Читать книгу: «Харон», страница 7

Глава 7. Иностранец

Костин ждал автобуса из Самары, он искренне надеялся, что показания водителя могут изменить ситуацию. Для себя он прочно решил, что если Машин и Казаков будут осуждены за убийство Чакман только на основании уже собранных доказательств, то он не останется работать следователем, уволится из прокуратуры, будет зарабатывать на хлеб адвокатом.

Наступило 15 декабря 2003 года, Костин в 14:00 часов уже ждал автобуса из Самары на автовокзале. У него был заготовлен протокол предъявления для опознания с фототаблицей, состоящих из фотографий трех женщин, одной из которых была живая Чакман. Были отдельно фотографии и трупа Чакман, и ее живой, заготовлен бланк протокола допроса в качестве свидетеля. Каким образом действовать, предъявлять фото Чакман живой, мертвой, проводить опознание с оформлением протокола, зависело от того, что при допросе расскажет водитель – Ильин Владимир Иванович.

Автобус прибыл в назначенное время, и Костин видел, как водитель вышел и направился в диспетчерскую автовокзала. Он направился следом за ним, подошел, представился, объяснил цель визита и предложил поговорить в диспетчерской. Сергеевна, как всегда, помогла и выделила место для допроса.

На вопрос Костина Ильин пояснил: «Я помню одну женщину, которая поступила, на мой взгляд, странно. У нее билет был до Саратова, но она вышла в Красногорске. Выглядела потрепанной, как пьющая. Сидела она рядом с мужчиной, какой-то иностранец, как мне кажется, немец. Они о чем-то разговаривали всю дорогу. Он говорил на ломаном русском языке, о чем, я не знаю. Ехал он до Красногорска, и я полагаю, что она осталась здесь именно с ним».

Ильин дал описание женщины, которое в точности совпадало с внешностью Чакман. У Костина имелись все основания не просто показать ему фотографию потерпевшей, а предъявить ее для опознания с оформлением протокола, что он и сделал. Ильин уверенно опознал в фотографии Чакман – женщину, которая, по его мнению, поступила странно, выйдя из автобуса раньше своей остановки вместе с малознакомым мужчиной.

С этого момента Костин не мог думать ни о чем другом и ни о каких других делах: «Иностранец, немец, незнакомый, с которым Чакман вышла из автобуса. Кто он, сатанист? О сатанистах – иностранцах из Самары никаких сведений не поступало. Заинтересовать женщину, как говорится, низкой социальной ответственности иностранцу было не сложно. Но причем тут кладбище? Что это за иностранец? Как его установить? Проверить гостиницы? Но лиц может быть много, проверка каждого, учитывая, что их вероятно уже нет на территории России, вызовет большие затруднения. Как установить, кто из них приехал из Самары? В билетах на автобус, фамилии не пишутся. Какой-либо базы данных лиц, передвигающихся на автобусах, в отличие от лиц, следующих железнодорожным и воздушным транспортом, не ведется. Воздушным транспортом… В Самаре международный аэропорт в поселке Курумоч! Нужно истребовать сведения из гостиниц Красногорска о поселившихся иностранцах после 2 ноября и с аэропорта Курумоч с данными лиц, прилетевшими на территорию России из других стран, в период с 30 октября по 2 ноября 2003 года, сверим данные и, возможно, упростим задачу. Если нет, будем проверять всех».

В этот же день Костиным были подготовлены и направлены соответствующие запросы. Перед руководством свои планы он не освещал, решил, что сообщит, когда соберет больше информации. Машин с Казаковым все это время будут содержаться под стражей, чем быстрее он будет действовать, тем раньше у них появится шанс выйти на свободу.

Ответы на свои запросы Костин собрал к 20 декабря 2003 года и разбирал их на столе в своем кабинете.

Так, среди перечня иностранцев, приземлившихся с 30 октября по 2 ноября в аэропорту Курумочи, было всего пять человек:

1)  Фриц Пауль Шменкель, 1977 г.р.;

2)  Франц Генрих Крамер, 1984 г.р.;

3)  Дженнифер Джоанна Грин, 1969 г.р.;

4)  Стив Фассбендер Макгрегер, 1975 г.р.;

5)  Майкл Феликс Энтони Кратер, 1977 г.р.

