Читать книгу: «Голова на серебряном блюде», страница 4

E

На следующее утро кожа и впрямь выглядела красивее обычного. Свежая кровь действительно помогала. Однако продолжаться вечно это не могло. Вряд ли от крови будет какой-то толк, когда окончательно придет старость. Нужно было как можно скорее улучшить этот метод, потому что в следующем году будет уже поздно. Эржебет вновь отправила свою верную служанку за Доротьей и Дарвулией, и та тайно провела их в замок.

К этому времени Оршойя уже не вставала с постели, и ей было все труднее отдавать приказы страже и прислуге. Почти ничто не мешало Эржебет действовать, как ей заблагорассудится.

Она спросила Доротью и Дарвулию, нет ли у них какого-нибудь действенного яда, и те раздобыли мышьяк. Подергав за ниточки и подговорив Торко, Яноша и служанок, Эржебет стала понемногу подмешивать свекрови отраву в еду и лечебные отвары. Полгода спустя Оршойя не могла даже приподниматься на кровати. Что-то ей подсказывало, что это дело рук ее невестки. Понимая, что так она прикончит ее, свекровь задумалась о том, чтобы покинуть замок.

– Марлене! – позвала она с постели свою верную служанку. Однако ей уже еле удавалось выдавить из себя голос. – Марлене!

Но служанка все не появлялась.

– Марлене не придет, матушка, – послышался громкий голос. В спальню вошла Эржебет.

– Эржебет… – прошептала Оршойя. Говорить она могла лишь приглушенно.

– Как ваше самочувствие? Вам нехорошо? – сочувственно спросила Эржебет. – Подождите, сейчас вам полегчает… – Она медленно расстегнула пуговицы ночной сорочки Оршойи. – Нельзя надевать такую тесную одежду.

С наслаждением Эржебет медленно раздела старуху, уже почти не способную сопротивляться. Ей хотелось внимательнейшим образом рассмотреть одряхлевшую плоть ненавистной ей женщины, из-за которой она потеряла лучшие годы своей жизни.

Все тело Оршойи, возраст которой приближался к восьмидесяти⁴, потемнело и усохло. Ее кожа приобрела не столько коричневый, сколько синюшный оттенок. Ребра были четко очерчены, груди превратились в два скомканных мешочка. Живот так ввалился, что казалось, приклеился к позвоночнику. Бедра и голени, на которых почти не осталось мышц и жира, напоминали голые кости, а на ногах выпирали коленные чашечки, покрытые морщинистой кожей. Пристально рассмотрев Оршойю, Эржебет перевернула ее тело на живот. Ягодицы у нее тоже совсем усохли, так что не скрывали задний проход.

Думая, насколько чудовищна старость, Эржебет задрожала. Однако, даже разглядывая немощную свекровь, она понимала, что накопившаяся за двадцать лет ненависть никуда не ушла. Было ясно, что если старуха продолжит жить, то помешает ей осуществить свои замыслы. В любом случае Оршойя должна была отправиться на тот свет прямо сейчас.

Эржебет захватила с собой кнут. Она думала устроить свекрови такую же порку, как когда-то та устроила ей. Однако при виде тела, напоминавшего высохшее дерево, ей как-то расхотелось это делать.

– Вы хорошо постарались, матушка. Из-за вас я тоже уже состарилась. Но ваша история подошла к концу. Оставьте меня в покое и спите спокойно.

С этими словами Эржебет, надавив Оршойе на затылок, вжала ее лицо в подушку.

Дряхлое тело старухи едва заметно сопротивлялось, но лишь недолго. Однако Эржебет не теряла бдительности и даже после того, как Оршойя затихла, еще не скоро опустила ее. Вряд ли свекровь выжила бы, но было даже страшно представить, что случилось бы при таком исходе.

«Ты просчиталась. Надо было покинуть замок сразу же после кончины сына. Но ты возомнила, что замок принадлежит тебе, и сама же укоротила себе жизнь. Собственная алчность погубила тебя», – размышляла Эржебет, пока убивала Оршойю.

