Читать книгу: «О слонах и о космосе. Коротко…», страница 4

Сцена 9

Компания, включающая в себя ИВАНА ВАСИЛЬЕВИЧА, КИРИЛЛА, ТЁТЮ КЛАВУ с ДЯДЕЙ ВИТЕЙ и ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННОГО СИДОРОВА, сидит на крыше. Кое-кто дремлет. КИРИЛЛ поднимает голову и начинает трясти ИВАНА ВАСИЛЬЕВИЧА за плечо.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Что такое?

КИРИЛЛ (указывает рукой). Луна! Она прямо над нами.

Все присутствующие на крыше вскакивают на ноги.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Расступитесь! Отойдите все в сторону! А то зашибу…

Все отходят в сторону, оставляя ИВАНА ВАСИЛЬЕВИЧА в центре образовавшегося круга.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Как-то не по себе… Всю жизнь ждал этого момента…

ДЯДЯ ВИТЯ. Дождался же… Давай!

ТЁТЯ КЛАВА. Смелее, ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ…

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ приседает и прыгает, пытаясь рукой дотянуться до луны. Прыгает он неловко и невысоко, но снова и снова.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ (обращаясь ко всем остальным). А ну-ка, дружно.

Все обступают ИВАНА ВАСИЛЬЕВИЧА и пытаются приподнять его на руках.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Раз, два… Взяли…

ДЯДЯ ВИТЯ. Вира, помалу!

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Ребята, вы чего?

ТЁТЯ КЛАВА. Тебе помогаем.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Я же вас всех раздавлю.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Только попробуй! Статья 137, параграф 14 – до пятнадцати лет лишения свободы!

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Не виноватый я! У меня кость широкая!

ДЯДЯ ВИТЯ. ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ, ты там пошевеливайся, пожалуйста… Ты всё-таки тяжёлый, собака.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. А я предупреждал! Предупреждал…

ИВАНА ВАСИЛЬЕВИЧА всё же приподнимают, и он делает несколько попыток дотянуться до луны. Достигнуть желаемого ему не удаётся.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Вы там ещё живы?

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Пока да…

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Тогда опускайте.

ДЯДЯ ВИТЯ. Майна…

ТЁТЯ КЛАВА. Только не так резко. Помедленнее…

Когда ИВАНА ВАСИЛЬЕВИЧА опустили на ноги, он с болью и тоской продолжает глядеть на луну.

КИРИЛЛ (глядя Ивану Васильевичу в руки). А где луна?

Ничего не говоря, ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ указал рукой на небо.

ТЁТЯ КЛАВА. Не поняла… В чём дело?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Не получилось… Она гораздо выше, чем казалось снизу…

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ отходит в сторону ото всех, берется за свои огромные уши и закрывает ими лицо. ТЁТЯ КЛАВА идёт вслед за ним.

ТЁТЯ КЛАВА (успокаивая Ивана Васильевича). Не надо. Слышишь? Перестань!

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ замотал головой.

ТЁТЯ КЛАВА. Да что же это такое! То один расквасится, то другой… А я ходи за вами, сопли вытирай… Что за мужики такие пошли… Ранимые…

ДЯДЯ ВИТЯ (разводя руками). А вот…

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Оставьте меня… Пожалуйста.

ТЁТЯ КЛАВА (скрещивая руки на груди). И не подумаю. Не для того я на крышу залезла, чтобы молчком в сторонке стоять.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ присаживается на крышу, кладет руки на колени, а голову опускает на руки. ТЁТЯ КЛАВА встает с ним рядом.

ТЁТЯ КЛАВА. Тебе не в чем себя винить. Что мог, ты сделал. Ты стал ближе к ней на целых девять этажей. А она… (Тётя Клава смотрит в сторону луны и грозит ей кулаком.) Шляется где-то… Шалава!

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Я знаю, что надо делать. (Он расстегивает кобуру, достает пистолет и передёргивает затвором.) Как миленькая свалится нам прямо в руки.

Держа пистолет двумя руками, ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ выставляет его перед собой и начинает целиться в Луну. ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ встрепенулся, вскочил на ноги, кинулся, встал перед пистолетом и, раскинув в стороны руки, заслонил луну собою.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Нет! Не надо!

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Нет так нет. (С обидой на лице он убирает пистолет обратно в кобуру.) Я как лучше хотел.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Я знаю. Но так ты можешь поцарапать её. Или расколоть.

