Полтергейст в Прошмыркине

– Федь, прости меня! Я была дурой. Я только сейчас поняла, что ты для меня значишь. Поэтому… В общем так! – она стукнула по столу рукой. – Я остаюсь с тобой. Навсегда! Если, конечно, ты не против…

Хлопая глазами, Колотушкин не мог поверить услышанному: ОНА вернулась и остаётся с ним?!! Это, просто, магия какая-то! Изо всех сил сдерживаясь, чтобы не расплыться в глуповато-счастливой улыбке, он судорожно сглотнул и с трудом выдохнул, разведя руками:

– Владей! Всем! И этим – тоже! – он размашисто ткнул в себя пальцем.

* * *

Глава 4

о нашествии учёных, поимке вурдалаков, триумфе и крушении

мага Бхагхи

В ту самую пору, когда Тоня Нескучаева ещё только начала процесс «перековки» Фёдора Колотушкина (что менее чем через месяц завершилось «перековкой» её самой и их свадьбой), на Прошмыркино, словно снег на голову, обрушилась широкомасштабная экспедиция Академии Наук СССР, возглавляемая членом-корреспондентом АН, профессором Свистуновым-Нахалевичем. Его сопровождала целая орда кандидатов и докторов, доцентов и аспирантов.

Уже на следующий день в состав экспедиции влились колдуны, шаманы и знахари на правах экспертов по вопросам парапсихологии и биоэнергетики. Кое-кого из них профессор принял в штат на полставки старшими лаборантами и младшими научными сотрудниками. Вслед за прочими к экспедиции прибился и некий, то ли жрец, то ли авгур – этого толком он и сам не знал. Впрочем, скорее всего, он, всё же, был жрецом, поскольку обожал кушать (грубо говоря, жрать) жареную баранину в неограниченных количествах.

Означенный жрец брался предсказывать будущее по полёту птиц и изгонять злых духов при помощи внутренностей животных. Однако когда выяснилось, что бюджет профессора не позволяет предоставлять ему ежедневно по упитанному барашку для получения орудий авгурского труда, таких, как – печень, почки и прочее, жрец от дальнейшего сотрудничества отказался.

Экспедиция, можно сказать, вооруженная до зубов передовыми образцами ультрасовременного оборудования, на следующий же день засучила рукава, и взялась за дело, не покладая рук. Упорный труд учёных не прерывался ни днём, ни ночью. Прежде всего, было решено выяснить характер и интенсивность геомагнитных и всяких иных излучений. По всей округе тут же зашагали в самых разных направлениях доценты и аспиранты, одни из которых замеряли датчиками радиометров альфа-, бета- и гамма-излучение, другие выявляли места выхода газа радона, третьи – дейтерия и трития.

Научные сотрудники обшаривали каждый квадратный метр, каждый предмет, каждый кустик и дерево длинными «клюшками», от которых тянулись провода к зелёным металлическим ящичкам радиометров. Другие, увешав спину и грудь какими-то плоскими серебристыми коробками портативных нейтринометров пытались обнаружить пучки глубинного торсионного излучения. Трое лозоходцев и пятеро прикреплённых к ним кандидатов наук выявляли гравитационные аномалии и выбросы недавно открытого омега-излучения, влияющего на биологические объекты.

В тёмное время суток исследователи бродили по спящей деревне с приборами ночного видения и специальной фото- и видеоаппаратурой, способной снимать в ультрафиолетовом и инфракрасном спектрах. Они пытались достоверно зафиксировать вылазки как местных, так и сторонних ведьм, чтобы отследить траектории их полётов и динамику ионизации атмосферы в этих местах.

Ведьмами, домовыми, лешими и кикиморами учёные занялись неспроста. Полтергейсты словно разбудили «законсервированную» в веках древнюю нечисть. Ещё до прибытия экспедиции в окрестных лесах и рощах местные жители несколько раз находили огромные, более полуметра в длину отпечатки босых ступней, похожих на человеческие. Молодые парочки, гулявшие лунными ночами, иногда замечали бесшумно мелькающие над крышами спящих домов сгорбленные силуэты каких-то старух в развевающихся одеждах верхом на метле.

В первый же лень прибытия в село экспедиции, к профессору заявился некий молодой человек, который с таинственным видом на безвозмездной основе предложил ему (если только тот пожелает!) фотоснимок, на котором была запечатлена самая настоящая ведьма. Заинтригованный профессор ознакомиться пожелал. И вот на любительском, не очень качественном снимке, Свистунов-Нахалевич, обладая не по возрасту зоркими глазами, явно различил странную фигуру, парящую над ночным селом.