Она заказала свекрови роскошный гроб, но для погребения намеренно облачила ее в лохмотья. Ради приличия выдавила из себя слезу перед соседями, однако про себя жалела, что приходится тратить свое драгоценное время на похороны. Скорее бы умыться кровью!

Все, о чем Эржебет могла думать во время траура, – это у кого бы взять кровь и как нанести ее на кожу. Все же кровь была редкостью, и, к какому бы сословию ни относился ее обладатель, раздобыть ее было не так-то легко. Даже если это удалось бы сделать, использовать ее следовало до последней капли. Она не должна была пролиться, как тогда на пол в подвале. Хорошо бы собрать ее в большой сосуд, а затем оросить ею тело…

Хотя нет. Лучше всего налить кровь в ванну. В тот раз она попала Эржебет лишь на лицо и руки, но и этого хватило для удивительного преображения. Какое же чудо произойдет, если окунуться в нее целиком!

Эржебет томилась в предвкушении. Ей хотелось сделать это прямо сейчас.

* * *

Вечером того же дня ее волосы расчесывала служанка Роза. Эржебет вновь ощутила острое желание опуститься в ванну, наполненную кровью юной девушки.

Голова начала зудеть от сильной боли, и у Эржебет невольно вырвался низкий стон. Вспыхнув от ярости, она резко развернулась и увидела испуганное лицо служанки. Между зубьями гребня, который она сжимала в руках, застрял клок волос.

К этому моменту волосы тоже не давали ей покоя. Расческа застревала в них, они сильно выпадали, уже были не такими густыми и блестящими. Кое-где даже начали появляться седые прядки. Не хотелось терять ни единого волоска.

Эржебет не сомневалась, что служанка знала о ее переживаниях и намеренно расчесывала ее так, чтобы позлорадствовать.

Развернувшись, Эржебет отвесила девушке звонкую пощечину. Та сжалась на полу и заплакала, а графиня бросилась за кнутом и жестоко избила несчастную. Затем она кликнула Торко, и они вместе потащили рыдающую девушку в подвал. Раздев Розу, подвесили ее к потолку точно так же, как Бесс.

– Думаешь, я не знаю, что все вы говорите у меня за спиной? – грозно сказала Эржебет в лицо служанке.

– Смилуйтесь, графиня! Рукам больно!

– Не указывай мне, что делать!

– Чем я вам не угодила? Я всегда верно служила вам…

– Это все притворство. Втайне ты вела себя под стать этой мерзкой Оршойе и шепталась у меня за спиной.

– Это совсем не так, госпожа!

– Не надо мне лгать, тварь! Я слышала, как вы злословите, что я густо покрываю лицо белилами, чтобы скрыть морщины, как я только и делаю, что издеваюсь над девушками из зависти… И ты думаешь, я не знаю?

С этими словами Эржебет нанесла хлесткий удар. Служанка закричала.

– Говорите, я завидую молодым девушкам? Не смеши меня! Кто будет завидовать таким телам, как у вас? Это же надо быть такими узколобыми!

Еще удар. Служанка взвыла и разразилась слезами.

– За что, госпожа?! Я, напротив, желаю, чтобы вы всегда были молоды и красивы!

– Ты нагло врешь!

Удар.

– Я говорю правду! Прошу вас, поверьте!

– Тогда почему же ты выдирала мне волосы?

– Молю вас, простите! Я виновата, больше такого не повторится!

– Врешь! Все вы знаете, каково мне. Как я слежу за тем, чтобы у меня не выпало ни одного лишнего волоса…

Она продолжила беспорядочно избивать девушку. От досады и изнеможения у самой Эржебет тоже проступили слезы на глазах.

– Торко, позови Яноша. Вдвоем принесете сюда мою ванну.

– Принести что?.. – Торко не поверил собственным ушам.

