Читать книгу: «Танцующая с волками», страница 6

Глава 6

Слепая ярость окрасила всё вокруг в алые тона. Казалось, мир пульсирует, вторя беспокойным ударам сердца. Какофония звуков, обрушившихся единой волной, сбивала с толку и путала мысли. Во рту пересохло от частого дыхания. Невыносимая боль от переломанных костей, растянутых мышц и сухожилий постепенно начала утихать, но он знал, что очередной виток этой пытки уже не за горами.

Убить. Убить. Убить.

Разорвать, выпотрошить, причинить столько же страданий, сколько перенёс сам, любому, кто осмелится приблизиться. Он чувствовал их, чувствовал запах страха. Слабый, ускользающий, словно его обладатель испытывал неуверенность в собственных силах, но пытался храбриться. Напрасно. Пощады не будет. Сбросить бы только эти оковы.

Откуда-то прорвался голос. Твёрдый и властный, он звал, требовал подчиниться, идти за ним, но сопротивление казалось единственным верным решением. Мутная пелена перед глазами мешала рассмотреть что-либо, и эта неизвестность раздражала сильнее боли, которая, к слову, исчезла без следа, оставив за собой лишь ноющее предвкушение. Вот сейчас внутренности снова скрутит мучительный спазм, а по венам разнесётся адское пламя, подпитывая его ненависть.

– Рунольв!

Настойчивый зов уже начал надоедать, а звук незнакомого имени неприятно царапал слух. Какая-то часть естества дёрнулась, откликнувшись на призыв. Нет, его зовут не так, это ошибка, обман. Он не должен подчиняться. Не должен за ним следовать. Не должен…

Единым порывом сознание выбросило на поверхность. Ульрих попытался помотать головой, повертеть руками, чтобы сбросить удерживающие его путы, но ничего не получилось. Он не мог пошевелиться, не понимал, что происходит, слышал окружающие звуки, пожалуй, слишком отчётливо, но перед глазами всё ещё стелился туман, сквозь который проглядывались тени и неясные очертания. Кто-то постоянно находился рядом, от нервных шагов трава и сухие ветви, устилавшие землю, приминались с сочным хрустом. Где-то неподалёку пронзительно щебетали птицы, ветер играл листвой, в реке кипела вода. Телу передавалась странная вибрация, оно не слушалось, словно больше ему не принадлежало.

– Смотри на меня. Слышишь? На меня!

Ульрих хотел кивнуть или произнести хоть слово, но из пасти вырывалось только злобное рычание. Что-то внутри оборвалось. Язык прошёлся по ряду острых зубов. На краешке сознания вдруг забрезжила догадка, но снующие фигуры не давали сконцентрироваться. Где-то в груди вновь забурлила смесь из злобы и голода. Хотелось вернуть контроль, скинуть это завладевшее разумом нечто, но он не мог. Зверь управлял им, морочил голову, владел телом и пресекал любую попытку противостоять. Бороться становилось всё сложнее, ведь волк не собирался уступать, требуя полного подчинения.

– Рунольв! Слушай меня!

Снова этот настырный голос тянул его из забытья, где было бы так легко и спокойно. Сил на борьбу уже почти не осталось. Он не хотел проигрывать в этой схватке двух сущностей, но и сражаться больше не пытался. Усталость навалилась гранитным монолитом, заключая его дух в непроницаемый кокон.

Чёрный волк бесновался, впивался клыками в прутья клетки, пытаясь выбраться на свободу. Слишком долго он спал, слишком много упустил. Ярость, что копилась годами, требовала отмщения за своё заточение. Вновь дёрнув прут, который под напором изогнулся в сторону, оборотень хищно оскалился, сверля жёлтыми глазами ликанта по ту сторону решётки.

– Что нам с ним делать? Уже сутки прошли. – Ещё один незнакомый голос раздался неожиданно где-то совсем рядом.

Ульрих удивился сквозь наплывающий сон: ему казалось, в этой беспощадной борьбе прошёл как минимум месяц.

– Вернётся, и не таких вытаскивали. Подай-ка мне аконит, успокоим волчонка.

