Читать книгу: «Осторожно, работает десантура!», страница 2

Глава 4

Бизнес-классом Володя Локис летел первый раз в жизни. И был несказанно разочарован тем, что увидел. Он почему-то совсем по-другому представлял себе эти элитные салоны. Оказалось, что ничего особенного. В общем-то, можно было обойтись и без этих, как выразился Купец, понтов, но на бизнес-классе настояла Аня Корнейчик – та самая молодая особа, которая приехала к Туманову от генерала Журбина.

Она появилась в кабинете полковника через полчаса, в сопровождении дежурного по части майора Соколова. Скромно войдя, тихо поздоровалась и представилась:

– Анна Корнейчик, переводчик…

– Кто? – переспросил Туманов, глядя на невысокую, хрупкую девчушку с копной рыжеватых волос.

– Переводчик… – повторила девушка. – Прикомандирована к вашей группе от Министерства иностранных дел…

– Что-о-о? – единым вздохом пронеслось по кабинету.

– Какой переводчик?! Какое министерство? – опять начал заводиться Туманов. Он бушевал минут десять, хотя и старался не употреблять крепких слов и выражений. Смысл его возмущений сводился в основном к тому, что начальство совсем съехало с катушек, раз приняло решение включить в разведгруппу гражданского человека, да ко всему прочему сопливую девчонку, которая ничего не смыслит в разведывательной работе и будет только обузой, балластом для десантников. Остальные присутствующие растерянно молчали. По большому счету, их командир был прав. Брать в группу постороннего человека, гражданского, женщину, пусть даже и симпатичную, даже учитывая, что работать предстоит не в лесу или горах, – это, знаете ли, кощунство!

Однако девушку нисколько не смутил такой прием. Она уверенно подошла к столу Туманова и положила перед ним серый пакет с красными сургучными печатями. Полковник осекся на полуслове.

Откинув голову на спинку кресла и прикрыв глаза, Локис улыбнулся уголками губ, вспомнив, как отвисла челюсть у боевого офицера, когда он прочел содержимое пакета.

– А что я могу, парни? – глухо проговорил полковник. – Приказ есть приказ. Едут только двое из вашей группы и вот эта… мамзель. Кто поедет, решайте сами…

Этот вопрос решили быстро. Купец, не мудрствуя лукаво, предложил бросить жребий. Лететь выпало Локису и Демидову…

Почему он отказался ехать в Сочи и согласился выйти из отпуска, Володя сам не понимал. Он оправдывал это решение тем, что приказы не обсуждают, а выполняют. Но в глубине души понимал, что это не так. Побывать в Европе за казенный счет – кто ж от такого откажется… Впрочем, Локис прекрасно осознавал, что насладиться созерцанием шедевров Лувра и красотами Елисейских Полей ему вряд ли удастся. Как ни крути, а во Францию он ехал не развлекаться, а работать.

– Что лыбишься, Медведь? – поинтересовался Демидов, отвлекая Локиса от воспоминаний. – Ты бы лучше придумал, как этого Гудаева вывозить будем.

– Ты командир группы, вот ты и думай, – предложил Володя, не открывая глаз. – И вообще, у нашей милой переводчицы, по-моему, на все случаи жизни есть инструкции. Спроси у нее…

Демидов возмущенно фыркнул, но промолчал. Анечка Корнейчик с самого начала вела себя несколько странно. Купец не успел опомниться, как она перехватила у него власть – стала говорить уверенным, не допускающим возражений тоном. Не привыкший, что в его группе может руководить кто-то другой, кроме него, Купец попробовал было возмутиться и вернуть ускользающие от него бразды правления, но Корнейчик лучезарно улыбнулась ему и невинно захлопала длинными ресницами большущих голубых глаз. Купец махнул на все рукой, решив «не связываться с бабой». Он демонстративно не замечал девушку, но при этом подчеркнуто вежливо выполнял все ее то ли просьбы, то ли распоряжения.

