Читать книгу: «О слонах и о космосе. Коротко…», страница 7

Сцена 18

Все молча стоят. Первым из оцепенения выходит ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ и бьёт кулаком по стене.

ДЯДЯ ВИТЯ. Ты чего?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Даже не представляю, как мы будем без БОРИСА… Без нашего АРКАДЬЕВИЧА… Без его знаний, без его жизненного опыта… Как…

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ разводит руками. Все молчат. ТЁТЯ КЛАВА подходит к ИВАНУ ВАСИЛЬЕВИЧУ.

ТЁТЯ КЛАВА. Как-нибудь… Доверьтесь мне. (Поворачивается к оперуполномоченному.) СИДОРОВ, я вам помогу.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Каким образом вы сможете ему помочь?

ТЁТЯ КЛАВА (бросает взгляд в сторону Ивана Васильевича и усмехается). Очень просто. (Подходит к оперуполномоченному.) СИДОРОВ, я буду в вас верить.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Благодарствую, конечно.

ТЁТЯ КЛАВА. Вы же не сможете обмануть женщину, которая в вас верит?

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Да вообще-то…

ТЁТЯ КЛАВА зажимает ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННОМУ СИДОРОВУ рот ладонью, не дав закончить фразу.

ТЁТЯ КЛАВА. СИДОРОВ, вы что! Как можно! Мужчина не должен обманывать женщину, которая верит в него.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ (высвобождаясь из рук тёти Клавы). Ладно, не буду…

ТЁТЯ КЛАВА. Ни один мужчина просто не добьётся в жизни ничего… ничего серьёзного, если у него не будет такой женщины… Которая верит в него.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ прошёлся по сцене взад-вперёд.

ТЁТЯ КЛАВА. Эта вера даст тебе такие силы, о которых ты даже не подозреваешь.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Даже так!

ТЁТЯ КЛАВА. Именно так… Сколько было людей, перед которыми жизнь воздвигала непреодолимую стену из невзгод, неверия и неудач. А они пробивали эту стену, казавшуюся несокрушимой. А некоторые проходили сквозь неё, даже не замечая. И знаешь почему?

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Почему?

ТЁТЯ КЛАВА. А у них не было выбора. У каждого из них была женщина, которая в него верила. И никто не мог допустить, чтобы эта женщина в нём разочаровалась.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Обалдеть! (Мотает головой.) Дайте две.

ТЁТЯ КЛАВА делает знак СНЕГИРЁВОЙ подойти к ней. Когда СНЕГИРЁВА подошла, ТЁТЯ КЛАВА обнимает её за плечи и говорит ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННОМУ СИДОРОВУ.

ТЁТЯ КЛАВА. Каждую ночь мы будем выходить на балкон и искать среди миллиардов звёзд огни твоего звездолёта, возвращающегося домой, на Землю. Каждую ночь… Помни об этом, СИДОРОВ.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ подходит к ТЁТЕ КЛАВЕ и СНЕГИРЁВОЙ и, встав перед ними на колени, обнимает обеих. Затем резко встаёт и отходит в сторону, вытирая глаза ладонью.

ТЁТЯ КЛАВА. Мы будем ждать тебя, СИДОРОВ. Верить в тебя и ждать.

ТЁТЯ КЛАВА поправляет у СНЕГИРЁВОЙ прядь волос и спрашивает её.

ТЁТЯ КЛАВА. Правда, ИРА?

СНЕГИРЁВА (кивая в ответ). А что нам ещё остаётся делать.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Вы даже не представляете, как я вам обеим благодарен. (Сидоров провёл ладонью по лбу.) Правда… Такого мне ещё никто не говорил… За то, что вы сейчас сказали, я бы отдал всё золото мира, но у меня ничего нет, кроме слов благодарности.

СНЕГИРЁВА. Этого вполне достаточно.

ТЁТЯ КЛАВА (улыбнувшись). Мы в расчёте, СИДОРОВ. Лети спокойно.

К ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННОМУ СИДОРОВУ подходит КИРИЛЛ и хлопает его по плечу.

КИРИЛЛ. СИДОРОВ, я в тебя тоже верю! Адрес-то помнишь?

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Конечно… Галактическая нить Персея-Пегаса, комплекс сверхскоплений Рыб-Кита, сверхскопление… сверхскопление…

КИРИЛЛ. Ланиакейя.

