Читать книгу: «Ревизор: возвращение в СССР 43», страница 3

Глава 3

Москва, временная резиденция чрезвычайного и полномочного посла Южной Кореи

Помощник появился с докладом в 14:00.

– Ну, рассказывай, что там удалось найти про Ивлева? – спросил его У-Джин Кан.

– Господин посол, информации не так уж много, – ответил тот. – Удалось выяснить, что публикуется данный журналист в газете «Труд» достаточно часто, несколько раз каждый месяц. Удалось также определить причину интереса японского посла к нему. Не так давно господин Ивлев опубликовал в газете статью о советско-японских отношениях, в которой предрёк Японии великое технологическое и экономическое будущее. Полный текст статьи, господин посол, я оставлю вам для ознакомления.

Посол фыркнул:

– Ну, тогда понятно, почему Тору Фудзита так к нему прицепился. Это же ярый националист, спит и грезит о величии Японии. Таким, как он, только дай волю, и Восточная Азия снова вся будет залита кровью тех, кто не является японцем.

Помощник почтительно молчал, ожидая, когда посол закончит рассуждать.

– Ладно, с этим понятно. Молодец, что выяснил. Были ли какие-то статьи у него про Южную Корею?

– Нет, господин посол, но была статья про Северную Корею. Выдержана в официальном советском стиле, делается акцент на дружбу с советским народом. Сказано тоже много хороших слов в адрес самой Северной Кореи, но нет никаких блестящих прогнозов о её грядущем экономическом величии. Это даже странно, учитывая этот прогноз по японской экономике, что дал этот журналист. Получается, что для своих советских северокорейцев он пожалел таких перспектив, а для японцев, явного врага Советского Союза, так сильно рассыпался в комплиментах… Необычно всё это, но, конечно, не приходится ожидать, что политика Советского Союза настолько сильно изменилась по этому вектору.

– Ладно, с этим ясно. Что-то ещё удалось выяснить по этому Ивлеву?

– К сожалению, господин посол, поскольку у нас временная миссия, штат очень небольшой, мне некому даже дать поручение выяснить, чем этот Ивлев занимается в обычной жизни.

Посол хмыкнул. Помощник только что очень вежливо напомнил ему, что у него нет возможности прибегнуть к помощи разведки. Действительно, миссия у него временная, послан он правительством в попытке наладить отношения с Советским Союзом, но не факт, что эта попытка увенчается успехом, поэтому всё верно, штат у него очень урезанный, и места для разведчика в его миссии просто-напросто не нашлось. Тем более что в Сеуле опасались, что если Советский Союз выявит разведчика в этой мирной миссии, то она сразу же после этого станет провальной. Отношения между Южной Кореей и Советским Союзом и так, мягко говоря, паршивые, так что всё верно, риск избыточен. А без помощи разведки ничего сверх того, что его помощник смог уже раздобыть про Павла Ивлева в открытых источниках, он найти бы не смог.

– Хорошо, оставим тогда этот вопрос в данном состоянии, – велел он ему. – Главное, посматривай периодически за прессой. Если в этом «Труде» появится ещё одна статья Ивлева, сообщи мне немедленно об этом. И принеси её текст.

– Хорошо, господин посол, будет выполнено.

***

Москва, посольство Японии в СССР

Тору Фудзита, посол Японии в Советском Союзе, сидел и писал письмо, которое ему придётся отправить сразу же большому количеству адресатов. Как сообщил ему его хороший друг, министр внешней торговли и промышленности, результат его беседы с Павлом Ивлевым будет очень интересен достаточно широкому кругу лиц в японском правительстве, включая самого премьер-министра. Раз такое дело, он решил поручить размножить его письмо сразу в десяти копиях, чтобы его друг сам не занимался этим в Токио, теряя время.

Для человека его возраста память у посла была прекрасная. Он даже ничего не записывал сразу после того, как пришёл из посольства. Тогда он так устал, что просто лёг спать. Пребывая в полной уверенности, что и спустя сутки сможет передать каждый нюанс из состоявшегося разговора.

И делал это с полной уверенностью в своих способностях, так что они в очередной раз его не подвели.