– Ванну. Поторапливайся!

– Хорошо, будет сделано.

На то, чтобы перетащить ванну в подвал, у них ушло около часа. В ожидании Эржебет уселась на один из ящиков и разглядывала тело девушки, качавшееся под потолком. Больше она ее не била. Служанка пару раз взывала к ней, плача, что у нее болят руки, но Эржебет не обращала на нее никакого внимания.

– Поставьте под ней, – холодно приказала она, когда ванна была доставлена.

Стоявший в недоумении Торко изменился в лице. Теперь и он начал понимать, что собралась сделать Эржебет.

– Госпожа Батори, как же так можно…

– Вы непричастны к этому. Ставьте.

– Прошу вас, графиня, не знаю, что вы задумали, но…

– Роза, ты ведь желаешь, чтобы я всегда была молода и красива?

– Да…

– И поклялась, что не лжешь?

– Да, я сказала вам чистую правду!

– Тогда ты должна пожертвовать собой. Твоя кровь поможет мне оставаться молодой.

Роза вмиг переменилась в лице.

– Вы чудовище!

– Смотрите-ка, показала свое истинное лицо, – хмыкнула Эржебет.

– Нет, нет, не трогайте меня! Помогите же кто-нибудь! Графиня сошла с ума!

– Вы все и вправду лгуны. – Эржебет направилась к мечу.

– Нет, нет! На помощь! Она безумна! Спасите!

Однако Эржебет это не остановило. Вытащив меч из ножен, она одним ударом хладнокровно пронзила грудь девушки.

Крик вышел негромким. Роза смогла лишь сдавленно прохрипеть и уже скоро затихла, но не умерла. Стоило Эржебет вытащить меч из ее тела, как из раны заструилась кровь.

– Что стоишь, Торко?! Мы теряем драгоценную кровь! – рявкнула Эржебет. Однако оба слуги не пошевелились. Тогда Эржебет сама начала толкать ванну под ноги девушки. Дикое желание немедленно омыть свою дряхлеющую кожу придало ей сил.

Алая кровь Розы капала на белое дно ванны. Тогда Эржебет проткнула ее еще дважды, и кровь хлынула рекой.

– Что же вы задумали, госпожа? – ошеломленно вымолвил Янош.

Эржебет не ответила. Тяжело дыша, она вытащила клинок из тела Розы и продолжила протыкать его. Вдобавок она рубила служанку мечом по бокам в надежде собрать как можно больше крови. Но ей не хватало сил нанести смертельный удар девушке, терпящей невыносимые мучения.

– Прошу, скорее убейте меня… – взмолилась Роза на последнем издыхании.

Не в силах больше выносить это зрелище, Торко забрал меч из рук своей госпожи и, вонзив девушке клинок в сердце, одним ударом прервал ее муки.

Стоны Розы прекратились, и в подвале повисла тишина. Эржебет тоже затихла и прислонилась к ближайшему ящику с отсутствующим видом.

– Всё, идите… – пробормотала она.

Но оба застыли как вкопанные, и тогда Эржебет почти сорвалась на крик:

– Вы что, тоже хотите посмеяться над моим увядающим телом? Пошли вон! И передайте служанкам, чтобы приготовили мне горячую ванну наверху!

Торко и Янош некоторое время стояли в оцепенении, но наконец с мрачным видом ушли вверх по лестнице.

Оставшись в одиночестве, Эржебет сбросила с себя одежду и опустилась в ванну под окровавленным телом служанки, которая еще недавно расчесывала ей волосы.

Ей лишь удалось погрузить бедра на пару сантиметров. Однако из трупа Розы продолжала стекать теплая кровь, и Эржебет поднесла к ней щеки и нос. Несколько капель попало ей в рот, и графиня Батори жадно ее проглотила. Так она впервые насладилась кровавой ванной.

* * *

На следующее утро, когда Эржебет предстала перед прислугой, ее облик и манеры источали уверенность в себе. В привычных ее жестах ощущалось достоинство, и все это действительно сделало ее красивее – по крайней мере, в глазах окружающих.