ТЁТЯ КЛАВА. Какое необычное название.

КИРИЛЛ. По-гавайски это обозначает «необъятные небеса». А впрочем, зачем это я… (Кирилл огляделся вокруг.) Надеюсь, вы все культурные люди. Знаете гавайский.

ДЯДЯ ВИТЯ. Более-менее…

КИРИЛЛ (одобрительно кивает и снова обращается к оперуполномоченному Сидорову). На чём мы остановились?

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Сверхскопление Ланиакейя, местная группа галактик, галактика Млечный Путь, рукав Ориона, созвездие Плеяд, суперсистема Альциона, Солнечная система, третья планета от центра.

КИРИЛЛ. Молодец. Не забудь, это главное!

К ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННОМУ СИДОРОВУ начинают подходить остальные персонажи.

ДЯДЯ ВИТЯ. Не ожидал я от тебя этого, СИДОРОВ… Не ожидал… (Дядя Витя пожимает руку оперуполномоченному.)

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Да я и сам-то не ожидал.

ДЯДЯ ВИТЯ. Сюрприз…

ПАХОМЫЧ. Молоток! Что скажешь! Желаю тебе поскорее увидеть этот твой… как его… океан Бурь.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Спасибо… Я и так заставил его долго ждать…

На сцене появляется БОРЯ с чемоданом и прижатыми к груди шахматами. Замечает на тумбочке шахматные часы и подходит к ним.

КИРИЛЛ. БОРИС АРКАДЬЕВИЧ?

БОРЯ. Извините, я забыл… (Боря берёт оставленные на столике шахматные часы и засовывает их в чемодан. Затем стоит задумчиво, держа в одной руке чемодан, другой прижимая к груди шахматную доску.) Ещё раз извините… Я пойду…

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Постой.

БОРЯ останавливается, ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ подходит к нему поближе.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. У меня один вопрос, БОРИС АРКАДЬЕВИЧ.

БОРЯ. Я вас слушаю, ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Почему ты не сдался, когда я выигрывал у тебя две пешки, и одна из них была, между прочим, проходной?

БОРЯ. Позиция была тяжёлая. (Боря кивнул головой.) Но не безнадёжная…

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ (повышая голос). Почему ты не сдался, когда я выиграл у тебя слона?

БОРЯ. Шансы ещё оставались… Кое-какие…

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Шансы, говоришь, у тебя оставались… (Тут Иван Васильевич срывается почти в крик.) А теперь скажи мне. Почему ты не сдался, когда поддатый ПАХОМЫЧ орал тебе в ухо: «Рус, сдавайся!»

ПАХОМЫЧ. Понапраслину вы на меня наговариваете… Когда такое было…

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Всегда! (Иван Васильевич снова повернулся к Боре.) Так почему ты не сдался?

БОРЯ (тоже срываясь в крик). Я уже говорил! Потому что бегемоты не сдаются! Вы поняли? Не сдаются! Никому, никогда и ни за какие коврижки!

Воцарилась тишина. ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ подошёл к БОРЕ совсем близко.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ (негромким спокойным голосом). Вот за это мы тебя все и уважаем…

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Я хочу быть похожим на тебя, БОРИС АРКАДЬЕВИЧ.

БОРЯ. Хотеть мало…

КИРИЛЛ. Он будет стремиться… Он уже стремится.

БОРЯ (задумавшись.) Я говорил, что шансов мало…

КИРИЛЛ. Зачем ты опять начинаешь?

БОРЯ. Кирилл, это ты не знаешь всех нюансов русского языка и не врубаешься до сути этой фразы. Буду откровенен, я тоже не сразу понял, что сказал… Но когда до меня дошло… (Обводит присутствующих выразительным взглядом.) Шансов мало – значит, что они есть. (Боря подошёл к оперуполномоченному Сидорову.) Шансы есть, СИДОРОВ. Я даже пока ходил, прикинул… Ноль целых шестьдесят четыре сотых процента…

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Ноль целых шестьдесят четыре сотых процента?

БОРЯ. Примерно, конечно… Плюс-минус одна сотая…

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Мне кажется… (Ненадолго задумывается.) Только дурак… Или полный идиот не попытается воспользоваться таким шансом.

ТЁТЯ КЛАВА. Мне тоже так кажется. Нужно бороться.