Но оборотень не собирался сдаваться. Ворочая мордой из стороны в сторону, он ловко уворачивался от каждого облака цветочной пыли, пока не попался. Порошок осел на кончике носа, пазухи обожгло, и зверь громко чихнул, а Ульрих вдруг почувствовал, как сила, сдерживающая его, стала угасать. Теперь он мог сам контролировать движения, сделать шаг, мог чувствовать под лапами твердую поверхность, мог видеть тех, кто стоит напротив. Зверь не сдавался – всё ещё надрывно воя, он пытался вернуть власть, но с каждой секундой его голос становился всё тише.

– Ты меня слышишь?

Волк осторожно кивнул и опустился на задние лапы. Внутри трепетал едкий страх, напоминая, что второй он всё ещё там, внутри. Пусть Ульрих его и не слышал, но точно знал, зверь не будет спать долго.

– Нравится в шкуре? – ехидно протянул Иван, опустившись на корточки, чтобы быть лицом к лицу с оборотнем.

Ульрих отрицательно замотал головой, издав короткий рык.

– Тогда возвращайся. Закрой глаза. Слушай мой голос.

Он покорно следовал приказам, медленно погружаясь в транс. Кожу едва ощутимо покалывало, кости снова тянуло в стороны, связки выворачивало, возвращая первоначальный вид, однако это была не та боль, что он испытал при первом обращении. Сейчас тело стойко переносило трансформацию. Дышать становилось легче, напряжение последних дней медленно отпускало, и Ульрих откинулся на спину, наблюдая, как сквозь кривые прутья проплывают облака. Он снова владел собой, чувствовал, как по обнажённой груди скользит прохладный воздух, как рука поднимается вверх, рассекая пылинки. Улыбнувшись, парень провёл пальцами по лицу, ощупал нос, щёки и подбородок, не обращая внимания на то, как колет подушечки отросшая щетина. Возвращение человеческого облика вызвало немалое облегчение, однако в душе росла тревога.

– Долго валяться собрался? – Иван отворил клетку, хмуро поглядывая на радостного парня. – С тобой ещё дел непочатый край.

– Что со мной происходит? – просипел Ульрих, облизывая потрескавшиеся сухие губы.

– Борьба с самим собой, мальчик. Самая тяжёлая борьба.

* * *

Летние сумерки окутали лес долгожданной прохладой. Сверчки лениво стрекотали под окнами, вдалеке раздавался гомон лягушек, распевающих свои колыбельные. Царящее вокруг умиротворение так и навевало дремоту. Но сон – это последнее, о чём он мог сейчас думать.

На своём веку Иван повидал множество первых обращений и детей, и взрослых. Каждое проходило по-разному: у кого-то чуть легче, у кого-то тяжелее. Ульрих справлялся хуже всех. Ещё никогда Ивану не приходилось так долго возиться с новообращённым ликантом. Конечно, сказывался возраст и неумение приструнить внутреннего волка, но было что-то ещё.

Мужчина спустился с крыльца и прислушался. Излишняя предосторожность уже давно вошла у старого оборотня в привычку. Порой ему казалось, одной уверенности в том, что хижина находится в надёжном месте, недостаточно. Кто знает, в какой момент вездесущие охотники решат изменить привычный маршрут обхода и уйдут далеко за пределы нейтральной полосы.

Завернув за угол, Иван остановился у дровника и принялся набирать поленья. Оглядев оставшиеся ряды дров, он усмехнулся под нос. Стоит привлечь парня к пополнению запасов, физический труд ему не повредит, да и к зиме нужно подготовиться как следует. Неизвестно, как долго они здесь пробудут.

Ещё раз внимательно оглядев обступающие хижину со всех сторон деревья, он поспешил вернуться обратно в дом.

– Чего опять хмурый сидишь?

Иван сбросил свою ношу на пол, наблюдая за Ульрихом, который с самым несчастным видом пялился на потухший камин.

– Два месяца прошло, а я всё так же чувствую только гнев и ненависть. Каждую секунду боюсь самого себя, и это сводит с ума.

Диван скрипнул старыми пружинами, когда Ульрих поднялся с него, чтобы помочь разжечь огонь. Иван же задумчиво молчал, закидывая поленья в печь.

– Ты не принимаешь себя, свою суть, – внезапно пробасил он и с укором посмотрел на подопечного.

– Сложно принять того, кого долгие годы считал врагом, – поморщился тот. – Мне противна даже мысль, что из охотника я превратился в ликанта.

