Читать книгу: «Лайон Нейгард и предвыборный заговор», страница 2

Уехавший по делам компании Лайон, тут же вернулся домой и пытался провести собственное расследование, но достаточно скоро зашел в тупик. Полиция не сильно старалась – все делали вид, ничего, по сути, не делая. Дело быстро заглохло.

Лайон не стал набирать слуг и возложил все обязанности на Сэнвелла. Поначалу, бывшему начальнику охраны новая должность не нравилась, но солидное жалование и привязанность к парню заставили бывшего копа смириться. Сэнвелл должен был следить за домом, готовить Лайону еду, быть ему телохранителем и водителем.

За два года особняк превратился в призрак самого себя. Лайон не любил гостей и не приглашал никого, да и сами гости не слишком торопились навещать парня. В коридорах горел приглушённый свет, на полках, куда не доставал Сэнвелл, оседала тяжелая пыль, со стен пропали все картины, которые нравились Нейгарду-старшему, с полок исчезли все корабли в бутылках, которые на досуге конструировал Виктор. Единственное, что напоминало о бывшем хозяине дома – его портрет с женой, висевший на лестнице.

Сэнвелл вышел во двор, залил бензин в газонокосилку и примерно час стриг лужайку. Это занятие было для него своего рода медитацией.

В восемь вечера, Сэнвелл приготовил ужин и принёс его в кабинет. Лайона в нём не оказалось. Тогда он отправился в бывший кабинет Нейгарда-старшего и аккуратно постучался. Ответа не последовало. Постучал ещё раз.

– Что стряслось? – голос был глух, серьезен и заметно раздражен.

– Ужин, господин Нейгард.

– Я пока не голоден.

– Понимаю, но вы последний раз обедали часов семь назад, и я беспокоюсь, что…

– Я не голоден.

Дворецкий поставил поднос с едой на пол.

– Пожалуй, я принесу крышку и накрою еду, чтобы она не остыла.

Ответа не последовало. Когда Сэнвелл вернулся с кухни, ужина на полу не было.

***

Сэнвелл проснулся от шума, доносящегося с кухни. Он потянулся, расправляя затёкшие мышцы и почувствовал боль в пояснице. Сам виноват – задремал на диване в гостиной.

Шум усилился – говорили тарелки и, кажется, скрежетала вилка по сковородке. Сэнвелл неторопливо отправился на звуки.

– Доброе… – дворецкий коротко зевнул, – утро.

– И тебе доброе, Сэн, – Лайон уедал остатки вчерашнего ужина.

– Понравилась отбивная?

– Matu Granne¹, – с акцентом ответил парень и отправился в гостиную.

– Mel’eny², – слегка склонил голову Сэнвелл.

– Приятно общаться с образованным человеком, – с набитым ртом проговорил Нейгард, поднимая руку с вилкой вверх.

Они сели в кресла возле бубнившего в полголоса телевизора. Сэнвелл надеялся, что Лайон поделится своими измышлениями по поводу нового дела, но тот лишь задумчиво смотрел на телевизор.

– Когда мы его выбросим, Сэн? Он ведь вещает отборное враньё!

– Даже враньё может быть полезно. Нужно знать общую картину мира, и она не может быть полна без порции лжи.

Лайон покачал головой. На телеэкране появилась заставка прямого включения. Журналист с красным носом и подрагивающими голосом что-то бубнил. Лайон отставил пустую тарелку на столик и попросил Сэнвелла включить звук.

– … мэр Бёрка, Август Элисон, после заседания городского Совета, заявил, что все обвинения в его адрес со стороны Эллимайны Леендейл – сфабрикованы, и он не оставит кампанию, – сообщил журналист. На экране появился пятидесятилетний мэр в аккуратном сером пальто и черном котелке. Компанию ему составила жена, Маргарет.

«За пять лет, пока я на посту мэра, Бёрк преобразился! Он стал комфортнее и безопаснее. Мы проложили ветки надземного транспорта до Фрула и Бэкуорта, открыли «Рэдвинское чудо» – один из самых больших парков в Эндаре. Заводы Бёрка обеспечивают работой не только жителей нашего города, но небольших городов вдоль побережья. Наши товары – лучшие во всём Эндаре! Разве это не достижение? Пять лет назад город разрывали на части мафиозные кланы. Мы пришли и положили этому конец! А что сделали так называемые «кандидаты»? Что они дали этому городу? Только обещания! Так что, я надеюсь, что избиратели не поверят тому вздору, который придумывают, и сделают правильный выбор – выберут дело, а не слова».