ДЯДЯ ВИТЯ. Искать.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Найти.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. И не сдаваться!

БОРЯ. Ни в коем случае!

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ обнял БОРЮ.

БОРЯ. Запомни, СИДОРОВ, я верю в тебя. Причём если у них… (Боря показал на окружающих.) вера слепа и базируется непонятно на чём, то у меня всё основано на точном расчёте. Шансы есть! У меня, понимаешь ли, аналитический склад ума…

ТЁТЯ КЛАВА. В этом твоя сила, БОРИС АРКАДЬЕВИЧ.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ обнимает одной рукой БОРЮ, другой – КИРИЛЛА.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Как хорошо, что мы опять все вместе.

БОРЯ (тряся рукой, в которой держит шахматную доску). Мы едины.

ТЁТЯ КЛАВА. И все верим в тебя, СИДОРОВ.

СНЕГИРЁВА. У вас всё получится.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Спасибо.

КИРИЛЛ. Вообще-то, не знаю, стоит ли это благодарностей, СИДОРОВ. Не все понимают, но вера – это не столько крылья, сколько тяжёлая ноша, которая отрезает пути к отступлению. Иногда так хочется всё бросить… Что скрывать, такие моменты, порой возникают…

СНЕГИРЁВА. Они и у тебя были? Такие моменты.

КИРИЛЛ. Они у всех бывают. И только мысль о том, как стыдно будет посмотреть в глаза тем, кто в тебя верил, заставляет стиснуть зубы и двигаться дальше.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Ещё раз спасибо. Именно этого мне и недоставало.

КИРИЛЛ. И самое последнее. Не надо сожалеть, что начало твоего путешествия задерживается. Каждый прожитый день даст что-то значимое и важное, но это ещё не всё… Когда эти бесконечные дни останутся позади, космический корабль под твоим руководством покинет Землю, и ты останешься с Вселенной один на один, с глазу на глаз, тебя охватят такие эмоции, какие, должно быть, никто испытывал… Я тебе даже завидую по-хорошему…

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ подошёл к КИРИЛЛУ и положил ладонь ему на плечо.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. В твоей ситуации, КИРИЛЛ, тоже есть кое-какие плюсы.

КИРИЛЛ. Да, я знаю…

КИРИЛЛ посмотрел ИВАНУ ВАСИЛЬЕВИЧУ в глаза, а затем снова обернулся к ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННОМУ СИДОРОВУ.

КИРИЛЛ. Ну что… До встречи… Может, давай на Марсе? На Луне я уже был.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Можно и там.

КИРИЛЛ. Давай сразу всё решим… Сегодня, кстати, необыкновенный день – ровно десять лет назад мы все встретились на крыше обыкновенной кирпичной девятиэтажки, и в жизни каждого из нас произошёл перелом. У кого крутой, у кого не очень, но тем не менее… Давай с тобой договоримся – ровно через следующие десять лет, день в день, встречаемся на Марсе, на равнине Эллада, в районе западного края патеры Амфитриты.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ (достаёт из внутреннего кармана блокнот-ежедневник, пролистывает его почти до самого конца и заносит что-то карандашом). Возле какой, говоришь, патеры?

КИРИЛЛ. Амфитриты. У её западного края.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Амфитриты.

КИРИЛЛ. В 14:00 Москвы. Нормально будет?

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Нормально… Четырнадцать ноль-ноль. (Заносит информацию в блокнот и убирает его во внутренний карман.) Записал. Друзья… (Сидоров обратился к окружающим.) Все слышали? Это время у меня уже занято. Имейте в виду…

Все присутствующие достают карандаши и ежедневники и делают пометки.

ТЁТЯ КЛАВА. А у меня на этот день стоит двадцатилетие нашей встречи… Юбилей как-никак… Что делать?

КИРИЛЛ подходит к ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННОМУ СИДОРОВУ, обнимает его за плечи и обращается к остальным.

КИРИЛЛ. Друзья, отметьте его без нас…

Затемнение

Сцена 19

КИРИЛЛ подходит к ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННОМУ СИДОРОВУ.

КИРИЛЛ. Ну что, СИДОРОВ, всё с тобой ясно. Значит, летишь. Не забудь привезти ИВАНУ ВАСИЛЬЕВИЧУ новый экспонат. (Кирилл подходит к лунному камню и поправляет его.)

