Читать книгу: «Багровые волны Чёрного моря», страница 13

Глава 28

8 августа 1474 года, суббота
О монашеском быте Эсмины

После похорон время потянулось чередой серых однообразных будней. Их темп выстраивал распорядок монастыря: молитвы, трапеза, молитвы, работа, молитвы, трапеза, молитвы, сон.

Эсмина не участвовала в этом монотонном процессе жизни только первые сутки после похорон.

На следующее утро состоялся разговор с Ахут-хатун.

– Выглядишь совсем плохо: не ешь, не спишь и всё время молчишь. Это неправильно. Манана тебя за это не похвалила бы, – она сделала паузу, ожидая реакцию. Не дождавшись, продолжила: – Есть пустая келья. Её вымыли, вычистили, проветрили. Перебирайся-ка ты туда. Да выходи на работу. Начнёшь работать и сразу пойдёшь на поправку. Да, кстати, Роксану и Лику я отправила домой. Здесь слуг нет. Здесь только сёстры.

После полунощницы³⁷ и завтрака игуменья самолично отвела племянницу к большому цветущему розарию:

– Здесь мы выращиваем розы.

– Красиво, – вяло восхитилась Эсмина.

Ахут-хатун холодно уточнила:

– Мы выращиваем цветы не для того, чтобы любоваться ими. Розовое масло стоит дорого. За него монастырь выручает хорошие деньги. Всё это во имя господа нашего, – она набожно перекрестилась и тут же подозвала монахиню: – Катаринда, это Эсмина. Она будет помогать тебе. Поняла?

– Да, матушка.

Когда настоятельница удалилась, монахиня скрупулёзно оглядела девушку, мотнула головой и цыкнула:

– Будешь поливать кусты. Там бочка… – она указала рукой на каменный сарай, рядом с которым виднелась тачка с кадкой. – Наберёшь воду в озере и вези её сюда.

Эсмина резко мотнула головой:

– Я не буду этого делать.

Катаринда не ожидала такого резкого возражения. На неё напал паралич, который монахиня с трудом преодолела:

– Почему, интересно знать, ты не будешь этого делать? У нас бездельников нет. Мы сами выполняем всю работу.

– Я сказала «не буду», значит, не буду, – упёрлась Эсмина.

Монахиня была худой, но крепкой женщиной. Она всем видом показала, что готова применить силу:

– Будешь – куда ты денешься? – она протянула руку, пытаясь ухватить девушку за локоть. – Ну-ка, быстро, я сказала!

Эсмина выставила перед собой ладони, машинально пытаясь защититься. Ба! Разве это помогло бы? Её соперницей была женщина, привыкшая работать лопатой. Но на этот раз такая слабая «оборона» неожиданно сработала. Катаринда неожиданно обмякла и в восхищении качнула головой:

– Неужели такое бывает? Ах! Какие мраморные пальчики, – она благоговейно всматривалась в выставленные ладошки: – Я думала, такие пальчики бывают только у ангелочков.

Девушка даже не поняла сразу, что стало причиной такой волшебной перемены в поведении женщины. Монашка перевела взгляд на лицо Эсмины:

– Да и личико ангельское… Можно я потрогаю твои пальчики?

Дочь Пангиягера наконец улыбнулась:

– Хм, конечно, – она расслабила напряжённую ладонь перед лицом трудолюбивой монашки.

Та аккуратно взяла её в свои натруженные руки и слегка погладила по изящным беленьким пальчикам, которые никогда знать не знали, что такое труд:

– Господи, красота какая! Творение божье, – она дотронулась сухими губами до кончиков девичьих пальчиков и даже умудрилась понюхать их: – У-у-у! Как пахнут приятно! Ангельское создание.

Насладившись прикосновением к неземной и столь непривычной для монашеского быта красоте, она наконец сообразила, что ей надо принимать какое-то решение:

– Нет, такое чудо нельзя портить работой. Ты позволишь и впредь прикасаться к твоим рукам?

Эсмина в недоумении пожала плечами – мол, что тут такого?

Монашка улыбнулась, показав своё доброе расположение к девушке. При этом хлопнула в ладоши:

– Вот, что мы сделаем! Прикасаться к колючим кустам тебе тоже нельзя. Но разделять бутоны на лепестки ты же можешь?

Да кто же не может? Эсмина, естественно, утвердительно кивнула.

