Только я потушил свет в комнате, закрыл глаза и натянул одеяло до подбородка, так сразу и провалился в глубокий сон. Тут же меня начало трясти, болтать из стороны в сторону, одеяло сползало и невнятный шум, как далёкий прибой, с нарастающим гулом влезал в уши. «Нет, – думаю краешком головы, безмерно уставшей за день, – не допущу пробуждения, хватит всякой там информации, дел, поручений. Хочу сон про бескрайнее синее море с белым трехмачтовым парусником, или просто спать и спать…».

Чей-то знакомый голос настойчиво звал меня по имени, с каждым разом громче и отчетливее. И когда что-то холодное уперлось в моё бедное ухо, я мгновенно раскрыл глаза. Смущенная жена протягивала мне телефонную трубку.

– Слушаю, – сказал я обречено в постылое коммуникационное средство.

– Серега, горю! Ничего нет: ни водки, ни жратвы.

– Андрей, ты? Месяц тебя не было слышно.

– Дак я всё пил. Без просыху по нарастающей.

– И что?

– Что, что!? Не могу больше пить. Понимаешь, не м-о-г-у! Давление за двести ускакивает. И не пить не могу. Приехал бы… остограмиться бы, и завязать на этом. Приезжай, братан! Приедешь?

– Ладно, жди, – сказал я после минутной паузы, с досадой откинул одеяло. За окном чернильная мгла.

Жена, скрестив руки на груди, с той же досадой поглядывала на мои сборы.

– Съезжу ненадолго и вернусь. Помочь ему выйти из запоя.

– Один раз ты уже ездил.

– Скажу ему, что третьего раза не будет.

– Завтра у тебя и совещание, экзамен! Как ты не выспавшийся всё своё-то сможешь сделать?

– Смогу, родная. Как-нибудь напрягусь и смогу. Мне сейчас нужна бутылка водки и хорошей еды побольше. Верный способ вытащить из запоя – налить стопку водки, и пока захорошело у него, дать плотно поесть. Лучше бы куриного бульона, сальца, колбаски полукопченной, огурчиков. Ничего не поделаешь, надо помочь. Если к нам он позвонил, значит больше не к кому обратиться. Зинаида Алексеевна с ним замаялась.

Зинаида Алексеевна – мать Андрея. Когда-то мы жили в одном доме добрыми соседями. У них была обычная добропорядочная семья: работящий глава семейства, обеспечивающий достаток в доме; хрупкая жена, домохозяйка по причине слабого здоровья, содержала дом в чистоте и порядке, и два здоровых сына, Саша и Андрей. Пока был жив отец, на мальчиков своих Зинаида Алексеевна не нарадовалась. Мальчики повзрослели. У отца однажды отказало сердце: инфаркт. Шёл с озера после удачной зимней рыбалки, сердце вдруг прихватило, не дошел. Как оказалось, чуть раньше следовало бы обратиться к врачу, сердечко и прежде покалывало.

Со старшим сыном Александром служили вместе в армии. И, быть может, поэтому, до сих пор интересуемся, как живём-можем, по прямой ли жизнь идёт, по кривой ли, как прямо и как криво. Поговорить начистоту, выговориться в наше время можно лишь со старыми добрыми друзьями.

Однако, оба брата стали частенько прикладываться к стопочке беленькой, и в считанные годы алкоголь смог двух крепких парней превратить в горьких пьяниц: то один запьёт, то другой. Это для меня остаётся загадкой. На чём основана подмена обычных жизненных ориентиров на добровольное самоуничтожение? Ситуацию с Андреем ещё как-то можно объяснить…

Я поставил в сумку кастрюлю с мясным супом, туда же полетели шматок копчённого сала, колбаса, булка хлеба, мешочек свежей картошки, замороженная тушка цыплёнка, что-то ещё по мелочи, и непочатая бутылка водки, припасенная на всякий случай. Сел в автомобиль, припаркованный у дома. Через пятнадцать минут давил на кнопку звонка, где за дверью безумствовал Андрей.

