Читать книгу: «Будь хитрее зла»

Шрифт:

С благодарностью моему другу Диме Паршину за подсказку сюжета. Особая признательность Артему Белецкому за профессиональные консультации по парусному спорту

* * *

Сотрясая тишину улицы, мотор напоследок издает мощный рык. От него по всему телу разбегаются мурашки. Две выхлопных трубы затихают. Я выпрыгиваю из своей новенькой «Ауди-4» с усиленным двигателем и устремляюсь к трехэтажному зданию. Новострой девяностых, стилизованный под ар-нуво начала ХХ века. В мраморном холле с причудливыми растениями изучаю табличку: офис компании «ИнноКонцепт» находится на втором этаже, по коридору направо. Поднимаюсь на лифте, чтобы не запыхаться от волнения.

Эти зеркала на стенах – весьма удобная штука перед важными деловыми встречами. Осматриваю себя: спортивный вид, темно-серый, мышиного цвета костюм, голубая рубашка, бордовый галстук в синюю крапинку, платочек в тон торчит из накладного кармана. Вкрадчивый, типа итальянского, шарм под грамотно разбросанными шатеновыми прядями. Надо понравиться!

В приемной слишком раскрашенная, грудастая брюнетка отвечает на мою улыбку вялой гримаской. Мимоходом я не могу не подумать о том, что она напрасно увеличила себе губы. Напоминает утку или рыбку из аквариума. Как жаль, когда женщины, одаренные природой, считают нужным в себе еще что-то изменить!

– Добрый день! Я Павел Леднев. У меня встреча с господином Валентином Величко.

Выражение лица секретарши становится ироничным, даже насмешливым.

– Вас ждут, – цедит она. – Следуйте за мной.

Чем вызвана такая перемена в поведении? В моем мозгу немедленно вспыхивает сигнальная лампочка тревоги и сразу же гаснет: попочка мисс Гламур передо мной вертится слишком волнительно! Почему у меня деловые свидания всегда с мужчинами?

Брюнетка толкает какую-то дверь и, объявив: «Господин Ледин», ретируется с презрительной миной.

Я прохожу в кабинет размером с площадку для бадминтона. Красное дерево, кожа, толстый, зеленый мокет, похожий на английский газон для гольфа. Прям Багамы! Не хватает только пальм… В кабинете одно-единственное существо. И оно женского рода. Миниатюрная блондинка, еще молодая, на лице несколько веснушек. На ней костюм мужского покроя, примерно такого же серого цвета, как мой. Она поливает юкку. С близкого расстояния видно, что блондинка настоящая, не крашеная.

– Добрый день… Мне к господину Валентину Величко…

Хозяйка кабинета не торопится закончить свое занятие. Потом берет ножницы и отрезает сухие листья. Я чувствую, как во мне закипает раздражение. Нельзя же так изгаляться над посетителем.

Наконец, она поднимает на меня бархатные глаза, которые светятся забавным огоньком.

– Господин Величко – это я.

Ударение на слове «господин». И все это говорится с милым, как бы иностранным акцентом. Мол, изъездила полмира, все языки смешались… Странная идея о травести молнией пронизывает мой мозг. Нет, не похоже. Передо мной настоящая женщина, мой инстинкт не может меня обмануть! И секретарша меня не поправила… Хрюшка! Вот почему у нее был такой ехидный вид!

– Прошу прощения, сударыня. Я, наверное, неправильно понял ваше имя…

Смущенно улыбаюсь. Непростительная оплошность дебютанта для такого тертого калача, как я!

Моя собеседница не улыбается, но наконец протягивает мне руку.

– Валентина. Видимо, вы пропустили «а» в конце, когда записывали имя.

М-да-а, Павел Дмитрич. Так лажануться. Ну ты даешь! Только не пасуй! Партия еще не проиграна, пока не захлопнулась дверь. Забудь о предыдущей минуте. Жми вперед, в режиме настоящего времени…

Мы усаживаемся. Она за огромный письменный стол, я – напротив, в кресло кремового цвета, приятно пахнущее кожей.

