Аварийный выход

Жером опустился ниже, чтобы заглянуть в ее карие глаза:

– И он ушёл?

– Почему Вы пришли к такому выводу? – спросила Жоан в панике. —Неужели мой вид был настолько печален, что разбудил жалость в Вашем сердце?

Мадмуазель Дюмон никогда не причисляла себя к женщинам, рожденным ходить с драмой Фромантена на физиономии. Таковые, как правило, несли бремя человеческого бытия с непревзойдённой и утонченной элегантностью. Словно они были созданы для подобных чувств. Улыбка лишь уродовала эти лица: некрасиво приподнимая наполовину опавшие веки, вечно устремленные вниз из-за пролитых слез; задавая уголкам губ неестественную для них форму; и, конечно же, пустой взгляд, такой прозрачный и напрочь лишенный искры, при контакте с которым хочется лишь повеситься.

– Он умер, разбившись на самолете, – наконец произнесла женщина.

В воздухе повисла оглушительная тишина. Жером на мгновение растерялся, не зная как правильно поступить. Однако правой рукой приобнял Жоан, которая покачивалась, словно мертвые ветки дерева.

Мир не разрушится и земля не уйдет из-под ног, если мы будем чуточку внимательны к чужой боли.

Мадмуазель убрала прядь каштановых волос, прилипших к мокрому лицу, и посмотрела на мужчину. В его бездонном взгляде бурлила самая настоящая жизнь. Крепкое тело Жерома дарило ощущение защищенности, а тепло его кровотока зарождало веру в завтрашний день. «Ничего так не сближает двух существ, как чужбина и любовное крушение», – подумала Жоан.

– Взлёт, одеваться! –  неожиданно скомандовал Бруно.

Услышав команду, Жером медленно поднял мадмуазель и, убедившись что ее ноги достаточно окрепли, направился с ней вглубь ангара, чтобы отыскать подходящее снаряжение.

Пришла Жоан в себя только стоя перед зеркалом. На удивление костюм пришелся ей по душе. Облегающая ткань цвета охры подчеркивала янтарный цвет глаз. Эластичные вставки на спине, груди и боках вырисовывали изящный силуэт. Задняя часть штанин, наколенники и низ рукавов были выполнены из кордуры. За счёт эластика комбинезон сидел ровно, совершено не стесняя, а может и наоборот, распаляя движения мадмуазель. Ей показалось, что она словно скинула метры старой, унылой и печальной кожи.

Когда женщина вышла из раздевалки, Жером ожидал ее с оставшимся снаряжением. Приблизившись к нему вплотную, она вкусила аромат сандалового дерева. Мужчина аккуратно, чтобы не бередить кровоточащие раны ее души, накинул на плечи подвесную систему, которая должна была закрепиться на теле в трёх точках, с помощью специальных пряжек и карабинов. Она уже готова была взлететь, как вдруг вопрос, который не ожидает услышать любая другая женщина, спустил ее на землю:

– Вы успели загадать желание?

– Простите?

– Есть такое поверие, что когда падает небесное тело, нужно загадывать желание. Не велика вероятность, что оно cбyдeтcя, но надежда всегда есть.

– Знаете, я больше не загадываю желаний. Именно потому, что не знаю какую цену мне придется заплатить.

Впрочем, Жоан не особо вникала в суть вопроса. Она чувствовала, как мужская рука придерживает ее за талию. Как волна электрических импульсов разлеталась по всему телу. Это прекрасное чувство первого прикосновения чужих рук. Желанное вторжение за пределы допустимого, которому мы, чаще всего, сопротивляемся. Однако тяга от этого не слабеет ни на йоту. Ни за что не верьте тем, кто утверждает, что дружба между мужчиной и женщиной возможна. Два противоположных полюса магнита всегда найдут способ притянуться, даже если желание будет явно выражено одной стороной.

Жером проверил надежность креплений, дернув те резко вниз. Убедившись, что все в порядке, они направились к самолёту. Бруно уже сидел в кабине пилота, проверял исправность систем. Жоан ступила на борт и заняла место пассажира. Жером, который следовал за ней, в данную минуту проверял герметичность аварийного выхода.

Еще в прошлом, Поль утверждал, что взлёт можно считать одним из самых сложных и опасных этапов. Попросту могли отказать двигатели, работающие в условиях максимальной тепловой и механической напряженности. Даже такой риск не смог поколебать решимость Жоан. Она давно играла с жизнью и всегда ставила на кон все, что у нее было.

Послышался рёв двигателя, подавляющий все остальные звуки. Пассажиры почувствовали слабый толчок. Судно откатилось назад. Жером молча застегнул ремни безопасности на плечах женщины и устремился в кабину, занять свое место первого пилота.

В стекле иллюминатора, мадмуазель Дюмон увидела, как самолет выезжает со стоянки. Асфальтированный участок был ухабистым и на каждой яме приходилось цепляться за сиденье, чтобы весь позвоночник не развалился. Возраст не покидал ее ни на миг.

Жером проворно развернул судно и они устремились прямиком на взлетную полосу. Он дал сорок процентов тяги на несколько секунд и, лишь убедившись в стабильной работе двигателей, установил взлётный режим. Для разгона обычно используют именно этот, так как он характеризуется максимальным значением механических и тепловых нагрузок на двигатель, отчего его применение строго лимитировано. Роль   штурмана взял на себя Бруно, рассчитав расстояние и скорость взлета.

Жоан была крайне возбуждена предстоящим приключением. Она смотрела наружу и удивлялась новому ощущению безразличия к своему прошлому. Настоящий экстаз, дарующий полное покаяннее души, лучше чем выпивка или транквилизаторы.

Двигаясь по взлетной полосе, Жером выпустил закрылки и предкрылки в расчётное положение, что, в свою очередь, уменьшало длину разбега и позволяло оторваться от полосы на меньшей скорости.

Как только все формальности были соблюдены, Бруно подал условный знак товарищу и тот отпустил тормоза, дав самолёту беспрепятственно набрать скорость. Судно, прежде такое неповоротливое и медлительное, казалось совершенно иным из-за набранного темпа. Низ живота Жоан обдало жаром, тело затряслось на кочках, a на лице красовалась улыбка.

Во время разбега главная задача пилота состояла в том, чтобы держать борт строго вдоль оси ВПП, предотвращая возможное поперечное смещение.

После того, как корабль набрал скорость, пилот плавно потянул штурвал на себя, увеличивая угол. Нос самолёта приподнялся, а затем и весь оторвался от земли. Двое мужчин пребывали в абсолютном покое, полностью умиротворенные и довольные собой. Женщине впервые за долгое время было хорошо. Момент, когда в жизни не остается ничего важного. Минута, когда ты обретаешь божественное спокойствие и тишину. Словно понимаешь, что все случившееся с тобой до этого момента – ничто.

Жоан пребывала в приподнятом настроении. Уголки ее большого рта поползли вверх, глаза искрились под светом иллюминатора, a волосы, убранные под шлем, торчали в разные стороны. Со стороны казалось, что она постигла какой-то величайший секрет. Увы! Мадмуазель всего лишь вспомнила правду – она женщина, которая жаждет любви без масок и заученных фраз.