Начал он с общего описания состоявшейся беседы с журналистом Ивлевым. Отметил, что тот вовсе не выглядел смущённым вниманием к нему самого японского посла, напротив, воспринимал это как должное. Также, что удивительно для парня его возраста, он, похоже, был знаком с японским этикетом. Немногие люди в Советском Союзе взяли бы протянутую им визитку двумя руками, после чего поклонились бы. При этом это вовсе не выглядело как попытка подражать ему самому, видно было, что действие для человека достаточно привычное.

Указал, что Ивлев и его спутница были одеты в дизайнерскую одежду из Италии, не хуже, чем у большинства присутствовавших дипломатов. А некоторые дипломаты и похуже их были одеты, поскольку у Ивлевых одежда была из новой коллекции этого сезона…

Описал он, конечно, и свой шок от тех предложений, которые сделал ему молодой человек, хотя тот вовсе не должен был ожидать хоть каких-то подобных запросов в свой адрес. Его всего лишь пригласили на фуршет, и что будет беседа с послом никак не указывали.

Привёл он также и все названные молодым человеком цифры по японской экономике. Указав при этом честно, что некоторые из них ему до этого были неизвестны. Поэтому он не может сказать, насколько они достоверны.

Был вынужден упомянуть также один неприятный факт, о котором ему сообщил один из дипломатов посольства, которого он, завершив с Ивлевым беседу, просил присмотреть за молодым человеком издалека. О том, что вскоре после разговора с ним к нему пристроился побеседовать резидент ЦРУ в Москве.

Тут же указал, что это было неизбежным последствием столь долгого разговора его лично с молодым человеком. А разговор был таким длинным, поскольку ему надо было задать все присланные из Токио вопросы. Поэтому избежать такого развития событий было никак нельзя.

Он, конечно, мог бы и вовсе не упоминать об этом эпизоде. Прекрасно понимая, что его могут попробовать поставить ему в вину его враги, если в Токио решат сделать какую-то ставку на этого советского журналиста. Ясно, что в этом случае очень глупо привлекать внимание к Ивлеву американских спецслужб. Но он считал, что его обычная дотошность, которая помогла ему добраться в своей карьере до поста посла, в любом случае сыграет скорее в его пользу. И в любом случае, гораздо хуже для него будет, если он умолчит об этом эпизоде, а потом об этом узнают окольными путями через одного из его сотрудников. Япония – страна тесных родственных и дружеских связей. Никогда не можешь знать, кто из твоих подчинённых с кем общается и кому сообщает различные нюансы из деятельности твоего же посольства…

***

Москва, посольство США в СССР

Американское посольство в Москве по размеру своего штата было очень крупным. Гораздо крупнее, чем в большинстве европейских стран. Ну так и значение его для американцев было несопоставимо с тем, которое имели большинство стран Европы на фоне той мощи, что имел Советский Союз. Все же вторая сверхдержава в мире с огромным ядерным арсеналом, большей частью нацеленным на Соединённые Штаты Америки. Конечно, такая страна требовала огромного штата дипломатов. И, учитывая достаточно плохие отношения с ней, проблем со штатами у резидента ЦРУ в СССР Дэна Миллера не имелось. Всего в его распоряжении было семь разведчиков.

Появившись утром в четверг в посольстве, он сразу поставил задачу перед тремя из них: собрать всё, что удастся найти по Павлу Ивлеву, журналисту газеты «Труд» и студенту третьего курса экономического факультета МГУ.

А после обеда сел ознакомиться с первыми материалами, что они ему принесли.

Легче всего оказалось найти все изданные Ивлевым статьи. Конечно же, каждый экземпляр такой крупной газеты, как «Труд», лежал в посольстве.

Быстро выяснилось, что Ивлев ещё работает и на радио, что Миллера, конечно, поразило.

Какой ухватистый студент, – с уважением подумал он. – И в газеты статьи пишет, и на радио ещё подрабатывает.

Но материалы радиопередач, в отличие от газетных статей, поступят в его распоряжение, конечно, позже. Их все поручили прослушать и записать стенографистке, которая впоследствии расшифрует их в нормальный, удобный для чтения текст.

Помимо газетных статей и выступлений на радио больше пока что ничего найти не удалось. Так что Миллер вначале бегло просмотрел каждую из статей, написанных Ивлевым, а потом сел уже знакомиться с ними более вдумчиво.

Ему нужно было постараться составить своё собственное впечатление о политических взглядах Ивлева на предмет потенциала его вербовки.