На экране вновь появилось овальное лицо журналиста.

– За три недели до начала первого тура голосования Август Элисон и Эллимайна Леендейл являются главными претендентами в борьбе за кресло мэра в городе Бёрк.

– Еще пять лет тотальной коррупции и политических игр? Возможно, нам стоит уехать в Каприю, Сэн?

– Не думаю, что это хорошая идея, господин Нейгард.

– Почему?

– У вас в Бёрке есть пара незаконченных дел.

***

После завтрака Лайон принял душ и переоделся в чистую рубашку и брюки. Усевшись перед раскрытой папкой с документами, которые вырезал и собирал всю ночь, он вновь погрузился в размышления.

Вчерашний разговор в департаменте, изучение фактов в газетах до поздней ночи и утренняя новость по телевизору складывались в причудливый узор.

Все упоминания об эльфийской светской львице, о ее связях в городском Совете, информацию об эльфийской диаспоре, статьи из желтых газетенок, неофициальные слухи и собственные домыслы, записанные на тетрадных листах, Лайон разложил на рабочем столе.

Больше всего Лайона удивило происшествие несколько месяцев назад. Выступая на вторых дебатах в районе Фрул, Эллимайну Леейндейл едва не облил серной кислотой некий Алекс Питерс. Охранники вокруг сцены вовремя обезвредили злоумышленника, не позволив ему добиться желаемого. Питерс ещё долго выкрикивал оскорбления в адрес эльфийки, пока его тащили в полицейскую машину.

Сравнив с собственным расписанием, Лайон понял, отчего пропустил эту новость – в те дни он находился с визитом в столицу и присутствовал на важном заседании концерна Нейгард Моторз, а сразу после три дня отдыхал на море, полностью отгородившись от внешнего мира в снятом домике. Лайон с мягкой улыбкой вспомнил ту темноволосую красавицу с кожей медного цвета, что сопровождала его в те дни.

Также Лайона заинтересовала любопытная заметка молодого журналиста по фамилии Глэкс, который рассказывал о больших проблемах при строительстве ветки надземного поезда, ведущего через Элв Каэлора во Фрул. Эльфы блокировали проезд техники, портили оборудование и материалы. Всё изменилось, когда в дело вмешалась Эллимайна. Ветку достроили за три недели, а эльфийская диаспора всячески содействовала скорейшему окончанию работ. А недовольные словно перестали существовать вовсе.

Он посмотрел на стенд, висящий на стене между двумя книжными шкафами высотой до потолка. Там всё ещё были фотографии с места убийства журналиста – Сайласа Торна. Слок просил помочь в расследовании, но фактов было слишком мало. Лайон так и не смог что-то найти. Он лишь мог сказать, что убийц было несколько и они хорошо знали своё дело.

Лайон поднялся со стула и очистил стенд. Раньше он избавлялся от дел, которые ему не удалось закончить. Просто составлял коробки с документами за дверью комнаты и просил Сэнвелла их сжечь на лужайке заднего двора особняка. Но одно из дел показало Лайону важность любой имеющейся у него информации. Теперь он оставлял каждую мелочь – никогда не знаешь, что пригодится.

Лайон написал на папке: «Сайлас Торн. Ст.715.6.3»³ и убрал её в шкаф с нераскрытыми делами.

Пришло время окунуться в новое дело.

Примерно через час Лайон откинулся на спинку стула, разглядывая огромную паутину из листков и газетных вырезок. В центре он поместил большую фотографию Эллимайны Леендейл, вырезанную из газеты «Вестник Бёрка». Вокруг неё были развешены четыре круга информации разного объема и содержания. Чем ближе к фотографии, тем полезнее факт.

Лайон всё меньше сомневался в паранойе Картера Лэнсберри. Настало время расспросить обо всём эльфийскую актрису и политика. Лайон приоткрыл дверь и прокричал Сэнвеллу:

– Мне нужно съездить в город. Приготовь машину!

