Читать книгу: «И уйти в закат», страница 3

– Значит, саранча все-таки кончилась, – сказал директор Джонсон. – Полагаю, это случилось после того, как вы отдалились от их коммуны на достаточно большое расстояние.

– Возможно, – сказал агент Джонсон.

– Саранча – это зрелищно, но в современных условиях малоэффективно, – заметил директор Смит.

– А до этого был град, а потом молния, которая поразила нашего человека. И это было вполне эффективно. Один наш человек мертв.

– Да, я читал отчет, – сказал директор Смит. – Как вы думаете, Леннокс, на то, что молния поразила именно агента Дональдсона, как-то повлиял тот факт, что у него в руках была винтовка, из которой стрелял Цензор?

– Я не знаю, Эллиот, – сказал агент Джонсон. – Но то, что мы всерьез обсуждаем избирательность попадания молнии, меня тревожит. И кое-что еще не попало в отчеты.

– Что же?

Агент Джонсон поставил на стол сумку-холодильник, открыл замок и откинул крышку.

– А я-то все думаю, на кой черт вы ее сюда притащили, – заметил директор Смит.

Он поднялся со своего места и заглянул в сумку. В ней обнаружилось несколько пластиковых бутылок, наполненных густой красной жидкостью.

– Это то, о чем я думаю, Леннокс?

– Это кровь, – подтвердил агент Джонсон.

– И вы принесли ее сюда, потому что…

– Потому что раньше в этих бутылках была газировка, – сказал агент Джонсон. – Там самая, о которой написано на этикетках. Все эти бутылки были у нас в машине.

– То есть, вы хотите сказать, что вода обратилась в кровь?

– Именно так, Эллиот.

– Отправьте ее в лабораторию, – сказал директор Смит. – Надо же узнать, чья это кровь.

– Уже сделано. Бутылки уже в лаборатории. То, что я, принес с собой, это малая часть.

– А зачем, кстати, вы вообще принесли это с собой? – поинтересовался директор Смит. – Зачем эта склонность к дешевым театральным эффектам? Или вы опасались, что я не поверю вам на слово?

– Я просто хочу, чтобы вы отнеслись к этой ситуации со всей серьезностью, – сказал агент Джонсон. – Прежде, чем мы сделаем следующий шаг, любой следующий шаг, мы должны точно понять, с кем мы имеем дело. Проблема уже не только в его неуязвимости, Эллиот. Град, молнии, саранча, вода, превращенная в кровь… Мы должны точно знать, что за сюжет им управляет.

Глава 4

– Какой-нибудь очередной триллер про религиозного шарлатана, провозгласившего себя богом и наживающегося на своей пастве.

– Шарлатана, Эллиот? – агент Джонсон покачал головой. – Может быть, шарлатаны обычно выглядят именно так. Но они так не действуют. Шарлатаны не насылают на своих врагов половину казней египетских.

– Я понимаю, что вы только что из «поля» и находитесь под впечатлением от произошедшего, Леннокс, – сказал директор Смит. – Я не сомневаюсь, что все это было достаточно зрелищно и впечатляюще, но, согласитесь, оно все же было недостаточно эффективно. Вы же все еще живы, так что я не стал называть бы инцидент «казнями».

– А как насчет агента Дональдсона?

– Удар молнии не всегда приводит к смерти, – заметил директор Смит. – Возможно, он вызвал только сбой телеметрии, а сам агент Дональдсон еще жив.

– В любом случае, это не похоже на действия шарлатана, – сказал агент Джонсон.

– Чем же вы объясните столь низкую поражающую способность его «казней»?

– Я думаю, что он не собирался нас убивать, – сказал агент Джонсон. – По крайней мере, всех нас. Я думаю, это была декларация о возможностях. И заодно демонстрация таблички с надписью «не лезь».

– К сожалению, такая возможность у нас отсутствует, – сказал директор Смит. – Министр финансов требует результата.

– Это невозможно. Наш Цензор не справился без атрибута, – сказал агент Джонсон.