ДЯДЯ ВИТЯ (отрицательно качая головой). Ничего бы он ей не сделал.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Думаешь?

ДЯДЯ ВИТЯ. Уверен.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Почему?

ДЯДЯ ВИТЯ. Она далеко. Очень далеко. (Дядя Витя поднял взгляд вверх.) Я на прошлой неделе фильм смотрел научно-популярный. Как раз про это дело. Из головы вылетело, а сейчас вспомнил. До луны миллионы километров. Туда на ракете лететь надо.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. На ракете?

ДЯДЯ ВИТЯ кивнул. ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ после этой новости заметно приободрился, быстрым шагом пробежался по сцене туда-сюда и уже вполне бодрым голосом произнёс.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Отличная новость! На ракете так на ракете. Так даже ещё интереснее.

ДЯДЯ ВИТЯ. Постой, постой. Не так всё просто. Ты знаешь, как космонавтов к полёту готовят?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Откуда! Ты давай рассказывай, рассказывай. Любая мелочь важна!

ДЯДЯ ВИТЯ. Подготовка серьёзная. Одна центрифуга чего стоит.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Это ещё что такое?

ДЯДЯ ВИТЯ. Это как карусель, только быстрее. Гораздо быстрее. И вот крутят тебя в ней, крутят… Несколько лет.

ТЁТЯ КЛАВА. Без перерыва?

ДЯДЯ ВИТЯ (нахмурив лоб, пытается вспомнить). Ну… в туалет-то, наверное, выпускают…

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Тогда пустяки! (Слон радостно машет рукой.) Подумаешь, центрифуга! В этой передаче не сказали, где в космонавты записывают?

ДЯДЯ ВИТЯ вздыхает и трёт ладонью щёку и подбородок.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Адрес называй! Или прослушал?

ДЯДЯ ВИТЯ. Нет, не прослушал… Помню адрес…

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Так говори… Из тебя клещами всё надо вытягивать!

ДЯДЯ ВИТЯ подходит к ИВАНУ ВАСИЛЬЕВИЧУ вплотную и кладёт ему руку на плечо.

ДЯДЯ ВИТЯ. Мужайся.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ (растерянно). Что такое?

ДЯДЯ ВИТЯ. Даже не знаю, как тебе сказать…

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Говори как есть.

ДЯДЯ ВИТЯ. Слонов не берут в космонавты.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Как не берут… (Губы у него мелко-мелко задрожали.) Это нечестно… Это же несправедливо!

ДЯДЯ ВИТЯ (разведя руками). Это жизнь. Она такая порой… (Тяжело вздыхает.) Хотя в целом, конечно, прекрасна и удивительна!

Затемнение

Сцена 10

Все те же персонажи, на крыше дома. Все молчат, пока ТЁТЯ КЛАВА не встряхивает решительно головой, приняв решение.

ТЁТЯ КЛАВА. Так! Я не поняла – а в чём, собственно, проблема?

Все молчат, глядя то друг на друга, то на ТЁТЮ КЛАВУ.

ТЁТЯ КЛАВА. Что молчите?

КИРИЛЛ. Луна… Далеко…

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Не дотянуться…

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. И в космонавты не берут…

ДЯДЯ ВИТЯ. Суки…

ТЁТЯ КЛАВА (дяде Вите). Так, а тебе лучше и дальше молчать… (Поворачивается к Ивану Васильевичу.) Не берут, говоришь…

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ горестно качает головой.

ТЁТЯ КЛАВА (поворачиваясь к остальным). Тогда пусть кто-либо другой слетает и привезёт ИВАНУ ВАСИЛЬЕВИЧУ немножко луны.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Немножко луны? Это как?

ТЁТЯ КЛАВА. Какой-нибудь булыжник или камень. Только сразу предупреждаю: на меня не рассчитывайте. Центрифугу я не переживу.

ДЯДЯ ВИТЯ (глядя на луну, задумчиво). А я бы, наверное…

ТЁТЯ КЛАВА. ВИТЬ, у тебя же давление. Сто девяносто на сто сорок.

ДЯДЯ ВИТЯ (отмахиваясь). Подумаешь, давление.

ТЁТЯ КЛАВА. Астма.

ДЯДЯ ВИТЯ. Бывают приступы. Но не так уж и часто.

ТЁТЯ КЛАВА. Геморрой…

По лицу ДЯДИ ВИТИ проскальзывает досадливое выражение.

ТЁТЯ КЛАВА. Весь список огласить?