– Мальчики, – услышал Володя сквозь дрему голос Анны, она сидела через проход от разведчиков, – а почему вы ничего не заказываете? Так дело не пойдет, вы себя… как это называется? Демаскируете, кажется. Правильно? По нашей с вами легенде, я – ваш переводчик, а вы – богатые русские туристы, которые едут во Францию отдыхать. Вы просто обязаны начинать кутить еще в самолете!

– И откуда такая милая барышня знает такие жуткие слова, – улыбнувшись, спросил Володя. – Меня от них оторопь берет…

– Книжек детективных начиталась, – пробурчал себе под нос Демидов, нажимая кнопку вызова стюардессы. – Да всяких шпионских киношек насмотрелась, вот и умничает теперь.

– Грубый ты человек, Алексей, – шутливо попенял Володя другу. – Такая девушка с нами летит, а ты…

– Что поделать, – Купец развел руками. – Трудное детство, скользкие подоконники, деревянные игрушки, привинченные к полу… Тут, как говорится, не до политесов. Девушка, мне, пожалуйста, сто пятьдесят коньяку, – попросил он подошедшую к ним стюардессу.

– Скажите, Володя, а ваш приятель всегда такой хмурый? – тихо, чтобы не услышал Демидов, спросила Корнейчик.

– Не обращайте внимания, – посоветовал Локис. – Просто Ку… Алексей панически боится высоты, а уж от перелетов его просто трясет мелкой дрожью…

Сидевший рядом с ним Купец от этого заявления Локиса расплескал на колени содержимое бокала, из которого собирался выпить. Уставившись на Володю круглыми глазами, он несколько секунд приходил в себя.

– Это кого дрожь прошибает? – громко спросил он.

Володя несильно ткнул друга в бок локтем, и остатки коньяка выплеснулись Купцу на грудь.

– Черт! – выругался тот. – Медведь, ты аккуратней толкаться не можешь? Я же так ни капли и не выпил!

– Не переживай, Леха, – миролюбиво ответил Локис, – стоимость выпивки включена в цену билета. Я правильно излагаю?

Последний вопрос был адресован Анне. Та в знак согласия кивнула.

– Только сильно не увлекайтесь, – предупредила она. – На борту самолета запасы спиртного ограничены. К тому же имейте в виду, что после куршевельского скандала французская полиция очень подозрительно относится к пьяным русским. Могут не впустить в страну…

– И какой дурак придумал, – проворчал Демидов, опять вызывая стюардессу, – что русские пьют больше всех в мире? Немец над рюмкой шнапса просидит полдня, зато пива выдует полторы бочки… И это у них называется отдых!

Подошедшая стюардесса, увидев пустой бокал и облитого коньяком Купца, только удивленно вскинула левую бровь, но ничего говорить не стала.

– Повторите… – попросил Демидов, протягивая ей пустую посуду. – А то расплескалось, трясет сильно…

Девушка удалилась, неопределенно хмыкнув. Через несколько минут она принесла две маленькие бутылочки. Сердито сопя и косясь на Володю, Купец открыл одну и залпом выпил. Вторую он убрал в карман пиджака.

– Аня, – Локис перегнулся через подлокотник кресла, – я вам открою еще одну страшную тайну! Только вы никому о ней не рассказывайте. Договорились? Мой друг влюблен в вас! Но стесняется признаться…

Володя не успел досказать; Демидов захлопнул ему рот своей широченной ладонью, прижал к груди и прошипел сердито:

– Вовка, завязывай валять дурака. Накажу. Больно накажу…

Локис, соглашаясь, покивал, давая понять, что все понял. При этом он едва сдерживал душивший его смех, прекрасно зная, что ничего Демидов ему не сделает. А его обещание наказать – пустая угроза. Причина командирского недовольства и раздражительности была не только в том, что переводчица Корнейчик с легкостью «отобрала» у него руководство операцией. Она, эта причина, крылась значительно глубже.

Незадолго до этого задания Демидова вызвал к себе заместитель командира полка по работе с личным составом Мартынюк – вредный мужичонка, которого за глаза все десантники называли «руководитель по борьбе с личным составом». Мартынюк начал служить, еще когда в армии были замполиты, бдительно следившие за моральным обликом солдат и офицеров. Видимо, те идеи надежно застряли у него в подкорке головного мозга. И он никак не мог от них избавиться. Правда, теперь он опирался не на «Моральный кодекс строителя коммунизма», а на христианское учение. Менее занудными его беседы от этого не стали.

