Читать книгу: «В поисках утраченного рая»

Глава 1. Сон, который остался

Спустя семь лет он отчетливо помнил свой сон, который, казалось, навсегда остался в глубинах его сознания. Это было не просто видение, а целая история, в которой главной героиней была девушка с глазами, хранящими тайну. Её красота была настолько ослепительной, что затмила всё вокруг, оставив лишь яркий след в его памяти. Он мог вспомнить каждую деталь её лица, каждое движение, как будто это происходило не в сне, а наяву. В её взгляде, полном загадки, была безбрежная глубина, и она будто бы знала всё – и о нём, и о его жизни, и о тех немых желаниях, что давно зародились в его душе.

Её огромные карие глаза, полные загадки и глубины, поглотили все его желания. Он смотрел в них и видел целый мир – мир, наполненный любовью, нежностью и взаимопониманием, которого ему так не хватало в реальной жизни. Он ощущал, как в этом взгляде растворяются все его тревоги и сомнения, и на их место приходит невероятное чувство покоя, уверенности и тепла. Это был мир, в котором не было одиночества, не было невыносимых сомнений, не было разочарований. Там всё было гармонично, идеально, и этот мир казался ему таким родным, таким близким.

В тот момент, в сне, он чувствовал, что встречает её не впервые. Она была знакома ему как сама жизнь. Как будто их души были связаны до того, как он родился. Он не знал её имени, но знал, что она – это то, чего он искал, чего он не мог найти за все эти годы в своей реальной жизни.

Она была, как свет, который исчезает так быстро, что не успеваешь его понять и схватить. И всё же, этот свет оставался в его памяти, словно маяк, который всегда указывал путь. Он просыпался после каждого сна с ощущением утраты, как будто частичка его сердца осталась в этом мире, полном её взгляда и её присутствия.

Сирокко знал, что она была для него не просто фигурой из сна. Она была символом всего того, чего ему не хватало – целостности, гармонии, любви, которая была бы искренней и настоящей. Этот сон стал его путеводной звездой, его внутренним ориентиром, который он искал в реальной жизни, но который не мог найти. Каждый день, когда он закрывал глаза, он возвращался в тот мир, в её глаза, и снова ощущал этот внутренний комфорт, этот покой, который приносила её просто присутствие.

Он знал, что не сможет забыть её. И, возможно, это было именно тем, что его и мучило. Потому что с каждым днём, с каждым годом реальная жизнь становилась всё более серой и пустой. Его успехи в работе, признание коллег и клиентов – всё это не могло затмить этого внутреннего чувства тоски по тому миру, который существовал только в его снах.

Он много раз пытался забыть её. Искал замену в реальности – встречался с женщинами, заводил краткосрочные отношения. Но всякий раз, когда он смотрел в глаза очередной знакомой, он ощущал пустоту, как если бы её не было рядом. Он не мог избавиться от ощущения, что она всегда была где-то рядом, и только он не мог её найти.

В его жизни не было места для случайностей, но этот сон, эта девушка, как предвестие, вела его через его повседневность. Каждый раз, когда его взгляд случайно скользил по лицам прохожих, когда он вступал в разговор с новой коллегой, его сердце замирало в ожидании, что вот она, наконец, появится.

Но её не было. И этот факт, несмотря на его всеобъемлющую логику и рациональность, становился для него источником постоянного беспокойства.

Глава 2. Повседневная жизнь

Утро начиналось одинаково. Будильник звенел в 6:30, как приговор. Сирокко – мужчина сорока пяти лет, сдержанный, подтянутый, открывал глаза в полумраке спальни. Мир был сер и спокоен. Кофе в турке, беглый взгляд на ленту новостей, неспешный завтрак – и снова в бой.

Он работал аналитиком в крупной финансовой компании, где цифры были языком богов, а отчёты – священными писаниями. В своих кругах он считался безукоризненным профессионалом. Его прогнозы редко давали сбой. Он умел видеть за сухими графиками суть – словно чувствовал дыхание будущего.

И всё же, в этом хрустальном мире логики и точности было что-то невыносимо пустое.

– Сирокко, ты опять не в духе? – спросила Николь, поднимая глаза от ноутбука.

– Я просто сосредоточен, Николь, – отозвался он мягко. – Данные по Восточной Азии ещё не совпадают с макропотоками. Есть риск коррекции.

Она вздохнула.

– Ты не устал предсказывать судьбы компаний, когда сам не можешь предсказать, что будет у тебя завтра?

Он улыбнулся краем губ.

– Кажется, я уже предсказал. Семь лет назад.

Она удивлённо посмотрела на него, но он больше ничего не добавил.

День длился долго.

На обед он не ходил, перекусывал миндалём и чёрным шоколадом. Отчет должен был быть готов к утру. Пальцы стучали по клавиатуре, в голове складывались модели, вероятности, сценарии. Но каждый раз, когда он откидывался на спинку кресла, в мыслях возникали её глаза – карие, глубокие, бездонные. Взгляд, в котором он тонул, как в вечности.

После работы – спортзал.

Он приходил туда, чтобы почувствовать, что жив. Удары по груше, гул тяжёлой музыки. Это было его очищение. Он не разговаривал ни с кем, пока не появлялся Александр – его старый знакомый, с которым они пересекались уже много лет.

– Снова в своём мире, Сиро? – усмехнулся Александр, подходя к скамье с гантелями. – Ты хоть раз улыбнулся за день?

Сирокко хмыкнул, вытирая лоб полотенцем.

– Улыбка – это когда внутри свет. А у меня пока только сигналы о падении акций.

Александр фыркнул.

– Ты как всегда. Всё в тебе как в формуле. Даже грусть по расписанию.

Сирокко сел на скамью рядом, посмотрел перед собой, не фокусируясь.

– Знаешь, иногда мне кажется, что я уже прожил свою главную жизнь… во сне. А сейчас – просто подтверждаю реальностью то, что уже знал.

Александр взглянул на него с лёгким беспокойством.

– Ты всё ещё про ту девушку? Серьёзно? Семь лет прошло, брат. Может, стоит дать шанс реальной жизни?

– Я пробовал. Всё кажется искусственным. Как будто я всегда сравниваю. И никто не может быть ей.

Александр ничего не ответил. Только похлопал друга по плечу.

– Ладно. Но если однажды встретишь такую – сразу мне расскажи. Я начну верить в чудеса.

Сирокко усмехнулся.

– Ты первый узнаешь.

И снова гантели, удары. А в груди всё так же затаённо звучал её голос – голос, которого он никогда не слышал наяву.