ДЯДЯ ВИТЯ (задумывается, тяжело вздыхает и подходит к Ивану Васильевичу, Кириллу и оперуполномоченному Сидорову). Знаете, ребята… Я, наверное, тоже не смогу полететь.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ, КИРИЛЛ и ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ сочувственно хлопают ДЯДЮ ВИТЮ по плечу.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Может, я? На здоровье не жалуюсь, на прошлой неделе медкомиссию проходил.

ТЁТЯ КЛАВА. А город ты на кого бросишь?

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Город… Совсем забыл про него… Не на кого… Если не я, кто за порядком будет следить… Я присягу давал!

ДЯДЯ ВИТЯ. Присяга – дело серьёзное.

Воцаряется тяжёлая, гнетущая тишина.

КИРИЛЛ (звонко). Полечу я!

Все обступают КИРИЛЛА, глядя на него с нескрываемым уважением.

ДЯДЯ ВИТЯ. Космонавт должен быть физически крепким. Центрифуга и всякое там прочее, прочее…

КИРИЛЛ. Я буду тренироваться. Каждый день. Бегать, прыгать, водой холодной обливаться. Гантели поднимать.

ДЯДЯ ВИТЯ (одобрительно). Гантели – дело хорошее. Я тебе свои отдам. Мне без надобности.

ТЁТЯ КЛАВА. Надо учиться на отлично. Без двоек. Космонавт обязан многое знать.

КИРИЛЛ. Сегодня же займусь этой проблемой.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. А ещё ты должен хорошо себя вести. Больше не хулиганить. С бандитами не связываться.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ (встрепенувшись). Если кто любит похулиганить, то это не в космос, это ко мне!

КИРИЛЛ. Я завязал.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Молодец!

КИРИЛЛ. Знаю.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ пожал КИРИЛЛУ руку и отдал честь.

КИРИЛЛ (извиняющимся тоном). Есть только одна проблема: мне нужно подрасти.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Расти. (Слон обнял мальчика за плечи.) Мы подождём.

Затемнение

Сцена 11

Пустынная ночная улица. С лёгким скрипом открывается подъездная дверь. ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ, КИРИЛЛ, ДЯДЯ ВИТЯ и ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ выходят во двор. ДЯДЯ ВИТЯ выбрасывает газету в стоящий у подъезда мусорный ящик и отходит. ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ, немного подумав, достаёт оттуда газету, выброшенную ДЯДЕЙ ВИТЕЙ, отряхивает её, складывает и убирает во внутренний карман. Затем подходит к остальным, стоящим чуть поодаль.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. А где ТЁТЯ КЛАВА?

ДЯДЯ ВИТЯ. В квартиру заскочила. На минутку.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ (посмотрев на наручные часы). Что ж. Подождём…

Дверь подъезда, снова скрипнув, распахивается и оттуда выбегает ТЁТЯ КЛАВА. Вместо халата и тапок на ней стильное, элегантное платье, на ногах туфли-лодочки. Кроме того, она сняла с волос бигуди и распустила по плечам волнистые волосы.

ТЁТЯ КЛАВА. Вот и я.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Ого!

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ (восхищённо). Королева!

ТЁТЯ КЛАВА (засмущавшись). Да ладно вам… Не выдумывайте…

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Ничего я не выдумываю. Мало того что у вас глаза, как две звёздочки, у вас ещё волосы просто… просто…

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ (подсказывая Ивану Васильевичу). Красивые.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Не, не так… (отрицательно мотает головой.) Волшебные!

ТЁТЯ КЛАВА. Да хватит вам… Я стесняюсь…

ТЁТЯ КЛАВА смущённо трогает свои щёки ладонями и отворачивается. ДЯДЯ ВИТЯ внимательно разглядывает волосы своей жены.

ДЯДЯ ВИТЯ. И правда красивые… В самом деле волшебные… (поворачивается в сторону Ивана Васильевича и оперуполномоченного Сидорова.) А почему я этого раньше не замечал?

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. У тебя глаз замылился. Такое бывает. (Тёте Клаве.) Мадам, разрешите поцеловать вашу ручку.

ДЯДЯ ВИТЯ встаёт между ТЁТЕЙ КЛАВОЙ и ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫМ СИДОРОВЫМ.

ДЯДЯ ВИТЯ. Она уже замужем. И очень счастлива в браке. Правда, Клавочка?

ТЁТЯ КЛАВА. Так, мальчики, всё, хватит! Не начинайте! (Ивану Васильевичу.) Вот, пока не забыла. Это тебе.