– А вы уверены, что он не справился именно как Цензор? – поинтересовался директор Смит. – Может быть, он просто промахнулся?

– Сержант Бэйн все время был рядом и утверждает, что дело не в промахе.

– Сержант Бэйн, конечно, отличный специалист, но даже он не может отследить пулю в полете.

– Цензор произвел два выстрела с рабочей дистанции по практически неподвижной мишени, – напомнил агент Джонсон. – Дело не в промахе.

– Может быть, проблема в атрибуте, но его атрибут в этом деле никак не поможет, – сказал директор Смит. – Как нас угораздило найти Цензора-пацифиста?

– Может быть, вселенная решила соблюсти баланс, нарушенный нашим предыдущим Цензором, – предположил агент Джонсон.

– Ваше чувство юмора навсегда останется ушибленным общением с Робертой Кэррингтон, – сказал директор Смит. – Как бы там ни было, нам придется попробовать еще раз.

Агент Джонсон покачал головой.

– Я не думаю, что Стивен способен это сделать. Похоже, что сюжетная броня Питерса превосходит поражающие способности нашего Цензора.

– Разве мы сталкивались с таким раньше?

– Нет, Эллиот. Но, возможно, раньше у нас не было такого слабого Цензора. Мы об этом не подозревали, но похоже, что способности Цензоров неоднородны и тоже имеют свою градацию. Но в этом деле есть кое-что еще, чего я не могу понять.

– Что же?

– Оклахома довольно далеко отсюда, – сказал агент Джонсон. – Церковь Питерса насчитывает всего несколько тысяч прихожан, это капля в море даже по меркам штата. Я еще могу хоть как-то представить, чем он мог бы заинтересовать нас, но как он сумел перейти дорогу самому министерству финансов, чтобы они подрядили людей на его ликвидацию? Как они его заметили, как узнали о его существовании в принципе? Чем этот мелкий культ, счет которым идет на десятки, если не на сотни, и это только в нашей стране, может представлять опасность для теневого правительства?

– Официально мне на этот вопрос все еще не ответили, – сказал директор Смит. – Но неофициально… как обычно, это вопрос власти. А какой главный атрибут власти? Что движет этим миром?

– Деньги, – сказал агент Джонсон. – Но я не понимаю…

– То, что я сейчас скажу, не должно выйти за пределы моего кабинета.

– Разумеется, сэр, – агент Джонсон догадался, что сейчас ему расскажут нечто важное. Нечто, что поможет расставить все по своим местам. Ну ладно, не все, но хотя бы кое-что.

Понимание мотивов начальства не менее важно, чем структурированные данные об объекте разработки. А может быть, и более. Кроме того, агенту Джонсону было любопытно.

– На что существует теневое правительство?

– На добровольные пожертвования, – сказал агент Джонсон, раздумывая, стоит ли брать в кавычки слово «добровольные».

– Вот именно, – сказал директор Смит. – На деньги, которые жертвуют ему наиболее богатые и уважаемые члены общества, столпы земли.

Разумеется, не просто так. За эти деньги они хотят что-то получить. Влияние. Отстаивание своих интересов. Кусочек власти. Сохранение стабильности.

Министерство финансов берет деньги у всех и лавирует между запросами тех, кто ему платит. По счастью, в спокойные времена делать это достаточно несложно, ибо массовый запрос столпов общество состоит как раз в том, чтобы спокойные времена продолжались как можно дольше, а с остальными нюансами уже можно работать.

Вот в периоды смуты все осложняется настолько, что и внутри самого министерства может возникнуть раскол. Последний был больше ста лет назад, но стоил он очень дорого… Примерно тогда же создали ТАКС. В том числе, и как ответ на возникшие в смутные времена вызовы.

Но все это агент Джонсон знал и без директора, поэтому удивился, что Смит решил зайти настолько издалека.