Смысл мартынюковских претензий к Демидову заключался в том, что Купец «нечутко отнесся к своей бывшей жене». Год назад она сбежала, не выдержав постоянных командировок Алексея, а когда решила вернуться, нарвалась на решительный отказ. Кто-то надоумил оскорбленную женщину обратиться к Мартынюку. Два часа бывший замполит занудным голосом читал капитану лекции о необходимости прощать заблудших. Не выдержав, Купец обложил собеседника матом. Это было весьма опрометчиво с его стороны, несмотря на то что все происходило без свидетелей. Мартынюк был злопамятным и мстительным. Пакостить Купцу он начал уже на следующий день. Мало того, он пытался воспротивиться посылке Демидова на это задание, утверждая: капитан «недостоин такой чести». И очень болезненно отреагировал, узнав, что Туманов не прислушался к его мнению. Зная характер Мартынюка, Купец прекрасно понимал, что тот просто так от него не отстанет. Но винил он в этом не свою несдержанность, а бывшую супругу, автоматически перенося эту неприязнь на всех женщин. Хотя закостенелым женоненавистником не был. Володины заигрывания с переводчицей раздражали Демидова. Особенно ему не нравилось, что объектом для своих подначек Локис выбрал именно его.

– Вот и молодец, что понял, – проворчал Демидов, отпуская Володю.

– Алексей, ну почему вы так реагируете? – вмешалась в разговор Корнейчик. – Я же понимаю, что Володя шутит…

Купец бросил на переводчицу недовольный взгляд и полез в карман за бутылочкой коньяка.

– Дамы и господа, – прозвучал в репродукторах мягкий женский голос. – Наш самолет начинает снижение. Просим вас пристегнуть ремни и не курить…

Глава 5

Из аэропорта Шарля де Голля до гостиницы они добрались на такси. На этом опять же настояла Анна. Купец даже не пытался спорить с ней, поскольку, не зная французского языка, понятия не имел, о чем она договаривается. Напрасно Локис рассчитывал, что раз полет проходил с шиком, то и гостиница будет превосходной. Мало того, что отель был где-то на окраине одного из пригородов Парижа, так он оказался маленьким и некомфортабельным.

– Не понял, – совершенно искренне удивился Володя, оглядывая двухэтажный дом с сильно заросшим плющом фасадом. Видимо, владелец решил, что это дешевле, чем ремонтировать его. – А разве имидж богатых «новых русских» предполагает проживание в таком отеле?

– Богатые русские туристы остались в аэропорту, – с улыбкой ответила Корнейчик, – точнее, они там потерялись. Теперь вы – простые гастарбайтеры, а я – тот человек, который помогает вам устроиться в стране. Потому и гостиница у вас соответствует вашему новому статусу.

От неожиданности Володя присвистнул.

– Ни фига себе перескоки! – проговорил он. – То мы Крезы, то иностранные рабочие… А нельзя ли узнать заранее о том, в кого мы в следующий раз превратимся?

– Нельзя, – твердо сказала девушка.

По каменной лестнице они вошли в отель. Пока Анна разговаривала с портье, Володя огляделся. Это был самый заурядный отель для людей, достаток которых назывался средним или ниже среднего. Конечно, он ни в какое сравнение не шел с теми провинциальными гостиницами российской глубинки, в которых Локису доводилось жить. Но для благополучной европейской страны это была почти ночлежка, однако чистая и довольно приличная. Володя почему-то вспомнил романы Эжена Сю о людях парижского дна. «Может, и эта гостиница из тех времен?» – рассеянно подумал он, рассматривая какие-то дешевенькие натюрморты, висящие на стенах.

– Мальчики, – позвала их Корнейчик, – все в порядке. Идемте…

По узкой крутой лестнице они втроем поднялись на второй этаж и остановились в полутемном коридоре.