ТЁТЯ КЛАВА протягивает ИВАНУ ВАСИЛЬЕВИЧУ хозяйственную сумку, чем-то наполненную.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Что здесь?

ТЁТЯ КЛАВА. Пирожки. Вечером напекла. Ещё тёплые.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Нет, я не могу… Неудобно.

ТЁТЯ КЛАВА (командным тоном). Бери. А то обижусь! (И сунула сумку в руки Ивану Васильевичу.) Ты что, обидеть меня хочешь?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Что вы, что вы! Упаси Бог!

ТЁТЯ КЛАВА. Тогда быстро взял!

ТЁТЯ КЛАВА сунула сумку в руки ИВАНУ ВАСИЛЬЕВИЧУ, которому ничего не оставалось, как покорно её взять.

ТЁТЯ КЛАВА. Пирожки с печенью. Слоны едят печень?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Обожают.

ТЁТЯ КЛАВА. Ура, угадала! (От радости, тётя Клава несколько раз хлопнула в ладоши.)

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. А где ДЯДЯ ВИТЯ?

Все начинают озираться вокруг.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Только что тут был.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Минуту назад здесь стоял. (Сидоров показывает рукой возле себя.)

ТЁТЯ КЛАВА (сложив у рта ладони рупором). Витя-я-я…

КИРИЛЛ. Вон он! (указывает рукой.) Бежит.

На сцену выбегает ДЯДЯ ВИТЯ с букетиком цветов в руках.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ (недоумённо). А где ты цветы взял? (Глянул на наручные часы.) Ночью. В четыре часа.

ДЯДЯ ВИТЯ (махнув рукой в ту сторону, откуда пришёл). В соседнем дворе клумба, там их много.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Кхе, кхе… (Покашляв в кулак, оперуполномоченный Сидоров принимает строгий и официальный вид.) Гражданин, нарушаем…

ДЯДЯ ВИТЯ смотрит на ставшего суровым ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННОГО СИДОРОВА, потом на цветы и понимает, что сделал что-то не так. Голова его и рука с букетом опускаются вниз, и вид его становится жалким.

ДЯДЯ ВИТЯ. Я… я не подумал… (Поднимает взгляд на оперуполномоченного.) Я больше не буду.

ТЁТЯ КЛАВА. Товарищ СИДОРОВ, он больше не будет.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ (Сидорову). Войди в положение. Цветы человеку срочно понадобились, а всё закрыто.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ недовольно повёл плечом. В это время к нему подходит КИРИЛЛ и дёргает за полу кителя. ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ поворачивается к нему. КИРИЛЛ начинает тереть кулаками глаза и затягивает жалобным и плаксивым тоном.

КИРИЛЛ. Дя-я-яденька оперуполномоченный…

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ (Кириллу). Так! Всё, хватит! (Дяде Вите.) Хорошо, будем считать, я ничего не видел. Но чтоб больше такого не было! (Он погрозил дяде Вите пальцем.)

ДЯДЯ ВИТЯ. Всё… Понял… (Кивает головой.) Ты же меня знаешь!

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Знаю… (Посмотрел на дядю Витю). Потому и говорю.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ поворачивается к ДЯДЕ ВИТЕ спиной, а лицом к зрительному залу. ДЯДЯ ВИТЯ с букетом в руках подходит к ТЁТЕ КЛАВЕ и несмело протягивает ей цветы.

ДЯДЯ ВИТЯ. Вот… КЛАВА… Это тебе…

ТЁТЯ КЛАВА (с широко отрытыми от изумления глазами). Мне?

ДЯДЯ ВИТЯ. Тебе…

ТЁТЯ КЛАВА. Что с тобой, ВИТЯ? (Пытается потрогать ладонью его лоб.)

ДЯДЯ ВИТЯ (уворачиваясь). Ничего… Всё нормально… Бери давай…

ТЁТЯ КЛАВА робко берёт из рук мужа букет, нюхает его и, раскинув руки, обнимает ДЯДЮ ВИТЮ. ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ и КИРИЛЛ поворачиваются к ним спиной и встают возле ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННОГО СИДОРОВА, как бы образуя стену между зрительным залом и ТЁТЕЙ КЛАВОЙ с ДЯДЕЙ ВИТЕЙ. Пару раз слышится звонкое чмоканье поцелуя.

КИРИЛЛ (недовольно морщась). ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Что?