Во время того короткого разговора в японском посольстве у него так и не получилось составить чёткого представления об этом молодом человеке. Одет шикарно, новый костюм явно от серьезного европейского дизайнера. Очень необычно для СССР, ломает все стереотипы. И жена тоже во всем новеньком, дизайнерском… Это повышало ценность Ивлева как потенциального агента – у того явно были очень мощные связи в СССР, чтобы иметь возможность так одеваться.

Главное впечатление, которое у него осталось после короткого разговора, – что он общается с вполне состоявшейся зрелой личностью. Не заметил он в собеседнике так свойственного для этого возраста максимализма или вспыльчивости. Ивлев общался с ним с безмятежностью сорокалетнего профессионала или преподавателя. И вообще ощущал себя в атмосфере посольства, как рыба в воде. И это тоже ломало все стереотипы о советском юноше. И даже, в принципе, и о юноше другого какого-нибудь государства…

Также Ивлева не выбила из колеи длинная череда тех, кто к нему подходил переговорить. Для обычного молодого человека такая постоянная смена очень серьёзных собеседников, да ещё учитывая то, что с некоторыми из них он общался на английском языке, должна была стать поистине сногсшибательной. Он должен был разговаривать со мной, – думал Миллер, – уже свесив язык и выпучив глаза от перенапряжения, а Ивлев был спокоен, как удав.

Правда, узнав о том, что парень регулярно выступает в длинных передачах на радио, он немного успокоился по этому поводу. Получается, ему не привыкать долго болтать в сложных ситуациях. А выступление на радио как раз и есть сложная ситуация.

Он сам как-то записывался на радио, правда, естественно, не на московском, а на местечковом в штате Айдахо, и с тех пор питал определённый пиетет к тем, кто способен спокойно переносить эту процедуру. Как он тогда волновался, это было что-то жуткое! А потом, когда прослушивал передачу, очень сильно удивлялся, как странно звучит его голос по радио. Да, опыт выступлений по радио, конечно, поспособствовал выработке такой невозмутимости у этого парня…

Но вполне может быть, что такая невозмутимость может быть объяснена и другими факторами, в частности тем, что у молодого человека очень мощные политические связи. Легко быть спокойным, знаешь ли, если знаешь, что за тобой стоит кто-то очень серьезный… Который закроет любую твою ошибку, не дав ей испортить тебе жизнь.

И Миллеру очень хотелось бы выяснить, кто именно из московской элиты стоит за этим парнем.

Но, к сожалению, в посольстве Японии такой возможности у него не было. Всё, что он успел у него выяснить, так это то, что он не москвич, и приехал в Москву из провинции поступать в университет два года назад. Значит, скорее всего, его родители никакого отношения к московской элите иметь не могут.

Если, конечно, не считать, что парень ему соврал, потому как если отцом у него какой-нибудь, к примеру, член Политбюро или его сын, то черта с два парень будет рассказывать об этом каждому встречному-поперечному, и тем более американцу. Легче соврать и представиться обычным провинциалом.

Первые же несколько статей из газеты «Труд», которые вдумчиво прочитал Миллер, позволили ему заметить отличия автора этих статей от обычных советских журналистов. Несомненно, речь шла о большой эрудиции и более гибком взгляде на мир, чем обычно он отмечал у советских журналистов. Миллер уже прочитал за годы работы в Советском Союзе тысячи газетных статей, так что более чем разбирался в этом вопросе.

Периодически Миллер делал пометки, которые позволяли охарактеризовать Ивлева более глубоко. В частности, у него уже было записано, что тот тяготеет к социальной справедливости. Будь он американским журналистом, – подумал он, – мистер Ивлев мог бы защищать права негров или белой бедноты.

В определённой степени Ивлев стал ему больше понятен и после чтения статьи, в которой тот призывал развивать поисковые отряды с целью увековечивания памяти солдат, погибших на полях Второй мировой войны. Это направление было близко и самому Миллеру. Его двоюродный брат и сам занимался чем-то подобным на полях Гражданской войны XIX века. Себя он тоже не обделял различными трофеями, которые там находил, и хвастался потом перед ним во время редких встреч не меньше, чем тем, что смог при поддержке армии США опознать двух из двух десятков найденных им скелетов американцев, сражавшихся на полях Гражданской войны.

Миллер пометил дополнительно: склонен к поддержанию важных аспектов исторической памяти своей страны.