За месяц беспробудного пьянства лицо Андрея осунулось и пожелтело. В воспаленных глазах была жуткая пустота. Я не церемонясь сразу прошел на кухню, поставил разогревать суп, содержимое сумки вывалил на стол. Цыпленка и картошку адресовал Андрею сварганить похлёбку завтра самому. Нарезал хлеб, сало, колбасу. Андрей сидел рядом с трясущимися руками и жадным взором, обращенным к бутылке.

– Сорвался с третьей получки. На первую одежды накупил, на вторую —музыкальный центр, с третьей – чуть погулять хотел с девчонками, ну и понесло меня, – глухим спитым голосом говорил Андрей.

– Матери лучше бы лишние деньги отдал, чем на шалавах просаживать. Настена, жинка твоя, куда подевалась!

– Уехала к мамашке своей, в Кубань уехала, и не сказала, вернётся или нет.

– Как ты отпустил её?

– Да как? Что тут непонятного: в отлете был, бухой значит.

Подробности сумеречной жизни Андрея одна хуже другой. Сам он по профессии токарь – самая что ни на есть востребованная профессия, а работает на подхвате.

Согрелся суп. И в глубокой тарелке заблагоухали наваристые щи из квашенной капусты. Наконец стопка наполнилась водкой. Андрей стремительным движением опрокинул порцию живительной для него влаги в иссохшее горло, как нищий скорее прячет монету в карман. Лицо его сразу порозовело и приобрело благодушный вид. Он мне и не предлагал выпить. Знал, что не ко времени и не к месту.

– Ты давай ешь! – сказал я назидательно. – Второй стопарик только после супа. Хлеб бери с сальцем.

Аппетит у него разгорался, а значит он уже на верном пути. Сейчас важно строго дозировать сорокоградусную дрянь, чтобы и не перелить, и не долить. Я смотрел на этого здоровенного крепкого парня, у которого силёнок в накачанных руках раза в два больше моих, определяя момент, когда ещё плеснуть в стопку, и думал, сколько вот таких потерявших смысл в жизни изначально физически здоровых людей.

– Если бы ты, братан, не пришел, – сказал он вдруг, прервавшись от еды. – Я пошел бы менять на горючку, сейчас покажу что. Приготовил уже и собрался. Нет, думаю, звякну тебе напоследок. Вот это.

Андрей протянул мне крохотную коробочку. Я раскрыл и увидел орден Мужества – серебряный равносторонний крест…

Несколько лет прошло, когда он вернулся из Чечни с орденом на груди и с последствиями тяжелейшей контузии. Андрей не любил рассказывать, как воевал в жестокой и непонятной войне за единство России. Но как контузило, рассказал подробно. Вкратце это будет так. Ехали на БТР из одного аула в другой, догоняя банду боевиков. Началась стрельба из редколесья вдоль дороги. Андрюху определили наводчиком. Это означало, что когда послышатся выстрелы, он высовывался из люка БТР и определял координаты контрудара.

Полез он открывать люк – а тут как шарахнет снизу. Фугас под БТР подорвали. Тяжелую машину взрывной волной подняло на попа, вертикально брюхом. И какие-то секунды постояв так, на торце гусениц, бронетранспортер с размахом ухнул вниз. Андрей очнулся в госпитале с простреленной грудью и обширной гематомой в мозгу. Его комиссовали, дали инвалидность, орден вручили раньше за освобождение заложников.

Контузией вышибло последние мозги, уверяла Зинаида Алексеевна, и скорее всего была права. Пьянка усугубилась длительными запоями. На работе долго не держался, да и не привечали его, вспыльчивого, резкого, прямого.