Излагаю цель своего визита: Агентство «Млечный путь», на которое я тружусь, специализируется на поиске и подборе кадров. Иными словами, мы – хедхантеры. Нам стало известно о потребностях компании «ИнноКонцепт» по этой части. Мой опыт в области «охоты за головами» позволяет мне предлагать лучшие адекватные решения нашим клиентам. Я достаточно знаком с работой мультинациональных компаний и высокоэффективным персоналом, в котором они нуждаются… Как-то так. Нормально для начала… Хотя мне в них никогда не попадались женщины с именем Валентина. Кстати, очень симпатичное имя. Валя, Валюшка. Мне хочется добавить, что оно прекрасно подходит к короткой стрижке собеседницы и ее очаровательной мордашке. Но я вовремя торможу. Паша, не зарывайся и не суетись! Прибереги свои чары для других ситуаций…

Я завершаю свою вводную часть, подчеркнув, что наша сеть контактов наверняка позволит мне найти редкие жемчужины для компании «ИнноКонцепт». Валентина Величко смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Но не похоже, что слушает. Неужели рассматривает мой шикарный галстук от Ланвэна, от-кутюр. Высокая мода.

Через десять минут замолкаю. Мне кажется, что я не был на уровне, несмотря на весь мой опыт. Начальный инцидент выбил-таки меня из колеи. Что добавить? Как ее убедить? Я должен добиться своего… Брильянт ко дню рождения жене Ларисе еще полностью не оплачен, «Ауди» тоже взята в рассрочку, каникулы, проведенные с семьей на Мальдивах, опустошили мой счет… Не думай об этом, Павел, – она просечет!

Что еще сказать, чтобы заполучить мандат?

На память приходят события двенадцатилетней давности. Сила молчания. Мощное оружие, как учили мои педагоги на лекциях по психологии. Дать ей возможность сформировать свое мнение. Твой единственный шанс! Нет, похоже, все накрылось… Эта слегка снисходительная улыбка, хитринка в фиолетовых глазах. Она думает, что я законченный мачо. Примитивный сексист. Тип, неспособный представить себе гендиректора-президента компании в юбке. Которая вдобавок поливает юкку. Бяка секретарша! Почему она мне это подстроила? Обиделась, что я мысленно раскритиковал результаты ее пластической операции на губах? Она же не могла об этом знать. Но почувствовала, фифа. Следи за выражением своего лица, Павел, тебя видно насквозь!

– Господин Леднев, я согласна поработать с вами.

Из-под коротких прядей Валентины светится добрая улыбка.

Я расслабляю плечи. Вся спина взмокла.

* * *

Еще нет шести вечера. Солнце садится, и здания окрашиваются в теплые бежевые тона. С террасы кафе на набережной я наблюдаю за пейзажем с легкой горечью: лето на носу, а я пропадаю на работе!

Снова забираюсь в свою серебристую «Ауди-4». С ней всегда только положительные эмоции. Потрясающие четыре цилиндра издают рев нетерпения. Внутри такой машины даже хронические для Москвы пробки не способны испортить мне настроение. День был удачным: после трех рандеву получены и подписаны два мандата на круглую сумму, такое не часто случается. Я красиво завершаю в целом плохенький квартал. И, благодаря ожидаемому бонусу, мой неприлично оголившийся счет снова приоденется.

Кафе битком набито, но я сразу же узнаю своего знакомого, сидящего за столиком в одиночестве перед бутылкой минеральной воды. За прошедшие семь лет он совсем не изменился. Может быть, только его густая, неопрятная шевелюра еще больше побелела. Но могло быть и хуже после всего, что он пережил.

Естественно, господин Капотин в костюме и при галстуке. Надо держать фасон. Когда-то этот фрукт был моим начальником. Я направляюсь к нему через зал.

– Мое почтение, Владлен Сергеич!

– А, Леднев, Павел, спасибо, что пришли!

Он улыбается немного смущенно. Я сажусь напротив и заказываю себе свое любимое темное разливное пиво. В России его нынче залейся, на любой вкус.

– Я не думал, что вы согласитесь со мной встретиться, – продолжает он. – После всего, что произошло… после всего, что мы друг другу высказали, вы должны меня ненавидеть!

Я пожимаю плечами.