– Не превратился, а был им всегда, – поправил Иван.

– Это не меняет моего мнения, – отмахнулся Ульрих. – И уж точно не помогает справиться.

Крякнув, Иван поднялся на ноги, подошёл к стоящему в углу буфету и достал из нижнего ящика небольшой походный котелок.

– Ты должен научиться контролировать себя, – наставлял он, черпая воду из ведра ковшом. – Не давай волку внутри брать верх над человеческой стороной. Эти эмоции должны помогать в минуты опасности, а не править телом.

Он укрепил импровизированный чайник над огнём и вернулся к буфету, на этот раз потянувшись к верхним полкам.

– Не так уж это и легко, бороться с самим собой. – Ульрих тяжело вздохнул и выразительно уставился на ликанта. – А ты как справляешься?

Иван хмыкнул, развязал полотняный мешочек и принялся раскладывать душистые травы для чая по двум неказистым глиняным кружкам. Комнату наполнил пряный аромат, и Ульрих принюхался, подмечая, что в этом многообразии запахов он теперь с лёгкостью может определить каждый.

– Нашёл что сравнить, – покачал головой Иван. – Я обратился ещё ребенком. У меня было достаточно времени, чтобы усмирить зверя, но у тебя его нет.

– Мне теперь каждую ночь проводить в клетке? – Ульрих нервно дёрнул плечом и махнул рукой за окно на поляну, где в свете угасающего дня виднелась решётка из металлических прутьев. – Я не сплю уже несколько дней. Ведь он сразу пользуется моментом, чтобы завладеть телом. Как прикажешь справляться с этим? Не спать и дальше?

– Тебе нужен ориентир, кто-то, кем ты дорожишь и кому никогда бы не причинил боль, – задумчиво пробормотал Иван, глядя прямо перед собой. – Каждый раз, когда волчья сторона пытается управлять тобой, вспоминай, что у тебя есть тот, ради кого стоит бороться, не дай тьме поглотить себя.

Ульрих шумно выдохнул и сжал кулаки, чувствуя, как раздражение охватывает его до самых кончиков пальцев. Грудную клетку неприятно царапнуло, и он прошипел сквозь зубы:

– У меня есть такой человек, но ты не даёшь отправить ей письмо. Лив думает, что я мёртв, а я от этих мыслей выхожу из себя ещё больше!

– Наивный дурак, – усмехнулся Иван и поднял взгляд. – Думаешь, она примет тебя, узнав, кто ты? Или хочешь умереть от её руки?

– Лив никогда не предаст меня, – отрезал Ульрих.

– Все кого-то предают, мальчик. – Иван неторопливо прошёл к очагу и осторожно снял с огня котелок. – И тот, кого предали, потом очень удивляется, ведь вера была так крепка.

– Можешь говорить что угодно, я уверен в ней, – отмахнулся он. – Моё мнение ты не изменишь.

– Так же, как ты уверен в своём бывшем опекуне? – В голосе оборотня послышалась странная насмешка, и Ульрих нахмурился.

– И в Маркусе тоже, – уверенно кивнул он. – То, кем я вырос, – полностью его заслуга, не твоя.

– Я понимаю, что ты не знаешь всей правды и вряд ли готов её услышать сейчас, но это так, пища для размышлений. – Иван наполнил кипятком кружки и оставил настаиваться на столе. – Гильдия давно наплевала на договор, хотя ради него и разразилась та война.

В его движениях чувствовалось размеренное спокойствие. Иван разговаривал с Ульрихом, не отвлекаясь от дел, словно мимоходом повторял простые истины несмышлёному ребёнку. Парню невольно захотелось встряхнуть старого ликанта за шкирку, чтобы тот наконец заметил и выслушал его. Он чувствовал, как злоба начинает расшатывать хрупкий барьер, что с таким трудом удалось выстроить вокруг зверя, но тот даже не вырывается, а покорно ждёт, когда снова сможет оказаться на свободе.

– Гильдия не нарушает соглашений, – категорично процедил Ульрих.

Он чуть поколебался, но всё же принял из рук оборотня горячую кружку. От настоя поднимался сладковатый пар, и, вдохнув его, он почувствовал, как ярость потихоньку отступает.

– Ну конечно, – оскалился Иван, но голос его вдруг зазвучал подозрительно участливо. – Так же, как и Джакоб не нарушает права стаи.