КИРИЛЛ. А если мы в следующий раз СНЕГИРЁВУ с собой возьмём, она тоже будет лезть целоваться?

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ (усмехаясь). А ты против?

КИРИЛЛ (подумав немного). Я ещё не решил.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Ну думай, думай… (вполоборота, за спину). Эй! Вы там всё?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ, КИРИЛЛ и ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ оборачиваются назад. ТЁТЯ КЛАВА и ДЯДЯ ВИТЯ стоят, вплотную прижавшись друг к другу. Время от времени ТЁТЯ КЛАВА нюхает небольшой букетик, который держит в руках.

ТЁТЯ КЛАВА. Какая сегодня волшебная ночь.

ДЯДЯ ВИТЯ. Мужики… Спасибо…

ДЯДЯ ВИТЯ подходит к ИВАНУ ВАСИЛЬЕВИЧУ, КИРИЛЛУ и ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННОМУ СИДОРОВУ и каждому пожимает руку.

ДЯДЯ ВИТЯ. Спасибо… спасибо…

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Да ладно… Пустяки… (Усмехнулся и посмотрел на часы.) О! Всё, ребята, мне пора.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Сколько уже? (Глядит на подставленное Сидоровым запястье.) Мне тоже в зоопарк уже надо возвращаться.

КИРИЛЛ. Я тоже пойду. Пока мама с папой не проснулись.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Постой. (Слон положил мальчику руку на плечо.) КИРИЛЛ… ты сделай, как договорились.

КИРИЛЛ. Ладно.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Привези с луны камень. Я в тебя верю.

КИРИЛЛ. Всё будет нормально.

ТЁТЯ КЛАВА (подойдя к Кириллу). Мы в тебя тоже верим. (Она толкнула в бок мужа.) Правда, ВИТЯ?

ДЯДЯ ВИТЯ (согласно кивнув). Ты уж не подведи, братан! (И протянул ладонь для рукопожатия.)

КИРИЛЛ (пожав протянутую руку). Не подведу.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. И меня тоже.

КИРИЛЛ. Что тоже?

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Тоже не подведи.

КИРИЛЛ. Никого не подведу. А теперь мне пора домой. Правда пора.

ТЁТЯ КЛАВА. Да, конечно… (И уткнулась носом в букетик, который держала в руках.)

КИРИЛЛ делает несколько шагов и оглядывается. ТЁТЯ КЛАВА, держа в руке букет, кладет голову на плечо мужа. ДЯДЯ ВИТЯ одной рукой обнимает ТЁТЮ КЛАВУ, а другую в знак поддержки поднимает на уровень плеча и сжимает в кулак. ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ машет КИРИЛЛУ рукой, а ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ, вытянувшись по стойке смирно, щёлкает каблуками и отдает честь.

КИРИЛЛ. Не подведу. (Он машет им всем рукой.) Даже не сомневайтесь…

Затемнение

Сцена 12

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ с сумкой в руке возвращается в зоопарк. Там, на входе, его уже поджидает ПАХОМЫЧ с ружьём.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. ПАХОМЫЧ, привет! Не спится?

ПАХОМЫЧ. В самоволку ходил?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Надо было. Очень.

ПАХОМЫЧ. Ему, видите ли, надо. И побоку все правила внутреннего распорядка!

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Ругаться будешь, начальник?

ПАХОМЫЧ. Само собой. Матом… (Он кивает в сторону сумки, которую держит в руках Иван Васильевич.) А здесь у тебя что?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Здесь?

ПАХОМЫЧ. Да.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Пирожки. Домашние. Будешь?

ПАХОМЫЧ. Хочешь пирожками мне рот заткнуть?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Ну да.

ПАХОМЫЧ. Ишь чего надумал! (С оскорблённым видом покачал головой.) А с чем они?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. С печенью. Попробуй.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ вытащил из сумки один пирожок и протянул его сторожу. ПАХОМЫЧ берёт пирожок, надкусывает его и начинает жевать.

ПАХОМЫЧ (жуёт). Вообще-то, это называется подкуп при исполнении…

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ (растерянно). И что же теперь делать?

ПАХОМЫЧ. Что, что… (Доедает пирожок.) Дай ещё один. Не распробовал с первого раза…

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ подаёт ПАХОМЫЧУ ещё один пирожок. ПАХОМЫЧ жуёт его медленно и сосредоточенно. Затем лицо ПАХОМЫЧА принимает довольный вид, он одобрительно кивает и показывает поднятый вверх большой палец.