Дрожащими от волнения руками он достал из кейса лупу и долго изучал каждую деталь фотографии, убеждаясь всё больше и больше: перед ним уникальный, возможно, единственный в мире снимок представительницы древнего племени чернокнижниц. Любезный молодой человек по просьбе профессора немедленно предоставил и негатив. Экспертиза, проведённая тут же, на месте, гарантированно подтвердила, что это не фотомонтаж. Такое многообещающее начало столь воодушевило участников экспедиции, что они с жаром начали углубляться в непознанную сферу ведьмологии.

Ночными исследованиями особенно охотно занимались молодые учёные и, преимущественно те, кто не был связан узами Гименея. По утрам на «пятиминутке» в комнате общежития, где поселился профессор, проводилось обсуждение итогов минувшей ночи. Помятые, с синевой от бессонницы под глазами, со сбитыми причёсками и следами губной помады на щеках, учёные мужи и дамы докладывали об итогах ночных исследований. Они демонстрировали таблицы, пестрящие данными, которые отражали показания самых разных исследовательских приборов. Кроме того, делались устные доклады о визуальных наблюдениях, в ходе которых использовались диктофонные записи странных звуков и голосов, вполне возможно, издававшихся потусторонними существами.

Некоторые загадочные объекты удавалось заснять на фото и видео. Например, аспирант Мылов в полночь заснял видеокамерой нечто странное и аморфное белого цвета, висевшее над крышей одного из домов. Впрочем, кое-кто из злопыхателей сразу же опознал в этом таинственном объекте кальсоны агронома Бухина, которые озорная деревенская пацанва повесила на его же телеантенну.

Но аспирант напрочь отмёл эти клеветнические измышления. Он утверждал, что едва в его видеокамере по непонятной причине (как видно, не без вмешательства местной нечисти!) закончилась кассета для видеозаписи, о чём он чрезвычайно сокрушался, произошло нечто невероятное. Внезапно загадочный предмет, извергая струи пламени, стремительно ушёл в тёмные ночные облака.

– …Вы когда-нибудь видели реактивные кальсоны?! – язвительно вопрошал он своих оппонентов.

К тому же, имелся живой свидетель описанных им НЛК (неопознанных летающих кальсон) – молодая доярка местного колхоза Шурочка Крапивина, которая в этот час, совершенно случайно проходя по улице, тоже приняла участие в наблюдениях и даже оказала Мылову посильную помощь в замере параметров фонового излучения в округе дома Бухина. По словам аспиранта, полученные ими данные способны потрясти любого скептика.

– Заш-шкаливает! – чуть заплетающимся языком отметил Мылов.

Впрочем, некоторые из участников «пятиминутки» тут же предположили, что он имел в виду не шкалу прибора, а перебор по части шкаликов чего-то очень крепкого.

…В те же дни команда младших научных сотрудников, вооружённых заговорёнными сетями и осиновыми кольями, прочёсывала окраины заброшенной овцефермы. Там, по некоторым неофициальным данным, обосновалась парочка кровожадных вурдалаков. Самой первой увидеть их довелось жительнице Прошмыркина Верке Куропаткиной по кличке Гюльчатай. Столь экзотическое прозвище огородная бригада присовокупила ей к официальному имени за умение в разгар рабочего дня, отбросив мотыгу, спрятаться в густой бурьян, чтобы там всхрапнуть часок-другой. И напрасно, разыскивая её, бегал кругами и диагоналями рассерженный бригадир с суховскими усами и огородной фамилией Капустин, взывая к совести Куропаткиной. Не просмотрев трёх-четырёх положенных снов, Верка, как правило, из своего убежища не появлялась.

В тот памятный для всей деревни и экспедиции день бригада полола бахчу. Куропаткина-Гюльчатай, пройдя пару рядков, как и обычно, незаметно для всех улизнула в заросли дикой конопли. Зоркое бригадирское око узрело её исчезновение слишком поздно. Но на сей раз надрывать гортань, вопя: «Верка, вылазь, прогул поставлю!» – ему не пришлось. Тишину над полем внезапно прорезал истошный поросячий визг, и из конопли бледная, как полотно, выскочила Гюльчатай. Дрожа всем телом, словно от сильнейшей лихорадки и, что-то бессвязно мыча, Куропаткина подбежала к женщинам, и трясущимся пальцем указала на старые, полуразвалившиеся кошары, стоящие невдалеке.