Сэнвелл поднялся через минуту и застал Лайона запирающего бывший отцовский кабинет.

– Лимузин или нечто необычное? – поинтересовался дворецкий.

– Заправь самую старую и обшарпанную машину… Я еду в Элв Каэлора! – с усмешкой ответил Лайон, подкинул ключ от кабинета в воздух и ловко его поймал.

Глава 5

Лайон поехал к эльфийке на «Нэй-фэме». Старенький «универсал» приятно урчал мотором и развивал на прямой вполне себе сносные семьдесят. Однако вести дедовского любимца оказалось не самым приятным занятием. Машину постоянно сносило вправо, как принявшего на грудь товарища, но Лайон всё равно смог найти с машиной общий язык.

Когда перед глазами замаячили непривычно вытянутые ввысь эльфийские дома, внешне похожие на термитники, Лайон сбросил скорость до сорока и свернул во дворы.

Он избегал Элв Каэлора изо всех сил. Если на пути восставали острые шпили эльфийских палаццо, он просил помощника найти другой путь, пусть даже он займёт вдвое больше времени. Если ему предстояло встретиться с высокопоставленной эльфийской мордой, он тянул до последнего.

Почти каждый эльфийский дом, в отличие от человеческих, игнорировал законы логики и правила архитектуры. Дома ступенями устремлялись вверх, у многих не было углов: волнистые линии опоясывали здания этаж за этажом, некоторые балконы были выполнены в виде морских раковин, а фасады пестрели красными, желтыми, синими, зелёными цветами наперебой. Окна в жилых домах могли быть разной формы и располагаться на разных уровнях. Всё это выглядело так, будто кто-то обронил над городом гигантский торт.

Машину вечно заносило на непривычно резких поворотах, улочки виляли меж домов, словно их прокладывали огромные змеи. И все дороги вели к одному зданию – Дому Света – сияющему небоскрёбу из стекла и бетона, словно кристалл соли, выросшему в сердце квартала. На фоне всего архитектурного помешательства, он выглядел едва ли не самым рациональным зданием.

Лайон долго искал нужную улицу: вэйринский перевод на указателях был написан так мелко, что ему приходилось постоянно останавливаться на перекрёстках, благо в квартале предпочитали машинам велосипеды и пешие прогулки.

Четырёхэтажный особняк Леендейлов был больше похоже на пирожное, нежели на жилое здание. Его голубое тело с каждым этажом-слоем сужалось и плавно переходило в треугольный мезонин с круглым окном, рамы которого напоминали узором клевер.

Лайон припарковался у парадного входа. Ему показалось забавным оставить своего старого «семьянина» возле столь помпезного здания.

В воздухе пахло сыростью и дул пронизывающий ветер. Асфальт был мокрый и весь в маленьких лужицах – видимо, ночью на побережье был сильный дождь.

Поднявшись по ступеням крыльца, Лайон дважды протяжно нажал кнопку звонка. Постоял, подождал. Никто не торопился открыть ему дверь.

– Надо было сначала по телефону позвонить, – вслух сказал Лайон и позвонил ещё раз.

Изнутри явно послышался шум. Лайон облокотился на дверной проём и в этот момент заметил, что дверь закрыта не плотно. Он толкнул её плечом и осторожно вошёл.

– Эй… у вас тут дверь открыта, – громко и чётко сказал Лайон, осматривая холл. Он надеялся, что выбежит какая-нибудь тучная каприйская кухарка – начнёт причитать, что готовила обед для хозяйки и совсем не слышала звонка… Но никто не выбежал. Дом словно вымер. Того и гляди в одном из коридоров появится привидение первого хозяина этого особняка.

Внутри ничто не говорило о хозяйке, известной актрисе и кандидате в мэры. Ни тебе старинных вэйринских статуй, ни богатых картин эпохи Стекла, ни золотой скульптуры хозяйки дома с пятым размером груди…

В гостиной на камине Лайон увидел несколько семейных фотографий, с удивлением отметив, что у эльфийки есть взрослая дочь. Достаточно симпатичная – для эльфийки – и, судя по всему, рождённая от человека: нетипично короткие уши и обычный разрез глаз.