Первые два прилетали из Германии, остальные из США. При этом в указанный период только один иностранец поселился в гостинице Красногорска – Франц Генрих Крамер, 1984 г.р. Остальные в город не приезжали, по крайней мере, в гостиницах не селились.

Что-то в имени «Франц Генрих Крамер» казалось знакомым Костину, где-то он его слышал… Возможно, это распространенное немецкое имя. Но что-то … Крамер Франц! Костин бросился к сейфу, достал уголовное дело, открыл протокол осмотра места происшествия и фототаблицу: «Так и есть, табличка могилы, на пруте ограждения которой висел труп кошки, «Крамер Франц Генрихович, 1905 – 1944 г.г.».

У Костина путались мысли в голове: «Как такое может быть? В Красногорске во время убийства женщины был полный тезка похороненного на кладбище немца, данные о котором в базе данных Красногорска не найдены. Что это может значить? Может, это просто совпадение? Нет. Слишком много совпадений. Немец с анкетными данными, полностью совпадающими с анкетными данными мужчины, захороненного на кладбище в месте обнаружения трупа, проживает в гостинице города в день совершения убийства, еще и потерпевшая в автобусе познакомилась с иностранцем и вышла вместе с ним не на своей остановке. Это явно не может быть простыми совпадениями. По убийству Гундаревой, кстати, один из замков в магазине тоже иностранец покупал.

Но что делать дальше? Сообщить руководству о своих сомнениях и о «совпадениях»? Даже если кто-либо и придаст этому значение, как проверить эту версию? Отправить поручение в рамках договоров о сотрудничестве? В Генеральной прокуратуре просто посмеются над ним, да никто и не направит туда документы. Нужно что-то делать… Первоначально хотя бы направить запросы о всех посещениях России Крамером Францем».

Костин перестал заниматься другими делами, его не было ни дома, ни в кабинете, он готовил запросы, проводил много времени в гостиницах города, листал журналы. Утром на работе ему приходилось выслушивать нарекания со стороны заместителя прокурора, так как простаивают другие, практически оконченные дела, чем поставлено под угрозу выполнение плана-прогноза в 2003 году. Дело Чакман не готово для передачи другому следователю. Объяснить руководству свое поведение Костин не имел возможности. Он только уклонялся от прямых ответов, обещая, что дела будут направлены в суд до Нового года.

Домой Костин приходил чернее тучи, конечно, супруге он рассказал о своих сомнениях, но уделить время ей и детям не мог. В его голове звучали только фамилии Чакман и Крамер. Ни о чем другом думать он был просто не в состоянии.

Уделяя все внимание только одному делу, Костин собрал достаточно быстро нужные ему сведения, 22 декабря у него уже была информация о периодах проживания Крамера в гостинице Красногорска. Оказалось, что Крамер регулярно в 2003 году посещал Россию и часто именно Красногорск.

Так, он был в городе с 2 по 9 февраля, с 13 по 20 марта, с 10 по 17 апреля, с 19 по 26 мая, с 24 по 30 июня, со 2 по 5 ноября. Нужно сказать, что все сведения были только из одной гостиницы под названием «Красногорск». Он же практически сдружился с директором, женщиной пятидесяти лет, которой оставил номер своего рабочего телефона, на случай, если она вспомнит что-либо интересное о Крамере или тот еще раз посетит город. Звонок не заставил себя долго ждать, уже 23 декабря она ему позвонила и сообщила, что Крамер забронировал гостиницу на 26 декабря. Очевидно, что он прибудет в город именно в этот день и, скорее всего, на автобусе.

