Читать книгу: «Смехотворный сервис»

Жизнь увлекательнее и ярче, когда в ней имеется место улыбкам и смеху. А смехотерапия была, есть и навсегда останется верным путём к физическому, психическому и ментальному здоровью.

Рязанов С.В.

Заповедь

Ни облачка. В диковину здесь тучи.

Всё время солнце над пустыней сей.

Измученной походкой с горной кручи

Спускался долгожданный Моисей.

Зашевелился стан. Сбредаться стали.

От мала до велика ко столбу.

Ведь тридцать дней его евреи ждали.

Кляня свою бродячую судьбу.

"Зачем надолго так ты нас покинул?", -

Взроптали, возопили на него.

А он спокойно взором всех окинул,

И начал речь от Бога Своего.

– Две новости принес я вам, евреи.

Одна хорошая. Вторая – «никуда».

Все закричали: «Не тяни. Давай скорее».

– Начну с хорошей новости тогда.

Задач своих не забывал ни на мгновение.

И так, и эдак Бога убеждал.

В конце Создатель потерял терпение.

И упрощенные нам заповеди дал.

Нет убедительней меня на белом свете.

Намучился я, Бог меня прости.

В итоге вот что, – заповеди эти

Случилось сократить до десяти.

Толпа возрадовалась. Новость – просто манна.

И Моисея бросились качать.

«Но ведь вторая новость – негуманна», -

Он только и успел им прокричать.

– Ах да, совсем про это мы забыли.

Такая радость обласкала изнутри.

Посланца снова на трибуну водрузили.

Дыханье затаили: «Говори».

– Я рвался словно лев, попавший в сети.

В стихах лишь были мои пламенные речи.

Хулил, нахваливал я Заповеди эти.

Но вот что душит и оттягивает плечи.

Печали нет конца теперь навеки.

Скорбим отныне, жены и мужи.

Безрадостными будут человеки.

Бессладостными станут кутежи.

Убрал «не пьянствуй», «не кури» и «не злодействуй».

Сочли, что это не грехи, а просто – шалость.

Исчезли «не соври», «не фарисействуй».

Но «не прелюбодействуй», таки осталась!

Безмолвие окутало пустыню.

Как облажался! Как на важном он промазал!

Народ подвергся скорби и унынью.

И кто-то слово изобрел – «шлемазл».

Солдат

Расслабленной походкой, выпил малость,

Что в увольнении солдату дозволительно.

Туда, где его рота размещалась,

Шёл Долбоносов. Стойко, но медлительно.

Солдат Лейб-Гвардии Московского полка,

Караульной роты номер пять.

Что надобно ещё для мужика?

О чём мог бывший лапотник мечтать?

И вот идет по площади Сенатской,

Не забывая о родных сибирских далях.

Исполнен горделивостью солдатской.

В мечтах о подвигах, об орденах, медалях.

Откуда ни возьмись каретный марш.

Вон караул, в таких делах необходимый.

Наш Долбоносов весь напрягся аж.

Неужто царь? Ну точно – он родимый.

Толпа зевак теснит со всех сторон.

Но нарушая караульные запреты,

Весь ощетинился. С гранатой видно он.

Метнулся парень в сторону кареты.

Как всё случилось? Бог видать был с ним.

Солдат не думая рванул наперерез.

Рывок, прыжок. И парень тот под ним.

Хлопок, толчок и белый свет исчез.

Довольно долго лекари старались

Собрать отважного спасителя царя.

Все медицинские приёмы применялись.

Микстуры, процедуры. И не зря.

Вот год проходит. Долбоносов будто новый.

Под светский хор, под стон пономаря,

Слегка смущаясь, входит в зал дворцовый,

По приглашенью благодарного царя.

Николай его встречает самолично.

Царь, Император и Глава всея Руси.

– Герой! Ты проявил себя отлично.

За подвиг твой, что хочешь, то проси.

– Простой мужик я. И солдат мне звание.

Наградой будет и от лошади подкова.

Хотя, постой. Имею тайное желание.

Хочу взять в жёны дочь майора Петухова.

И вот глашатай Петухова представляет.

Как с неба молния, как гром, ни дать, ни взять.

Проникновенно император заявляет:

«Солдат, спаситель мой, теперь – твой зять».

И Петухов, всегда красноречивый,

От этого лишился дара речи.

Служивый, исполнительный, учтивый.

Канючить стал. Посмел царю перечить.

– Да как же так? Ну в чём я виноват?

Дитя, кровиночка моя в чём виновата?