Чашку супа мой невольный пациент дохлебывал, и пришла пора для второй стопки, которую он незамедлительно выпил, уже несколько пробуя сочетания вкуса окаянной горькой водицы и давно не бывавших во рту кулинарных деликатесов. Третьей стопки не должно быть, поэтому примечая, что сытная пища начинает размаривать моего нечаянного подопечного, решительно взял бутылку водки и отлил в раковину ровно столько, чтобы осталась ему наутро одна пятая часть зелья. Андрей было дернулся, но я со спокойной улыбкой хлопнул его по плечу и сказал:

– Водка чья? Моя. Что хочу с ней, то и делаю: палец продезинфицировал. Вчера, понимаешь ли, зашиб… Ладно ты, нашел, что жалеть. Ты давай не гори, и не горюй! Завтра у тебя есть, что поесть. Я тебя книжечку принёс – сборник современных авторов. Там и меня можешь увидеть.

– Ну ты даёшь! Когда успеваешь?

– Бросай пить, чтобы самому тебе что-то успеть. С пьянкой завязывай, Андрей. Не для водки же ты родился. Почитай нашу книжечку, и мне своё мнение скажешь. Поговорим, обсудим, на трезвую голову.

– Договорились, – сказал Андрей и улыбнулся.

Мы крепко пожали друг другу руки, и я с каким-то светлым чувством надежды и удовлетворённости поехал домой. Пойдёт ему на пользу мой визит, или нет – это уже второе. Важно, что свою часть я сделал.

Прошло два дня – и я снова слышу в телефонной трубке голос Андрея, того самого Андрея, кого ночью вытаскивал из запоя. Голос был бодр и жизнерадостен, значит, не впустую потрачено драгоценное время, и ещё одна заблудшая душа пусть сперва стряхнула оцепенение вынужденного порока и приготовилась для доброго и созидательного.

Андрей мне с радостью доложил, что нашёл приличную работу, берут с ногами и руками, но первоначально требуют какое-то резюме, якобы таков порядок для всех принимаемых в штат предприятия. Я ему предложил своё резюме, чтобы взяв его за рыбу, сделал собственное.

***

РЕЗЮМЕ

***** Сергей Николаевич.

Родился 25 августа 1960 года в закрытом городе Свердловск-44.

В 1979 году окончил УПТ (Уральский политехнический техникум), квалификация – техник-механик, специальность – холодильно-компрессорные машины и установки.

С 1979 года по направлению работал в Прикаспийском горно-металлургическом комбинате (г. Шевченко Каз.ССР ) по 1980 год аппаратчиком воздухоразделения.

В декабре 1980 года был переведен на Ленинградскую атомную электростанцию (г. Сосновый Бор, Ленинградской обл.) аппаратчиком воздухоразделения в связи с пуском 2-й очереди ЛАЭС. В 1980 году поступил на вечерний факультет Ленинградского технологического института холодильной промышленности (ЛТИХП, ныне СПбГУНиПТ)).

1984 –1986 г.г. – служба в Советской Армии.

После демобилизации вернулся в Свердловск-44 (ныне г. Новоуральск).

С июня 1986 года работаю в градообразующем предприятии в цехе вспомогательных производств, сначала аппаратчиком воздухоразделения (за два года повысил квалификационный разряд с пятого на седьмой), а после окончания ЛТИХП (с квалификацией инженера-механика, специальность – криогенная техника) сменным мастером станции воздухоразделения.

В 1998 переведен инженером-технологом станции воздухоразделения.

В 2007 г. назначен старшим мастером станции воздухоразделения.

С 2010 г. работаю начальником технического бюро цеха.

Специалист сварочного производства III уровня – аттестованный технолог-сварщик (техническая подготовка производства сварочных работ и разработка производственно-технологической документации). Специалист по функционированию системы экологического менеджмента по ISO:14001.

Занимался рационализаторской работой. За десять лет внедрено 40 рационализаторских предложений с оригинальными техническими решениями. Заслуженный рационализатор предприятия, неоднократный лауреат премий Всероссийского общества рационализаторов и изобретателей.

***

Через сутки Андрей удручённо мне сообщает:

– Если я покажу своё резюме, где по-честнаку всё как есть написал, меня отовсюду гнать надо будет в три шеи.

– Чего ты такого написал?