– Там, где растет кукуруза, зловещие культы возникают чуть ли не каждый год, и так же быстро они исчезают, оставив после себя только неприятные воспоминания и записи в архивных книгах местных шерифов. Питерс, на первый взгляд, какой-то очередной мелкий проповедник из не самого важного штата, – сказал директор Смит. – Мы сами не обратили бы на него внимания еще очень долго, потому что культом больше, культом меньше… вы понимаете. Нам нет дела, кто и как выманивает деньги у прихожан, которые почти на сто процентов состоят из местных фермеров и реднеков.

– Он чудотворец, – напомнил агент Джонсон.

– Именно так, – согласился директор Смит. – Но истинное чудо, которое он сотворил, это совсем не то, в котором он превратил газировку в кровь или вызвал град с молниями. Он – бобер.

– Бобер?

– Он построил запруду и сумел перехватить несколько финансовых потоков, которые шли к теневому правительству, – сказал директор Смит. – Два очень крупных промышленника неожиданно отказались перечислить министерству финансов очередной взнос, заявив, что они выходят из круга жертвователей, потому что нашли своим деньгам куда лучшее применение.

– Питерс? – изумленно спросил агент Джонсон.

– По их уверениям, именно он сделает нашу страну великой, – сказал директор Смит. – Снова.

– Э… Даже если допустить, что страна утратила часть своего величия, то как это положение может исправить мелкий проповедник из Алабамы?

– Он намерен баллотироваться в президенты, – сказал директор Смит. – В качестве независимого кандидата. По крайней мере, так считает министр финансов. И он буквально требует от нас, чтобы этого не произошло.

Агент Джонсон был поражен.

Он был в Алабаме, он видел Питерса, пусть большую часть времени и в бинокль, он видел его общину и был свидетелем чудес, которые творил новоявленный кандидат в президенты, и готов был признаться, что некоторые продемонстрированные способности пугают его до чертиков.

Но вот чего он не увидел в общине, так это больших денег. Большие деньги выглядят совсем не так.

Большие деньги любят тишину и высокие заборы. Или шум и выставленную напоказ роскошь. Амбициозные проекты и…

– Большая часть айсберга скрывается под водой, – напомнил ему директор Смит. – Всегда.

– То есть, какие-то люди отказались платить министерству финансов и все? – уточнил агент Джонсон. – И министерство просто… э… утерлось? Не попытавшись их переубедить?

– Разумеется, переговоры имели место, – сказал директор Смит. – Но они ни к чему не привели. Эти люди потеряны для нас навсегда. Более того, по крайней мере один из них пожертвовал все свое состояние Питерсу и удалился жить в его общину.

Агент Джонсон вспомнил бараки, в которых размещались прихожане, работающие на полях.

– Он как-то влияет на людей, да?

– Похоже, что он качественно промывает им мозги, – сказал директор Смит. – Мы не знаем, как. Возможно, демонстрирует им какие-то из своих чудес. Возможно, подчиняет их напрямую. Нам известно, что перед тем, как эти люди разорвали свои социальные контракты с теневым правительством, Питерс встречался с каждым из них лично. И еще у меня есть информация, что ни один из агентов, пытавшихся внедриться в общину, больше не выходил на связь. Хотя точно известно, что эти люди живы, здоровы и работают на процветание Питерса. Просто они больше не наши люди.

– Поэтому вы настаивали, чтобы мы работали с дистанции? – сообразил агент Джонсон. – Близкий контакт…

– Это стопроцентная потеря агента, – подтвердил директор Смит. – Теперь вы понимаете, насколько он опасен и как важно его устранить?

– По правде говоря, не до конца, Эллиот. Выстроенная система стабильна. Мы выстояли в период нескольких демократий, империи и в два периода анархии. Мы можем пережить восемь лет – два президентских срока – с кем угодно у руля. Даже если то будет моя полоумная тетушка Мэри или горилла из центрального зоопарка.

– При том непременном условии, что это горилла не будет посягать на наши деньги, – сказал директор Смит. – Раньше люди одной рукой платили налоги официальным властям, а другой – жертвовали на дела тени. Сейчас же Питерс посягнул на святое святых, на наши деньги, и сделал это еще до того, как стал сколько-нибудь значимой политической фигурой. Вы представляете, в какой хаос он может ввергнуть нашу систему, если мы позволим ему вырваться за пределы Алабамы?