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ встаёт рядом с КИРИЛЛОМ и тоже смотрит на лунный камень.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. От нового, конечно, не откажусь… Но этот подарок навсегда останется для меня самым дорогим.

КИРИЛЛ (продолжая глядеть на камень). Красавец, правда?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ кивает и берёт лунный камень в руки.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Я вспоминаю свою первую встречу с луной… В детстве я был примерным слонёнком и спать ложился довольно рано. Нет, про луну я знал. В книжках картинки видел, бабушка в сказках рассказывала, но пересекаться с ней не доводилось. Но однажды… Однажды бабушка наварила целый тазик вкуснейшего бананового варенья… (Иван Васильевич посмотрел на портрет бабушки.) Я съел его, запив двумя вёдрами индийского чая.

ДЯДЯ ВИТЯ. Это тот, который со слониками на упаковке?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Да, который специально для нас… Естественно, ночью мне захотелось в туалет. А туалет – во дворе… Так впервые я увидел луну. В ту ночь она была как по заказу, идеально круглая. Она была безумно красива и сама знала об этом… Беззвучно и торжественно она царила в бездонном ночном небе Африки, милостиво позволяя маленькому слонёнку любоваться собой… Потом бабушка хватилась и увела меня домой, но жизнь уже не могла быть прежней. Если бы не та ночь, я мог бы вырасти и сидеть под пальмой, в тени, на берегу реки Лимпопо, покуривая бамбук, но луна… В надежде дотянуться до неё, я перебрал множество вариантов, в итоге приехал сюда…

КИРИЛЛ. А здесь ты встретил меня. Твоя мечта стала и моей мечтой, заставив многое в жизни пересмотреть и измениться…

СНЕГИРЁВА (положив голову Кириллу на плечо). Надо признать, изменившись, ты стал чертовски привлекателен. (Целует Кирилла в щёку.)

ДЯДЯ ВИТЯ (обнимая за плечи тётю Клаву). Должен сказать, ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ, что твоё появление в нашем городе сыграло большую роль в жизни нашей семьи.

БОРЯ (покашляв). Кхе, кхе… Как сосед ИВАНА ВАСИЛЬЕВИЧА по зоопарку хочу сказать пару слов. Это просто счастье – жить рядом с таким увлечённым и бурно прогрессирующим шахматистом. (Ивану Васильевичу.) В моих достижениях есть и твоя заслуга. Не спорь… Я знаю, что говорю. Даже более того… Имея под рукой такого спарринг-партнёра, как ты, я даже думаю: а не замахнуться ли на мировую шахматную корону!

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. И замахнёмся. Непременно замахнёмся… (Небольшая пауза.) Друзья мои, это что же получается… Подумать только, сколько в мире всего поменялось из-за того, что один слонёнок захотел ночью в туалет… По-маленькому.

КИРИЛЛ (кивая в сторону оперуполномоченного Сидорова). А сколько ещё поменяется… (Берёт в свои руки из рук Ивана Васильевича лунный камень.) Ты смотри, как интересно получается… минерал Клавдий… бабушка Клаудия… Есть такая примета, что если встать между тёзками и загадать желание, то оно обязательно исполнится.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Я тоже слышал про такое.

БОРЯ. Вы считаете, это сработает?

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ неопределённо пожимает плечами. КИРИЛЛ ставит лунный камень на прикроватную тумбочку.

КИРИЛЛ. По крайней мере хуже не будет. Отвечаю. СИДОРОВ, становись сюда.

КИРИЛЛ указывает ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННОМУ СИДОРОВУ место между лунным камнем и портретом бабушки ИВАНА ВАСИЛЬЕВИЧА.

КИРИЛЛ. Загадывай. Только про себя, чтобы никто не догадался.

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Сейчас. (Кивает головой.) Сейчас… Только сформулирую…

ДЯДЯ ВИТЯ. Погодите! Минутку!

КИРИЛЛ. Что такое?

ДЯДЯ ВИТЯ озирается, находит глазами стул, берёт его и ставит около лунного камня. Затем делает знак ТЁТЕ КЛАВЕ.

ДЯДЯ ВИТЯ. Клав, садись. (Кириллу.) Думаю, так будет лучше.

КИРИЛЛ. Правильно думаешь. Энергетика повысится.

БОРЯ. Точно?