– Ну вот, послушай. – Он вытащил из заднего кармана джинсов смятый листок бумаги. – До двадцати одного года всё хорошо и замечательно. Пионэр, комсомолец, спортсмен, разряд по классической борьбе, закончены школа, профессиональной училище, служба в СА. Дальше… дальше фигня пошла:

с такого по такой год – пил, буянил, дебоширил, временами работал;

с такого по такой год – воевал по контракту в Чечне, имею правительственные награды, комиссован с воинской службы по состоянию здоровья;

с такого по такой год – не выходил из стакана;

работал год на машиностроительном заводе токарем 6 разряда;

с такого по такой год – пил, буянил, дебоширил, временами пробовал работать.

В настоящее время – не пью ни капли и хочу работать.

– Нда! Сгустил ты краски, сдаётся мне.

– Ничего не сгущал. Написано всё в точности, как и было.

– Что ж, это тоже хорошо. Ты точно и лаконично определил плохое в своей жизни. Следующая строка в твоём резюме может быть одна из следующих:

тюрьма, столыпинский вагон, с песней «Таганка, все ночи полные огня…»;

через пару-другую лет обнаружат тебя с остекленевшими глазами, и уставший врач равнодушно выпишет заключение «отравление алкоголем»;

всё пропил и продал, ушёл на помойку и стал королем бомжей.

– Ни один из этих трех вариантов мне не подходит.

– То есть ты отчетливо понимаешь, что каждый из трёх вариантов реален!

– Куда уж отчетливее!

– Эти три варианта ты должен вписать в своё резюме.

– Зачем?

– Мы сделаем два резюме. Первое с копией второго ты оставишь себе, подлинник второго отнесешь в отдел кадров завода. Первое резюме ты практически написал – возьмёмся за второе. Итак:

до двадцати одного годы оставляем как есть – приготовился к большой жизни основательно;

служба в СА, разумеется, говорит в твою пользу, что ты знаком с дисциплиной, порядком, ответственностью;

следующие строки корректируем: с такого по такой год не пил, буянил, дебоширил, временами работал, а повышал компетенции самообразованием;

с такого по такой год выполнял гражданский долг по защите Отечества;

с такого по такой год после боевого ранения проходил лечение и реабилитацию;

оператор станков с программным управлением, токарь-универсал 6 разряда с опытом работы;

с такого по такой год после ликвидации предприятия проходил курсы переподготовки;

личные цели: найти перспективную работу для полной реализации профессиональных навыков; работать с высоким качеством и получать достойную зарплату; создать семью и родить сына.

– Неплохо получилось! – сказал я после повторного прочтения написанного. – Ничуть не приврали, просто сказали тоже, но другими словами.

– А что? Ты прав, у тебя свои слова, у меня – свои, но говорим-то мы об одном и том же.

– Верно! Мы говорим о том, что каждому необходимы как воздух и солнце, так и обычное человеческое счастье, в котором три основных составляющих: хорошая работа, крепкая семья и верные друзья – это три кита счастья. В каждом из этих составляющих море нюансов, в которых готовые ответы на другие трудные вопросы.

– Ты говоришь словами, о чем я думаю, – с удивлением произнёс Андрей.

– Значит, делаем, как и договорились. Вдобавок оба резюме печатаем на одном листке формата А3, разделенных чертой на два поля А4. В первом поле помещаем первое твоё резюме, выполненное черным шрифтом и наискось перечёркнутое красной полосой; во второе поле помещаем твое новое резюме в ярко-зеленом шрифте с выделенными личными целями. Эту важную композицию вывешиваешь дома на видном месте ровно на один год. После чего убедишься сам, что зеленое резюме стало содержанием твоей жизни. На следующий год ставь новые цели.

Хлопнули ладонь об ладонь и пожелали друг другу удачи.

2012 год.

Мы другие

1. Наташа

В приоткрытое окно доносился плавающий шум городского квартала. Наташа полулежа на тахте работала на ноутбуке: компоновала реферат по одной из дисциплин, преподаваемых в колледже, где она училась на третьем, предвыпускном курсе. Рядом с ноутбуком светился дисплей смартфона, включенного в сеанс IQU: аськи в обиходе. Тут же выложен и простенький сотовый телефон на случай экстренной связи. Ноутбук через роутер подсоединен вошел в глобальную сеть WWW к доброй дюжине сайтов, нужных для написания реферата, и, в противовес к этому, находился ещё в прямой связи с социальной сетью ВК.