– Да, – агент Джонсон начал понимать.

В этом раскладе личность Питерса, его учение, его воззрения, его цели и даже чудеса, которые он творил, совершенно не важны. Он может быть святым, ходить по воздуху, накормить тысячу человек двумя гамбургерами и стремиться побороть мировой голод, или же, напротив, может быть кровавым маньяком, стремящимся к мировому господству диктатором, это не имеет никакого значения.

Важно то, что он нарушает баланс, шатает статус-кво, что его действия, вольные или невольные, спонтанные или спланированные, могут пошатнуть власть теневого правительства, вывернуть корабль этой страны в воды, по которым он еще никогда не ходил.

Это означало потерю контроля для теневого кабинета, значит, и потерю власти, а за власть тени будут стоять насмерть.

Что, собственно, уже и начало происходить, агент Дональдсон соврать не позволит.

– Теперь вы понимаете, что мы должны его ликвидировать, – сказал директор Смит. – Это угроза не только для существования ТАКС, это опасность для всего института власти.

– К сожалению, мы не можем усилить способности нашего Цензора, – сказал агент Джонсон. – Мы даже не знаем, существует ли такой механизм в принципе.

– Увы.

– Можем ли мы запросить помощи у наших европейских коллег? – агент Джонсон и сам понимал, насколько это непопулярное предложение. Ведь неспособность ТАКС решить задачу собственными силами – это слабость, а в теневых играх любая слабость может быть использована против тебя.

И хотя то противостояние вроде бы давно закончилось, Старый Свет все равно помнит. Старый Свет не преминет воспользоваться это слабостью.

Война закончилась, но это не значит, что бывшие враги перестали вставлять друг другу палки в колеса при первой же возможности.

– Вы не поверите, но это было первое, что я сделал после того, как услышал о вашей неудаче в Оклахоме, – сказал директор Смит. – Но у них тоже только один Цензор и мне дали понять, что он очень занят, пытаясь предотвратить очередной балканский кризис или что-то вроде того.

Агент Джонсон отметил, что ситуация еще серьезнее, чем он думал. Раз уж директор Смит обратился за помощью к европейцам так быстро…

– Возможно, они говорят правду, Леннокс. Возможно, они лгут, или тянут время, испытывая нас, хотят посмотреть, на что мы готовы пойти. Возможно, это начало долгого торга, в ходе которого нам придется пойти на уступки. Но в ближайшие месяцы они своего Цензора к нам не отправят.

Ситуация серьезная, а значит… Агент Джонсон решил, что можно попробовать.

– Но ведь на самом деле помимо мистера Прайса у нас есть другой Цензор, – сказал он.

Он ожидал, что директор ему откажет. Он был готов услышать твердое и решительное «нет» прямо сейчас. Такое «нет», после которого дальнейший разговор будет уже невозможен, по крайней мере, это его направление, и агенту Джонсону предложат поискать другие варианты.

Любые другие варианты.

Но директор опустил взгляд и устало потер виски.

– Знаете, что хуже всего, Леннокс? – спросил он. – Хуже всего, что министр финансов тоже об этом знает.

– И это плохо, потому что…

– Потому что, возможно, очень скоро он будет настаивать, чтобы мы это сделали, – сказал директор Смит. – Но это ровно та ситуация, когда мы попытаемся тушить лесной пожар напалмом.

– Мы использовали ее в этом качестве, – напомнил агент Джонсон.

– Четыре раза, и последний был больше года назад. И мы прекратили это, потому что возможный риск превышает любые бонусы, которые мы можем получить с ее помощью. Кроме того, тогда мы еще точно не знали историю ее происхождения. А теперь знаем.

– Она может убить кого угодно.

– Именно это, – мрачно сказал директор Смит. – Меня и беспокоит.

– Она ничего этого не помнит. И если текущий кризис настолько серьезный, мы можем выпустить ее на сцену. Еще один раз.