– Ну, что теперь вспоминать! Пожалуй, тональность некоторых наших дискуссий немного зашкаливала… И если я здесь, то потому, что хотел бы понять…

– Да, фирме, действительно, было чем ввести вас в заблуждение. И я первый, кто вас поддерживал, уверял, что все нормально…

– То есть вы вели двойную игру? Что ж, было довольно убедительно!

– Я и сам толком не понимаю… Как я мог стать одним из директоров организации, которая так скверно поступает… и со своими клиентами, и со своими сотрудниками.

– Рад, что вы это наконец поняли…

– У нее ведь почти теневой характер…

– Настолько?

Он отпивает немного воды из бокала.

– Да. Вы частично это поняли. Разумеется, не полностью… То, как клиента сначала обрабатывают, потом связывают контрактом, от которого он не может отделаться, не заплатив по максимуму…

– Однако, мне казалось, что как раз мои клиенты оправдали свои затраты. Ведь я вкалывал в поте лица. Разве не так?

– В вашем случае это верно, Павел. Все зависит от советника. Надо, чтобы он был на уровне компетенции. Иначе получалось чистое кидалово. В сущности, система задумана так, чтобы вы отдали все свои силы достижению поставленной задачи: каждую пятницу вы должны были представлять отчет руководителю предприятия о сумме подписанных контрактов. А при существовавших премиях вы были заинтересованы в достижении результатов!

На секунду задумавшись, я делаю первый глоток пива.

– Да, я согласился! Однажды начав, остановиться было нелегко.

– Тем более что, имея всего один выходной, в воскресенье, вам было непросто заниматься поисками другой работы. А в течение недели система практически мешала вам это делать.

Еще не хватало мне перейти на пособие по безработице, – говорю я себе. Но этого я даже не допускал в мыслях. Гордость не позволяла. Честно говоря, повел себя как дурак.

– Мне повезло, что один друг предложил мне работу. Если бы не он, не знаю, что бы со мной стало, – продолжает Капотин с хилой улыбкой.

В зале накурено, шумно, но такое впечатление, что мы одни.

– Я быстро понял, что вы сделаете невозможное, чтобы уйти… А у меня такой возможности не было. Кроме того, я был одним из стражей храма. Трудно признаться, что все, ради чего мы трудились, оказалось гнильем… А самым ужасным были эти корпоративы с начальством. Все эти обеды-ужины – тусовки, пьянки. Похабные анекдоты. Шлюхи, оплаченные за счет компании…

Слушая его, я вспоминаю о своих пятидесятичасовых рабочих неделях, о своих бонусах в размере всего десяти процентов от суммы, получаемой за мои старания. Интересно, куда шли остальные девяносто процентов?!.. А милая помощница директора, которой было запрещено разговаривать со мной, как и всем секретарям, запрет обращаться к сослуживцам на «ты»… А новогодний ужин – уникальная возможность пообщаться с коллегами, – когда меня посадили между гендиректором и моим начальником. Какая честь! Специально, чтобы я ничего не выведывал, чтобы помешать мне болтать с народом. Если ты ни с кем не общаешься, ты ничего лишнего не узнаешь… Видимо, записали меня в болтуны. Или в слишком любопытные. А может, и то и другое.

– …Надо было только слышать, Павел, оскорбительные замечания, насмешки моих коллег из-за того, что я избегаю мероприятий с барышнями… А я просто хотел оставаться верным своей жене… и вообще. Мерзкая среда, скажу я вам, мой друг!

Фамильярничать с ним не стоит, даже сейчас. Останемся на «вы». Похоже, он так и не успокоился…

– Ну и как же вы из этого выбрались?

И он давай мне рассказывать. Его как будто прорвало. О своей депрессии. Целом годе без работы. Разумеется, его уволили. Потом он как-то оклемался. Восстановил семью. Труднее всего было ощущать себя безработным. И жить на копейки…

Тогда я и сам попал на этот крючок, и ловушка захлопнулась. Но у него все было намного тяжелее. Этот нытик был моим тайным врагом и заставил меня хлебнуть дерьма. Однако сейчас его страдания не доставляют мне никакого удовольствия. Мои родители, когда зачинали меня, забыли наделить способностью к мстительности. А могли бы…

Потом он мне бубнит о своих поисках работы, проектах, надеждах. Все такой же предприимчивый. Такой же правильный. Крах не заставил его опустить руки. Нашел какой-то руководящий пост, где-то на юге страны, вдали от семьи, которая осталась в Москве. Нет, конечно, от карьеры он не в состоянии отказаться.