Современная медицина не может точно сказать, есть ли эффект от подобных процедур. Но даже если это и так, вряд ли хоть одному врачу на свете хватит смелости заявить об этом. Как бы то ни было, вполне возможно, что вера Эржебет в это и ее уверенность в себе делали ее прекраснее. Я, как обыкновенный человек, понимаю ее историю именно в таком ключе.

Отныне главной обязанностью Торко и Яноша было тайком избавляться от трупов девушек, павших от рук Эржебет. Какое бы высокое общественное положение ни занимал человек, если бы останки попались кому-то на глаза, то людская молва бы не утихала. Эти двое выполняли свою работу на отлично: в течение последующих десяти лет никто из жителей близлежащих земель даже не подозревал о чудовищных безумствах, что происходили в замке.

Какое-то время после купания Эржебет чувствовала себя помолодевшей, однако через неделю ей уже вновь казалось, что кожа стала дряблой, морщины – глубже, а цвет лица – хуже. Три-четыре месяца спустя она убеждалась, что если ничего не предпринять, то она будет стареть с неумолимой скоростью, и снова поддавалась безумию. Скорее окунуться в кровь, омыть ею лицо, испить ее!

Стоило этой навязчивой идее прийти ей в голову, как она начинала рвать на себе волосы. О том, чтобы потерпеть, не было и речи, и тогда она начинала ждать, как кто-нибудь из прислужниц допустит хотя бы незначительную ошибку.

Временами Эржебет и сама подталкивала их сделать что-то не так. Истеричным голосом она начинала кричать на девушку, поторапливая ее с порученным делом. Когда дрожащая от страха служанка, например, разбивала что-нибудь ценное, Эржебет вспыхивала от гнева – про себя ухмыляясь – и вместе с Торко тащила девушку в пыточную под землей.

Чтобы собрать кровь, она всегда раздевала девушку догола и подвешивала к потолку. Причины на то у нее были разные. По натуре Эржебет была, как сейчас говорят, садисткой, и созерцание женщин в таком виде наверняка доставляло ей удовольствие. Но, помимо этого, были у нее и чисто практические мотивы.

Во-первых, если б девушка оставалась в одежде, то часть желанной крови впиталась бы в ткань. Во-вторых, врожденное чутье подсказало Эржебет, что лучше всего для ее кожи подойдет кровь девственниц. Опытным путем она поняла, что вид оголенной гладкой кожи и симметричных форм юного тела разжигал в ней сильное желание убивать. Отчего-то смотреть на мужские тела Эржебет не хотелось.

Не стану описывать в подробностях, что затем делала Эржебет. Поначалу после одной ванны эффект сохранялся месяц или два, однако когда возраст Эржебет приблизился к пятидесяти, свежая кровь уже плохо помогала. Она стремительно старела, и ванны стали требоваться чаще. Достаточно было увидеть лучики морщин в уголках глаз или глубокие складки возле губ, чтобы в ней проснулась жажда крови. Всякий раз Эржебет призывала на помощь Торко и Яноша. Она даже не осознавала, насколько важную роль они играют в ее страшных деяниях.

Сначала эти двое тайно относили тела за пределы замка и хоронили в соседнем лесу. Однако трупов стало слишком много, поэтому теперь им пришлось относить их подальше. Когда же им стало казаться, что люди могут обнаружить их, им ничего не оставалось, кроме как зарывать их на заднем дворе замка.

По деревне стали ходить слухи, будто бы каждую ночь под покровом темноты из замка выезжает темная повозка с гробами. Якобы кучер заезжает глубоко в лес с горящим факелом и вытворяет какие-то бесчинства.