– Я знаю, что вы ей симпатизируете, – сказал директор Смит. – Не стоит об этом напоминать.

– Тогда мы допустили ошибку.

– И я не хочу, чтобы теперь мы допустили еще одну, – при одном упоминании той истории директор Смит как будто бы разом постарел на десяток лет. – В тот раз мы не знали, кто она. А директор Доу знал, и сознательно вел ее по пути разрушения. Директор Доу был членом культа Матери Хаоса и хотел спровоцировать Ночь Черепов, и, хотя мы знаем, чем он кончил, мы до сих пор понятия не имеем, почему тогда в Йеллоу-Парке Ночи Черепов так и не случилось.

– Поэтому мы заперли ее в камере, напоминающей банковский сейф, и пичкаем лекарствами двадцать четыре часа в сутки?

– А что еще мы можем сделать? – вопросил директор Смит. – Мы даже убить ее не можем, потому что Тайлер Пирпонт считает, что именно смерть физической оболочки высвободит ее… ту ее часть, на которую они молятся в своем культе, и тогда Йеллоу-Парк покажется нам пикником в летнем лагере для бойскаутов. И это не говоря о факторе ее отца.

– Мне кажется, вы слишком преувеличиваете эту опасность, – сказал Леннокс. – Приходя в наш мир, ее отец теряет большую часть своей силы. Да, в один из наиболее памятных своих визитов он ликвидировал Пеннивайза, но ведь Пеннивайз был мелким провинциальным монстром, и в оригинальном сюжете его побороли гражданские. И первое поражение они ему нанесли еще будучи детьми.

– Даже ослабленный, он зарубил древнее хтоническое чудовище тупым пожарным топором, – напомнил директор Смит. – Да, он не появлялся здесь больше двух лет, но это не значит, что он не может нанести нам визит в любой момент. Или послать кого-нибудь из своих приятелей, а ведь мы знаем, что в том мире в друзьях у него ходит сам Смерть.

– Смерть – не мальчик на побегушках, – заметил агент Джонсон. – К тому же, это всего лишь его прозвище, если я правильно понимаю.

– По их правилам игры, это не просто прозвище, – сказал директор Смит. – И хотя у нас тут другие правила, я сомневаюсь, что мы выйдем из этой схватки без потерь.

– Во время последнего визита ее отец вроде как дал понять, что может больше и не появиться, – напомнил агент Джонсон.

– Его слова – это слишком хлипкий фундамент, чтобы строить на нем свое будущее, – сказал директор Смит. – Я не знаю, что с ней делать, Леннокс, и никто этого не знает. Мы не можем ее убить, но и позволить ей жить мы тоже не можем, потому что если она вспомнит… Или если кто-то со стороны поможет ей вспомнить… Не уверен, что мы сможем остановить ее еще раз. Откровенно говоря, если бы сейчас в любой точке Земли открылся бы пусть даже нестабильный портал в другой мир, я без колебаний швырнул бы ее туда, даже не глядя, что там, с другой стороны. Я знаю, что вы часто просматриваете с записи камер наблюдений, установленных в ее комнате, Леннокс, и я знаю, что вы там видите. Красивую молодую женщину, которая не помнит, кто она такая, одурманенную лекарствами, уже больше года не покидавшую своей тюрьмы. Но если вы думаете, что она в ловушке, то это фатальная ошибка. Вы заблуждаетесь, Леннокс. Мы потеряли контроль. Это мы все в ловушке, весь наш мир угодил в ловушку, имя которой – Роберта Кэррингтон.

Глава 5

– При всем моем уважении, Эллиот, но мне кажется, что вы слегка драматизируете, – сказал агент Джонсон. Возможно, это была не лучшая стратегия в обращении с начальством, но никакой другой он придумать не смог. – Она – всего лишь человек.

– Это сейчас, – сказал директор Смит. – А в Йеллоу-Парке мы имели дело не с человеком.

– Нам удалось нейтрализовать эту угрозу.

– Но нет никакой гарантии, что мы сможем это повторить, – директор Смит вздохнул.