И поэтому так уязвим.

* * *

Девять вечера. Сумерки делают улицу Полярников еще более мрачной, чем днем. Легкий туман, расплывчатое сияние вокруг фонарей. После давящей атмосферы кафе я наслаждаюсь свежим воздухом. Только что я расстался с Капотиным. Сердечное пожатие руки, обещание созвониться. Обоим ясно, что мы этого не сделаем.

Все еще взбудораженный разговором, я уже собираюсь шагнуть на лестницу подземного паркинга, чтобы найти свою машину, как слышу вскрики женщины и топот короткого преследования. Снова крики и мягкий звук удара тела о листовое железо. И грубый, громкий, на этот раз мужской, голос с восклицанием сомнительной оригинальности:

– Я те покажу, сука!

Вообще-то я совсем не храбрец. Но очень импульсивен. Насилие над слабым полом вызывает во мне немедленную и однозначную реакцию. Бегу на шум. Какой-то качок вцепился в молодую женщину, прижав ее к мусорному баку. Завидев меня, он понижает голос, и тут раздается пронзительный скрежет железа по железу: это тормозит поезд, входящий на станцию, расположенную совсем рядом. Я не слышу, что мне говорит этот тип. Похоже, ему мое появление тоже не нравится. Он медленно разворачивается в мою сторону. Росту немного выше среднего, совсем еще зеленый хлопчик. Пушок вместо усов, рыхлая морда под красной бейсболкой, повернутой козырьком набок. На нем дешевый спортивный костюм, тоже красного цвета, потрепанный и мешковатый, как будто на вырост. Модные кроссовки. Рэпер, что ли? Или просто уличный шпаненок, задиристый и опасный в стае, когда четверо на одного. И скорее трусоватый, когда один-на-один… Зазевавшись, парень не успевает отвести мой левый хук в подбородок, дополненный мощным ударом в солнечное сплетение, и сгибается пополам. Потом выпрямляется и впивает в меня недобрый змеиный взгляд. Типа: «Врежу тебе, как только повернешься ко мне спиной». Но в данный момент я читаю скорее страх в его глазах на неровном лице, зло сверкнувших из-под черных, засаленных патл.

– Че тебе надо, дядя? Че я тебе сделал? – хрипло бросает он, восстановив дыхание.

– Не выношу, когда мужчины бьют женщин.

– А тебе че с того?! Мы разговаривали, а че?!

Я наскоро изучаю жертву насилия. Это зрелище, скажу я вам. Лет тридцати на вид, похожа на скво, жену индейца, или скорее на поклонницу мрачного стиля готики – длинные, темные, неухоженные волосы, продолговатое, очень бледное, как у вампира, лицо, нос с горбинкой, огромные глаза, обведенные большими черными кругами, мясистые губы, густо накрашенные красной помадой, слишком длинное черное платье со сборками и широкими полосами вставок красного цвета. Точно готика! Поверх платья – несуразный черно-красный джемпер, хотя не так уж холодно. Из разбитой губы, по белой коже, на подбородок сползает струйка крови. Но женщина смотрит на меня скорее с неприязнью, чем благодарно. Поворачивается к спутнику, потом ко мне, и взгляд ее становится враждебным.

– Вот-вот, мы вас ни о чем не просили. Это наши семейные разборки, наши дела, че вы лезете? Возомнили себя отважным рыцарем, чтобы бить младших?

На лице у нее гримаса презрения.

– Или воображаете из себя Зорро, чтобы прикадриться ко мне? Держите эти приемы для малолеток!

Ничесе! От возмущения у меня прерывается дыхание.

– Но ведь он вас ударил, не так ли? И я не могу этого допустить!

– Ну и че с того? Мы просто повздорили с мужем.