Катаринда продолжила:

– Тогда я покажу тебе, что и как…

Глава 29

13 августа 1474 года, четверг
Об источнике злого умысла, козней, каверз и подвохов

После бурных ласк два обнажённых тела, покрытых испариной соития, отдыхали, растянувшись во весь рост. Наконец женщина прильнула к любовнику и горячо зашептала:

– Ты величайший искуситель. Тебе нет равных. Ты способен любую вознести на седьмое небо, – она потянулась и поцеловала его в губы, затем неожиданно сменила восторги на обыденную речь: – Но в остальном ты обычный мужчина. Смелый, слишком гордый, но не особо умный.

От неожиданности Теодоро отпрянул:

– Женщина, ты о чём?

Лейла вновь прижалась к любовнику и беспечно улыбнулась:

– Прошла уже уйма времени, а моя сестра всё ещё не принадлежит тебе.

Генуэзец уставился на возлюбленную, пытаясь оценить – это глупая болтовня присущая слабому полу, или что-то другое. Решил, что второе. Лейла, как он уже усвоил, была вполне рассудительной, хитрой и изворотливой плутовкой. По крайней мере глупости с её страстных губ никогда не слетали. Он ухмыльнулся, попытавшись перевести разговор в несерьёзную форму:

– Ты так хочешь, чтобы я занимался любовью с вами обоими одновременно?

– Почему бы нет?

Теодоро напрягся, не поверив ушам. Тут же представил блондинку и брюнетку по обе стороны от себя и сразу поплыл:

– Что ж, это было бы интересно.

Лейла сразу почувствовала, что мужчина на взводе. Её руки и губы начали новую прелюдию страсти. Когда тела уже готовы были слиться, она неожиданно отпрянула и, глядя глаза в глаза, строго спросила:

– Так в чём же дело?

Продолжая глубоко дышать, Гуаско машинально ответил:

– Дело в «пустяке». Она прячется за высокими стенами монастыря.

Лейла легко вспорхнула с постели, просеменила на цыпочках до массивного дубового стола, заставленного остатками вина и снеди, схватила бокал и, резко развернувшись, упёрлась упругими ягодицами в край столешницы. Сделав несколько глотков, продолжила ехидно поедать любовника глазами. Наконец, спросила с явной подковыркой:

– Как же ты её туда впустил?

– Несчастный случай.

– «Несчастный случай»? – Лейла демонстративно напряглась. – Разве она погибла?

– Нет. Погибли те, кто был послан за ней.

– Хм. И что ты намерен предпринять?

– Пока не знаю. Не придумал ещё.

– Хочешь взять приступом?

– Нет. Это слишком даже для Гуаско. Нельзя так просто без последствий взять приступом христианскую обитель.

– Попроси Эминека.

– Уже просил. Он отказался наотрез.

– Тогда поручи это дело мне.

– Тебе? – Теодоро резко сел, уставившись на подругу.

– Да, а что тут удивительного? – проворковала Лейла. Она поставила бокал и вернулась к партнёру. Её гуттаперчевые плети-руки легли на его плечи. Девушка мило улыбнулась, чуть скосив голову набок: – Эту белокурую дрянь я принесу тебе на блюдечке без единого выстрела.

Глава 30

15 августа 1474 года, суббота
О клятве Астера, верности Эсмины и неожиданной авантюре названой сестры

Эсмина привычно сидела на низком табурете. Перед ней стояли три корзины: две большие на земле и одна маленькая на коленях. Маленькая предназначалась для лепестков, а большие – для срезанных бутонов и отходов. Монотонность несложной работы не могла не привести к мысленному процессу. О чём могла думать девушка? Естественно, она в сотый раз переживала последние события, которые никак не могли покинуть её бедную голову.