На первом и втором этажах Лайон никого не нашёл, а вот на третьем, через небольшой зазор в дверях, струился свет. Молодой человек раздвинул двери и посреди огромного зала сразу увидел эльфийку, лежащую на полу между журнальным столиком и диваном. Лайон подбежал и пощупал пульс – ничего. Он подставил зеркало под нос эльфийки, но оно не вспотело.

«Тело ещё теплое… похоже, умерла не больше часа назад» – рассуждал Лайон про себя.

Он тут же осмотрелся и на краешке деревянного вестриверского столика увидел щедро рассыпанный зеленоватый порошок. Лайон хорошо знал это вещество – вечный спутник людей искусства и богачей, наркотик ларамин. Он расширяет сознание и позволяет окунуться в работу с головой. В студенческие годы, многие однокурсники Лайона нюхали ларамин. Говорили даже – хочешь написать трактат за ночь – закинь щепотку ларамина под язык и к семи утра работа будет выполнена до последней точки. Некоторые ученики университета так и не доучились, утонув в зеленом дурмане.

Плата за износ организма была высока. Ларамин вызывал сильнейшее привыкание, кожа от частого приёма наркотика зеленела, потом покрывалась волдырями. Психика страдала не меньше. Наркотик раскачивал эмоциональное состояние человека, делая сначала агрессивным, а потом совершенно раздавленным. И чем дольше принимать, тем сильнее и дольше пропасть между этими состояниями.

«Грациозная женщина. Ей на вид гораздо меньше пятидесяти четырех, если, конечно, мои данные верны. Тридцать пять, максимум сорок. Она следила за собой: пудра, макияж, яркая помада, туалетная вода… до сих пор пахнет ароматом белой акации, словно надушилась перед самой смертью…

Стала бы успешная, высокопоставленная эльфийка травить себя ларамином?»

Лайон достал из кармана платок, смочил собственной слюной и аккуратно счистил макияж на левой щеке.

Кожа белая… Если бы Эллимайна травила себя постоянно, кожа приобрела бы зеленоватый оттенок. Глаза закатились, белок красный от лопнувших сосудов, зрачки пусть проверяет эксперт, но они, наверняка, расширены. Зубы и язык позеленели от наркотика, десны воспалились… постойте-ка, а почему подъязычная железа стала такой большой…

Он надавил пальцем на уплотнение: там словно находилась какая-то жидкость.

Интересно!

Осмотрел шею. На ней следы от когтей. Она расцарапала себя в предсмертных судорогах. Жуткая смерть. Подбородок также был немного расцарапан. Почему подбородок? Когда человек задыхается, он хватается за шею. И почему воспалена подъязычная железа? Аллергия? С одного раза? Нет-нет-нет – это глупость!.. Здесь что-то другое. Что-то, что он упускает.

Лайон снова повторил свой путь от глаз к шее. Ему не давал покоя расцарапанный подбородок. Он пригляделся и заметил маленькие красноватые точки на разодранной коже.

Лимфоузел! Ей ввели ларамин в лимфоузел!

Догадка пришла настолько внезапно, что Лайон чуть не подпрыгнул от возбуждения.

Вызвали шок и смерть от удушья! Блестяще! Гениально! Ужасно, но гениально!

Нейгард прикрыл рукой рот и успокоил сердцебиение.

«Хорошо, что рядом никого нет» – подумал он и встал с корточек. В этот момент что-то мелькнуло в ростовом зеркале. Лайон резко развернулся. Сбоку прилетел удар в челюсть. На несколько секунд пол и потолок перевернулись, он грохнулся на задницу, ощутив всем копчиком это приземление. Пока он приходил в себя, неизвестный ловко перемахнул через диван и выскочил на балкон.

Нейгард неуклюже поднялся на ноги и, качаясь, проследовал за напавшим. Яркий солнечный свет резанул глаза. Лайон одной рукой заслонился от него, а другой опёрся на балконные перила. Чуть привыкнув, он увидел, как неизвестный удирает по переулку в сторону проспекта Болланти – одной из главных артерий Элв Каэлора. Догонять его было бессмысленно – ещё не хватало потеряться в узких улочках эльфятника.