– Не нужно их сравнивать, – скривился Улль и осторожно отхлебнул отвар. – Джакоб – диктатор, живущий лишь ради себя, а охотники исполняют долг и не суются в дела стаи.

– Ты ещё слишком юн, чтобы видеть ту правду, которая скрывается под толщей сладкой лжи. – Иван похлопал его по плечу, подошёл к камину и подбросил ещё дров, наблюдая, как огонь разгорается с новой силой.

Его явно одолевали сомнения. Он не спешил пить свой чай, оставив кружку на столе. Присев на диван рядом с Ульрихом, Иван долго хмурился, думая о чём-то своём, потирал бороду, как будто боролся с внутренними доводами, но в итоге посмотрел на парня и сказал:

– Пора разбить этот обманчивый лёд. Завтра я покажу тебе резервацию.

* * *

Иван не обманул. С рассветом они действительно отправились в путь. Оказалось, хижина находилась не так далеко от резервации ликантов. Необходимо было лишь проплыть ниже по реке, шум волн которой Ульрих так отчётливо слышал, но не подозревал, насколько она близко. Видавшее виды каноэ было надёжно спрятано в зарослях тростника. Оглядев его обшарпанные бока, Ульрих скептически хмыкнул, сомневаясь, выдержит ли утлое судёнышко вес двух мужчин. И даже когда оно легко заскользило по водной глади, он старался работать веслом как можно осторожнее, чтобы не перевернуться.

Поселение оборотней встретило их покосившимися воротами и предупреждающими знаками. Ветхие, потрёпанные временем домишки, больше походившие на глухие коробки с маленькими окошками, сквозь мутные стёкла которых едва ли проходил солнечный свет, обрамляли узкую тропинку, которая, видимо, являлась главной улицей.

Редкие местные жители с интересом оглядывались на непрошеных гостей, но подходить не решались, скромно кивая Ивану в знак приветствия. На крыльцо одной из хижин выбежала девушка, на ходу накидывая вязаный кардиган поверх тонкого ситцевого сарафана, больше похожего на ночную рубашку. Заметив чужаков, она замерла, как будто забыла, куда собиралась идти. Тёплая накидка чуть сползла, оголив одно плечо, но девушка не спешила её поправлять.

Её немного растрёпанный и такой домашний вид приковывал взгляд, и Ульрих поддался искушению внимательнее рассмотреть незнакомку. Казалось, она недавно проснулась. Взъерошенные после сна светлые волосы обрамляли миловидное лицо, персиковые губы приоткрылись от удивления, а колючие голубые глаза смотрели прямо на него, отчего он стушевался и опустил взгляд. Девушка выскочила на улицу босиком, и, отметив это, Ульрих невольно поёжился, ведь утро выдалось довольно прохладным.

– Кэтрин, милая! – Иван расплылся в улыбке, поднялся по ступенькам и заключил волчицу в отеческие объятия. – Как твои дела?

– Всё прекрасно. – Её голос прозвучал не так добродушно. – Давно ты нас не навещал.

Отстранившись, она машинально укуталась в кардиган и скрестила руки на груди.

– Да уж, сколько прошло, год? – продолжал любезничать ликант, не обращая внимания на показное равнодушие собеседницы.

– Почти два, – перебила Кэтрин.

Она всё ещё смотрела на Ульриха, который так и остался на тропе. Проследив её взгляд, Иван тихо усмехнулся, но тут же нахмурился и произнёс, понизив голос:

– Джон у себя?

Волчица наконец повернулась к нему и коротко кивнула.

– Хорошо, я позже зайду к тебе, есть один личный разговор.

Иван шутливо погрозил ей пальцем, но Кэтрин безразлично пожала плечами, спустилась с крыльца и, проходя мимо, едва не задела Ульриха плечом. Наблюдая за тем, как она скрылась в доме через дорогу, он не заметил, когда Иван оказался рядом.

– Наследница древнего рода, – произнёс он таким важным тоном, будто его слова имели какое-то сакральное значение. – Достойная волчица.

Ульрих смерил его непонимающим взглядом, на что Иван подмигнул и кивнул головой в противоположную сторону, предлагая продолжить путь.