Мысли одолевали Костина: «Что делать? Иностранец, его просто так не пригласишь в здание УВД и не продержишь несколько часов, задавая вопросы. Что делать? Это удача, ну как ей воспользоваться? В одиночку я могу собирать материал, конкретные активные действия мне не совершить, да и какие действия, какие основания обыскивать иностранца? Если он поселится в гостинице, это будет его временным жилищем, для этого нужна будет санкция суда. Можно провести обыск «в случаях, не терпящих отлагательства», а уже позже его санкционировать. Но это риск, если удача на этот раз мне не улыбнется и в ходе обыска ничего обнаружено не будет, можно будет прощаться с должностью и вообще с работой в прокуратуре. С другой стороны, что мне терять, если Машина и Казакова осудят за это убийство, я напишу рапорт на увольнение».

Костин твердо решил проследить за Крамером от автобуса до гостиницы, после того, как тот поселится, войти к нему в комнату и провести там обыск. Ему нужен помощник, на эту роль лучше всех подходил оперативник Смирнов, который так или иначе причастен к тому, что не причастный к убийству его сосед Машин находится в СИЗО.

В этот же вечер он подошел к Смирнову и ошарашил его своей версией убийства Чакман. Впрочем, Смирнов хоть и не признавался, но знал, что те жидкие доказательства вины Машина и Казакова в совершении убийства сфальсифицированы оперативными сотрудниками, сам он принимал в этом участие, руководствуясь правилами «цель оправдывает средства», «вор должен сидеть в тюрьме», и достоверно знал, что объективных доказательств вины его соседа не существует. Убежденность в этом руководства УВД и прокуратуры продиктованы больше азартом, желанием раскрыть громкое убийство, чем объективными данными, либо оперативной информацией, которой, кстати говоря, вообще не было.

Смирнов, чувствуя свою вину перед соседом, с радостью согласился помочь следователю.

По плану Костина, они встречают автобус, дожидаются, когда выйдет Крамер и идут следом за ним до гостиницы. После того, как тот заселится в номер, заходят и проводят обыск. Костин заверил, что постановление он вынесет, протокол обыска заполнит сам, оформит даже отдельное поручение на участие оперуполномоченного в обыске, то есть всю ответственность в случае неудачи он берет на себя.

Смирнов поинтересовался только вопросом, каким образом они смогут узнать Крамера. Это осталось, как говорится, на авось. Костин решил: если они дождутся автобуса из Самарской области, из которого выйдет иностранец, то тот обратит на себя их внимание. В любом случае он должен будет поселиться в гостинице, и если не повезет, то они найдут его там. Проследить за ним, по мнению Костина, необходимо опять же на удачу, в надежде, что по дороге они получат какую-либо дополнительную информацию.

Как ни странно, как ни абсурдно это звучит, но такая тактика дала свои результаты, существенно облегчив работу Костину и Смирнову, устранив многие препятствия перед запланированными следственными действиями.

26 декабря 2003 года Костин и Смирнов дежурили на автовокзале. Автобус из Самары прибыл в 10 часов 15 минут – точно в назначенное время. На перон вышло много народу, это затрудняло наблюдение, но с сумками вышли только трое мужчин, один из которых, одетый в яркую, не типичную для русского одежду направился в сторону кладбища.

Костин сказал Смирнову: «Похоже, это наш клиент». В этот момент уверенность упрочилась, т.к. неожиданно к ним подошел водитель автобуса, которым оказался Ильин, он увидел и узнал следователя Костина. Водитель указал на мужчину в яркой одежде и сказал, что это именно тот иностранец, с которым вышла Чакман.

Это была первая удача, однако долго оставаться на автовокзале Ильин не мог, допрашивать его не было времени, нужно было идти за Крамером. В это время Костин увидел участкового Абзалилова, которому, ничего не объясняя, вручил бланк протокола допроса, указав на водителя и пояснив, что человека нужно срочно допросить по убийству на кладбище, он сам все расскажет. Ильина же проинструктировал о том, что нужно рассказать о своих показаниях ранее и о том, кого увидел сегодня, с точным указанием времени, места и детальным описанием внешности. Кроме того отметить, что сообщил об этом оперативному сотруднику милиции, под которым подразумевался Смирнов. От последнего в дальнейшем подразумевался рапорт, после чего его допрос. Подробнее объяснять не было времени, другого выхода не было, нужно было зафиксировать показания водителя.