Лайон осмотрелся, но не нашёл ни пожарной лестницы.

– Ну и как ты спустился? – проговорил вслух Лайон.

Где-то вдалеке зазвучали полицейские сирены. До Нейгарда вдруг дошло, что он находится на месте преступления, и у него нет адекватного алиби на последний час. А ещё ему разбили губу и, похоже, выбили челюсть. Доказать Слоку, что всё это – чистой воды совпадение – ещё можно. А вот эльфийской диаспоре?..

Лайон, всё ещё немного пошатываясь, спустился вниз, быстренько запрыгнул в машину и сорвался с места. Теперь ему уже не казалось забавным, парковаться у парадного входа… Кто-то мог заметить машину, вспомнить некого молодого человека на балконе. Лайон оставил отпечатки в доме и, если криминалисты Слока будут дотошнее обычного, они найдут его пальцы на двери в банкетный зал.

Похоже, он ввязался в дерьмовую историю.

Глава 6

Неоновая вывеска клуба «Палладий» красила лица и одежды в фиолетовый цвет. У входа стояло с два десятка людей и эльфов, пританцовывавших в такт музыке.

«Палладий» был клубом «не для всех». Чтобы получить приглашение на шоу, нужно было подать заявку по телефону и заплатить сотню фартингов на входе худому парнишке в очках, тёмной рубахе в белый горох и с отпущенной на вестриверский манер продолговатой, стянутой верёвкой, бородкой. Впрочем, шоу того стоило.

Владелец «Палладия» – Мак Скопски – был известным филантропом и знатоком искусства. В его клубе выступали лучшие музыканты со всего континента, выставлялись картины художников, скульптура и даже макеты будущих зданий. Любой мог зажечь в «Палладии» – нужен был лишь талант. Хозяин клуба и сам изредка давал фортепьянные соло.

Лайон поставил машину под опустевшее к одиннадцати вечера здание консалтингового агентства «Беспроблемник» и наблюдал за очередью, откинув чуть назад спинку водительского сидения. Он ждал определённого человека, который рано или поздно должен был появиться в этом клубе.

Эллимайну обнаружили около полудня. Телефон в поместье Нейгардов разрывался от звонков, но Лайон принял решение игнорировать полицейский департамент, настрого запретив Сэнвеллу даже снимать трубку.

Сознательно подсадив себя на временную иглу, Лайон второпях объезжал известные ему точки продажи наркотиков в Ньюрчестере и Рэдвине. С учётом важности дела, отчёт патологоанатомов о вскрытии должен был лечь капитану на стол в течение двадцати часов после обнаружения тела. Но Лайон предполагал, что эльфийская диаспора будет торопить расследование. Для них дело чести найти преступника и наказать согласно своим законам.

С семи вечера Лайон проверил пять мест – ни у кого из них не было ларамина в наличии. Это удивляло – во времена его студенчества достать «зелёный кайф» было делом таким же обыденном, как купить пива. Даже если ты пятнадцатилетний лицеист.

Никто из барыг не мог ответить, почему ларамин исчез с улиц.

Лайон торопливо бросил взгляд на часы. До полуночи оставалось сорок минут. Если он здесь задержится ещё хотя бы на час, то две других точки в Ньюрчестере придётся объезжать уже глубокой ночью. Где-то на горизонте маячила перспектива хронического недосыпа. К утру его перестанет спасать даже двойной чёрный кофе.

И ещё эта тупая головная боль… Лайон вытащил из бардачка коробочку и закинул в себя одну пилюлю. Уже четвертую за сегодняшний день. Возможно, ему стоило бы остановиться, но он не привык терпеть боль. Она тормозила мозг, заставляла отвлекаться. Внимание постоянно соскальзывало на прохожих людей, проезжающие машины и урчащий от голода желудок.

Из раскрывшихся дверей клуба вырвался вопль джазовой музыки. На улицу высыпала группа ребят в ярких костюмах. Они были пьяны и счастливы, как бывают все люди, проживающие бурную молодость. Лайон был таким же. Не было бы убийства Эллимайны – он зависал бы в клубе, как делал это дважды в неделю. Возможно, был бы также пьян, как эта компания. Возможно, был бы частью этой компании.

