Читать книгу: «Экзорцист. Орден меняющих тела», страница 2

Глава 2

.

Тени в дневном свете

Сон не закончился – он просто стал светлее. Семён открыл глаза, но не сразу понял, где находится. Стены казались как бы чужими, как будто за ночь они повзрослели и успели частично состариться. Свет от окна был слишком ровным, почти искусственным. Он приподнялся и сел на кровати, прислушиваясь к тишине.

Тело чувствовало себя нормально. А вот внутри – что-то изменилось. Не тревога, не страх. Скорее, ощущение, что за ним кто-то наблюдает, но не в комнате – в пространстве между слоёв.

Он поднялся, прошёл на кухню. Зеркальная поверхность вытяжки чуть дрожала – на ней отразился его силуэт… и, на миг, будто ещё один. Не чёткий, не резкий – как тень, проскользнувшая по заднему фону кадра. Он обернулся резко. Ничего. Поставил чайник. Плеснул воду в лицо. Вода была тёплой, но на коже остался холод. Внутренний.

За окном гудел город. Автобусы, дети с портфелями, собака, тянущая хозяина через переход. Всё было, как всегда. Но не так.

Когда Семён вышел из дома, глаза начали видеть по-другому. Не ярче, не острее – а глубже. Как будто у предметов появилось второе дно. В автобусе он смотрел на людей – и за некоторыми видел завихрения, еле уловимые, как теплый воздух над асфальтом в жаркий день.

У женщины напротив аура казалась ярко-красной, испещрённой мутными пятнами. И когда он чуть расфокусировал взгляд, как будто захотел увидеть не предмет, а пространство между ним и глазами, пятна… начали меняться.

Это был не цвет. Это была структура. Аура расплывалась и становилась похожей на кусок сыра. Даже не сыра – чего-то пористого, но определенно, – не вкусного. Нечто чужое. Пятна оказались дырками, и из них медленно – очень медленно – выползали существа, похожие на маленьких, белёсых червей. Тонкие, с серыми головами. Не имея глаз, они всё равно будто ощупывали пространство, виляя головами, как щупальцами.

Они ползли по ауре, вгрызались в новые участки. Аура морщилась. Дырки расширялись. Цвет тускнел. Становилось видно: эта женщина – уже не совсем она. Она – уже ест себя изнутри, только с помощью чужих ртов.

Семён моргнул. Всё исчезло. Женщина продолжала ругаться в телефон, кричала: – Да ты вообще не понимаешь, с кем говоришь! Я сказала: либо ты платишь, либо я тебя уничтожу!

А он подумал: интересно, это она так говорит – или кто-то через неё? И вообще – в какой момент «ты» перестаёшь быть «собой»? Вторая мысль была о том, почему она вообще едет в автобусе? Обычно такие как эта женщина перемещаются исключительно на автомобилях типа мерседеса или БМВ. Быстро поняв, что вариантов много, он перестал об этом думать, и мысль растворилась в общем фоне.

Затем, он встал, вышел раньше своей остановки. Пешком – полезнее. Особенно когда не уверен, что в автобусе нет пассажиров, которых не видно.

Он ждал у входа в маленькое кафе с видом на пруд. Место было недорогим, с линолеумом, отделанным под "натуральный камень", и бледной кофейной витриной, где круассаны выглядели так, будто их выпекали из строительной пены.

Инна пришла на пять минут позже. Волосы собраны в небрежный пучок, серый свитер, не накрашена. Вид у неё был такой, как у человека, который только что вышел из сна, но ещё не проснулся окончательно.

– Привет, – сказала она, будто извиняясь.

– Привет, – ответил Семён. И вдруг понял: он рад её видеть. Простое чувство, без мистики. Это было даже странно.

Они сели за стол у окна. Кофе. Чай. Молоко в пластиковом стаканчике. – Я… – начала она и замолчала. – Не надо, – сказал он. – Просто расскажи, что чувствуешь.

Инна долго смотрела на чашку. Потом выдохнула. – Мне снится мальчик. – Фёдор, – кивнул Семён. – Да… Фёдор. Он как будто… не уходит. Только теперь он не плачет. Он просто стоит. Иногда говорит, что «больше не болит». Семён молчал. Это было нормально. Иногда души задерживаются, как шум в ушах после концерта.

Инна продолжила, понизив голос: – А сегодня во сне… он был не один. – Кто был с ним? – Не знаю. Я не видела. Я просто… знала. Кто-то стоял за ним. Точно за спиной. Очень близко. И Фёдор был как будто… сжат. Понимаешь? Он кивнул. Понимал.

– У него как будто в спине был крюк. И он не может уйти, потому что его держат. Он молчит, но взгляд… – она сжалась. – Как будто он просит не приближаться к нему, а бежать прочь от него.

Семён смотрел на неё. И вдруг увидел в её ауре слабый шлейф – как нитку. Протянутую назад. Неопасную пока. Но не от неё. – Он сказал ещё что-то? – Только одно слово. Шёпотом. Я не уверена. Похоже на… «Глаз». Или «Глас». Или… не знаю.

Семён почувствовал, как что-то холодное крадётся по его позвоночнику вверх. Не страх. Признание.

Инна вздохнула и посмотрела в окно. – Прости. Может, это просто от стресса. Я вчера почти не ела. – Нет, – сказал он. – Это не от стресса.

Пауза.

– Тогда от чего?

Он пожал плечами. – От контакта. Когда мы что-то «трогаем» – оно может «запомнить», что мы здесь. А если кто-то или что-то ищет тех, кто “отключает” их крючки”… Он не договорил.

Инна вдруг сказала: – Ты сам-то не боишься?

Семён усмехнулся, но взгляд его был неподвижен. – Боюсь. Но не того.