Они миновали ещё несколько построек, мало похожих даже на землянки, и, свернув в неприметный проулок, остановились напротив одной из хижин, с виду ничем не отличавшейся от соседних хибарок. На главной улице уже стало оживлённее: резервация встречала новый день.

Иван толкнул неплотную створку и пригласил Ульриха пройти следом. Глаза сразу же привыкли к сумраку, но парень по привычке сощурился, разглядывая нехитрое убранство дома.

– Да не видать мне полной луны! – вдруг донеслось из угла комнаты, и навстречу им из кресла поднялся седовласый ликант. – Иван, где тебя носило?

Этот коренастый мужчина выглядел довольно бодро для своих лет. Порывисто преодолев небольшую комнату, он приглашающе развёл руки.

– Ну здравствуй, друг, – Иван довольно хмыкнул, похлопывая оборотня по спине. – Дела задержали.

– Ты, как всегда, только о делах и думаешь, – лукаво пожурил его приятель. – Чай не бета уж давно, пора остепениться.

Видимо, слова о потере звания задели оборотня. Тень недовольства скользнула по лицу, но Иван быстро взял себя в руки и сменил тему.

– Крыша-то совсем прохудилась, – он кивнул на проржавевшие листы, заменявшие шифер, и влажные подтёки на стенах. – Может, подлатать?

– Ну, если найдёшь чем, – ухмыльнулся Джон, подпирая плечом дверь в соседнюю комнату.

– Джакоб ничего не привозит?

Теперь улыбка сползла с лица Джона. Он нахмурился и пробурчал:

– Нет, иногда присылает своих шавок на пересчёт или наказать особо строптивых работников. Больше его ничего не волнует.

– Неслыхано. – Иван ощерился, блеснув пожелтевшими радужками и прошипел: – В былые времена стая давно бы устроила бунт и свергла вожака.

– У нас таких храбрецов не осталось, – вздохнул Джон. – А я уж слишком стар. Все знают, пойдёшь против Джакоба – умрёшь.

– Значит, вам проще умереть от голода и нехватки лекарств, чем дать отпор? – глухо уточнил Иван, исподлобья поглядывая на друга.

– А ты разве не член стаи? – тот вскинул голову, с недовольством поджав губы. – Явился через два года и наводишь смуту. Если тебя так задевает ситуация, то решай её.

– За этим и пришёл, – отрезал Иван. – Но мне нужно знать, что я буду сражаться не просто так. Сейчас я вижу лишь кучку волчат, которые поджали хвосты и безропотно приняли свою участь.

– Так дай им надежду, а не кидайся обвинениями. Ты не жил здесь всё это время, не видел, что творил этот ублюдок. Не хоронил наших ребят, убитых охотниками.

Ульрих встрепенулся и шагнул ближе. Его мало волновали сказанные ранее слова, он не спешил проникаться жалостью к жителям резервации, но стоило услышать о гильдии, как сердце стянуло тоской.

– О чём ты говоришь? – он недоверчиво смотрел то на Ивана, то на коренастого ликанта.

– А это ещё кто? – тот, не удостоив Ульриха ответом, повернулся к другу.

– Это наша главная надежда на справедливость. – Иван похлопал подопечного по плечу и слегка дёрнул в сторону, чтобы он встал точно напротив Джона, словно был выставочным экспонатом. – Сын Бальтара.

Джон приоткрыл рот от удивления. Его взгляд тут же изменился, где-то в глубине тёмных глаз зажёгся огонёк интереса. Он расправил плечи и чуть наклонил голову набок, разглядывая парня.

– Ульрих, – протянул руку он, чувствуя, что молчание слишком затянулось, а представлять его так никто и не собирается. – Свенсон.

Джон вскинул бровь и обернулся к Ивану, но тот лишь развёл руками.

– Это долгая история, друг. Но я могу сказать совершенно точно, Рунольв Бальтарсон – это он.

Ульрих невольно скривился, услышав режущее слух имя. Пусть им и наградили его при рождении, отзываться на него он не собирался. И это явно злило Ивана, который часто читал нотации о наследии и силе рода, но Улль держал крепкую оборону. Впрочем, Иван тоже не собирался уступать и упрямо называл его Рунольвом, насмешливо глядя на то, как парень пытается скрыть своё раздражение.

– Теперь я могу быть удостоен ответа? – его голос прозвучал холодно и грубо, но Ульриха не волновало, какое впечатление он произведёт.