То и дело попискивала аська и обозначались гости, проторенной дорожкой вступившие в гостевую комнату Наташи на коммуникационном сайте, листались страницы электронных книг, где разноцветным маркером отмечались заинтересовавшие места, как в давние времена ногтём на бумажных листах ставились пометы.

На пике внезапной волны уличных отголосков, режущей и без того обостренный слух, девушка второй или третий раз порывалась плотно закрыть окно, – и, наконец, поднялась, чтобы это сделать. Прихрамывая, подошла к окну и замерла, ослеплённая солнечным светом.

Щедрое июньское солнце изливало обжигающее тепло, как обдаёт жаром раскрытая дверца печки. Тепло тут же сменилось прохладой, разносимой ветром, перетекающим в комнату непрерывным потоком. Крепко зажмурившись, Наташа лицом ловила жар солнца и освежающее веяние ветра. Если захлопнуть окно, придёт благодатная тишина, исчезнет проникновение в её обособленный мир приятной прохлады воздуха, окружающего дом по ту сторону окон, и будет слишком тихо в квартире, жарко, душно, словно тишина переродится выморочной пустошью.

Вдруг раздался дружный рёв автомобильных клаксонов. Это свадебный кортеж проезжал оживлённый перекресток, возвещая округу о радостном событии, направляясь к памятнику героям Отечественной войны. По давней традиции здесь полагалось возложить цветы. Наташа с каким-то непонятным интересом схватила бинокль и стала наблюдать за выходом четы молодоженов из автомобиля.

Высокая стройная невеста в белейшем свадебном платье, ниспадающим до хрустальных туфелек. Обнаженные тонкие плечи матовой белизной оттеняли сложный свадебный наряд, также как и роскошные черные волосы, стилизованные под египетскую царицу. Такой же высокий и стройный жених легко подхватил невесту на руки и быстрыми шагами донес своё сокровище до постамента памятника, где она выскользнула золотой рыбкой, свернув ещё и белизной длинных ног. Возложила цветы со склонённой головой и медленно пошла под руку с обретённым суженным к наряженному лимузину…

Наташа коротко и грустно вздохнула, положила бинокль на подоконник и с понурой головкой возвратилась на тахту, чтобы снова взяться за прерванную работу. Впереди экзаменационная сессия и есть возможность облегчить её изготовлением реферата. Работа в большей мере оформительская: скачать выдержки из разных книг, брошюр, чужих рефератов на подобные темы и создать на основе этого нечто своё, что могло бы быть зачтено преподавателем.

Впереди целый день и Наташа, в общем-то, не беспокоилась, что задуманный реферат сделает вовремя. В настоящую минуту её больше озадачивало, где же Миша? Неужели всё еще спит? Неужели он, пробудившись, не задействовал аську? не впрыгнул в социальную сеть? Вчера с утра был активен: сыпались сообщения, смайлики, вопросы, предложения с оттенком понятного юмора и с какой-то робкой двусмысленностью. Постоянно вертелся вопрос: «О чем это ты?» Вот только завершение вечера было не таким, какое хотелось…

Телекоммуникационный язык, также как и разговорный, богат междометиями – нечленораздельным выражением эмоций, как-то многократное повторение определённого знака пунктуации, выставление рожиц с отчетливой эмоцией, понимаемой одинаково, кому бы ни было послано. Еще можно совмещать как рожицы так и знаки, для обозначения необычных чувств, если таковые овладевали. Можно создавать и собственные смайлики, слова и фразы, дорисовывать картинки, сотворить коллаж, актуализировать прежнее.

А что актуально для девушки двадцати лет? Мир во всём мире? Страх повторение засухи в черноземной зоне России? Новая версия глобальной катастрофы!… Любовь?