Сам Костин и Смирнов направились следом за мужчиной.

Вторая удача – мужчина в яркой одежде, без сомнения, Крамер, не пошел по сквозной дороге через кладбище, а свернул в сторону могилы, где был обнаружен труп Чакман.

Костина трясло, мощнейший выплеск адреналина перебивал его дыхание. Он с трудом мог координировать свои движения, стараясь не привлекать внимание Крамера и казаться простым прохожим. Но как пройти незаметно по тропинке в сторону могилы? Листва с кустов опала, за густой растительностью укрыться невозможно.

Он принял решение не идти следом за Крамером, а выждать пять минут и пойти как обычные прохожие, слабо протоптанная тропа имелась. Так и сделали. И опять удача: когда Костин и Смирнов проходили мимо могилы, они увидели разбросанный снег возле могилы Завгаева, сложенную женскую одежду, а в руках у Крамера паспорт гражданина Советского Союза и спички. Обыск был не нужен.

Костин и Смирнов подошли к Крамеру:

– Извините, что тут происходит, вы кто?

– Я гражданин Федеративной Республики Германии, – ответил Крамер на ломаном русском языке, – приехал на могилу к своему деду.

Костин представился, предъявил удостоверение и со словами: «Предъявите свои документы», – как бы непроизвольно потянул за находившийся в руках у Крамера паспорт гражданина СССР.

Крамер, очевидно, не ожидая этого, не успел отреагировать и выпустил паспорт из рук. Не медля, Костин раскрыл документ, его ожидания подтвердились, в руках был паспорт Чакман, это было бесспорным доказательством причастности Крамера к убийству. К тому же у могилы лежала женская одежда, очевидно, не принадлежащая Крамеру, и расстегнутая сумка с пустотами внутри. Установить, что одежда находилась в сумке Крамера экспертными исследованиями было только вопросом времени.

Крамер осознал, что происходит, побледнел и бросился в сторону. Но бегать по русскому снегу – не для иностранца. Смирнов тут же повалил его, далее применять силу не потребовалось. Крамер стал что-то кричать на немецком языке, на русском, что он иностранный гражданин, однако сопротивления не оказывал, видимо, был сильно напуган распространяемой в Германии информацией о беспределе со стороны российских правоохранительных органов.

Костин сказал Смирнову: «Веди его в УВД. Мне нужно изъять эти предметы осмотром места происшествия, там Абзалилов, попроси его подойти с двумя понятыми, я жду. Как закончу, подойду, сиди с ним в кабинете и не разговаривай, я скоро буду».

В течение часа, изъяв оставленные Крамером вещи, его сумку и паспорт Чакман, Костин прибыл в УВД и зашел в кабинет к оперативникам, где сидел задержанный иностранец.

Глава 8. «Богом избранный…»

По Крамеру видно, что он смирился и готов давать показания, при этом не был сломлен, он смотрел Костину прямо в глаза, бросая вызов, и весь его рассказ, был не покаянием, а скорее «монологом богом избранного человека». Он явно гордился тем, что совершил. Без стыда, тени сомнения в своей правоте излагал:

«Вы не понимаете, Крамер Франц был моим дедом, хотя я его никогда не видел. У него не было своих детей, не было семьи, не было жены. Он усыновил моего отца Генриха в младенческом возрасте уже после прихода к власти Гитлера. С началом войны был призван на восточный фронт, куда направился, оставив сына в приюте. Был взят в плен, направлен в Саратовскую область для строительных работ, умер в 1944 году и захоронен в Красногорске. Поскольку никого, кроме усыновленного ребенка пяти лет, у него не было, после войны место его захоронения никто не искал, он никому не был нужен. Неудачи деда в личной жизни преследовали и моего отца. Он также не смог завести семью, у него не было родных детей, он также усыновил меня. С детских лет он рассказывал мне о фамильном проклятии и говорил, что меня ожидает та же участь, он даже назвал меня именем деда. В немецком языке нет отчеств, надпись на табличке «Крамер Франц Генрихович» неверная. У немцев двойные и более имена, грамотнее «Крамер Франц Генрих». Вместе с тем мой дед и мой отец придерживались ваших правил в выборе первого и второго имени ребенку, им это было просто интересно.