Эх, Астер, Астер… Почему всё так глупо и нелогично? Почему так горько? Почему мне так невыносимо тоскливо? Как мне тебя не хватает… Я осталась одна, одна во всём этом холодном бездушном мире. В мире, где так много людей, а сокровенным поделиться не с кем. Подруги? Да, с ними можно болтать. Болтать о нарядах, украшениях и праздниках. А вот о том, что у меня на душе… Не знаю, возможно, сама виновата – слишком замкнутая. Или просто не успела. Конечно, не успела. Ещё вчера ничего «сокровенного» у меня и в помине не было. Всё это обрушилось лавиной. Раз, и накрыло! Неужели я влюбилась? Однозначно, влюбилась. Все мои мысли связаны исключительно с ним. Эх, Астер, Астер… Как стыдно! Мне бы рыдать по тёте. Она была мне родной матерью. Всегда заботилась обо мне. А думаю я только о тебе. Только о тебе… Нет, с Мананой я тоже никогда не делилась сокровенным. Или не успела? Ещё вчера я была маленькой девочкой, и никакие переживания по поводу мальчиков меня не удручали. Каким сокровенным мне было делиться? Манана, Манана, Манана… Из родных у меня остался только отец. Отец? Отец и Астер. Астер и отец. Кто мне теперь ближе? Эх, Астер, Астер! Почему ты не рассказал мне сразу, кто ты? Неужели ты думал, что я… Впрочем, он так и думал. Разве ты не помнишь, что он сказал? Он так и сказал: «Иначе ты даже не заговорила бы со мной». Возможно, он прав… Да, прав. Как мне была противна его ложь! Наврал с три короба. Насочинял, что приплыл из Мореи. Это меня так разозлило! Вот тоже, чего ты так разозлилась? Устроила скандал из-за пустяков. Сейчас я бы ему всё простила. Ведь он врал, чтобы познакомиться со мной. Да, врал! Но врал безобидно. Он ведь и на самом деле сын того купца. Как-то всё запутанно и глупо! Эх! Ничего не понимаю! Что делать? Должен же быть какой-то выход. Должен, но его нет. Я поклялась на библии, что забуду тебя. Забуду навсегда. Но как, как мне тебя забыть? Как? Это невыносимо. Сердце разрывается. Астер, я люблю тебя. Где ты? Ничего, главное, что ты на свободе. Это главное. То, что я страдаю – ерунда. С тобой всё хорошо – вот в чём суть. А мои страдания – лишь маленькая плата. За всё в этой жизни приходится платить. Пусть я умру, пусть моё сердце разорвётся на тысячи кровоточащих кусочков. Главное, что с ним всё будет хорошо. Он привыкнет, что меня рядом нет, встретит другую, женится, родит… Нет! Ни за что! Меня бесит от одной мысли, что я больше его не увижу, а он встретит другую! Это пытка! Я хочу его видеть. Клятва? Ах, да, клятва. Но почему я должна платить такую несоизмеримую плату? Я не желаю жить в мире, где рядом нет его, единственного. Мне не нужен другой. Без любви счастья нет и не будет. Лучше сразу умереть… Здесь большое озеро. Говорят, одна монашка в нём утопилась. Значит я там буду не одна. Это лучше, чем жизнь без него. Эх, Астер, Астер. Где ты? Тебя обвинили в воровстве. Но это же глупость. Это наглая ложь! Ты не мог так поступить. Это чьи-то интриги. Отец? Отец поступил со мной очень жестоко. Но он не мог придумать такую гнусность. Не мог. Такое могла придумать только Лейла. Только она. Змея подколодная. Сатана в юбке. Такая на всё способна. Наверняка она подсунула кулон. Астер не мог знать, где он хранится. Да и не был он никогда в доме. Я всегда была с ним. Стерва!

Только позови сатану – а он уже рядом. Эсмина, увлечённая собственными переживаниями даже не заметила, что подле неё давно стоит женщина в монашеском одеянии. Она долго наблюдала за работой девушки. Наконец прервала молчание злорадством:

– Всё же нашу белоручку начали приучать к труду. Прям услада для глаз.

Эсмина вздрогнула:

– Лейла?

– Ты рада меня видеть, сестрёнка?

– Не называй меня «сестрёнкой».

– А кем мне тебя называть, если у нас один отец? Впрочем, я понимаю, о чём ты. Я бы могла называть тебя доченькой, но этого уже не будет. Я покинула дом твоего папаши. Так что не переживай, его целомудрие вернулось в исходную точку.

Эсмина пришла в себя и уже выстроила непреступные редуты:

– Я не переживаю и разговаривать с тобой не собираюсь.

– Ох, какие мы раздражённые! Глаза мечут молнии, губку закусила. Вот-вот вцепится своими нежными пальчиками в мою худенькую шею. Страшно, аж жуть, – она явно изгалялась, совершенно не стесняясь своего издевательского тона.

Эсмина постаралась взять себя в руки и не отвечать на провокации. Она уткнулась в корзину и продолжила отрывать лепестки.

– Да, ладно, я шучу, – Лейла сменила тон и попыталась примирительно дотронуться до «сестрёнки». Но та брезгливым движением плеча отбила эту попытку. Интриганка усмехнулась: – Дёргаешься, злишься на меня. А зря. Я к тебе с хорошими новостями.