В интернет-блогах можно вступить в дискуссию по любому вопросу и выразить мнение. Можно даже стать звездой в бескрайнем пространстве интернета. Для этого постоянно оттачивать мастерство ведения диалога, отстаивать выбранную точку зрения, находить яркие неотразимые аргументы. Поэтому, наверное, всё важно, где можно проявить и утвердить себя.

Вчерашний вечер и сегодняшнее видение свадебного кортежа, быть может, всего лишь отзвук давней мечты, легкий дурман, возникшие не на пустом месте. Здесь, в инете, быстрее добиться успеха, и здесь что-то есть сродни телепортации: мысль сразу обретает форму, пока еще телекоммуникационную виртуальную. Это виртуальное уже ближе к действительности, не просто мысль и мечта, а новая форма действительности, которая постоянно развивается, усовершенствуется, идущая, возможно, на смену традиционным коммуникациям.

Наташа тряхнула головой. «Нет, о телепортации и телекоммуникации не стоит пока и думать. Тема моего реферата совсем другая, и отчего-то молчание Миши начинает странно беспокоить…» – размышляла она и в задумчивости тронула кнопки управления веб-камерой ноутбука, которая тут же засветилась голубоватым огнем. На мониторе отобразилось её собственное лицо.

Девушка с некоторым удивлением и опаской взглянула на себя. Когда нет собеседника, трудно определиться в правильном ли направлении текут собственные мысли, и как она вообще соотносится с окружающим миром, кипящим, бурлящим, размеренно двигающимся в кем-то очерченном направлении.

Как, в самом деле, соотноситься? «Свет мой зеркальце скажи, да всё правду доложи: я ль на свете всех милее, всех румяней и белее? Нет! – Оборвала Наташа известные строки, невольно всплывшие из глубин памяти. – Нет, не хочу быть всех красивее и всех милее, пусть для одного кого-то буду красива и желанна, и чтобы другие просто не обращали внимание. Вот точно так! Чтобы не обращали внимание и проходили мимо спокойно, не вылупливали глаза, как на невидаль какую. Почему же так часто происходит?»

Наташа рассеянно глянула на монитор, быстро соскочила с тахты и подошла к большому зеркалу шкафа-купе, осторожно скользнула взглядом по отображению и взглянула пристальнее на двойника в зеркале. В неподвижном очертании фигуры, ничего такого особенного не являлось своим же глазам, вдруг ставшими чужими.

Обычная девушка, роста чуть меньше среднего. Русые мелированные волосы до плеч. Волосы жидковаты, тонкие и хрупкие. Лицо круглое, носик вздёрнут. Кожа на лице вот уж точно «белее всех», но со следами хронической угревой сыпи. Близоруко щурятся обычные серые глаза, словно выискивают тончайшую пыль косметики, которой использовалась чрезвычайно редко.

Как только глаза осваиваются в новом дневном свете, взгляд становится глубоким и ясным, ему словно претит эта наносная красивость в виде тени, пудры, помады. Претит и стремление привлечь к себе внимание всеми этими женскими штучками: искусный макияж, стройные полуобнаженные ноги на высоченных каблуках, открытый пупок, декольтированные плечи и грудь. Хотя как раз грудь у неё без изъяна.

Она приподняла край коротенькой футболки и быстрым движением сняла её с себя. Рукой слегка охватила основание левой груди, скользнула обхватывающим движением вверх к розовому соску. Приятно! – пронеслось у неё в голове. Кончиком пальца провела по основанию розового конуса, который тут же вытянулся, затвердел, стал густо красным. Как из сказочного рога изобилия приятность изливалась по телу: текла, щекотала, будоражила и неожиданно пропадала, тушевалась и обращалась в простое щекотание ноготками по телу.