– Ой, что это с ней?! – забеспокоились женщины, пытаясь напоить Верку холодной водой.

– Страшный сон увидела. Сколько ж дрыхнуть-то можно? – едко ухмыльнулся бригадир.

– Тебе бы такой «сон»! – у Гюльчатай наконец-то прорезалась членораздельная речь. – Там… Там такое! Словами не передать!..

– Ой, либо покойник?! – всполошилась пугливая жена бригадира Аннушка Капустина.

– Два! Два покойника! – выпалила Гюльчатай, широко-широко раскрыв глаза. – И оба – живы-ы-ы-е!!!

– Что за чушь?! – возмутился Капустин. – Если это мертвецы, значит, они мёртвые. Если живые – значит, живые.

– Да?! – взвизгнула Гюльчатай. – Это – покойники! Да только не те, что смирненько лежат, а те, что из могил вылазиют! Вурдалаки! Глазищи – красным огнём горят, клыки – вот такенные, рожи – зелёные, на руках – когтищи чёрные!..

Притихшие женщины испуганно заозирались и моментально сбились в тесную кучку, прижимая к себе остро наточенные мотыги.

– Вот что, Митрич! – наконец, решительно высказалась за всех самая бедовая Люська Рыжова. – Не знаю, что там такое, но с пустого Верка визжать не стала бы. Хочешь, чтобы пололи дальше – иди, и проверь. Ты, всё-таки, мужик. Не хочешь идти – мы пошли домой. Пусть кому положено колдунов профессоровых снаряжают, милицию вызывают – им и карты в руки. Ну, так, как?

Бригадиру, у которого с какого-то момента вдруг захолодело внутри и отчего-то ощутимо дрогнули коленки, было неловко показать, что и он тоже малость струхнул.

– Гм-гм… – разглаживая усы, откашлялся Капустин. – Да… Отчего ж не проверить? Можно и проверить, понимаешь…

Он сделал вид, что собирается идти в коноплю, где совсем недавно пряталась Гюльчатай.

– Не-е-е-е-т!!! – истошно возопив, Аннушка вцепилась в мужа. – Не пущу! А ты, мымра, на такие подвиги своего снаряжай. Идёмте, идёмте все домой! От греха подальше… – взволнованно зачастила она.

И бригада, облегчённо вздохнув, дружно покинула поле. Последним, прикрывая тылы, шёл бригадир, сжимая в руках черенок тяжёлой мотыги.

…Вопреки прогнозам скептиков, ловцы оживших покойников поработали на славу. Вурдалаки были пойманы, и даже с поличным. Их застали невдалеке от овцефермы в тот момент, когда они, затаившись в густых, высоченных зарослях бурьяна, с хрустом и чавканьем сырьём пожирали полуощипанного гуся. Об их принадлежности к представителям потустороннего мира говорило многое: и полуистлевшая одежда, и тяжёлый могильный дух, исходивший на несколько саженей в разные стороны. Всякого кто мог бы их увидеть, не могли бы не ужаснуть окровавленные, когтистые руки, неестественный, багрово-зелёный цвет лиц с явными признаками трупных изменений и мутные, бессмысленные, налитые кровью глаза.

Операция по захвату выходцев из могил прошла молниеносно, чётко и грамотно – те ни пискнуть, ни хрюкнуть не успели. И напрасно спутанные сетями вурдалаки вопили о том, что они – это не они, а бывшие вокзальные бомжи, перебравшиеся на село. Колдуны, немедленно прибывшие на место происшествия в качестве экспертов, в момент вывели этих субчиков на чистую воду:

– Вурдалаки! – был их однозначный вердикт.

Скисших инфернальных выходцев из могил до окончательного решения их судьбы поместили в чуланчик рядом с общежитием. Профессор, опасаясь за сохранность редкостной добычи, распорядился запереть дверь на большой навесной замок. Однако колдуны и шаманы быстро убедили его в несерьёзности подобной затеи. В самом деле, что такое замок для тех, кто свободно, даже через толстенный пласт земли, выходит из могилы, ничуть не потревожив могильного холмика?

Взамен бесполезного в такой ситуации амбарного замка они предложили другое, куда более действенное средство – магию. Профессор дал на это «добро», и через несколько минут у места содержания потусторонних пришельцев свершилось крупномасштабное магическое действо.