Эсмина упорно продолжала работать.

– Сестрёнка! Ау! Я ведь уйду, и ты будешь жалеть об этом всю оставшуюся жизнь.

Никакой ответной реакции она так и не дождалась, поэтому продолжила плетение своих хитроумных сетей бесконтактно:

– Хорошо, хватит ходить вокруг, да около. Астер ждёт тебя у ворот.

Эсмина резко взглянула на Лейлу, но не переспросила. Сбивчивые мысли устроили в её белокурой голове страшный переполох: «Астер! Он здесь! Нет, я не пойду, я поклялась! Он здесь! Беги! Забудь обо всём! Постой, этого не может быть. Она врёт! Астер никогда бы не обратился за помощью к этой плутовке».

– Ты всё врёшь! Он не мог нарушить клятву.

– Клятву? – Лейла сразу не поняла, о чём говорит её названая сестра, поэтому лихорадочно стала соображать. Наконец нашла выход: – Ах, клятву! Да он говорил о какой-то клятве. Но ты пойми, он тебя безумно любит. Он готов нарушить любой уговор. Это выше его сил.

Подействовало, Эсмина вскочила. Корзина свалилась с колен, расстелив по земле ковёр из алых лепестков. Но сонм сомнений всё же заставил замереть.

Я же клялась не искать с ним встречи. Но он готов нарушить своё слово. Если, конечно, он его давал. Естественно, давал. А иначе как он оказался на свободе? Значит, давал. Это выше его сил? И моих тоже. Но клятва, есть клятва. Я её давала перед богом. Давала ради того, чтобы он получил свободу. И вот он свободен, он ищет встречи со мной. И он обращается за помощью к … С чего бы это? Почему к Лейле? Ах, эта хитрая и подлая бестия! Она специально помогает, чтобы всё нашептать отцу. Всё переврать под определённым соусом. Эх, клятва! Она вяжет по рукам и ногам.

Увидев ступор «сестрёнки», «хитрая бестия» решила подбросить дровишек:

– Чего ты встала? Он тебя любит. Сбежал из тюрьмы и сразу к тебе.

Эсмина перевела полный удивления взгляд на Лейлу:

– «Сбежал»?

– Господи, как будто ты не знаешь, что ему присудили двадцать лет каторги.

– «Двадцать лет»?

– Двадцать лет, двадцать лет, – передразнила интриганка. – Чего ты глаза таращишь?

Ничего не понимаю. Выходит, отец обманул? Или это она врёт. Врёт и не краснеет. Надо спросить у Астера. А клятва? А что клятва – я только спрошу. И если Лейла обманывает, тут же скажу ему, что мы не должны встречаться. И сразу вернусь в монастырь. Только спрошу. Только спрошу. Как же мне хочется видеть его!

– Где он?

– Ждёт у ворот.

Эсмина решительным шагом двинулась к выходу из монастыря. Лейла засеменила следом, мысленно потирая нежные ладошки.

Но стоило им выйти за ворота, как тут же два всадника преградили путь.

Один из них, тот, что помоложе, засмеялся:

– На ловца и зверь бежит. Везёт тобе, Гаркуша.

Второй не успел ответить – Лейла резко отреагировала на неожиданное препятствие:

– Чего встали, как бараны? Освободите дорогу.

Гаркуша промолчал, поедая глазами Эсмину. Та, не выдержав этого, потупила взор. Дикань же за словом в карман не лез:

– Красава, ежели тобе треба идти – иди. А твоя подружка останется тута. Хоча и ты останься, я не супротив, – казачок свесился с седла в сторону Лейлы: – Ух, ты, глазищи! Прямо блискавки сверкают.

Интриганка не разобрала, что говорил казак, но поняла, что парни так просто не отвяжутся, поэтому решила освободить путь не словом, а делом. Сделав шаг вперёд, она замахнулась, чтобы шлёпнуть по крупу лошадь Гаркуши. Но хлопец перехватил руку:

– Не здумай. Это боевой конь. Враз вдарит копытом и усё.

Эсмина, выглядывая из-за преградивших путь всадников, искала Астера. Вот он! Прилив необузданного волнения вылился в крик:

– Астер!

Чуть в сторонке, на вершине пригорка, расположился открытый экипаж. Рядом с ним спиной к девушкам стоял тот, с кем она давала клятву не встречаться. Одет он был привычно для Эсмины – в камзол венецианского купца.

Господи, не слышит! Она закричала ещё громче:

– Астер! Я здесь!