Ведь ваш спаситель – он простой солдат.

Да и девчушке замуж рановато.

– Предвидел я сомнения отца.

И знал, где крепкий аргумент мне взять.

Теперь внимательно послушай до конца.

От ныне Долбоносов – генерал, твой зять.

Тут Петухов рассудком помутился.

– Ну генерал. Без имени, без роду.

Нечаянно от куда-то свалился.

Как в высшем свете он представится народу?

«Один-один», – сказал вдруг император.

Игривость и задор приобретая.

– Но мне сдаваться все же рановато.

Сейчас решим. Задачка-то простая.

Давненько не решал таких вопросов.

Царица, вон, гляжу, не возражает.

Отныне генерал, граф Долбоносов -

Твой зять, который тестя обожает.

– Царь-Батюшка, за ним же не гроша.

Моя же дочка в роскоши растилась.

Как не крути, – одна солдатская душа.

Не обогреет, так сказать. Имей же милость.

– Ну, это, братец, вовсе не пример.

И ты, давай-ка не юли и не виляй.

Ведь Долбоносов, он еще – миллионер.

Эй, казначей! Беги и вексель оформляй.

«И всё ж сомнения меня переполняют», -

Не унимался ошалелый Петухов.

Его не примут, потому, как и не знают.

Ведь он воспитан средь полей и лопухов.

А Долбоносов, между тем, не суетился.

Не задавал вопросов, не серчал.

Дошёл до столика, вина напился.

На глобусе Европу изучал.

Тут аргумент возник, которого не ждали.

Царь весело в ладоши хлопнул вдруг.

Сказал: «Чтоб Долбоносову повсюду угождали,

От ныне он ещё – мой лучший друг».

И вот солдата будто подменили.

Он приосанился, серьезней стал лицом.

Слова царя в него уверенность вселили.

И сделали заправским молодцом.

И отвернув на глобусе Европу,

Он, подойдя к царю, сказал: «Пойдем.

А знаешь, Коля, да пошёл он в жопу.

Ну что, себе мы бабу не найдем?»

Реферат

Не отыскать в работе благодать.

В делах зарылся, будто клоп в ковре?

Загружен по уши. Просвета не видать.

Семь дел направить нужно в декабре.

С машинкой, пишущей, до одури сроднился.

Она для следствия – важнее пистолета.

Играть на ней, как на рояле научился.

Оберегал её надежней партбилета.

Воскресный вечер. Люди отдыхают.

Особенно – кто знает, где заначка.

А капитан Рязанов лишь вздыхает.

Одна услада – «Беломора» пачка.

И вдруг, от изобилья чувств багровый,

Весь в кителе, как-будто на парад,

В кабинет влетает участковый.

Кричит: «Беда, Володя, реферат».

– Какой, бля, реферат? Тут нужно дело

К утру закончить, прокурору передать.

Давай. Давай до дома двигай смело.

Мне в кабинете ночь придется коротать.

– Да выслушай. Я завтра в город еду.

Заочник я. Ввязался же, балбес.

И реферат мне нужно сдать к обеду.

Про уголовный. Как его? Процесс.

Рязанов улыбнулся, потянулся.

Сказал: «А хрен с ним, развлекусь слегка».

От пишущей машинки отвернулся.

–Где тема? За бутылкой дуй пока.

И участковый будто заново родился.

Сказав: «Не буду за спиной торчать».

Противно хлопнув дверью испарился.

Рязанов снова на машинке стал стучать.

И вот уже бутылка опустела.

Владимир мудрствовал. Был отвлеченью рад.

А участковый разливал несмело.

И всё справлялся – как там реферат?

Часы идут. Уже от реферата

Рязановские плавятся мозги.

– Научный труд выходит угловато.

Давай-ка братец, за второй беги.

«Да всё нормально», – участковый отвечает:

«И магазин давно уже закрылся.

Преподаватель их особо не читает».

И заграбастав всё что было, смылся.

Проходит месяц. Участковый не заходит.

К товарищу дорогу позабыл.

При встрече хмурится, и тупо взгляд отводит.

Видать, другого друга раздобыл.

Его Рязанов как-то в коридоре

С улыбкою про реферат спросил.

А тот скривил лицом большое горе.

– Преподаватель мне трояк влепил.

Наверно, не к тому я обратился.

Или не нужно было пить, не сделав дело.

Рязанов не особенно смутился

Но это следака слегка задело.

Всё так же продолжая улыбаться

Он оппонента смачно огорчил:

«Ты на себя здесь должен обижаться.

Как наливал мне – то и получил».