– Ваши номера 23 и 24, – сказала Анна, протягивая им ключи с большими деревянными брелоками с выбитыми на них цифрами. – Мне сейчас надо уйти. Большая просьба: пока я не вернусь, никуда из отеля не выходить.

– Мы арестованы? – Демидов предпринял очередную попытку взбунтоваться. – Хотелось бы знать кем?

– Нет, – терпеливо ответила Корнейчик, – вы не арестованы. Это делается для вашей собственной безопасности.

– Черт знает что! – возмутился Демидов, открывая дверь своего номера. – Наберут детей в десант, а молока не дают… И главное, все рвутся в полководцы! Знал бы, что так получится, я бы хрен куда поехал…

Он, с грохотом хлопнув дверью, скрылся в номере.

– Не шумите, – крикнула ему вслед Аня. – Здесь это не принято, можно угодить в полицию!

Из-за двери послышалось глухое ворчание.

– Не сердитесь на него, Анечка, – попросил Локис. – В душе он очень хороший человек…

– Я в этом нисколько не сомневаюсь, – просто ответила девушка. – Но все же очень прошу вас, Володя: проконтролируйте, чтобы он не сбежал.

Не дожидаясь, что ей на это скажут, она быстро спустилась вниз.

Володя вошел в свой номер. Через небольшой тамбур-прихожую он попал в небольшую комнатку. Обстановка в ней была предельно простой. Полутораспальная кровать, рядом с которой располагались небольшая тумбочка и торшер; напротив кровати на специальной подставке стоял маленький телевизор, а возле стены приютился складной столик.

Володя раздвинул шторы и выглянул в окно. Оно выходило в небольшой аккуратненький дворик, в котором флегматичный дворник лениво водил метлой на одном месте. А в остальном вид был довольно унылый. Отойдя от окна, Локис лег на кровать и закинул руки за голову.

Их положение действительно неопределенное. Выкрасть человека и провести его через пол-Европы – полный абсурд. Причем сделать это надо незаметно и быстро. К тому же не было хоть сколько-нибудь четкого плана действия. Непонятна и роль Анны. Подсознательно Володя понимал, что во всей этой операции ей отводится главная роль, а они с Демидовым приставлены к ней в качестве «грубой мужской силы». Размышляя об этом, Локис и сам не заметил, как задремал.

Проснулся он оттого, что в дверь коротко стукнули, и она тут же открылась. Локис резко сел на кровати. За окном наплывали сумерки. В комнату широкими шагами вошел Демидов.

– Случилось чего? – спросил Володя, глядя на озабоченное лицо друга.

– Ну, у тебя и вопросики, Вова, – вспыхнул тот. – На задание отправили только треть группы, ничего толком не объяснили, всучили какую-то пигалицу, которая всем распоряжается. А теперь еще и выходить никуда нельзя! И после всего этого ты наивно спрашиваешь, не случилось ли чего!!! Я от твоих слов балдею!

Локис улыбнулся. Наконец-то Купца прорвало. Все, чем он был недоволен все эти дни, все, что в нем накапливалось, поперло из него.

– А куда ты, Леха, собрался идти? – поинтересовался Локис. – Языка мы не знаем, города тоже, паспорта у нас забрала эта, как ты выразился, пигалица еще в аэропорту. И докуда ты дойдешь при таком раскладе? До первого полицейского?

– Я жрать хочу, – мрачно признался Демидов.

– Вот с этого и надо было начинать, – рассмеялся Локис. Он открыл свою спортивную сумку, с которой приехал в Париж; достав из нее полиэтиленовый пакет, перекинул его напарнику. – На, подкрепись. Сухомятка, конечно, но хоть чем-то желудок набьешь.

– Что это? – вертя в руках пакет, недоверчиво спросил Алексей.

– Мать, как всегда, в дорогу собрала «тормозок», – ответил Володя. – Она же не знала, что я поехал в самый цивилизованный город в мире.

Не успел Купец вцепиться зубами в первый бутерброд, как в дверь опять постучали.

– Войдите! – крикнул Локис по-русски, не сразу сообразив, что стоявший за дверью человек может не понять его. Но дверь и без того уже открылась, и в номер вошла Аня. В руках она держала довольно увесистые бумажные пакеты. Подойдя к столу, принялась выкладывать из них продукты и напитки в красивых ярких упаковках.