– Однако, – осторожно сказал агент Джонсон. – Насколько я понимаю, у нас нет выбора. Если министр финансов в курсе, что у нас есть этот инструмент, то он им непременно воспользуется. Даже если его будет держать и не наша рука.

– С нами или без нас, – мрачно подтвердил директор Смит. – Похоже, что это неизбежно.

– Значит, лучше, если это произойдет с нашим участием, – сказал агент Джонсон. – По крайней мере, мы знаем, с чем имеем дело.

– А мы знаем?

Агент Джонсон счел этот вопрос риторическим и не стал отвечать. Ему было очевидно, что это еще не конец разговора, что у директора есть еще какая-то тема для обсуждения, и он терпеливо дожидался продолжения.

И дождался.

– С мисс Кэррингтон есть еще одна проблема, – сказал директор Смит. – И имя ей – мистер Гарднер.

– Мистер Гарднер? – Леннокс честно попытался вспомнить кто это, но не смог.

– Реджинальд Гарднер, – пояснил директор Смит. – Отставной профессор литературы, отставной охотник на нежить из «Ван Хельсинга», единственный из кавалеров мисс Кэррингтон, кто сумел выжить после контакта с объектом М.

– Ах, этот, – вспомнил агент Джонсон. – А что с ним? Я думал после того, как он имитировал свою смерть, он заляжет на дно.

– Недавно он всплыл, – сказал директор Смит. – Он продолжает поиски.

– Два года прошло.

– А знакомы они были около суток, – подтвердил директор Смит. – И тем не менее.

– Это похоже на какую-то одержимость.

– Или на обусловленную сюжетом условность, – сказал директор Смит.

– Боюсь, я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, Эллиот.

– После нападения объекта М он впал в кому, и не было ни единого шанса, что он может выйти из нее без необратимых повреждений, – сказал директор Смит. – Но, как мы знаем, объект Хэм по просьбе мисс Кэррингтон сотворил это медицинское чудо и теперь Реджинальд снова с нами.

– Мы его так и не нашли? – поинтересовался агент Джонсон. – Или это вопрос выходит за рамки того, что мне следует знать?

– Будем считать, что не выходит. Нет, мы его так и не нашли. Очевидно, что он сделал выводы после всего, что случилось, и озаботился вопросами собственной безопасности гораздо лучше, чем в первый раз. Полагаю, его уже нет в стране, и у нас не хватает ресурсов, чтобы обнаружить его самостоятельно.

– А к помощи заграничных коллег мы прибегнуть не можем.

– Разумеется. Объект Хэм – это довольно мощное оружие, и нам не стоит отдавать его в чужие руки. Его, разумеется, ищут, но мы не можем выделить на поиски достаточное число агентов, учитывая, с человеком каких талантов им приходится иметь дело. Единственное, что мы смогли сделать, это заблокировать его рукопись, изъять ее отовсюду, где он успел ее разместить, и не дать широкой общественности с ней ознакомиться.

– Но эпизода с воскрешением мистера Гарднера в этой рукописи нет.

– Вот именно, – сказал директор Смит. – Есть только просьба мисс Кэррингтон, и обещание объекта Хэма приложить к этому все усилия. Кстати, он тогда ей солгал. Он сказал, что займется этим незамедлительно, как только окажется в безопасном месте, а на самом деле между тем разговоров и воскрешением мистера Гарднера прошло несколько месяцев.

– Возможно, поиск безопасного места занял куда больше времени, чем он думал.

– Как бы там ни было, мы уверены, что именно объект Хэм приложил руку к возвращению мистера Гарднера, которое невозможно объяснить никаким другим способом, – сказал директор Смит. – Но этого фрагмента текста у нас нет, и мы не знаем, что он там написал и как обставил… э… процесс. Возможно, что одержимость мистера Гарднера мисс Кэррингтон имеет искусственное происхождение, возможно, именно объект Хэм вложил эту мысль в голову мистера Гарднера. Он ведь литератор, а эта идея весьма… литературоцентрична.