Таким образом, наверное, ласкают парни своих девушек. Обнимают, гладят, целуют, шепчут слова любви… Сквозь легкую пелену нечаянного и странного удовольствия она внимательно посмотрела в зеркало. Зеркало не может солгать: упругая высокая грудь, четкая талия и далее – точно тугой бутон не раскрывшегося цветка – сочный развал бедер, а дальше…

Дальше смотреть не хотелось. Наташа повернулась и поковыляла на тахту: голенные суставы были изувечены редкой болезнью, неподдающейся лечению. Голени искривлены, ступни неестественно вывернуты – походка безнадёжной калеки. Калеки, если начинать разглядывать снизу, начиная со ступни.

С шести лет Наташа состояла на учёте в областной травматологической клинике и вытерпела ряд хирургических операций по исправлению голеностопного сустава. Благодаря этим болезненным операциям, надолго укладывающим в больничную постель, девушка стала ходить как все обыкновенные люди, но странной похрамывающей походкой.

Юбка и платье, открывающие ноги, вычеркнуты из гардероба, хотя и остались страшно притягательны. Она имела в платяном шкафу юбку-мини и юбку-миди, и несколько платьев, оставшихся от мамы. Разумеется, несчётное количество раз Наташа примеривала эти традиционно женские одежды.

Особенно нравилось платье, в котором мама запечатлена на фотографии десятилетней давности, стоявшей на письменном столе. Красивая молодая женщина и молодцеватый подтянутый мужчина, между ними нескладная девчушка. Одна рука в папиной ладони, другая – в маминой. Видно, что детские ручки напряжены, и держат её мама и папа, потому что дочка сама удержаться на ногах не может и, на самих ножках аппарат Илизарова – это одновременно чудодейственное и чудовищное, по накладываемым мукам, изобретение гениального врача-подвижника.

По технологии Гавриила Абрамовича Илизарова в определённом месте твёрдая оболочка кости аккуратно разрезалась. Два разомкнутых участка ноги фиксировались спицами и стержнями в аппарате. Спицы пронзали насквозь мышечную ткань, стержни вкручивались в существующую кость. Напротив места разреза ориентировались два подвижных металлических кольца, соединённых резьбовыми шпильками с гайками. Выкручиванием гайки по шпильке задавался темп растяжки и формирования новой костной ткани с одновременным приданием костному новообразованию требуемой формы.

Средний темп – не более полтора миллиметра удлинения в сутки. Растяжка производилась не более двух месяцев. Потом вдвое больше времени уходило, чтобы этот народившийся в экстремальных условиях участок костного сустава, окреп и затвердел, оставаясь внутри живой вновь созданной костной тканью.

Итак, в течение 10 лет с небольшими перерывами на восстановительный отдых резали, исправляли голеностопный сустав Наташи.

Вторым домом стала больница. Больничный персонал знал их, дочку, маму и папу, как своих родных болезных. Лечащий врач, медсестры, старшая медсестра, заведующий отделением вошли в жизнь естественным дополнением к врожденной болезни Наташи.

Мама всегда была рядом. Она оставила любимую квалифицированную работу, устроилась на полставки мыть полы в подъездах, потом и вовсе перестала работать. Кому нужна работница, по полгода находящаяся на больничном по уходу за ребёнком? Материально обеспечивал папа, которому пришлось также уйти с прежней блестящей работы и подыскать более оплачиваемое место с хорошим окладом, позволяющим на приемлемом уровне содержать семью.

Когда Наташа ложилась в клинику, мама устраивалась туда же санитаркой без оплаты, но с правом проживания на свободной больничной койке в одной палате с дочерью. Она находилась при дочери как сиделка, и одновременно ухаживала еще за двумя-тремя лежачими больными детьми, вдобавок делала санитарную уборку помещений по графику, установленному старшей медсестрой. Здесь таких мам (их участливо звали мамочками) порой набиралась целое рабочее звено из пяти-шести человек – клиника экономила деньги фонда зарплаты, при этом самые болезные дети были при своих мамочках, помещения регулярно и качественно убирались, уход за лежачими детьми обеспечивался.

По мере того, как Наташа потихоньку начала самостоятельно ходить, встав однажды из инвалидной коляски, и заменив её костылями, изо дня в день планомерно обретала ощущение нового пространства. Передвижение на костылях сопровождалось постепенным увеличением нагрузки на ноги. Настал момент, когда и костыли были отброшены и заменены на тросточку, с помощью которой она долго время ходила.