– А чего? – спросила она.

Он посмотрел на её отражение в стекле. Оно чуть дрожало – будто за стеклом был не воздух, а жидкость. – Боюсь… что это только начало.

Он вышел из кафе и пошёл пешком. Автобусом не хотелось. После сегодняшнего утра транспорт напоминал движущуюся банку с сущностями, приклеенными к людям, как пиявки к стенкам аквариума. Солнце било в глаза через ржавые ветки деревьев. Свет был слишком ярким для марта – почти как ксеноновая лампа в лаборатории, где кто-то разглядывает крысу, затаившуюся в углу.

Семён свернул на узкую улицу между домами. Пустая лавка, спиленное дерево, чёрный кошачий силуэт на заборе.

И тут он почувствовал. Не взгляд. Давление. Слева, у мусорных баков, стоял мужчина. Нет, не стоял – висел, как будто его тело только что сняли с вешалки. Он говорил по телефону. Голос был натянут, как старый провод.

– Да я ей сказал уже. Ну? Ну! А она мне – «вернись, всё исправим». Сама виновата. Сама. Виновата. Сама. Виновата… Слова повторялись. Без эмоций, как срезанные и склеенные в плохом монтаже.

Семён остановился. Он увидел, как от головы мужчины вьётся чёрная лента. Как щупальце, она обвивалась вокруг его шеи и затылка. И на ленте – существо. Небольшое. Тело – как скомканный бархатный мешочек, тянущийся вверх. В нём было что-то мокрое, и оно двигалось, периодически сокращаясь, –дышало.

Семён не мог разглядеть лица существа – но оно обернулось. И он понял, что оно смотрит на него. Прямо. Внутрь.

Ты меня видишь. Эта мысль не прозвучала – она просто проявилась в мозгу, как рекламный баннер, заблокировавший все остальные окна на мониторе компа.

Существо шевельнулось. Резко. Оно отлипло от мужчины, и воздух между ними заколебался – как в жару над асфальтом.

Семён не думал. Он вдохнул резко, и внутри него что-то щёлкнуло – как включатель света, который активировался мысленно. Внутри головы загорелся образ круга, не нарисованного, а представленного. В этом круге была воля.

Существо замерло. Как будто ударилось о стекло. Ещё секунда – и оно свернулось в спираль и растворилось в воздухе, оставив после себя запах палёной шерсти напополам со сладковатым аромата тлена.

Мужчина говорил дальше. Слова стали нормальными. Он почесал затылок, огляделся, и пошёл прочь.

Семён остался на месте. Он знал, что сейчас произошло. Оно пыталось в него войти. Без ритуала. Без разрешения. Просто так. И он – не пустил.

Кружок был закрыт. На входе – тишина, только дежурная бабушка в вязаном жилете и с журналом, в который никто не смотрел.

Семён поднялся на второй этаж. Свет в зале не горел. Дверь была приоткрыта. Он толкнул её – и вошёл. Валентина сидела одна у окна. На столе перед ней – термос, стопка листов и зажжённая свеча, будто по привычке. Она не удивилась. – Ты пришёл, – сказала она, не поворачиваясь.

– Просто… хотел поговорить.

Она кивнула и сделала глоток из металлической кружки. – Ты понял, что происходит?

– Понял, что что-то вышло за пределы. Что я теперь… как будто открыт. И они это знают.

Она поставила кружку и повернулась. Лицо у неё было спокойное, но в глазах – как у врача, который не всё говорит пациенту. – Ты думаешь, это случайность?

– Что именно?

– Что ты видел то, что другие не видят. Что Инна начала слышать голос, а ты – отражения. Что ты с первого раза “провёл” душу, как будто делаешь это всю жизнь.

Он замолчал. Потом тихо сказал: – Я не чувствовал, что делаю что-то “не своё”.

– Вот именно, – кивнула Валентина. – Потому что это всегда было твоё. Просто теперь ты это вынес наружу.

Пауза. Стук ветки о стекло. – Послушай, – сказала она. – Есть черта. Не линия, не дверь. Слой. Если ты его проходишь – ты уже не просто видишь. Ты взаимодействуешь. А если взаимодействуешь – значит, ты в системе.

– В какой системе?

Она покачала головой. – Неважно, как она называется. Они не подписываются, не дают брошюру с памяткой или инструкцией. Просто знай: если ты начал “отключать” узлы, кто-то это увидел. А дальше – либо ты становишься частью их круга…, либо ты – мишень.

Семён смотрел на пламя свечи. В нём колыхалась тень, не совпадающая с движением воздуха.

– Ты знала, что это произойдёт?

– Я знала, что в какой-то момент кто-то придёт, у кого будет дар сильнее, чем желание остановиться.

Она встала, подошла к нему и сказала почти шёпотом: – Был один такой. Лет семь назад. Тоже начинал у нас. Потом исчез. Совсем. А через месяц в городе… – она замолчала. – …начались странности.

– Что с ним стало?

– Я думаю, он… перешёл вглубь. Но не один. Что-то забрал с собой.

– Имя?

– Тебе это ничего не скажет.

– Скажи.

– Савелий. Савелий К. Он писал… много. Занимался зеркалами.

– Где найти его?

Она посмотрела прямо в глаза. – Не вздумай.

Семён кивнул. А сам – уже знал, что встретиться с Савелием стало его следующей задачей.

В комнате было тепло. Почти уютно. Семён сидел за ноутбуком, пролистывая форум. Темы: “сны о третьем лице в зеркале”, “ощущение, что за тобой стоит сам ты”, “как понять, что ты не один”.

Люди писали странно: бессвязно, испуганно. Кто-то – нарочито “по приколу”, но даже в шутках проскальзывало нечто общее – ощущение перехвата канала. Как будто сигнал уже не их.