Из-за того что теперь останки прятали во дворе, могли насторожиться служанки из соседних поселений, трудившиеся в замке. Девушкам сказали, что их подруг, которых Эржебет на самом деле убила и обескровила, отправили домой из-за оплошностей. Но очень скоро они стали шептаться, будто бы те девушки так и не вернулись в родительский дом. На следующее утро, после того как тела закапывали на заднем дворе, любому в замке было очевидно, что землю в том месте потревожили. Поэтому вскоре Торко и Янош прекратили это делать. У них оставался последний вариант – отвести под трупы комнату в подземелье и укладывать их там один на другой. Из-за этого подвалы замка превратились в колдовской зал, откуда все время исходил такой запах разлагающейся плоти, что волосы вставали дыбом. Почти всем людям в замке было запрещено входить туда. Справедливо сказать, что именно Торко и Янош помогали Эржебет в безумных ритуалах красоты больше всех остальных.

Зимы в Трансильвании холодные. Иногда всю ночь напролет бушует метель, от одного порыва которой начинают шелестеть деревья у стен замка и лес вдалеке. Именно в одну из таких зим кожа Эржебет иссохла, огрубела и безмолвно просила еще больше заботы, чем в теплое время года. Графиня ежедневно обдумывала, как еще улучшить свои приспособления в подземелье. Сейчас это грязноватое темное пространство стало для нее самым важным в замке.

Чтобы можно было находиться здесь без одежды зимней ночью, Эржебет велела соорудить в двух местах печи. Хранилище трупов теперь устроили в прохладной комнатушке на северной стороне, расположенной дальше всего от печей. Установили и механизм подачи горячей воды. Изначально Эржебет окуналась в прохладную кровь, но со временем она задумалась о том, чтобы нагревать ее прямо здесь.

В подземелье разместили изысканные светильники, обновили убранство, вычистили каждый уголок и поставили сделанную на заказ ванну. Эржебет постоянно экспериментировала, пытаясь собрать как можно больше крови. Обнаженную рыдающую жертву заковывали в цепи, присоединенные к четырем углам помещения, и в горизонтальном положении подвешивали за конечности над полом. Под телом размещалась ванна с низкими бортиками и бесчисленными иголочками, протыкавшими кожу. Однако, что бы они ни делали, крови становилось ненамного больше.

К тому времени Эржебет уже почти не могла сопротивляться желанию окунуться в кровь всем телом. Порой одной жертвы уже не хватало. Бывало, на одну ванну требовались две или даже три девушки. И всякий раз соучастниками этого хлопотного жестокого ритуала становились Торко с Яношем.

Я нахожу удивительным, что они долгое время столь покорно помогали обезумевшей графине в ее черных делах. Сейчас уже невозможно сказать, что толкало их на это. Быть может, это был дух феодальной эпохи с ее недостатком свободы или же их нежелание оставлять в одиночестве сошедшую с ума графиню. А может, Эржебет устроила все так, что они не могли выйти из дела, или же сами в конечном счете почувствовали, что их влечет к этой дьявольщине.

Перешагнув рубеж пятидесяти лет, Эржебет утратила немногие остатки здравомыслия, и количество трупов резко увеличилось. Мертвецкая переполнилась до потолка, так что даже начала разрушаться стена соседней с ней кладовки для угля. Садистские наклонности окончательно поглотили сущность графини, заставляя ее продумывать изощренные орудия пыток, единственным предназначением которых было причинять невыносимые мучения юным девушкам и лишать их жизни. Самым известным из них была «птичья клетка». Оно представляло собой тесную железную клетку, внутри которой с трудом могла поместиться одна девушка. На внутренней стороне прутьев располагалось множество заостренных шипов. Запихнув в клетку донага раздетую девушку, устройство подвешивали к потолку и начинали хорошенько раскачивать во все стороны. Жертве не удавалось сохранять устойчивое положение тела, и иголочки со всех сторон впивались в ее кожу. Тем временем Эржебет, стоя под клеткой, наслаждалась кровавым душем.