Но парень так и не повернулся. Гаркуша встал в стременах, пытаясь рассмотреть того, кого звала Эсмина.

Лейла уже психанула:

– Идиоты! Откуда вы взялись на мою голову?

Воспользовавшись тем, что внимание Гаркуши и его дружка приковано к Астеру, плутовка ловко проскочила под крупом коня. Скакун дрыгнул копытами, но промахнулся. Лейла тут же шлёпнула его по крупу:

– Пошёл!

Конь встал на дыбы, освободив дорогу. Лейла активно замахала руками:

– Давай, Эсми! Быстрей, быстрей!

Конь активно топтался на месте. Его нервозность передалась лошади Диканя. Эсмина предприняла пару попыток проскочить, но копыта коней постоянно представляли угрозу. Наконец, практически закрыв глаза, она ринулась навстречу своей любви.

Но Гаркуша, ловко спрыгнув с лошади, заключил её в объятья:

– Куда ты дурёха? Он сгубит тебя!

– Пусти! Пусти, я сказала! – девушка изо всех сил старалась вырваться из замка его рук.

Поняв бесполезность усилий, больно укусила парня за плечо. Но тот стоически перенёс боль, продолжая увещевать, смешивая казацкий говор с языком латинян:

– Тот, кто свяжется с Гуаско, зараз сгинет. Неужто не разумиешь?

– «Гуаско»? – девушка чуть поутихла, но тут же вновь предприняла попытку вырваться: – Астер! Астер! Астер!!!

Но Астер так и не повернулся. Глухой, что ли? Зато Лейла всё хорошо слышала и понимала. Она бросилась на помощь к сестре. Но конь Диканя вновь преградил дорогу.

– Утю-тю-тю-тю! Куды ты, красавка? Погодь маненько, – казачок был доволен управляемости своего парнокопытного друга, который ловко блокировал все попытки «красавки».

Гаркуша сжал Эсмину с такой силой, что она не могла и пикнуть. Потеряв способность нормально дышать, она притихла. Казак тут же горячо зашептал ей на ухо:

– Не ходи к Гуаско. Пропадёшь не за грош. И за грош пропадёшь. Это не Астер – это Теодоро.

– Ты врёшь! – едва выдохнула Эсмина.

Она вновь предприняла попытку окликнуть любимого, но из-за отсутствия в груди воздуха натужно закашлялась. Испугавшись за её здоровье, казак разжал объятия. Он повернулся к коляске и громко крикнул:

– Теодоро!

Человек в костюме венецианского купца не ожидал этого и машинально повернулся.

– Глянь! Глянь! – Гаркуша схватил ладонями голову Эсмины и направил её взгляд в нужном направлении.

Теодоро понял, что разоблачён. Он запрыгнул в карету и дал команду. Кучер тронул лошадей.

Лейла восприняла фиаско с бешенством:

– Твари! Гореть вам в аду! Вы сдохнете не своей смертью, – она ловко вскочила в проезжавшую мимо неё коляску и бросила дополнительные угрозы, ткнув по очереди своим красивым пальчиком в Диканя и в Гаркушу: – Я запомнила ваши рожы! Не попадайтесь на моём пути! И молите бога, чтобы вам спастись!

Гуаско силой усадил стоявшую на подножке Лейлу, обнял её и, подарил Эсмине издевательский воздушный поцелуй. Лёгкая коляска шустро двинулась прочь. Вслед ей из соседней чащи выпорхнула группка всадников и пристроились сзади.

Эсмина вмиг потухла. На ватных ногах она направилась к калитке монастыря.

– Погоди! – крикнул вслед Гаркуша. – Поговори со мной.

Девушка, не останавливаясь, отрицательно покачала головой.

– Не уходи! Мне надо тебе что-то сказать.

Она вновь качнула головой и скрылась за воротами монастыря.

Казак постоял немного, проводил её грустным взглядом и, лихо вскочив в седло, пришпорил коня. К нему тут же присоединился Дикань:

– Углядал?

Дружбан промолчал.

– Углядал всадников? Серёд них Басалыга с Паном.

Гаркуша мрачно вздохнул:

– Энто одна из причин, по которой я не хочу ехать в Каффу. Нема желаний служить лиходеям.

