавые пузыри, но был без сознания. Гуай стонал и мотал головой. А вот толстяк, оправившись от парализующего окрика, поспешно затараторил:

– Старший, я всё могу объяснить…

– Заткнись.

Слова и вправду застыли у толстяка на языке. А на еге лицо отобразился такой глубокий ужас, словно его глотку вдруг сдавила невидимая рука. Возможно, так оно и было.

 Человек в маске подошёл к золотоглазому подростку, опустился на одно колено, протянул ему такую же пилюлю, что и Валену:

– Пока не вставай. Ты серьёзно ранен. Я помню тебя, ученик. Твоё имя – Наттар?

– Да… старший.

 Тот лишь утвердительно хмыкнул в ответ. Затем повернулся к Валену, который к этому времени уже успел проглотить пилюлю. Рассудив, что осторожность осторожностью, но будь этот человек  врагом, он мог бы просто не делать ничего, чтобы избавиться от Валена чужими руками. И уж всяко не стал бы множить лишние следы, прибегая к отравлению.

– Лучше сядь.

 Увидев что Вален не торопится, добавил:

– Сядь. Арама меня убьёт, если ты ударишься головой.

– Арама…

– Я по случайному совпадению оказался здесь, – он самую малость подчеркнул тоном слова "по случайному совпадению". – Очень не хотелось бы оказаться в чём-то виноватым из-за этой… случайности.

 Прежний Вален может и не понял бы намёка. Нынешний догадался обо всём сразу. Какая уж там случайность. Наверняка этот человек приставлен Арамой, чтобы незаметно следить за сыном и оберегать его от опасностей.

 Вален сел на каменный пол скрестив ноги. Посмотрел на болтающуюся в воздухе троицу:

– А что теперь будет с ними?

 Вместо ответа человек в маске обратился к Наттару:

– Кто-то из них выманил тебя сюда, предложив выяснить отношения, как подобает будущим практикам, один на один, без обычных правил? Но когда ты пришёл, тебя ждали трое?

– Э… ээээ…. как вы узнали, старший?

– Ваше поколение – не первое, которое выбирается сюда, чтобы обходить запрет на драки. Зал Наказаний смотрит на это сквозь пальцы, потому что Секте Шести Печатей нужны бойцы, а не трусы.

 Человек в маске вновь обернулся к Валену. Теперь, когда Вален успел разглядеть его получше, он подумал, что этому человеку, должно быть не нравится обезличивающая форма Зала Наказаний. Иначе он не отрастил бы длинные чёрные волосы, которым позавидовало бы большинство девушек, и не собрал бы их в полдюжины хвостов.

– По той же причине эти трое были бы изгнаны с позором. Если бы их проступок состоял лишь в попытке подлостью одолеть собрата по секте. Они добавили к этому нападение на сына Наставницы. Которому я сам стал свидетелем. Теперь их ждёт казнь.

Вален покосился в сторону тройки. Глаза толстяка и уже успевшего прийти в себя гуая выпучились от ужаса. Вален со всей вежливостью обратился к человеку в маске:

– Уважаемый старший. Можно ли, кстати, узнать ваше имя?

– Можно. Я – Ронкай, занимающий пятое место в Зале Наказаний.

– Уважаемый старший Ронкай! У меня есть к вам просьба, которая может оскорбить своей дерзостью. Но я уверен, что моя почтенная матушка эту просьбу поддержит, как только я расскажу ей о произошедшем. Не могли бы вы забыть про нападение на меня? Сделать вид, что меня в этой пещере вообще не было. Уверен, эти трое отбросов будут только рады говорить, что собрат-ученик Наттар их отделал в одиночку. Кому охота заменить изгнание смертью? Я знаю, что прошу очень многого у честного служителя закона. Но благодаря вашему опыту в Зале Наказаний… вы должны понимать моё положение. Я не смогу спать спокойно, если из-за меня казнят сразу трёх человек, какими бы мерзавцами они ни были.

 Причин для такой просьбы было две.

 Если история в её истинном виде разлетится по всей секте, то, во-первых, все у кого сообразительности побольше, чем у дуба, поймут, что за Валеном незримо следует телохранитель. Судя по поведению троицы отбросов – они ничего подобного не ожидали. Вот пусть враги – существование которых доказывается уже самим фактом присутствия телохранителя – не ожидают и дальше.

 А во-вторых, репутация Валена в глазах прочих учеников Секты Шести Печатей и так была ниже плинтуса. Ещё не хватало подвести трёх человек под топор не в переносном, а в буквальном смысле. Ученики вообще начнут его сторониться как зачумлённого.

 Вален надеялся, что если Ронкай и вправду выполняет указания Арамы, то сразу поймёт первую причину. Ту, которую надо было скрывать от Наттара и троих отбросов. Занятно, кстати, что они ещё живы. Самому Валену казалось, что на месте Ронкая он свернул бы Наттару шею прямо здесь, а остальным обеспечил экспресс-казнь за убийство собрата-ученика. Чтобы уж точно никто не проболтался и не выдал его роли как телохранителя Валена. Может Наттар – потомок какой-то значимой семьи?