Теперь эти жуткие игрища уже совершенно точно приносили графине удовольствие. К тому моменту Дарвулия уже умерла, но Доротью она трижды вызывала в замок. К ним присоединялась и кормилица Илона Йо, так что забавляться пыткой с раскачиванием клетки под адский хохот они могли уже без помощи Торко и Яноша. В голове не укладывается, что подобными действами мог развлекаться кто-то еще, кроме Эржебет. Видимо, в каждом из нас кроется такая дьявольская сторона.

Другим известным пыточным устройством, которое использовала Эржебет, была «железная дева». Его предложил графине некий немецкий изобретатель. У Эржебет загорелись глаза, и она тайно заказала его. Думаю, подобные бесчеловечные механизмы вызывают любопытство у многих людей.

Снаружи оно выглядело как металлическая кукла с неким подобием рыжих волос на голове. Когда к ней толкали девушку, то руки куклы крепко обхватывали ее и удерживали на месте. С помощью хитроумного механизма устройство тут же открывалось, а руки «девы» начинали прижимать жертву к себе все плотнее, словно обнимая. Изнутри кукла была усеяна острыми гвоздями, и при соприкосновении с ними на теле девушки моментально появлялось множество проколов. Из них потоками начинала хлестать кровь, стекая из нижней части куклы в поддон, а из него поступая в личную ванную графини. Затем она доводилась до умеренно теплой температуры.

Поначалу Эржебет страшно волновалась, что подогрев крови ради бо́льшего удобства может снижать действенность процедуры. Однако через несколько процедур она поняла, что кровь не только не теряет целительные свойства, но, напротив, помогает еще лучше.

Эти обряды невероятно преобразили ее. Окружающим казалось, что пятидесятилетняя Эржебет выглядит на тридцать с небольшим. Заставляя других жертвовать собой ради нее, она преисполнилась чувства собственной важности, которое действительно меняло ее внешность в лучшую сторону. В минуты, когда Эржебет ощущала себя прекрасной, она была ласкова и даже умела проявлять сочувствие.

День за днем графиня проводила свои омолаживающие процедуры, и наконец в замке попросту не осталось молодых девушек. Даже если и удавалось заманить кого-то на службу из соседнего поселения, Эржебет нещадно убивала новую жертву, поэтому даже с террасы замка было видно, что в деревне не осталось ни одной юной девушки.

Вместе со своими подручными Торко и Янош рыскали по округе в поисках жертв, но их возможности уже были на исходе. Жители окрестных земель тоже неохотно отпускали своих дочерей на службу в замок. Ходили недобрые слухи, будто никто из служанок не возвращался в отчий дом. Люди начали с опаской поглядывать на Чахтицкий замок, величая его логовом вурдалаков.

Однако Эржебет не придавала этому никакого значения. Ее ничуть не смущал гнилостный запах, постоянно исходивший из заваленного останками подземелья. С рассветом она, озабоченная состоянием своей кожи, отправляла Торко и Яноша за новой добычей, а если им не удавалось никого разыскать, начинала рвать и метать.

Графиня окончательно выжила из ума. Конечно же, она тронулась рассудком гораздо раньше, однако в прежние времена ее беспокоили лишь собственная красота и вражда со свекровью. К тому же она была достаточно разумна, чтобы не распускать слухи. Теперь же это ее больше не волновало.

Торко объяснил ей все как есть, но Эржебет уже не желала ничего слышать. Было ясно, что она тащит себя в пропасть. Ни в замке, ни тем более за его пределами некому было ее удержать. Оставалось лишь ждать, когда дело получит огласку и в замок придет кто-нибудь более влиятельный.

Торко и Янош были столь же безумны, раз по собственной глупости даже не замечали тревожных признаков в самом замке. Повинуясь деспотическим приказам Эржебет, они не колеблясь разыскивали девиц даже в деревнях на чужих территориях. Само по себе чудо, что им безнаказанно удавалось проворачивать эти злодеяния целых десять лет. В известном смысле Эржебет Батори была удачливой женщиной.