«Муж» встревает:

– Ну ты видишь теперь, я тебе че говорил?! Давай, вали отседова, козел хренов! Пока костюмчик не попортил с галстучком!

Я в ступоре, потому что чую подвох. Рэпер, женатый на готичке. Такой союз расходится с моими социологическими воззрениями. Все происходящее кажется мне не совсем чистым. Если бы я мог, то отвел бы барышню в машину, чтобы поговорить с глазу на глаз, без «мужа». Но я не решаюсь – судя по ее настрою, она, того гляди, еще обвинит меня в попытке изнасилования. Вот идиотка!

– Ну, тогда приношу свои извинения…

– Так-то лучше. Давай! Катись, откуда пришел, урод ненашенский!

Подавленный, я ретируюсь, сопровождаемый потоком грязной брани.

* * *

Я всегда с удовольствием возвращаюсь в свой дом. Бетон вперемешку с кирпичом, большая терраса с прозрачной оградой на втором этаже, черепичная крыша. Современная архитектура, скандинавский стиль – просто, строго и в тренде. Похоже на нас с женой. Пультом управления открываю ворота гаража и аккуратно паркую машину. Парковочное место Лариной «Хонды» пустует. Моя жена активистка партии «Справедливости». У них сегодня очередное собрание.

При входе в гостиную меня сразу возмущают три вещи: я чуть было не растянулся на полу, наткнувшись на брошенную кроссовку; все четыре мощных торшера по углам напрасно заливают светом наш стильный салон; журнальный столик заставлен стаканами, окружающими недопитую бутылку текилы и банки с энергетиками. Они источают приторный запашок, который я не переношу. Похоже, аперитив был с перегрузкой. Поднимаюсь на второй этаж и там, как и предполагал, обнаруживаю четвертый источник неприятных открытий – причину первых трех. Моего сына. Замерев в характерной позе, он торчит перед своим компьютером.

– Костя?! Тебе плевать на меня?!

За несколько секунд все эти раздражающие меня картинки разрушают годы усвоения методик воспитания детей «без насилия».

– Чего тебе, па?! Что я еще такого сделал?

При этом его глаза не покидают экран. На экране как бы с птичьего полета развернут в ракурсе 3D зеленый луг, на котором выстроились друг против друга ряды, видимо, враждующих воинов, готовых к сражению. Мой Константин здесь не последний человек. Он – предводитель воинов в синих одеждах и, как самый храбрый и ловкий, поведет их к победе над врагом, сиречь воинами в оранжевых одеждах, на стороне которых воюют какие-то монстры, похожие на тираннозавров.

Студент первого курса факультета информатики, причем успевающий, мой сын собирается погрузиться в свой виртуальный мир. То есть его виртуальная жизнь берет верх над реальной. До такой степени, что с его бледной кожей и горящими глазами он становится похожим на своего героя. По-моему, в девятнадцать лет это не совсем здорово…

Все больше распаляясь, я ему отвечаю:

– Меня беспокоит не то, что ты сделал, а то, что ты не сделал!

– Ну и что я, по-твоему, не сделал? – парирует он, приканчивая очередного монстра.

– Бардак в гостиной ты считаешь нормальным?

– Ну и что… потом уберу.

Он по-прежнему не повернул головы в мою сторону.

– Ты ведь знаешь, что у нас не покидают комнату, не убрав за собой. Тем более гостиную. Надо было убирать, как только ушли твои приятели. Мог бы даже попросить их помочь тебе. А теперь придется убирать и мыть посуду самому!

– Да ладно, папа?..

Ну и тон! Как будто он обращается к идиоту… Вне себя, я выдергиваю вилку из розетки.

– Ну зачем ты это сделал? Не имеешь права… так обращаться со мной!

Он наконец повернулся ко мне лицом. В его глазах удивление и обида.

– Потому что сначала надо убрать в гостиной. А потом уже играть.

– Тебе придется подождать!

Я хватаю его за руку. Он выдергивает ее.

– Не трогай меня!

На долю секунды наши взгляды скрещиваются как шпаги.

В этот момент в прихожей раздается шум и звучит голос жены:

– Ей богу, Костя, ты держишь меня за свою няньку, что ли? А папаша, как всегда, в молчанку играет…

У моего домашнего адвоката сомнений не бывает: ее муж, разумеется, сообщник виновного.