Каждый такой штрих, который ему удастся выявить из статей Ивлева, был очень важен. Каждый из них поможет ему лучше понять этого человека и сделать потом главный вывод: удастся ли его завербовать для использования в целях Соединённых Штатов Америки…

***

Москва, квартира Ивлевых

Только положил трубку после разговора с Захаровым, как телефон снова зазвонил. Оказалось, что это Вера Ганина.

– Паша, извини, что так неожиданно, но, возможно, ты знаешь, что сегодня в Москве начался очень представительный Всемирный конгресс миролюбивых сил в Москве… И продлится до самого конца октября.

– Да, конечно, слышал, – подтвердил я ей. И так оно и было. Трудно было не заметить это мероприятие. Я уже даже знал, что в его работе участвуют 3200 делегатов, представители 120 международных и 1100 национальных организаций и движений из 143 стран мира… Цифры в моей аудиторской памяти, даже раз туда попав, легко укладываются и чувствуют себя там как дома…

– Так вот, мне совершенно внезапно замглавного редактора только что поручил тебя туда отправить, мол, и в списки ты уже внесён по его просьбе.

– А с какой, позволь узнать, целью? – спросил я.

Ну да, то, что вот так, с бухты-барахты, в тот самый день, когда уже открывается мероприятие, внезапно меня туда отправляют, заранее не согласовав, как-то удивительно, честно говоря. И нарушает некоторые из моих планов.

Вера по моему голосу сразу догадалась, что я не в восторге, и затараторила:

– Нет, Паша, ты, наверное, неправильно понял, тебе вовсе не обязательно там всё время присутствовать. Просто Силин решил, что раз у тебя неплохие статьи выходят по международной тематике, то ты сможешь найти там какой-нибудь интересный эпизод и разовьёшь его в очередной статье для «Труда», только и всего. То есть ты можешь просто в какой-то из этих дней прийти, поймать какой-то интересный сюжет и раскрутить его, а каждый день туда ходить вовсе не обязательно.

– А, ну тогда другое дело, – сразу успокоился я.

– Да, всё именно так. Даже не сомневайся, – начала дальше заверять меня Вера, хотя я уже всё и так понял. – На полноценной основе каждый день там будут присутствовать наши штатные корреспонденты. Просто Силин считает, что они немножко кондово освещают такого рода мероприятия. Возможно, глаз у них замылился… А у тебя всегда свежая точка зрения, и ты часто подымаешь те аспекты, которые другие вообще не замечают. А писем после твоих статей приходит столько, что абсолютно понятно, что именно эти аспекты читателям и интересны…

– Хорошо, раз так, то я тогда уже в субботу туда отправлюсь, – сказал я ей, – а то пятница у меня уже вся забита мероприятиями.

– Да, конечно, Паша. – заверила меня Вера, что ее все устраивает, – форум, то есть конгресс же, длинный, ничего страшного. Главное, постарайся побыстрее эту статью написать после того, как у тебя материал какой-то соберётся. Чтобы мы могли её опубликовать в самом конце конгресса, а не после него уже…

***

Москва, Торгово-промышленная палата

Дела на работе у Андриянова после того злополучного партсобрания не клеились. Репутацию восстановить никак не получалось. Отношения с сослуживцами испортились, причем как с женщинами, так и с мужчинами. Неодобрения от женской половины коллектива Андриянов, в принципе, ожидал. Это было вполне логично. А вот нежелание больше иметь с ним дело со стороны мужчин стало неприятным сюрпризом. Как ему весьма неохотно объяснил замначальника соседнего отдела, который был ему сильно должен и потому общения не избегал, хоть и очень хотел, судя по выражению лица:

– Половина коллег-мужчин не хотят общаться из-за того, что ты, Антон, начальника своего подставил своим поведением, а половина Председателя Торгово-промышленной палаты боится и не хотят иметь дел с тем, кто у него в немилости…Ну а ты как хотел – стуканут Блащицкому о том, кто с тобой водится, и этот бедолага тоже в опалу попадет…

Так что теперь на работу Антон ходил мрачным, работал за двоих, поскольку за всеми его действиями пристально следили, и даже в столовой во время обеда сидел теперь в одиночестве.