Целый час оккультная братия под объективами фотоаппаратов и видеокамер била в бубны, звонила в магические колокольчики и бубенчики, плясала, причитала, завывала, пела, плевалась, билась в корчах, жгла травы, кидала на ветер пригоршни разноцветной пыли магических снадобий, и делала ещё много чего оригинального и смешного, по мнению собравшихся зрителей. А уж их-то набежало предостаточно.

Вероятно, ни одна агитбригада не смогла бы собрать такой аудитории, поскольку посмотреть на это захватывающее, потрясающее зрелище примчалось не менее сотни человек. Вурдалаки на протяжении всей этой магической процедуры вели себя смирно, и лишь иногда выглядывали в маленькое окошечко, насмерть пугая суеверных старух и пронырливую, вездесущую мелюзгу, примчавшуюся сюда, едва ли не самой первой.

По завершении сеанса магии профессору было доложено, что чулан ограждён непроходимым для вурдалаков тройным барьером заговоров, заклятий и магических знаков. Вместо такой примитивщины, как навесной замок, дверь запирал особый, пёстрый магический шнур, презентованный главой памирских табибов.

После праздничного обеда в ознаменование большой научной находки (вернее, поимки), профессор начал готовить срочное сообщение в Академию Наук об обнаружении сразу двух представителей потустороннего мира. Когда он поставил последнюю точку, в окно его комнаты заглянул старший лейтенант Затверделов и попросил проводить его к вурдалакам, поскольку если их и подозревал в принадлежности к потустороннему миру, то, прежде всего, к преступному.

Разгоревшийся, было, жаркий спор на мистико-материалистические темы, был прерван печальной вестью, принесённой аспирантом Мыловым: вурдалаки бесследно исчезли. Невзирая на торжествующие и заунывные междометия профессора, участковый обшарил чулан и обнаружил, что сверхъестественные силы здесь совершенно ни при чём – упыри ушли через крышу, раздвинув гнилые потолочные доски. Скорбящего по утраченным экспонатам профессора утешало только то, что кладбищенских монстров успели заснять на фото и видео.

Впрочем, куда больший объём фото- и видеосъёмки был выполнен представителями самых разных СМИ. Когда ещё только пойманных вурдалаков, затыкая нос, транспортировали учёные и колдуны, фото- и видео-корреспонденты уже начали свою работу, которая закончена была ими лишь по завершении магического ритуала. Тем же днём в самые разные концы света были отправлены сообщения, фотоснимки и видеосюжеты о новых, можно сказать, потрясающе-сносшибательных событиях в глухой российской деревне.

Сообщение о поимке в окрестностях Прошмыркина ужасных вурдалаков особое внимание привлекло в странах Запада, уже «подогретых» кино-ужастиками о зомби (тех же самых кровососущих «оживших мертвецах», только на западный манер). Напичканная «классикой» некромантического кино, наподобие «Ночи живых мертвецов» Ромеро, «Реаниматора» Лавкрафта, «Тупика» Брукера и десятков иных западных кино-«шедевров» (за просмотр которых в Союзе можно было схлопотать реальный тюремный срок), западная публика с восторгом восприняла эти новости. Все уважающие себя телеканалы дали невероятные по своему содержанию телесюжеты, которые и в Штатах, и в Британии, и во Франции, и во многих других странах, смотрели с замиранием сердца. В газетах и журналах были даны широкоформатные, цветные снимки, сопровождаемые заголовками, наподобие: «Поимка советских зомби – самых жутких и кровожадных», или: «Пришествие зомби-апокалипсиса: он начался с России».

Не менее того, западную публику впечатлил сеанс магии, которым колдуны и шаманы попытались «локализовать распространение инфернальных монстров в границах Прошмыркина», как это поняли на Западе. А сообщение о провале миссии участников массового камлания породил чуть ли не панические настроения. Известный западный специалист по магии сделал пессимистический прогноз, согласно которого, против «рашен зомби» традиционная магия бессильна. Бессильны осиновые колья, серебряные пули, лист трилистника и святая вода… Зато! Зато всемогущи и невероятно эффективны против упырей специальные электронные талисманы фирмы «Мошен Нико». Уже на следующий день толпы страждущих штурмовали магазины электроники в Лондоне, Нью-Йорке и Париже, а «Мошен Нико» всего за пару дней фантастически обогатилась.