– Ну что, мальчики, не успели по мне соскучиться? – как-то особенно жизнерадостно спросила переводчица. – А у меня для вас неплохие новости. Объект еще не выпущен из тюрьмы; значит, из страны он сбежать не сможет. Правда, и нам его там достать будет проблематично.

– Очень точное, а главное, своевременно подмеченное наблюдение, – дожевывая второй бутерброд, ехидно проговорил Демидов. – Эту информацию можно было прочитать в газете и услышать в теленовостях. И что проблемы будут, знали еще в Москве. Так что, милое дитя, никаких новостей вы нам не рассказали.

Корнейчик терпеливо дослушала язвительную отповедь Демидова и заговорила снова:

– Выполнить задание проблематично, но возможно. Я выяснила: у объекта назначено два слушания. Одно, связанное с его возможной экстрадицией в Россию, уже состоялось. Результат его вам известен. А вот связанное с оказанием сопротивления сотрудникам правопорядка должно пройти через три дня. И это надо как-то использовать…

– Как? – опять перебил девушку Демидов, смахнув крошки с подбородка. – Взять штурмом французскую тюрьму? Или напасть на него в Доме правосудия? Уверяю вас, что у нас пупок развяжется!

– Послушайте, Алексей, – переводчица устало посмотрела на Демидова, – почему вы меня все время перебиваете и не даете договорить? Вы на меня за что-то сердитесь?

– Да не сержусь я на вас, – раздраженно отмахнулся от Анны Купец. – Просто считаю, что вы занимаетесь не своим делом. Вы кто? Переводчик? Так вот и переводите, а шпионаж и диверсия – это уже наш профиль!

Анна внимательно слушала Демидова, слегка склонив голову к правому плечу и наморщив носик.

– Сейчас, Алексей, – проговорила она тихо, – мы с вами делаем одно общее дело, извините за пафос. Я – такой же член группы, с определенными знаниями и навыками. Поэтому давайте не будем делиться на «боеспособных» и «небоеспособных». Если вы до сих пор не поняли, могу объяснить: я – такой же офицер управления, как и вы. Только у меня несколько иной профиль в работе. Сейчас объединили сотрудников двух отделов, и вы обеспечиваете мое силовое прикрытие…

На несколько минут в гостиничной комнатушке установилась неловкая тишина.

– И в каком же чине, – пытаясь разрядить обстановку, спросил Локис, – служат в нашем управлении такие симпатичные офицерши?

– Не думаю, что это столь уж важно, – быстро ответила Корнейчик и предложила: – Давайте продолжим начатый разговор. Есть одна задумка, как затянуть процесс освобождения «объекта». Но нужно обсудить некоторые детали…

Глава 6

Адвокат Мишель Порше вызвался представлять интересы Салмана Гудаева в суде отнюдь не из-за «торжества справедливости и защищая интересы демократии». Хотя именно об этом трубили все французские газетчики и репортеры. На самом деле все было гораздо прозаичней. Та сумма, которую предложили месье Порше, ему очень понравилась. А когда ему сказали, что в случае, если Гудаева освободят, эта сумма может удвоиться, адвокат уже не раздумывал. Он не входил в десятку лучших парижских адвокатов, но считался молодым, перспективным, подающим надежды. Имел свою контору в центре Парижа, секретаршу и даже двух помощников, выпускников Коллеж-де-Франс.

Первое дело, отказ Генпрокуратуре России выдать Гудаева как уголовного преступника, мэтр Порше выиграл с той легкостью, на которую и рассчитывал.

Основную ставку он делал на «имперские амбиции России», на ее «стремительное продвижение на Запад», что серьезно «угрожало демократии, в особенности в самой Франции». Рассказал судье об ужасах, которые творят русские солдаты в Ичкерии, родной стране Гудаева, хотя где находится эта Ичкерия и существует ли она вообще, не имел ни малейшего понятия. До кучи он приплел «газовый скандал», хотя знал о нем лишь понаслышке. Словом, Порше говорил все то, что говорят многие политики, когда хотят добиться своего от простого народа. Решение суда было единогласным – в экстрадиции отказать.