Взгляд Лайона привлёк высокий худой парень с красным ирокезом на голове. Он двигался через толпу людей в танце, отвешивая комплименты встречным девушкам. Два бугая у входа, завидев парня, пропустили его внутрь.

– Попался, – вслух произнёс Лайон и вытащил из бардачка серебряный жетон с изображением рояля – пропуск особого гостя.

Клуб внутри напоминал трёхуровневый амфитеатр. В центре зала, на небольшом помосте, окружённом со всех сторон подвижным морем танцующих людей, играли джаз три высоких музыканта. Лучи золотого и красного цвета из подвешенных под потолком светильников ползали по залу.

По бокам слева и справа вдоль стены поднимались лестницы. На втором этаже были отведены места для «особых гостей» – обладателей серебряных жетонов. Здесь же располагался мини бар с самым широким выбором напитков во всём Бёрке. Во всяком случае, так думал Лайон и опровержения этому пока не нашёл.

Скопски не скупился на дорогие декорации: дважды в год менял оформление, покупал лучшую звуковую аппаратуру, а совсем недавно обзавёлся тремя ультратонкими вестриверскими экранами, проецирующими потрясающе красивое изображение.

Владелец клуба старался проводить время в компании «особых гостей»: с кем-то налаживал дружественные отношения, с другими – договаривался о делах. Лишь изредка Мак Скопски запирался в своём офисе на третьем этаже – под самым потолком. Лайон не бывал там ни разу, хотя считал Мака своим другом. Комната-куб была для Скопски своего рода убежищем от чужих глаз. Местом, где филантроп мог побыть наедине со своими мыслями, выпить чашечку кофе или бокал виски, посмотреть за шоу через круглое окно.

Лайон приблизился к сцене. Музыканты оказались из Фрии – их отличали смуглая кожа и необычайно высокий, за два метра, рост. Но играли они, стоит сказать, виртуозно – сочетание гитары, банджо, трубы и губной гармошки создавали довольно необычное созвучие.

Осмотревшись, Лайон без труда нашёл в толпе знакомый ирокез. Он общался с группой молодых ребят. Нейгард направился к барной стойке и заказал у бармена стаканчик виски.

Корт Соллерс был известным барыгой в Ньюрчестере. Он начал толкать дурь ещё подростком, несколько раз попадал в полицию, но неизменно оказывался на свободе. Как-то раз Корт крупно влетел с партией галлюциногенов, задолжав несколько тысяч фартингов своему купцу. Полиция загребла его в «душную». Именно там они с барыгой и встретились первый раз, «бегун» попросил у него взаймы. Лайон посчитал, что такой должник ему не помешает и согласился выплатить всю сумму.

Шло время, а Корт никак не хотел покидать толпу. Он болтал то с одной группой людей, то с другой. Лайон уже понял, чем занимается его знакомый, но решил выждать. После полуночи, наконец, представился подходящий случай.

Корт увёл одного парнишку (на вид тому было лет шестнадцать) в уборную. Лайон, на тот момент уже хлопнувший два стаканчика, последовал за ними.

Коридор был матово-серым от густого сигаретного дыма. Лайон кашлянул от резкого запаха и тщетно махнул рукой перед лицом.

Он пошёл по коридору дальше. Миновал компанию ребят, куривших и обсуждавших музыку, чуть поодаль парочку тинейджеров, целовавшихся у стенки. За два года Лайон впервые оказался в туалетном коридоре для обычных посетителей, и он ничем не отличался от других клубов. Разве что стены не были забиты рисунками.

Нейгард прошёл в туалеты, но не нашёл там Корта. Уже возвращаясь назад, Лайон услышал знакомый голос.

– Я тебе гарантирую – от моего товара на утро ты не проснёшься с квадратной башней! – Корт с навязчивостью консультанта в магазине нависал над пареньком. Они стояли в закутке, где коридор выходил к запасному выходу. Отсюда музыка звучала приглушённо, и Лайон мог стоять за углом и всё слышать.

– Меня не это интересует. Насколько сильное от него привыкание.

– Да кто же тебе такое скажет, парень? Могу лишь сказать, что химики, работавшие над этой штукой – лучшие в городе. Ты нигде такого чистого «сэда» не попробуешь. Я тебе гарантирую!