Верит человек в загробный мир или не верит – это неважно. После смерти он все равно туда попадет. Если верил в Иисуса Христа – попадешь на его планету, если в Будду – попадешь в его мир, в Аллаха – придешь к Аллаху, стремился к нирване – будет тебе нирвана. Если веришь только в людей, родственников и друзей, то останешься с ними на Земле или в другом мире. Я знаю, что существует огромное количество измерений, в которых живет множество живых существ, я это чувствую, и я это видел.

Я был в загробном мире, в другом измерении, называйте, как хотите. Я шел по широкой дороге умерших к стране блаженства через обширные луга, покрытые роскошной травой, и великолепные рощи, где слышались трели бесчисленных птиц. Я видел великую гору Анафьелас,³на вершине которой стоит дом великого жреца Крив-Кривейто⁴. Души всех умерших должны взобраться на эту гору. И там стояли мой отец и мой дед. Я стоял у подножия горы, но забраться на нее не мог, т.к. не пришло мое время находиться в том мире. Крив-Кривейто, опираясь на кривой посох, спустился ко мне. Он просветил меня. Он пояснил мне, что такое жертва. Жертва, равная его жертве, когда он покинул наш мир, спалив в огне свою плоть, для того чтобы мы могли жить и порождать жизнь.

На мне лежало фамильное проклятье, моя связь с отцом и дедом, не смотря на то, что мы не кровные друг другу, так велика, что, не имея семьи, чтобы существовать в загробном мире, они питаются моей энергией. В этом и суть моего проклятья и проклятья моего отца. Его энергией питался дед, а моей питаются оба. Я просто отдаю им всего себя, я не против, но после того, как меня не станет, они не смогут существовать в загробном мире. Моей энергии не хватает, чтобы завести семью и своих детей, я также хотел усыновить ребенка, но после моей смерти его также будет преследовать фамильное проклятье, а я уже третий, кто будет питаться его энергией.

Я должен был разрушить проклятье, в этом и состояла моя жертва – спасти отца и деда. Я должен помочь им получать энергию для жизни в загробном мире. Для этого мне было необходимо направить деду и отцу женщин, с которыми они могли бы создать там семью. Первым должен был стать дед.

Где могила отца, я знал, но мне очень тяжело было найти могилу деда. Я изучил множество документов в архиве в Берлине, я установил город, где во время войны умер мой дед. Я прибыл в Красногорск, все, что я смог установить через краеведческий музей города, – это то, что умершие пленные немцы захоронены на недействующем городском кладбище. Еще труднее было найти могилу деда. Это я сделал, разделив кладбище на сектора и изучая все могилы. Я трижды приезжал в Россию и проводил по одной неделе на кладбище безвылазно.

В конце концов, мне улыбнулась удача, я нашел могилу деда, это было 25 мая 2003 года. Я был воодушевлен на крыльях своей миссии, я желал незамедлительно ее исполнить – направить деду женщину. К тому времени я немного изучил город и пошел вдоль парковой зоны, расположенной примерно в трех километрах от кладбища, где увидел одиноко идущую женщину. Было очевидно, что она одна, никого рядом нет. В лесу по близости также никого не было. Я предложил пройти со мной, я говорил с акцентом, женщина была потрепанной, в нетрезвом состоянии, я предлагал ей деньги, чтобы пройти со мной, хотел дойти с ней до кладбища, однако она стала смеяться, кричать и оскорблять меня. Я обезумел и нанес ей несколько ударов ножом в шею, она упала замертво на месте.