КИРИЛЛ. Как пить дать.

БОРЯ. Тогда у меня для вас тоже кое-что есть.

БОРЯ вытаскивает из-за тумбочки портрет мужчины в лавровом венке и древнеримской тоге. Внизу на картине крупными буквами надпись: «Клавдий I».

ПАХОМЫЧ (разглядывая портрет). Что за хмырь?

БОРЯ (ищет место для портрета). Тиберий Клавдий Цезарь Август Германик, Великий понтифик, наделённый властью трибуна четырнадцать раз, консула – пять, императора – двадцать семь… (Боря возвышает голос.) Отец Отечества! И это всё только официальные титулы!

ПАХОМЫЧ (кивнув). Ну я ж говорю – хмырь!

БОРЯ отвлекается от поиска места для картины и смотрит на ПАХОМЫЧА с оттенком лёгкого презрения.

ДЯДЯ ВИТЯ. Откуда у тебя это.

БОРЯ. Выиграл. Главный приз шахматного супертурнира в Монако. Сам президент ФИДЕ вручил. Руку жал.

ПАХОМЫЧ. Сплавил ненужное…

БОРЯ. Почему ненужное? (Устанавливает картину.) Видишь – пригодилась.

БОРЯ отходит в сторону и осматривает получившуюся композицию. ПАХОМЫЧ, стоящий с ним рядом, тоже смотрит и вдруг резко машет рукой.

ПАХОМЫЧ. Ладно… Раз пошла такая пьянка… Пока не начинайте…

ПАХОМЫЧ исчезает за кулисами и быстро возвращается с плакатом в руках, на котором изображена молодая красивая женщина.

БОРЯ. Что за мадам?

ПАХОМЫЧ. Клаудия Шиффер. Манекенщица. (Любуется изображением.) Правда лапочка?

БОРЯ. Где взял?

ПАХОМЫЧ. В сторожке у меня висела. На стене. Люблю её разглядывать, когда засыпаю.

БОРЯ (забирая плакат из рук Пахомыча). Тут и разглядывать нечего. (Покрутил плакат из стороны в сторону.) Всё строго. Можно даже сказать – целомудренно.

ПАХОМЫЧ. Глупое ты животное, БОРИС АРКАДЬЕВИЧ. А воображение человеку на что дано?

БОРЯ неопределённо покачал головой и, немного подумав, нашёл место и для плаката. Управившись с работой, он встал возле КИРИЛЛА.

БОРЯ. Теперь, наверное, энергетика зашкаливает.

ДЯДЯ ВИТЯ. Я прям чувствую… Аж искрит…

Слышится треск электрического разряда и над сценой проскакивает что-то похожее на молнию.

КИРИЛЛ. О! Видали… Давай ещё добавим. Держи клаву, тётя Клава…

КИРИЛЛ достаёт из-под скафандра клавиатуру от компьютера и протягивает её ТЁТЕ КЛАВЕ. Та берёт клавиатуру в руки. ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ одобряюще кивает головой. Над сценой ещё раз грохочет электрический разряд.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Обязательно должно сработать. Столько Клав и Клавдиев в одном месте…

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СИДОРОВ. Загадывать?

КИРИЛЛ. Загадывай. (Он обвёл окружающих взглядом.) Может, ещё у кого-нибудь есть мечта? Он может загадать её вместе с оперуполномоченным Сидоровым.

ДЯДЯ ВИТЯ. А можно? У меня есть… Совсем скромная…

ДЯДЯ ВИТЯ показывает расстояние в сантиметр между большим и указательным пальцами. КИРИЛЛ кивает и указывает рукой в сторону ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННОГО СИДОРОВА.

КИРИЛЛ. Да ради бога!

ДЯДЯ ВИТЯ встаёт между ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫМ СИДОРОВЫМ и ТЁТЕЙ КЛАВОЙ.

БОРЯ. А мне можно?

Вверху снова проскакивает молния.

КИРИЛЛ. Можно. Тут такая энергетика – на всех хватит.

КИРИЛЛ указывает ему рукой в сторону ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННОГО СИДОРОВА, ДЯДИ ВИТИ и ТЁТИ КЛАВЫ. БОРЯ встаёт к ним. В руках у него шахматная доска. Почти сразу же к ним присоединяется и ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Затем к ним встаёт ПАХОМЫЧ.