– Я щас уберу, мам… – мямлит хитрец.

Он почувствовал опасность. Не дай бог родители образуют единый фронт. Тогда будет совсем плохо. Особенно он хочет сохранить в союзниках свою мать. Это поможет бороться с отцом. И он как ни в чем не бывало идет убираться в гостиной.

Я понимаю, что не должен плохо думать о своем сыне. Уж сколько времени мы с ним, хотя бы недолго, не были заодно… Но когда моя жена поворачивается ко мне, в ее взгляде я тоже не наблюдаю особого понимания. Разве что некое подобие улыбки. Автоматической. Она бросается в свой кабинет и раскладывает на столе папки с документами. Я спрашиваю:

– А где наша Настя?

– Она ночует у своей подружки, Томы. Они вместе готовятся к контрольной работе. Кажется, по литературе.

– Как прошел день?

– Да ничего особенного. Как всегда, занудные клиенты, считающие, что весь мир норовит их обмануть. И бесконечные дискуссии в партгруппе. Три часа обсуждали, надо ли снижать скорость автодвижения в черте города. Представляешь!

– Ну, заниматься занудами – это твоя профессия, не так ли? А партия, я считал, что это твое… хобби… У меня день прошел неплохо – два подписанных контракта. За один день выполнил норму квартала.

Она поворачивается ко мне. В ее улыбке сквозит больше тепла.

– Молодчина! Боец!

– Да нормально это, то не катило и вдруг повезло.

– Горжусь быть твоей женой!

В ее голосе я не уловил никакого сарказма и так же серьезно ответил:

– Я, кажется, тоже не сильно ошибся.

Лариса классно выглядит в свои тридцать девять. Большие миндалевидные глаза на правильном лице с натянутой, моложавой кожей. Идеальный, почти незаметный макияж. Модная короткая стрижка густых каштановых волос с медным отливом ей очень идет. И, конечно, безупречные линии упругого тела, накачанного в разных фитнес-хаусах. Я хорошо помню, почему я женился на ней, когда она еще только носила Костю.

Не могу удержаться, подхожу и обнимаю ее. Она отвечает мне коротким поцелуем в щеку и высвобождается с лукавой улыбкой.

– Погоди чуток, мне надо просмотреть свою почту.

– У меня кое-что произошло. Нужен совет моего домашнего адвоката… А еще я хочу глоток виски. Тебе плеснуть?

– Ну давай, только не очень много. Односолодового, если осталось. Мне тоже надо бы расслабиться.

– Повинуюсь, о, моя госпожа!

Я спускаюсь по лестнице на первый этаж и прохожу мимо кухни, где разместился Костя. Он прячет глаза под копной своих длинных волос, чтобы избежать моего взгляда. Как я мог допустить такое развитие отношений между нами? Какие совершил ошибки? И как прозевал его зависимость от компьютерных игр? А ведь я так старался передать ему свою любовь к спорту, учебе, чтению, горячим спорам на террасе в вечернее время – короче, всему, что наполняет жизнь смыслом. В результате – полное отторжение. Он делает все наоборот, назло мне, противится всему, что я говорю, о чем прошу, отвергает все мои ценности и увлечения. До такой степени, что иногда я думаю, не стать ли мне фанатом компьютера, врагом спорта или любителем этих ужасных сладких напитков, чтобы вызвать у него отвращение ко всему этому.

В баре гостиной я умеренно наливаю виски в два бокала, поднимаюсь наверх и коротко излагаю случившееся. Лариса улыбается моему «геройству» и, дослушав, заявляет:

– Успокойся, ты не мог поступить иначе. Если взрослый человек, который кажется тебе вполне нормальным, просит тебя оставить его в покое, глупо не выполнить его просьбу…

– Тем не менее у меня осталось странное чувство… Рэпер, женатый на готичке…

– Ну да, такой союз кажется странным. Но мы с тобой не социологи и не все можем понять. Да еще ты с твоим слишком богатым воображением… В тебе есть что-то от Дон Кихота.

Чуть позже она доказывает мне, что совсем не против Дон Кихотов.