Происходящее его сильно беспокоило. Он прекрасно знал, чем подобное заканчивается. При любой грядущей реорганизации или сокращениях он будет в числе первых, кто попадет под увольнение или перевод. Нужно было срочно что-то придумать, чтобы ситуацию исправить.

Антон впервые всерьез задумался о том, чтобы завести отношения с женщиной своего возраста. Повстречаюсь месяц-другой, – размышлял он, – покажу всем, что у меня серьезная спутница есть, а не девушка юная. Глядишь, успокоятся, перестанут языками чесать…

Всерьез жениться на ком-то своего возраста он, естественно, не собирался, не допуская даже мысли о подобном исходе и ставя целью лишь исправить текущую ситуацию, не более того.

Сидя в столовой и обедая, Антон сосредоточенно перебирал варианты, отвергая их один за другим. В итоге, вздохнув, сделал вывод, что со знакомыми женщинами из столицы связываться не рискнет. Слишком много шансов получить неприятности, если завершить роман спустя пару месяцев отношений. Начнет еще бегать к моему начальству, жаловаться, только хуже все станет, – размышлял Андриянов. – Еще и правда жениться заставят… Надо мне кого-то из провинции найти, – понял вдруг он, сразу вспомнив про Оксану. – Это будет идеальный вариант. Погуляем вместе, покажу ее всем, а потом, когда все уляжется, расстанемся, и вернется она в свой Святославль, никуда не денется… Прописки московской нет же…

– Антон Григорьевич, добрый день! – прервал его размышления знакомый голос.

Подняв от тарелки взгляд, Андриянов увидел Нину Степановну из бухгалтерии, а рядом с ней какую-то незнакомую полноватую женщину лет сорока пяти.

– Здравствуйте, Нина Степановна, – поздоровался Антон настороженно.

– А я смотрю, вы один обедаете, – продолжила бухгалтерша, улыбаясь. – Так удачно. А то меня начальница вызвала к себе, а я тут с двоюродной сестрой моей… Познакомьтесь, кстати, Анна Дмитриевна, – представила она стоявшую рядом женщину, которая радостно улыбнулась Андриянову, сверкнув золотым зубом. – Пришлось бы Анечку одну обедать оставлять, неудобно было бы. Как удачно, что вы один сидите. Не возражаете, если я сестру с вами оставлю, а сама к начальству сбегаю? – спросила она, тут же решительно поставив поднос на стол напротив Антона. – Садись, Анюта. Антон Григорьевич такой балагур, и всех здесь знает. Тебе точно понравится с ним общаться.

Сказав это, Нина Степановна тут же ускакала, не дав Андриянову и слова сказать. Тот ошарашенно посмотрел ей вслед, потом перевел взгляд на женщину напротив.

– У вас тут так интересно, – снова сверкнула золотым зубом та. – Я, кстати, тоже бухгалтером работаю, на овощебазе. Ниночка про вас столько рассказывала…

– Могу себе представить, – ответил Антон, стараясь сохранять нейтральное выражение лица.

Кругом сновали коллеги, с любопытством поглядывая в их сторону. Среди них Андриянов заметил и начальницу Нины Степановны, сидевшую за столиком в углу зала, к которой та якобы пошла. Сомнений в том, что вся эта сцена специально подстроена, у него уже не было. И хуже всего было то, что многие сослуживцы явно были в курсе происходящего, судя по взглядам и улыбочкам, бросаемым в их сторону. Затянул он со своим маневром, затянул… Вот ему уже и подводят специально кандидатуру на женитьбу…

Вынужденно пообедав в компании кузины бухгалтера, Антон узнал кучу совершенно ненужных и неинтересных ему подробностей о ее жизни. И о том, как она была замужем почти двенадцать лет, и о ее сыне-школьнике, и о покойном ныне муже, утонувшем четыре года назад во время поездки летом в деревню, и само собой о том, как сложно встретить в наше время хорошего мужчину. Проводив внезапную знакомую до бухгалтерии, вымученно улыбнувшись на прощание и решительно ответив отказом на предложение обменяться телефонами, Андриянов поспешил к себе в отдел. Предупредив недовольно хмыкнувшего Рябко, что отлучится на пятнадцать минут, Андриянов не мешкая рванул на переговорный пункт, благо тот находился неподалеку.

Оксана сейчас на работе, должен застать, – билась в голове мысль. – Хоть бы не ушла никуда…

***