Наконец, мужественная девушка пошла сама собственными ногами без трости и маминой поддержки. Пошла похрамывающей, подшаркивающей, раскачивающейся походкой, делая счет на шаги и метры, как начинает ходить полуторагодовалый ребёнок.

Мама почему-то хирела на глазах. Мама никому не говорила о причинах тяжкого недуга. Хроническая ли эта усталость? Страшная болезнь с неустановленным диагнозом? По настоянию папы она сходила к одному врачу, сдала множество анализов.

Наташа понимала: случилось что-то непоправимое. У мамы стал другой голос, другие глаза. Какую-то огромную печаль она пыталась затушевать напускной веселостью, такой же как сделанная улыбка произношением «cheese». Болезнь оказалась пугающей страшной и скоротечной. РАК. Мама истаивала на глазах. Возможно, она сама в полном здравии отказалась от курса химиотерапии, чтобы не осложнять жизнь ни папе, ни дочери – тогда обоих связанных восстанавливающим лечением: разработка суставов после длительного обездвижения в аппарате Илизарова.

Мама словно исчерпала жизненные силы. Между тем, Наташе предстояла последняя операция. И в это же время болезнь мамина притупилась, как будто бы приостановилась, быть может, совсем остановилась, на что надеялись и папа и дочь, которой уже исполнилось 16 лет.

Наташа одна легла в больницу, как дважды два знающая все процедуры операции и послеоперационного восстановления, но помимо желания и воли все равно нужен помощник. Им стал папа. Так из маминой дочки она превращалась в папину. На этот раз операция была на обе ноги и по назначению – косметическая: уровнять обе ноги и сделать суставы ног пропорциональными, как у обычных людей.

Эта операция оказалась самой тяжелой и продолжительной. После долгих месяцев бездействия в аппарате Илизарова мышцы ослабевали, в суставах образовывались спайки. Чтобы не допустить осложнений, требовалось долго и упорно разрабатывать мышцы и восстанавливать подвижность суставов. Это была не то, чтобы болезненная процедура – пытка.

Само по себе сгибание-разгибание не получалось. Папа своими руками проделывал работу ослабевших мышц, преодолевая сопротивление спаек в суставах и, что сложнее, сопротивление дочери. От боли она кусала губы и в отчаянии молотила кулаками по тахте.

Причём, по времени весь ход восстановления тщательно расписан: ежедневно на какой угол согнуть ногу, чтобы также к определенному сроку согнуть полностью ногу. Не сделав намеченное на сегодня, не будет окончательного результата в виде легкой естественной походки. Напротив, будут осложнения, проблемы, новые корректирующие операции.

У папы как-то хватало мужества и сил ухаживать за обеими больными: за дочерью в одной комнате и за женой – в другой. Маму вскоре увезли в больницу по её же настоянию. В больницу – так было сказано для Наташи. На самом деле маму перевезли в хоспис, откуда она не вернулась.

Именно на похороны мамы дочь встала и пошла сама. Пошла, опираясь на трость, и простилась с мамой у гроба, поцеловала в холодный лоб. И молча, стиснув зубы, потрясенная еще одной тайной жизни, с расширенными от непонимания глазами всю дальнейшую процедуру погребения простояла рядом с папой. Простояла, не взирая на нестерпимую боль в ноге. Смотрела и смотрела на уходящее в вечность мамино лицо.

По дороге обратно в окончательно опустевший дом обоих душили слезы. Им было непривычно вдвоём уже без надежды, что мама вернётся, им – осиротевшей взрослой девочке и овдовевшему мужчине.

– Папа, умереть надо было мне. Кому я нужна такая уродина?

– Выбрось подобные мысли! – твердым голосом сказал отец. – В чем уродство? В том, что хромаешь. Чуть отличаешься от других? Кому-то жизнь даётся в наслаждение, кому-то в испытание.