Я не оставил желание принести ее на кладбище к деду, но как это сделать? До кладбища около трех километров, время дневное, идти нужно через город. У меня с собой ничего не было, в чем бы можно было отнести труп, да и я не обладаю для этого достаточными физическими способностями. Я осознал, что это невозможно. Однако я не мог позволить, чтобы смерть женщины была бессмысленной, я раздел ее, отрезал у нее грудь и гениталии, принес их на могилу деду и закопал рядом.

Зачем я это сделал? По-русски сложно объяснить. Грудь и чрево – это символы плодородия и продолжения жизни. Еще в 4 тысячелетии до нашей эры на Кикладских островах отправляли культ данных частей человеческого тела. Там из белого мрамора вырезали фигурки, напоминающие фигурки женщин, у которых отчетливо выделялись 2 груди и треугольник – лобок. Этот культ был жизнеутверждающим и поддерживающим жизнь, а также связан с ритуалами перехода, сопровождающими рождение и смерть.

Женская грудь, кроме всего прочего, всегда являлась символом преданности своим предкам. Есть легенда о римском милосердии. В ней говорится о кормящей женщине, родившей ребенка, которая получила разрешение навещать свою мать в тюрьме. Ей запрещено было проносить матери продукты питания, но однажды женщину застали за тем, что она кормила свою мать грудью, чтобы поддержать в ней силы. Позже на месте тюрьмы вырос храм Дочерней Любви.

Как я говорил, не важно, какую религию исповедовать, важно верить в истинность своего предназначения, своей миссии в этом мире. Это все, что я мог сделать для деда в сложившейся ситуации, такими дарами я пытался придать ему жизненной энергии на горе Анафьелас.

26 мая у меня был самолет в Германию, я улетел.

Следующий раз я прибыл в Россию в июне 2003 года, а именно 24 июня я был в Красногорске. Я уже решил, что не буду стараться заманить женщину на кладбище, что целесообразнее будет в удобном месте ее убить либо довести до беспамятства, то есть вколоть наркотик или усыпить, спрятать ее, а потом в удобное время переместить. Наркотики, естественно, я не смог провезти. Ходил вечерами вдоль домов, поджидал подходящую жертву. Дома пятиэтажные, послевоенных времен, в каждом доме подвал, замки на дверях были плохими, петли прибиты на обычные гвозди. Я оторвал несколько петель от дверей, так чтобы они не запирались, приготовил кирпичи и ждал именно возле тех домов.

В один день, когда уже стемнело, я увидел женщину около тридцати лет. Время было подходящее, рядом никого не было, она шла одна, я подошел сзади и нанес один удар кирпичом по голове. Затащил ее в подвал и связал, она была жива. На дверь я повесил свой замок и запер ее, оставив женщину внутри. Я хотел взять в аренду автомашину и перевезти ночью женщину ближе к кладбищу, но в вашем городе это оказалось непросто, я не смог найти фирму, где арендуют транспорт, все только услуги такси, что меня не устраивало.

На следующий вечер я пришел к подвалу, чтобы проверить женщину, однако увидел, что из двери валит пар, а рядом стоят автомашины аварийной службы и милиции. Больше я туда не возвращался.

Я был в панике, я не знал, что делать, моя миссия была под угрозой, я стал чувствовать себя ничтожным, жалким, бессильным, неспособным исполнить возложенную на меня миссию, спасти людей, которые не бросили меня в приюте, дали средства к существованию в этом мире. Я дежурил ночью на кладбище, ждал, что кто-то пройдет через его территорию. Однако поодиночке никто не ходил, вокруг бродили только пьяные бродяги, и то группами.

Я снова уехал в Германию.

В очередной раз я прибыл в Россию 2 ноября 2003 года. На самолете приземлился в аэропорту поселка Курумочи Самарской области, как и ранее, добирался до Красногорска рейсовым автобусом.

Мне улыбнулась удача. В автобусе я сидел рядом с женщиной лет тридцати, представилась она мне Наташей, это было ее ненастоящее имя. Я видел ее паспорт, я плохо читаю по-русски, но, разбирая буквы, понял, что у нее имя Ирина. Видимо, она посчитала, что для немца все русские женщины – Наташи.