Однако, несмотря на это, из тюрьмы Гудаева не выпустили, поскольку он обвинялся в сопротивлении и покушении на полицейских. А это было уже серьезно. За это Гудаеву и его спутникам грозил тюремный срок и большой штраф. Никто не смеет покушаться на представителя французского правопорядка. И хотя сам мэтр недолюбливал ажанов еще со студенческой скамьи, законы своей страны он уважал. Впрочем, судьба гудаевских спутников, задержанных вместе с ним в Орли, Порше не интересовала, поскольку о них с самого начала речи не было.

Теперь ему предстояло выполнить нелегкую задачу: доказать судьям, что сам Гудаев не собирался ни на кого покушаться, а затеявший это дело старший инспектор Люка бессовестно врет.

Сидя в своей конторе, Порше мучительно ломал голову, как это сделать. Пока все говорило за то, что Гудаев, едва выйдя из самолета, попытался напасть на Люка в тот момент, когда инспектор хотел проверить у него документы. Он дал своим помощникам задание опросить персонал аэропорта и найти свидетелей, готовых дать нужные мэтру показания. Но таковых не находилось. Никто не хотел связываться с полицейскими.

Адвокат выбрался из-за стола и прошелся по комнате. До начала служебных слушаний «Департамент полиции против Гудаева» оставалось всего два дня, а у него так и не было хоть сколько-нибудь стоящего факта, которым можно было бы прижать полицейского инспектора. Он сказал об этом Гудаеву – они встречались почти каждый день, общаясь через переводчика. Лицо у того осталось бесстрастным и непроницаемым. Но по тому, как он сверкнул в сторону адвоката тяжелым взглядом, Порше понял, что будет лучше, в первую очередь для него же самого, если такие факты найдутся до суда.

Зуммер телефонного звонка отвлек Порше от тягостных размышлений. Машинально нажав кнопку громкой связи, он проговорил:

– Мэтр Порше на связи.

– Месье Порше, – раздался в комнате голос его секретарши Мари, – к вам посетительница, которая называет себя Анитой Лурье. Говорит, что это очень важно для вас…

– Мари, – несколько раздраженным голосом перебил секретаря мэтр, – я же предупредил вас, что сильно занят и никого не смогу принять еще несколько дней.

– Но, месье Порше, – виновато проговорила Мари, – эта мадемуазель утверждает, что у нее есть информация, которая вас заинтересует… Возможно, это как-то связано с тем русским?

Порше на мгновение задумался. Единственная информация, которая могла его сейчас заинтересовать, была связана только с Гудаевым. Об этом могли знать многие, поскольку газетчики все еще продолжали, хотя и вяло, муссировать эту тему.

– Хорошо, впустите ее, – нехотя ответил Порше, отключая громкую связь и быстро садясь в свое высокое кресло.

Едва он успел придать лицу озабоченно-деловое выражение, в кабинет вошла посетительница. С первого же взгляда Порше, как истинный француз, оценил ее по достоинству. Невысокого роста, с прекрасно сложенной фигурой, красивыми ногами и высокой грудью; копна густых рыжеватых волос, молочно-белая кожа лица и огромные голубые глаза завершали картину совершенства. Девушка была одета в строгий деловой костюм серого цвета, который сидел на ней безупречно. От восхищения у Порше слегка приоткрылся рот. Он, не отрываясь, смотрел на вошедшую девушку, не в силах произнести ни слова.

– Позволите пройти, месье? – Голос у посетительницы был мягкий, даже бархатный. Она говорила на правильном французском языке, с легким южным акцентом.

– Да-да, мадемуазель, – торопливо проговорил мэтр Порше, стряхивая с себя наваждение. – Извините меня, я просто очарован вами… Прошу!

Он неловко, боком выбрался из кресла и жестом пригласил посетительницу сесть. Та, пройдя, как модель по подиуму, элегантно села на стул. Закинув ногу на ногу, достала из сумочки пачку дамских сигарет и вопросительно посмотрела на адвоката.