– Какой ответ ты ждёшь? – изумился Джон, успевший позабыть о разговоре.

– Ты сказал, что гильдия убивает ликантов резервации. Это ложь. – Кулаки непроизвольно сжались, пульс заметно участился, и Ульрих почувствовал, как ярость зверя медленно поднимается вдоль позвонков.

– Обвиняешь меня во лжи? – возмутился Джон. – Что ты вообще можешь знать о делах грёбаных охотников?

– Всё, потому что я один из них.

В комнате повисла звенящая тишина. Казалось, даже шум улицы стих, словно вся резервация собралась под окнами, чтобы подслушать их разговор. По напряжённому виду Ивана Ульрих понял, что сболтнул лишнего.

– Какого чёрта! – рявкнул Джон, переводя рассерженный взгляд на старого приятеля. – Ты выжил из ума? Притащил охотника в резервацию? А если о нём узнают остальные? На ворота повесят не только его, но и тебя!

– Успокойся, – устало выдохнул Иван, опускаясь в кресло. – Он ликант, а значит, прошлое не имеет значения.

– Это я могу слушать твои доводы хоть до следующей луны. Остальным будет плевать и на то, что он законный наследник, и на то, что он ликант. – Джон нервно чиркнул спичкой, подкуривая самокрутку.

– А остальным знать и не нужно. Я ведь могу надеяться, что эта информация не просочится за стены вместе с дымом?

– На меня ты можешь положиться всегда, – просипел Джон, затягиваясь. – А вот парнишку бы надо научить держать язык за зубами.

– Я всё ещё здесь, – напомнил Ульрих, хмурясь. – Так что там с убийствами гильдии?

– Спроси у своих, охотник, – хмыкнул Джон, но Иван укоризненно покачал головой.

– Твой сын на лесопилке?

– Нет, где-то тут бродит, – махнул рукой оборотень. – А что?

– Пусть представит парня молодым волкам, а мы с тобой пока потолкуем.

Не желая больше терпеть общество двух закадычных друзей, Ульрих раздражённо дёрнул плечом и вышел на улицу, не дожидаясь, пока его об этом попросят. Он не понимал, зачем Иван притащил его в резервацию. Хотел, чтобы он проникся сочувствием к ликантам? Послушал враньё про гильдию от старого оборотня?

Всё это казалось абсурдом. Ему хотелось как можно скорее покинуть это место и по возможности больше никогда сюда не возвращаться. Удручающая картина разваливающихся домов и грязных улиц вызывала отвращение, а выяснять причины столь жалкой жизни стаи он не имел ни малейшего желания.

Дверь отворилась, протяжно скрипнув несмазанными петлями, и оба ликанта наконец появились на пороге дома.

– Думал, останусь стоять тут до заката, – недовольно процедил Ульрих.

– Понадобится – постоишь, – в тон ему ответил Иван, на что парень лишь зло вздохнул, чувствуя, как в груди начинает печь ярость. – Расслабься, пацан, помнишь, что я говорил о контроле?

– Так он ещё не приручил волчонка? – ахнул Джон, всплеснув руками.

– Мы в процессе, – отмахнулся Иван, не отрывая настороженного взгляда от Ульриха.

– Это уже не смешно, друг. А если он сейчас тут всё разнесёт?

– Не разнесёт. – Старый ликант стал ещё мрачнее. – Нервируете меня оба!

– Я в норме, – поспешил успокоить их Ульрих, прислушиваясь к внутренним ощущениям.

Наставления Ивана начинали работать. Стоило представить Оливию, её тёмные длинные волосы, каскадом спадающие на острые плечи, вспомнить, как серые глаза становятся прозрачнее льда, когда она поднимает их к небу. Как она что-то восторженно рассказывает ему, а потом прикрывает рот рукой, заливаясь смехом. Все эти мысли разом заставили схлынуть злобу и ярость, разливая по венам привычное умиротворение.

– Ну и хорошо, – протянул Иван и обернулся к другу. – Джон, нам нужен твой сын.

– Ах да, – качнул головой тот и гаркнул так, что у Ульриха зазвенело в ушах. – Дерек!

Парень удивлённо осмотрел пустую улицу. Так обычно зовут детей на ужин, выглядывая в окно и отвлекая ребёнка от игры, но на дороге не было никого, кто бы мог откликнуться на зов.