БОРЯ. У тебя что, тоже мечта есть?

ПАХОМЫЧ (кивнув). Конечно. (Вызывающе.) И не хуже твоей, между прочим.

БОРЯ. Хм… Довольно неожиданно. Но тем не менее рад за тебя…

ПАХОМЫЧ с некоторым подозрением смотрит на БОРЮ, а затем отворачивается.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ (тронув Пахомыча за плечо). ПАХОМЫЧ.

ПАХОМЫЧ. А? Что?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Ты комплимент сделал? Соседке.

ПАХОМЫЧ. Завтра…

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Опять завтра. Сколько можно.

ПАХОМЫЧ. Завтра – железно!

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Эх, ПАХОМЫЧ…

КИРИЛЛ. Так, тихо… Разговорчики в строю. (Окидывает взглядом стоящих перед ним.) Все готовы?

СНЕГИРЁВА. КИРИЛЛ, а мне тоже нужно кое-что загадать…

КИРИЛЛ. Что ж ты молчишь, любимая.

СНЕГИРЁВА. Ждала, когда ты сам догадаешься.

ТЁТЯ КЛАВА. Что ты, милая. Это мужчины. У них только Луна да Марс на уме.

КИРИЛЛ. Ну почему же только Луна да Марс… Ещё Сатурн и Юпитер.

ТЁТЯ КЛАВА. Во-во… И вся Ланиакейя в придачу.

СНЕГИРЁВА (вздыхая). На кого мне теперь обижаться? (Обнимает Кирилла.) Ведь я сама сделала свой выбор, находясь в здравом уме и твёрдом рассудке.

КИРИЛЛ (проводя рукой по волосам Снегирёвой). Ты у меня умница.

СНЕГИРЁВА. Ты у меня тоже.

КИРИЛЛ. Это благодаря тебе. Помнишь, как ты била меня математикой по голове… Вбивала знания…

СНЕГИРЁВА кивает, улыбается и прижимается лбом ко лбу КИРИЛЛА.

СНЕГИРЁВА. Помогло?

КИРИЛЛ. М-м-м… Ещё как…

КИРИЛЛ и СНЕГИРЁВА стоят, прижавшись лбами, друг к другу.

КИРИЛЛ. Любимая, давно хотел спросить, у тебя есть мечта?

СНЕГИРЁВА. Мечта… (смотрит Кириллу в глаза.) Пожалуй, есть…

КИРИЛЛ. Надо непременно загадать…

КИРИЛЛ отставляет локоть, предлагая СНЕГИРЁВОЙ взять его под руку. Она принимает предложение, и КИРИЛЛ, держа под руку, подводит СНЕГИРЁВУ к остальным и ставит её в ряд. Затем кидает взгляд влево и вправо.

КИРИЛЛ. Подвиньтесь немного. (Встаёт рядом со Снегирёвой.) А теперь каждый спокойно, не суетясь, вспоминает свои мечты и загадывает желание.

Все, закрыв глаза, с сосредоточенным видом начинают шевелить губами. Первым открыл глаза ДЯДЯ ВИТЯ и рукой погладил ТЁТЮ КЛАВУ по плечу. ТЁТЯ КЛАВА положила свою ладонь на его руку, лежащую у неё на плече.

Следующими загадали свои желания КИРИЛЛ и СНЕГИРЁВА. Почти одновременно открыв глаза, они обнялись и поцеловались.

БОРЯ что-то шепчет, прижимая к груди шахматную доску. Периодически он её целует и прикладывает ко лбу.

ПАХОМЫЧ, шевеля губами, вдруг с грохотом падает на колени. И в таком положении он продолжает что-то шептать, прижимая к груди сжатые в кулаки ладони. ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ прерывается, с недоумением смотрит на ПАХОМЫЧА, затем отвернувшись, снова закрывает глаза и шевелит губами.

Свет на сцене слабеет и постепенно исчезает. Последний луч скользит по лицам всех присутствующих на сцене, в конце задерживаясь на ПАХОМЫЧЕ, который продолжает стоять на коленях и, прижав руки к груди, что-то шептать с закрытыми глазами и сосредоточенным лицом. Постепенно и этот луч слабеет и исчезает. Воцаряется темнота, лишь лунный камень, из неизвестного науке минерала Клавдий мерцает белым, холодным светом.

КОНЕЦ