Глава 31

17 августа 1474 года, понедельник
О том, как нелегко быть каторжником

Камни, камни, камни. Кругом сплошные камни. Бесконечные коридоры, пыль, грохот молотков, звон кайло, вонзающихся в стены каменоломни. Теперь, Астер, это твой удел на ближайшие двадцать лет. Слышишь надсадный кашель доходяг, работающих здесь не первый год? Худые, словно скелеты, они еле тащат ноги, двигая тележки, загруженные отвоёванными у стен плитками осадочных пород. Видишь? Этот уже харкает кровью. Смотри, Астер, это твоё будущее. Двадцать лет не пролетит, как один день. Двадцать лет может вообще не пролететь. Здесь год бы прожить. Вернее, выжить. Работа на износ! Передохнуть не дадут.

Крепкая плеть прошлась по спине парня – двигай! Кровавые полосы на теле – наглядные отличия работающих здесь от тех, кто живёт на свободе. И полосатых рубах не надо. Никто в них и не ходит. Берегут на холодную ночь. Голый торс, располосованный плетьми – вот и вся одежда. Пот, пыль и кровь. Пот, пыль и кровь. Пот, пыль и кровь.

Как ты до этого докатился? Справедливый суд. Сверхсправедливый. Вот он оказывается какой. Меня никто не слушал. И не хотел слушать. Дали высказаться капитану и двум стражникам. А также Тер-Ованесу, который сразу признал брошь: «Ой, это же моё!». И всё. Жизнь перевернулась. Куда я попал? В ад?

Плеть надсмотрщика вновь напомнила точный адрес.

Нет, парень, ты не в аду. Ты в тренировочном лагере для тех, кто туда попадёт.

Бежать. Бе-жа-ть! Немедленно, немедленно бежать. Эсмина… Эсмина… Как я хочу увидеть твою неповторимую улыбку. Твои бездонные глаза. Твои манящие губы. Услышать твой нежный голос. Он и сейчас звучит во мне. Он зовет меня. Зовёт днём и ночью. Бежать. Бе-жа-ть!

Из каменоломни не сбежишь. Она под землёй. Тоннели. Бесконечные тоннели. Тоннели, прорытые рабами задолго до дня нынешнего. Но вереницы каторжников двигаются только по двум из них: туда и обратно. Остальные штольни перекрыты крепкими решётками. Бежать некуда. Ночевать приводят в крепость. Она каменная. Из того же известняка, что добывают здесь. Добывают кровью и потом. Часть камня идёт в Каффу, часть в Кырк-Ер, столицу ханства. Перепадает и другим городам. Крепость нависает над Меотидой. Стены крепкие. Стражники свирепые. Убивают без предупреждения. Дорога из рудника в крепость пролегает по каменистой равнине. Спрятаться беглецу негде.

Но Астерион всё же сбежал. Сбежал уже на третий день. Ему повезло. Вечером, когда каторжан собрали для конвоирования в крепость, разразилась гроза. Да не просто гроза – буря! Вертикальные молнии с частотою града то и дело втыкались в землю, вызывая первобытный трепет, как у охранников, так и у каторжан. Кандалы на ноги ещё не нацепили, а выход из каменоломни был совсем рядом. Парень нагло толкнул одного охранника на другого и ловко проскользнул мимо третьего. В погоню никто не бросился, окромя пары стрел, просвистевших над головой.

Брёл под ливнем всю ночь. Куда? Он и сам не знал. Подальше от этого места. Ноги вязли в расквашенной дождём земле. Сколько прошёл – и сам не ведал. К утру свалился мёртвым сном. Снилась Эсмина. Она звала его и манила своими гибкими, словно морская волна, руками. Под конец сна девушка превратилась в богиню, стоявшую на берегу волшебного озера. Светило солнце, шумел водопад, срывающийся с отвесных, увитых диким виноградом скал. Богиня скинула одежды и зашла в воду. О боже, как она прекрасна! Встряхнув белыми, словно снег, волосами, дива бросила взгляд назад. Увидев Астера, в испуге присела, прикрыв руками всё, что можно прикрыть. И тут же раздался лай. Лай свирепых псов, страстно желающих разорвать наглеца на ошмётки. Один из псов вцепился в ногу. Больно. Астер проснулся.

Всё это было наяву. Псы, злые и беспощадные. Готовые по команде сожрать беглеца с потрохами. Вот только такой команды не было. Три всадника топтались рядом, нагло скаля зубы.

Били долго. Затем пинали. Потом хлестали батогами. В конце концов, безжизненное тело сбросили в яму, накрытую крепкой решёткой. Раз в день кидали корку хлеба и лили воду. Захочешь пить – слижешь со стен.