Было несложно догадаться – юноша решил «попробовать» и, по незнанию, выбирал молоток от мира наркотиков. От «сэда» он точно проснётся утром с квадратной головой и ощущением, что это утро слишком дерьмовое, чтобы в нём оставаться.

Лайон вывернул из-за угла и медленно подошёл к ним.

– Корт, опять толкаешь дурь?

Обернувшись и увидев старого знакомого, барыга сразу сделался на несколько сантиметров ниже.

– Лайон!.. Э-э, да я нет… не подумай.

– Я тут стою пару минут уже…

Корт махнул рукой.

– А, хрен с тобой. Подловил.

Юнец, которому Корт пытался продать пакетик, решил, что ему очень нужно станцевать под соло на банджо. Оставшись наедине, Лайон сказал:

– Сколько тебе говорил – «Палладий» не место для наркоты. Сдать бы тебя… для профилактики!

– Э-э-э, брат… не такие уж тёмные делишки. Всего лишь… нейростимуляторы.

– Лапшу будешь другим вешать. Ты парнишке «сэда» пытался продать. Это наркотик третьего класса.

– У тебя непроверенные сведения, Лайон. Теперь он относится к нейростимуляторам. Я тебе гарантирую!

– Даже проверять не буду.

– Ну и что? «Кокам» сдашь теперь?

– Пока не решил.

Корт сложил руки на груди.

– Не сдашь! Я нужен тебе.

– Думаешь, ты один такой ценный?

Они смотрели друг друга, не мигая и, в конце концов, барыга сдался.

– Ларамин есть? – Лайон сразу перешёл к делу.

Корт улыбнулся так, что даже уши задрожали.

– Решил ширнуться «зелёным кайфом»? Одобряю.

– Мне по делу.

– Это как? – переспросил Корт.

– Так есть или нет?

– Нет, брат, нету.

– Ещё раз назовёшь меня братом, дам по морде и сдам наркоконтролю! – угрожающе произнес Лайон. – Где взять ларамин?

– Без понятия. Мы не торгуем им теперь.

– Почему?

Корт принялся изучать грязный пол.

– Ну?

– Мы не можем…

– Почему? – Лайону очень не нравилось вытаскивать сведения из людей. Но они всегда такие наивные. Думают, что после одного-двух вопросов он отстанет!

– Весь сбыт ларамина прибрал какой-то зелёный хмырь.

– Зелёный хмырь? Как это понимать?

– Азургит! – процедил Корт. Лайон не поверил своим ушам.

– Я азургита в Бёрке последний раз видел лет десять назад.

– Я лишь говорю, что слышал от своих химиков. Да и купцы, говорят, сильно недовольны.

– Что ещё слышал?

– Этот зелёный стал центровым и теперь гоняет товар прямо с Истлишира.

– И другие купцы и центровые так уж спокойно это допустили?

– Конечно, нет. Они пытались… Слышал про сгоревший склад в Старом Эджипорте пару месяцев назад?

Лайон кивнул.

– А про мокруху в Доках месяц назад? Четырех купцов зарезали?

Про это Лайон не слышал, но решил кивнуть для острастки.

– Когда дело скверно запахло, центровые договорились с азургитом о разделе влияния. Мы торгуем синтетикой, а азургит толкает натуралку.

Лайон подавил удивление. По глазам Корта было видно, что он верит в свои слова. Или наркокартель восточного побережья распространяет лживую информацию, или они действительно отдали ларамин и некоторые другие «натуральные» наркотики некой другой стороне. И та, и другая версии выглядели крайне фантастично.

– Корт, последний вопрос. Где купить ларамин?

– Я не знаю.

– Ко-о-о-рт. Я же говорил тебе, что чувствую враньё нутром.

– Ну ладно, ладно. Знаю две точки. Одна в Крайте, другая – в Рэдвине.

– Рэдвин подойдёт.

– Брэкстон Авеню. Там есть клубешник «Холёный эльф». Найди там Ушастого Эдди.

«Клуб для нелюдей, дилер – эльф? Засада».