– Вы хотите сказать, что он вбил в голову Реджинальда мысль о том, что Роберта – это его «долго и счастливо»?

– Скажем, я допускаю такую возможность, Хэм вполне мог выкинуть подобный фортель, – сказал директор Смит. – Как бы там ни было, Реджинальд продолжает поиски. И, что самое плохое, он выяснил, что она у нас.

– Откуда мы об этом знаем?

– Он ищет союзников, – сказал директор Смит. – Он приходил с идеей штурма нашей штаб-квартиры к Тайлеру Пирпонту.

– Тайлер ему отказал?

– Разумеется. И сообщил об этом визите нам.

– Но если он пришел за помощью к Тайлеру, это значит, что ему некуда больше идти, – заметил агент Джонсон. – Значит, ему больше негде искать помощи, а один он много не навоюет, и ему самому об этом прекрасно известно.

– Однако, не стоит забывать, кто он, – сказал директор Смит. – Он был опасен и до знакомства с мисс Кэррингтон, а после того, как он вышел из комы… Я дорого бы дал за то, чтобы прочитать фрагмент текста с его воскрешением, Леннокс.

– Не понимаю, почему это так важно.

– Объект Хэм – творец. Не стоит недооценивать творцов. Смотрите, схема достаточно простая. С его точки зрения, Роберта спасла его… избавила его от нас. Возможно, он почувствовал себя обязанным отплатить ей той же монетой, в меру своих сил и способностей. Если он заронил в голову Реджинальда идею о спасении Роберты… Кто знает, какие еще дополнительные свойства он мог ему прописать.

– Вы полагаете, что он мог сотворить из мистера Гарднера нового метачеловека?

Директор Смит покрутил головой.

– Владелец этого кабинета должен исходить из худшего, – сказал он.

– Роберта его даже не помнит.

– Однако, нам неизвестно, какую реакцию может вызвать их встреча, – сказал директор Смит. – Возможно, она его просто не узнает. А возможно, спровоцирует каскад воспоминаний, после которого мисс Кэррингтон придет в ярость и захочет отомстить нам… за все, что натворил директор Доу. И мы получим второй Йеллоу-Парк.

– Значит, нам нельзя допустить, чтобы эта встреча состоялась, – сказал агент Джонсон. – И здесь напрашивается самый простой вариант. Вы не думали о его физическом устранении, Эллиот?

– Упрощать задачу, выводя за рамки части ее компонентов – это путь директора Доу, – сказал директор Смит. – И мы знаем, куда он его в итоге завел.

– Но все же…

– Искушение есть, и оно достаточно сильно, – признался директор Смит. – Но надо быть прагматиками. Мистера Гарднера голыми руками не возьмешь. Убрать его тихо мы пока не можем. Мы даже не знаем, где он. Как только мы начнем его искать, он об этом узнает. И противостояние перейдет в открытую фазу, а я не думаю, что для нас это самый подходящий момент. В этой истории слишком много хвостов, Леннокс, и если мы начнем рубить их все, то начнется бойня.

– Но и оставить все, как есть, мы тоже не можем.

– Поэтому я предлагаю разбираться с проблемами по очереди, – сказал директор Смит. – И первоочередная наша проблема – та, которую поставило перед нами министерство финансов.

– Питерс.

– Сколько…. Сколько времени у нас займет, чтобы вывести мисс Кэррингтон в рабочий режим?

– Что касается самой мисс Кэррингтон, но не больше пары дней, я полагаю, – сказал агент Джонсон. – Но если речь идет о ее атрибуте, то потребуется куда больше времени.

– Никакого атрибута, – отрезал директор Смит. – Это слишком опасно.

– Она – Цензор, никакие способности Питерса не могут на нее повлиять, так что мы можем забыть об ограничениях, связанных с дистанцией.

– Я говорил не об опасности для Цензора, – сказал директор Смит. – А об опасности того, что, получив в свои руки атрибут, она вспомнит. К тому же, мы не можем просто навести ее на цель и отправить на задание одну. Мы должны контролировать все, что мы можем контролировать. Выдадим ей оружие, пистолет, снайперскую винтовку, перочинный нож, что угодно. Но никогда и ни при каких обстоятельствах она не должна получить обратно свой топор.

