Цитаты из книги «Недоразумение в Москве», страница 3
«Мы в цвету пожилого возраста», – говорил Андре. Тоже мне цвет – чертополох.
Для москвичей Москва, может быть, и хороша; Маша, например, не хотела бы жить больше нигде и уж никак не в
Париже (что было все-таки удивительно). Но – как она сурова к иностранцам!
Здесь подавали лучшие в Москве шашлыки. Но – везде одно и то же – от грохота оркестра пришлось бежать,
едва доев последний кусок.
– Это будут твои первые слова, когда ты попадешь в рай – или в ад: я чувствую себя совершенно потерянным
– Вообще-то, – отозвалась Маша, – за исключением редких периодов Россия была широко открыта Западу. Но некоторые круги всегда были ей враждебны, в частности церковные. Заметьте, они прокляты как неверные, а не из-за национальной принадлежности.
– Практически это одно и то же, – буркнул Андре.
В пятьдесят лет ее наряды казались ей либо слишком унылыми, либо слишком веселыми.
Он сохранил вкус к прогулам, к эскападам – которые так строго наказывались и оттого были особенно отрадны.
По отношению к Филиппу он так и не смог побороть в себе некоторую ревность. Слишком часто сын бывал третьим
лишним между ним и Николь.
Читать, болтать, гулять – на это он был всегда готов.
Карьера его никогда не заботила, и, если бы мать не билась так властно за то, чтобы он продолжал учебу, его вполне устроил бы удел родителей: они учительствовали под солнцем Прованса.