ПАХОМЫЧ. Неплохо. Даже очень неплохо!

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. ТЁТЯ КЛАВА угостила.

ПАХОМЫЧ. Кто такая?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Шикарная женщина! (Слон тоже показывает большой палец, поднятый вверх.) Сегодня познакомился.

ПАХОМЫЧ. Нет, вы посмотрите на него. (Разводит руки в стороны.) Не успел приехать – с ТЁТЕЙ КЛАВОЙ познакомился! Пирожки домашние трескает! А я, между прочим, всю жизнь на лапше быстрого приготовления сижу…

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Так нравится?

ПАХОМЫЧ повернулся к ИВАНУ ВАСИЛЬЕВИЧУ и внимательно оглядел его с ног до головы.

ПАХОМЫЧ. Не то слово… Ладно, проехали… Может, расскажешь, как у тебя получается успехом у женщин пользоваться! А то в нашем доме новая соседка… Одинокая, симпатичная. (Немного подумав, добавляет.) Вот такая грудь! (Изображает руками.)

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. На себе не показывай.

ПАХОМЫЧ (делая отряхивающие движения). Так что посоветуешь?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Даже не знаю… (Иван Васильевич пожал плечами.) А ты с ней по-хорошему не пробовал?

ПАХОМЫЧ. Ни по какому не пробовал. И с чего начать, не знаю. Если на лестнице или во дворе с ней сталкиваюсь, напускаю на себя как можно более серьёзный вид и быстрее, быстрее мимо проскакиваю.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Так ты от неё пирожков не скоро дождёшься.

ПАХОМЫЧ. И что же делать?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Для начала – познакомься. Потом сделай ей какой-нибудь комплимент.

ПАХОМЫЧ. Про грудь?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ (задумчиво глядя на Пахомыча). Можно, конечно, и про грудь… Только ради Бога – не сразу! Немного погодя.

ПАХОМЫЧ. А-а-а… А почему?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Дай ей после первого удара в себя прийти…

ПАХОМЫЧ. Как всё сложно-то. (Качает головой). Боюсь, запутаюсь…

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Тогда предлагаю план Б. Очень простой и чрезвычайно эффективный. Особенно хорош тем, что предусматривает все возможные варианты развития событий.

ПАХОМЫЧ. А вот это уже интересно.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Познакомься, а дальше – по обстоятельствам.

По лицу ПАХОМЫЧА видно, что в голове его идёт тяжёлый мыслительный процесс.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. В конце концов, что ты теряешь?

ПАХОМЫЧ. Этот, как его… Авторитет… Под удар ставлю. А я его, между прочим, всю жизнь зарабатывал.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. В жизни порой приходится чем-то рисковать…

ПАХОМЫЧ. Нет… (Мотает головой.) Нужно ещё раз как следует всё обмозговать.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ (разочарованно). Ну-у-у, ПАХОМЫЧ… На попятную…

ПАХОМЫЧ. Я этого не говорил! Я сказал, взвесить надо. Все за и все против.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. ПАХОМЫЧ, один только вопрос… Давно эта соседка переехала в ваш дом?

ПАХОМЫЧ. Не очень. Лет двенадцать… А что?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Ничего…

ПАХОМЫЧ. Нет, скажи, зачем ты это спросил?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Может, я лучше спать пойду…

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ поднимает с пола сумку и делает несколько шагов в сторону. ПАХОМЫЧ молча смотрит вслед, затем встрепенулся.

ПАХОМЫЧ. Постой, я же забыл тебя за самоволку отругать!

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ (поворачиваясь к Пахомычу). Давай скорее. А то я устал.

ПАХОМЫЧ (вздохнув). Вдохновения нет. Ладно, пропустим сегодня… Но в следующий раз точно отругаю. А возможно, и стрелять буду. По инструкции имею полное право, на поражение стрелять. (Предостерегающе поднял указательный палец вверх.) Я тебя предупредил.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Я тебя понял.

ПАХОМЫЧ. Ступай. А я в сторожку пойду. Ещё раз как следует покумекаю.

ПАХОМЫЧ удаляется, а ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ смотрит ему вслед.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. ПАХОМЫЧ!

ПАХОМЫЧ (останавливаясь и оборачиваясь). Чего?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Ты слишком много думаешь.

ПАХОМЫЧ. Так это же здорово!

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Не всегда…

ПАХОМЫЧ опускает голову, задумывается и медленно уходит.

Затемнение