* * *

– Сорок пять! – кричит Марат!

Блин! Дела мои плохи. Продул три сета из пяти. Соберись, Паша!

Друг готовится подать. Я сосредоточен, жду мяч…

– Сетка!

Отсылаю ему мяч, чтобы он снова подал. Он его подбирает… У меня перед глазами снова фотография на третьей странице утренней желтой прессы. Машина, вытащенная из реки. Рядом безжизненное тело женщины. На ней платье в полосках… Я зеваю подачу. Слишком отвлекся. Отвечаю наугад. Мяч летит по коридору.

– Аут! Пять на три. Тебе подавать.

Похоже, я проигрываю, но какая мне разница: совершено убийство и я ничего не сделал, чтобы ему помешать… Эй, Паша, играй, черт возьми! – говорю я себе. Потом будешь размышлять!.. Я стараюсь сосредоточиться. Неужели Марат так уверен в своей победе, что расслабился? Пять на пять. Я должен выиграть у него два сета подряд. Все еще возможно.

Все было бы еще возможно, если бы она не была мертва. Если бы я не дал ее убить… Возможно, это был несчастный случай, как предположил журналист… Но надо же, какое совпадение! Отчего это вдруг машина упала в реку, если дорога в этом месте совершенно прямая? Полиции это тоже кажется странным… Ты не должен был ее оставлять ни в коем случае! Черт побери, он же ее избивал! Паша, ты дебил?

– Семь на пять, с тебя пиво! – смеется Марат.

В баре теннис-клуба нет темного пива, какое мы любим. Приходится довольствоваться светлым. Мы чокаемся.

– Скажи, Паша, ты чем-то озабочен? – спрашивает Марат. – Я обыграл тебя, несмотря на мой насморк. Мне показалось, что ты не очень участвовал в игре. Или я ошибаюсь?

Круглая башка друга тщательно выбрита, чтобы скрыть облысение. Его зеленые, обычно смеющиеся глаза вдруг становятся серьезными, но голос звучит тепло, сочувственно, и это меня немного утешает. С полминуты я наблюдаю, как классный игрок, попав в сетку, в сердцах швыряет ракетку на землю. Чудак человек! Видимо, у него в жизни было немного мгновений счастья: играет как бог, а через полчаса орет в отчаянии… Я достаю из сумки и подвигаю Марату журнал, купленный утром в киоске.

– Глянь там… на третьей странице.

Он пробегает сообщение, разглядывает мутноватое фото и спрашивает:

– Это что? Авария? Ты знаешь женщину?

– Нет, не знаю. Но видел ее за несколько часов до аварии. Она принимала плюхи от какого-то урода, назвавшегося ее мужем.

Его брови сдвигаются.

– А почему ты решил, что это та самая? Лицо на фото неразборчиво… Может, просто совпадение…

– Это не совпадение. Немногие женщины сегодня носят такие дурацкие старомодные платья. Тем более под толстым джемпером. И потом, ее прическа… я таких ни у кого раньше не видел.

– Согласен, это напрягает… И что произошло, когда ты ее увидел?

Я вкратце излагаю историю, и он снова спрашивает:

– То есть ты считаешь, что ее убили? И замаскировали убийство под аварию?

Мимо нас проплывает симпатичная девушка. Длинные золотистые волосы, роскошные очи, ноги от подмышек. Классика. Машинально я провожаю ее взглядом. Она отвечает мне одобрительной улыбкой. Из тех, что на пять минут делают счастливым любого мужчину. Даже горьковатое пиво кажется мне сегодня вкуснее. Я бы полностью насладился моментом, если бы не побывал вчера на улице Полярников. Но я же там был.

Иногда трудно принять происшедшее. Как однажды ночью, двенадцать лет назад, на стрельбах, когда Марат попросил у меня оружейный патрон. Ах, если бы у меня его не было, а то, как назло, оставался как раз один… Он знал об этом, и я не мог ему отказать. Ему не мог.

– Короче, ты считаешь, что это убийство?

Он бросает на меня колючий взгляд. Возможно, догадывается, о чем я думаю.