– Курите, – разрешил тот, пододвигая ей пепельницу. Обычно Порше редко разрешал курить в своем кабинете. – Так что вы хотели мне рассказать, мадемуазель?.. – спросил он, опять садясь в свое кресло.

– Мадемуазель Лурье, – подсказала девушка, выпуская вверх тонкую струйку дыма. – Мадемуазель Анита Лурье.

– Я слушаю вас, мадемуазель Лурье, – повторил мэтр.

– Из газет я узнала, – не торопясь заговорила посетительница, – что вы занимаетесь делом некоего господина Гудаева и у вас появились некоторые затруднения со сбором доказательств его невиновности. Я правильно излагаю?

– Не совсем, – слукавил Порше. – Газетчики сильно преувеличивают мои затруднения…

– Перестаньте, мэтр, – Лурье укоризненно покачала головой. – Мне тоже не нравятся газетчики. Но дело в том, что я знаю таких людей, как ваш клиент. Точнее, я знаю его соплеменников, потому что мне приходилось с ними общаться. Так вот, хочу предупредить вас, что если послезавтра Гудаев не окажется на свободе, то к вечеру вам отрежут голову и пришлют ее вашим родственникам.

– Перестаньте меня запугивать! – резко сказал Порше. – Иначе я вызову полицию!

– Вам это не поможет, – так же резко ответила Лурье. – Меня выпустят через пару часов, а вы все равно лишитесь головы.

– Послушайте, мадемуазель Лурье, – устало проговорил Порше. – Или как вас там на самом деле зовут. Я очень занятой человек. У меня расписана каждая минута и нет времени на бредовые разговоры. Мы живем в цивилизованном обществе…

– Хотите посмотреть, что сделали на родине вашего клиента с англичанами из Красного Креста? А ведь они тоже помогали им, – неожиданно предложила девушка, расстегивая сумочку. – У меня есть несколько фотографий…

Она небрежно бросила через стол конверт, из которого выпало несколько снимков. Порше нехотя взял один из них; через секунду лицо у него побледнело, он нервно сглотнул.

– Откуда это у вас? – выдавил он через силу.

– Какое это имеет значение? – пожала плечами Лурье, гася сигарету. – Важно, что эти снимки доказывают, что в цивилизованном обществе вас могут защитить только от цивилизованных преступников. Но я хотела бы поговорить о другом…

Порше осторожно отложил в сторону страшные фотографии и недоуменно посмотрел на девушку.

– У меня есть то, что вам надо, – продолжала она. – Это запись задержания вашего клиента в Орли. Я могу вам предоставить диск, но…

Посетительница сделала многозначительную паузу и потерла указательный и большой палец.

– Сколько? – хрипло спросил Порше.

– Думаю, – Лурье задумчиво посмотрела в потолок, – пятьдесят тысяч евро не очень большая сумма за вашу голову.

– У меня нет таких денег, – сипло ответил мэтр.

– Ну, что ж, – девушка поднялась со стула, – вы знаете свою дальнейшую судьбу. Счастливо оставаться…

– Погодите! – крикнул Порше. – Я найду их! Но только я должен вам верить, что диск действительно существует!

– А у вас есть другой выход? – хмыкнула от двери Анита. – Мне кажется, что нет. Так что поторопитесь, времени у вас не очень-то много. Послезавтра процесс… Я позвоню вам сегодня вечером.

Когда странная посетительница вышла, Порше откинулся на высокую спинку мягкого кресла. Мозг его лихорадочно работал. У него были сбережения, но если отдать их за диск, то он останется нищим. Трясущимися руками адвокат достал из тумбы стола бутылку коньяка, плеснул напиток в стакан и залпом выпил.

«А что, если она мошенница? – промелькнуло у него в голове. – Но как это узнать? Заявить в полицию? А если запись действительно существует? Тогда полиция конфискует ее и сделает все, чтобы на суде она не появилась. Где же взять деньги? Если я выиграю, то…»

Лицо его вдруг просветлело. Схватив телефонную трубку, он принялся лихорадочно набирать номер…