В какой-то момент Ульриху показалось, что сейчас из кустов выскочит волк, виляя хвостом, завалится на спину и подставит розовый живот в ожидании ласки, но всё оказалось более прозаично. Высокий темноволосый парень в серого цвета рабочей одежде показался из-за угла крайнего дома и не спеша двинулся навстречу. Ульрих и думать забыл, что слух ликанта мог уловить этот оклик и на другом конце поселения.

– Что такое, отец? – поинтересовался Дерек, с интересом разглядывая чужаков.

– Познакомься, это Рунольв.

– Ульрих, – поправил Свенсон и протянул руку молодому оборотню.

– Дерек, – серьёзным тоном произнёс ликант, хотя карие глаза искрились доброжелательностью.

– Сын, ты же помнишь Ивана?

– Конечно, давно вас не видел, – улыбнулся парень. – Как жизнь?

– Я как-нибудь потом расскажу, – хмыкнул Иван и продолжил более ласково: – У меня к тебе просьба. Рунольв совсем недавно присоединился к нам. Представь его ребятам.

– Без проблем. Можем показать тебе резервацию, – тут же воодушевился Дерек, обращаясь к Ульриху, но Иван его перебил.

– Нет, экскурсией займётся Кэтрин.

Молодой ликант пожал плечами, но упоминание волчицы и её предстоящая прогулка с новичком явно пришлись ему не по нраву.

– Идём, мы как раз собирались погонять кабанов, – махнул он рукой, приглашая за собой Ульриха.

Тот обернулся на Ивана, но тот вместе с Джоном уже вернулся к дому, и Ульриху ничего не оставалось, кроме как проследовать за новым знакомым. Стоило им выйти на главную улицу, как Дерек остановился у ближайшего забора и кивнул явно поджидавшему их жилистому ликанту с густыми, чуть вьющимися волосами.

– А это что за птица? – присвистнул тот, окинув Ульриха удивлённым взглядом.

– Это Рунольв или Ульрих, я запутался, – представил его Дерек. – Иван привёл.

– Ульрих, можно просто Улль.

Кучерявый оборотень кивнул и протянул ладонь.

– Андреас, – растянул он губы в ухмылке, одобряя крепкое рукопожатие. – Давно у нас не было гостей… Или ты теперь будешь жить с нами?

– Не думаю, – пожал плечами Ульрих. – Иван явно не из тех, кто долго остаётся на одном месте.

– Да, – хохотнул ликант. – Этого старого чёрта не удержишь пышными юбками и выводком орущих щенят.

– А откуда ты его знаешь? – влез Дерек.

– Он… Он меня спас, – с трудом выдавил Ульрих, неловко поглядывая на парня.

– Что, отбился от стаи? – уточнил тот, а Андреас сочувственно покачал головой.

– Можно и так сказать, – уклончиво ответил Ульрих, лихорадочно соображая, как бы отказаться от ненужных расспросов. Ещё свежа была в памяти резкая реакция Джона на его статус охотника, но ликанты, похоже, не собирались вызнавать подробности, словно чувствовали, что ему неприятно об этом говорить.

Они миновали ещё парочку домов и остановились. Дерек махнул рукой широкоплечему детине, который сидел на крыльце и пытался починить кособокий табурет.

– Что, малыш, скучаешь?

– Иди под хвост, Дер, – огрызнулся парень, на что Дерек лишь рассмеялся.

На мгновение Ульрих задумался о том, что ликанты мало отличаются от людей, но быстро отогнал эту мысль.

– Это Калеб, – шепнул ему Андреас. – Тот ещё увалень и домосед, но мы его сейчас расшевелим.

По виду новый член их компании совершенно не проникся идеей похода в лес, он хмурил брови и долго чесал затылок, не торопясь с ответом. Когда ему представили Ульриха, Калеб задумчиво посмотрел сквозь него и молча кивнул, но спустя пару минут, подбадриваемый остальными, отложил инструменты в сторону и неторопливо вышел на дорогу. Вся процессия двинулась наконец в сторону окраины поселения. Ульрих с интересом оглядывал своих провожатых. Дерек и Андреас напоминали ему двух зудящих комаров, вьющихся вокруг похожего на огромного медведя Калеба. Они постоянно сыпали остротами, подкалывая медлительного друга, но тот просто отмахивался от них.