Ирина явно сама заинтересовалась мной, я думаю, что я ее интересовал как иностранец, имеющий евро и способный платить за секс. Я охотно поддерживал разговор, рассказал, что в Красногорске похоронен мой дед, заинтересовал деньгами, сказал, что буду в России около недели, и желаю, чтобы она меня сопровождала, за это готов ей заплатить 2 000 евро. Ирина согласилась и вышла со мной на автовокзале в Красногорске.

Время было позднее, я сказал, что необходимо дойти до гостиницы пешком, дорога лежит через кладбище, где похоронен мой дед. В этом я, кстати, не соврал. Уже на территории кладбища я изобразил приступ страсти, сказал, что хочу заняться сексом на кладбище, на могиле своего деда. Она не стала осуждать мои неадекватные желания, т.к. я предложил ей дополнительно 300 евро. Мы прошли к могиле деда, она разделась и была полностью обнаженной, как я и планировал. Я упер ее руками в ограждение могилы, спиной к себе, осознавая, что подбородок Ирины располагается на уровне наконечника прута ограждения. Левой рукой я гладил ее спину и ягодицы, а правой потихоньку поднял кирпич, лежавший на могиле, резко прижал ее своим телом и насадил ее голову на прут ограждения. Ирина дернулась вверх, но я ударил ее по голове кирпичом. Она повисла и осталась в таком положении.

Все получилось идеально я выполнил свою миссию, и мог успокоиться, но в этот момент возле соседней могилы увидел кошку. Она стояла и смотрела в сторону могилы, ее поза была напряженной.

Кошка является магическим животным. У нее огромная аура, которая может реагировать как на позитивную, так и на отрицательную энергию. Кошки видят потусторонний мир. Если животное смотрит в одно место в доме и при этом его поза напряженная, значит, оно видит духов. Кошки и потусторонний мир взаимодействуют, так человек может использовать животных, чтобы наладить с ним контакт.

Это был знак от моих предков, что я выполнил свою миссию, но кошку тоже нужно было принести в жертву. Она не убегала, я поднял ее и насадил на прут ограждения соседней безымянной могилы. Таким образом я принес родным еще в жертву магическое животное.

Я решил, что вы не придадите значения трупу кошки. Желая, чтобы ничто не указывало на меня, я снял табличку с могилы моего деда и привязал ее на крест, расположенный на могиле, где оставил труп кошки. Могилу же деда я должен был отметить, чтобы не потерять. Практически все могилы были без табличек либо имена на них были нечитаемые. Я нашел табличку с фамилией Завгаев, записал в блокноте, как выглядят символы, и расшифровал их дома, привязал ее на могилу деда.

Я собрал в сумку Ирины ее одежду и документы, забыл только плащ. Одежду и документы я забрал с собой и привез в настоящее время в Россию, чтобы завершить ритуал. Я должен сжечь все на могиле и закопать пепел на ее территории. Это можно было сделать сразу, но я решил вернуться после того, как место полностью осмотрят, повторно этого делать не будут, пепел, остатки обгоревших предметов и документов не найдут, они навсегда останутся рядом с моим дедом.

Это был первый шаг к снятию фамильного проклятья. Далее то же самое нужно исполнить в Германии на могиле моего отца. Как это сделать, я пока не продумал, но в этом моя миссия, моя жертва».

***

Крамер закончил свой рассказ, все встало на свои места, было раскрыто три убийства женщин. При себе у него действительно обнаружены вещи и документы Чакман. Предстояла еще большая работа: психиатрическая экспертиза Крамеру, уточнение его показаний, демонстрация их на месте, поиски биологических останков Дроздовой. Уведомление посольства, международно-правовое поручение. Осознание того, что правоохранительные органы России спасли жизнь, возможно, не одной гражданке Германии. Но Костин впервые за несколько последних месяцев не думал о трупах женщин, не моделировал в своей голове возможные обстоятельства совершенных убийств, он позволил себе пойти домой в обход территории кладбища, выпить 300 граммов водки и лечь спать.

Следующий день должен начаться с размышлений о другом уголовном деле.