«Топор», – подумал агент Джонсон.

Обычный пожарный топор, здоровый, тупой, достаточно старый, на рукояти до сих пор можно увидеть клеймо пожарной части округа Дерри, из которой его когда-то позаимствовали.

Обычный пожарный топор, нарушающий законы физики. Брошенный вроде бы обычной женской рукой, он сминал танковую броню и сбивал вертолеты с небес. Кто-то мог бы предположить, что дело тут исключительно в свойствах руки, а не топора, но это было бы заблуждением.

Даже оставшись без хозяйки, топор вел себя не так, как положено инструменту из дерева и стали.

Во-первых, он оказался совершенно неразрушим. Его невозможно было распилить, расплавить, раздавить гидравлическим прессом или взорвать. Когда руководство (читай – директор Смит) поставил перед аналитиками задачу по его уничтожению, было выдвинуто множество предложений, в том числе и довольно экзотические, как-то: отправить в космос, опустить на дно Марианской впадины, бросить в жерло действующего вулкана (последний вариант рассматривали на полном серьезе, несмотря на некоторую анекдотичность ситуации, но от него было решено отказаться после того, как испытания в заводских условиях выявили, что топор способен без повреждений выдержать даже купание в расплавленном металле, против которого, как известно, не смогли устоять даже присланные из будущего роботы убийцы).

Во-вторых, периодически он начинал вибрировать, сам по себе и вне зависимости от внешних воздействий. Порою вибрации были настолько сильны, что в стакане, стоящем на столе соседнего кабинета, расплескивалась вода. На этот счет тоже существовало несколько теорий, но проверить ни одну из них без риска для жизни так и не удалось.

В конце концов ТАКС решило, что раз оно не может уничтожить могущественный артефакт, которого касалась рука бога (по другой теории, даже двух богов), то нельзя выпускать его из вида, поэтому от вариантов с космосом и Марианской впадиной тоже пришлось отказаться. Топор отвезли в место для хранения других странных и опасных артефактов, и закопали глубоко под землей, для верности залив толстым слоем бетона.

– Я понял, Эллиот, – сказал агент Джонсон. – Без топора. Как мы это сделаем? Посылать вторую снайперскую команду в Алабаму будет не слишком разумно.

– Спутниковое наблюдение свидетельствует о том, что они усилили оборону своей общины, – сказал директор Смит. – И второй раз подобраться к ней на расстояние выстрела будет уже куда сложнее. По счастью, нам этого и не потребуется. На следующей неделе Питерс отбывает в Техас, на встречу местных промышленников.

– В какой качестве?

– В качестве приглашенного лектора, – скривился директор Смит. – Мы полагаем, что он попытается использовать эту возможность для расширения своего влияния. Там мы по нему и отработаем.

– К тому же, Техас – это довольно далеко отсюда и от мистера Гарднера.

– Вы отправитесь с ней, как обычно, – сказал директор Смит. – И если вы заметите рядом с ней мистера Гарднера, или увидите хоть какой-то намек на его присутствие, или почувствуете его запах, вы должны будете немедленно свернуть ту операцию и доставить мисс Кэррингтон обратно сюда. Это должно быть вашей приоритетной целью. Это должно быть для вас важнее, чем ликвидация Питерса.

– Конечно, Эллиот.

– И возьмите с собой Прайса. Когда что угодно может пойти не так, лишний Цензор на месте не помешает.

* * *

Агент Джонсон не пошел домой.

Он остался ночевать на работе, как делал в последнее время довольно часто. У него в кабинете был небольшой диван и шкаф, в котором он держал сменную одежду, а двумя этажами выше находился спортзал, душем которого можно было воспользоваться утром. Запив невкусный бутерброд, купленный в автомате, чашкой отвратного кофе, Леннокс снял пиджак, ослабил узел галстука, скинул туфли и улегся на диван.