– Да, именно, – отвечаю. – Причем машина была в угоне. Барышня работала секретарем в одном агентстве или фонде. Несчастный случай не выглядит убедительным.

– И ты себя коришь?

Я осторожно пригубляю пиво.

– Да.

– Брось, не стоит. На твоем месте я поступил бы так же.

С грустной улыбкой Марат продолжает:

– Или даже не стал бы вмешиваться. Я не такой уж храбрец.

– Это не храбрость была, а порыв. Бывает, я себя не контролирую.

И сразу жалею о своих словах. Он наверняка думает о той трагической ночи. Вижу, как у него сжались губы и затуманился взгляд. Он робко улыбается:

– Если кто-то из нас себя не контролирует, то скорее я. Ты ведь знаешь.

Марат похож на меня. Любит говорить напрямик. Рубить правду-матку. Вывалить все… и перевернуть страницу…

Мы заказываем блины с семгой и любимое темное пиво.

– А как твоя семья? – спрашивает он с полным ртом.

– Все по-прежнему. Все те же двое ребят, все они, дай бог, живы-здоровы, но вот Костя слишком запал на компьютерные игры. Мы с ним мало общаемся, разве только когда ругаемся. Это совсем не те отношения с сыном, о которых я мечтал. Спрашиваю себя, где я ошибся… К счастью, с Настей совсем по-другому, ведем с ней долгие беседы. Полное взаимопонимание…

– Это уже немало. С моими девочками у меня так не получается.

Мой друг разведен и его бывшая жена, которой суд оставил дочерей, настраивает их против отца.

– А как Лара? – снова спрашивает он. – Она мне показалась напряженной в последний раз, когда я у вас ужинал.

– Все такая же… Карьера, карьера. Хочет везде преуспеть. И на службе, и в политике…

– А между собой у вас как?

В голосе его звучит скрытая тревога.

– Да как тебе сказать… Чувствую, что мы уже не так близки, как раньше. Наверное, это нормально после двадцати лет брака. Даже если я представлял себе все по-другому… Мне кажется, что в жизни всегда так бывает… Страсть гаснет, распыляется… Работа тоже порой до чертиков надоедает. И даже моя «Ауди». Просто ко всему привыкаешь!

У него на губах усмешка.

– Ну, если твоя «Ауди» тебя больше не возбуждает, то дела твои совсем плохи!

Он зовет официантку и просит повторить темное.

– Тебе надо бы втюриться. Как я в Жанку.

И тут же хмурится.

– Не, глупость сморозил. Развод – это очень больно. Не говоря уже о детях… Вообще-то, тебе надо поработать над собой, понять, насколько ты во всем успешен: профессионально, материально, в семье…

– Может, ты и прав. Бабла я действительно зашибаю предостаточно. Но все трачу.

– По крайней мере, тебе это доставляет удовольствие, или нет?

– Даже не уверен… Все эти игрушки, гаджеты – признаки успеха… С Ларой мы уже двадцать лет вместе и все гоняемся за этими признаками: брендовое шмотье, крутые тачки, роскошные каникулы, дизайнерская мебель, люксовая хата в городе, загородный дом… Если в этом и состоит счастье… В сущности, чего мне не хватает? Может быть, какого-то идеала… Чего-то, что придает смысл моей жизни.

Марат закуривает сигарету и долго затягивается, как будто собирается с мыслью. Потом отвечает:

– Смешно подумать, что подобная проблема нас не волновала, когда мы были молодыми и только начинали все строить. Или когда сталкивались с трудностями и надо было крутиться. И вот теперь, когда все отлажено или почти все, мы задаем себе тот самый вопрос о смысле жизни.

– Возможно, именно по этой причине ты занялся живописью, а? Ищешь что-то другое…

– О, мое увлечение – это лишь вспомогательное средство. Это может быть политика, спорт в больших дозах, например парусный… Но, по сути, это ничего не решает.

– Нет, так действительно ничего не решить. Даже парус для меня – это уже не совсем страстное увлечение… притомился, наверное… Хотя от чего мне уставать? Не от жизни же!

– Клянусь, у нас обоих кризис сорокалетия! Ничего, Паша, пройдет и это!.. Барышня, повторите нам еще пивка, пожалуйста!