– Ладно, Корт. На этот раз я тебе поверю, – Лайон ткнул пальцем барыге в грудь. – Но, если я ещё хоть раз увижу, что ты толкаешь дурь…

– Да понял я! – Корт поднял руки.

«Ни хрена он не понял. Но если ещё раз заявиться сюда, точно сдам!»

Прежде чем вернуться в зал, Лайон сходил в уборную. Остановившись у зеркала, он долго всматривался в знакомое и словно бы изменившееся лицо. Что-то в нём было новое, что-то чужое. Может, тому виной лёгкая небритость и усталый вид? Он поймал себя на мысли, что вода слишком горяча и отключил кран. Теперь и порозовевшие руки выглядели неестественно, как не его собственные.

Музыки не было, зал заполнял лишь шорох людских голосов. Лайон протиснулся к барной стойке и попросил свой стаканчик виски. В этот момент послышался стук по микрофону и несколько лучей света осветили фигуру на подиуме. Это был Мак Скопски. Обычный строгий костюм сглаживал его склонность к полноте. Темные волосы и щегольская бородка – всё по последней моде. И всё же, в нём не было той вальяжности, которая присуща всем шоуменам. Он знал, что хочет сказать и говорил это чётко, ясно и без тени сомнений.

– Приятного всем вечера, дамы и господа. Я надеюсь, вас устраивает нашего сегодняшнее шоу, потому что, если нет – вам лучше покинуть это заведение. Ничего интереснее дальше вас не ждёт.

В ответ послышались сдержанные смешки. Мак перехватил микрофон в другую руку.

– Сегодня для нас свои композиции исполняет фрийская группа «Серая гавань». Давайте поддержим ребят аплодисментами.

Первый этаж взревел громкими возгласами одобрения. Второй же почти никак не отреагировал. Лайон оглядел «особых гостей» – многие из них даже не смотрели сейчас на владельца бара.

– Пока ребята готовятся ко второй части своего концерта, я бы хотел предупредить, что «Палладий» создан для тех, кто любит музыку. И здесь совершенно нет места конфликтам. Потому я очень прошу всех здесь собравшихся, если у вас возник какой-то неразрешимый спор с другими посетителями клуба – перенесите их в другое место. Не омрачайте настроение других людей своим поведением. Спасибо.

Толпа согласно загудела в ответ. Мак вдел микрофон в держатель стойки и подошёл к роялю напротив бара.

«Сейчас ты покажешь класс, правда, Мак?» – сказал про себя Лайон. К его удивлению, владелец клуба увидел его в толпе и кивнул. Лайон приподнял бокал.

С улыбкой, Мак присел за инструмент, провёл пальцами по клавишам, выдернув несколько зевающих «особых гостей» из тоскливой дремоты. Лучи света, разлетелись в разные стороны, погрузив первый этаж во мрак. Шумевшая до этого толпа, притихла.

Он начал играть, и музыка заполнила амфитеатр, окутала каждого посетителя мягким, будто бы ощутимым, бархатом. Немногим позже пахнуло прохладой. Волны холодного воздуха струились по щиколоткам и Лайон сел на высокий барный стул, подтягивая ноги выше. Он облокотился на стойку, слегка светящуюся лентой белых огоньков, как посадочная полоса самолётов.

Перед ним колыхался лес качающихся людских голов. Чувство необыкновенной легкости подхватило, будто не было последних суток: умершей эльфийки, таинственного незнакомца, наградившего Лайона здоровенной шишкой, ноющей боли в затылке. А главное – никаких тайн и загадок. Только всепоглощающая музыка.

Она становилась более рваной, ритмичной, ярче звучало настроение увядания. И когда хозяин бара, казалось, достиг кульминации, с потолка обрушились четыре струи пара, заполняя зал мягким, пьянящим туманом. В воздухе разнеслись нотки холодного прибоя, хвои и ощущение скорой зимы. Мак пластался над клавишами, вымащивая дорогу хозяйке холодных ветров с залива.

Когда рояль умолк, зал одарил музыканта шквалом аплодисментов. В восторге была даже требовательная публика второго этажа.

Хозяин «Палладия» спрыгнул с помоста в толпу и прошёл к Лайону.

– Барри, два лучшего виски.

– Конечно, сэр, – отозвался бармен.