– Эй, подождите меня! – донеслось сзади, и Улль обернулся, наблюдая, как со стороны резервации за ними бежит молоденький парнишка лет четырнадцати.

– Вот лишай, – простонал Калеб. – Пьетро…

– Сегодня ты за няньку? – хохотнул Андреас, похлопав его по плечу.

Ульрих перевёл непонимающий взгляд на Дерека, и тот пояснил:

– Пьетро – один из его младших братьев. Их мать снова на сносях, а за мелочью приглядывать некому.

В это время паренёк уже подбежал к ликантам и во все глаза уставился на Ульриха, словно у того было две головы.

– Это правда, что ты сын Ивана?

– Что? – поперхнулся тот, но за спиной раздался взрыв хохота, и Андреас, махнув рукой, выдавил:

– Добро пожаловать в стаю. О тебе уже распускают слухи, это успех.

– Значит, нет? – смущённо пробормотал подросток и опустил взгляд, но тут же всплеснул руками и рявкнул: – Вот же Лиззи блоховозка, а я ей поверил!

– Пьетро! – зарычал Калеб и сделал шаг к брату. – Что за слова!

– Остынь, моралист, – усмехнулся Дерек и подмигнул парнишке. – Он уже взрослый.

Ульрих украдкой оглядел мальчугана. Растрёпанные каштановые волосы, похожие на пучок соломы, отдавали в рыжину на солнце. Острый, чуть вздёрнутый нос и огромные любопытные глаза сохраняли детское выражение лица, несмотря на заметные изменения, присущие возрасту. Пьетро был длинным и по-юношески нескладным, но всё равно едва доставал до плеча старшему брату, чьи крепкие ручищи могли переломить его, словно тростинку.

А ещё он постоянно болтал. Молчание, казалось, было своеобразной пыткой для этого бойкого парнишки. Поначалу он задавал кучу вопросов о том, куда и зачем они идут, затем пытался выпытать у Ульриха, откуда тот взялся, но Калеб прикрикнул, чтоб не приставал почём зря, и Пьетро обиженно засопел.

– Нелегко, наверное, быть самым младшим в семье? – улыбнулся Ульрих, позволяя себе чуть подотстать, чтобы идти рядом с Пьетро.

– Я не самый младший, – отмахнулся тот и принялся загибать пальцы. – Есть ещё Лиззи, Найда и Лео. Да, и ты слышал, что мама снова беременна.

– Как же вы все уживаетесь в том маленьком домике? – удивился он, вспомнив крошечную одноэтажную хибарку, на крыльце которой сидел Калеб.

– Выбирать не приходится, – пожал плечами Пьетро, и Ульриху показалось, что в голосе парнишки зазвучали взрослые серьёзные нотки. – Здесь все так живут, ты наверняка и сам заметил. Да и некоторые семьи побольше нашей будут.

Он на ходу сорвал травинку и сунул её кончик в рот. Задумчивый взгляд и крохотная морщинка над бровями тут же добавили мальчугану пару лет, но спустя мгновение он усмехнулся и снова стал самим собой.

– Мой папа работает на лесопилке, – продолжил Пьетро. – Когда я вырасту, то буду ему помогать.

– Все ликанты там работают? – уточнил Улль.

– Ну да, – кивнул парнишка и отвел взгляд. – Хотя вон Калеб такой неповоротливый, па говорит, что он там только мешается.

– Эй! – раздался спереди грозный окрик сквозь смешки остальных оборотней.

– Упс! – пискнул Пьетро и едва успел отскочить в сторону, так что тяжёлая рука старшего брата ухватила воздух.

– А ну-ка иди сюда, мелкий! – зарычал ликант и бросился вдогонку.

Он быстро настиг мальчишку, поймал его за шею и скрутил в жёсткий захват. Глядя на то, как отчаянно пытается вырваться Пьетро, Ульрих хотел было вмешаться, но Дерек удержал его за предплечье.

– Не лезь в семейные разборки, – усмехнулся он и кивнул в сторону братьев, чья борьба уже больше напоминала шутку.

Калеб всё ещё удерживал пацана, кулаком ероша непослушную шапку волос, пока тот, извиваясь, кричал сквозь смех, что пощады старшему не будет за подобные выходки.