В американском журнале «Нью сайонс дей» («День новой науки») был опубликован материал профессора Пугсона, в котором повествовалось о том, что именно недавний визит НЛО стал причиной начала в СССР масштабного «зомби-апокалипсиса». По мнению профессора, перед тем, как сесть на лугу у Прошмыркина, скорее всего, «тарелка» пролетела (не исключено, умышленно!) над местным деревенским кладбищем. И именно энергетический выброс её двигательной системы стал причиной того, что усопшие на погосте вдруг начали покидать свои могилы.

Впрочем, статью Пугсона стали критиковать везде и всюду – и в Штатах, и в Европе, и даже в ЮВА. Но, как бы в пику скептикам, язвящим в адрес профессора, в Прошмыркине нашлась свидетельница, которая подтвердила его доводы и выводы. Ею оказалась колхозная птичница Таисия Мусякина, которая в одном из «вурдалаков» опознала своего покойного деверя. Явившись к профессору Свистунову-Нахалевичу, женщина рассказала, что хоть её умерший родственник за время пребывания в могильной среде и изрядно «подпортился», она его всё равно опознала, и, в подтверждение своих слов, предоставила прижизненные фото деверя. Как ни странно, но один из «вурдалаков» на него, и впрямь, оказался очень похож. На это Таисия пояснила:

– …Я всегда знала, что он этим и кончит – станет вурдалаком. Он и при жизни-то был – настоящий упырь, мерзкий и пакостный. Крови из нас попил – вёдрами! Особенно, когда водки нажрётся. А теперь – глянь чего: уже и из могилы насобачился вылазить, тварина, чтобы нам тут всякие гадости делать, да снова кровь из нас сосать!

По решению профессора, на местное кладбище немедленно отправилась группа аспирантов и колдунов, которым была дано распоряжение эксгумировать гроб с «вурдалаком». У тех больше часа ушло на сборы и подготовку, после чего эксгумационная команда, предводительствуемая Таисией Мусякиной, ступила на территорию кладбища. Однако, как это иногда говорится, «вдруг что-то пошло не так». Едва «эксгуматоры» меж оградок двинулась вслед за Таисией в сторону центра кладбища, как началось нечто невероятное. Со стороны могилы её деверя вдруг донёсся жуткий, угрожающий вой, а деревянный крест на ней вдруг начал раскачиваться из стороны в сторону. У «зондер-команды» от такого зрелища в момент одеревенели ноги. Что было потом – они и сами не помнили (возможно, в силу воздействия на их сознание неких загадочных энергетических полей), поскольку, тяжело дыша, опомнились лишь уже у околицы Прошмыркина. Тут же, у околицы, «эксгуматорами» был написан обширный отчёт, в котором повествовалось о том, что их попытка вскрыть могилу потерпела неудачу по причине того, что по всему кладбищу вдруг начали раскачиваться кресты и покрываться трещинами могильные холмики. Дабы не вызвать своими действиями катаклизма пока непонятной природы и степени опасности, эксгумацию на время было решено отложить.

…А колдуны и шаманы после бегства вурдалаков до позднего вечера обсуждали обстоятельства случившейся неудачи. Из апартаментов колдунов доносилась перебранка:

– Что ж ты не дотолдыкал-то насчёт потолка?! Тоже мне, маг седьмого разряда! Я б тебе и первого не дал бы. Из тебя колдун, как из барана пономарь!

– Это я-то – баран?!! Да, сам ты козёл! Если хочешь знать, у меня специализация только по дверям и окнам. Понял?

– Ага! Специализация как через них забраться в чужую квартиру, когда хозяев нет дома…

У большого чума, сооружённого во дворе общежития из алюминиевых труб, гофрокартона и полиэтиленовой плёнки, вокруг костерка, свернув калачиком ноги и, дымя медными трубками, сидели печальные шаманы.

– Однако нынче камлали шибко плохо… – щипая себя за седую бородёнку, горестно вздохнул шаман из Оймякона, у себя на родине носящий звание «ойуун». – Мёртвая человека-вурдалака убежала.

– Зачем говоришь – плохо? – возразил его коллега с Чукотки, зашивая моржовыми сухожилиями бубен из нерпичьей кожи, пробитый колотушкой в двух местах. – Моя камлала шибко хорошо. Однако моя думает, что вурдалаке помог злой дух тундры Орохо.

Все прочие шаманы, в числе которых присутствовали ненецкий тадибей, бурятский бо и юкагирский альма, дружно закивали головами, одобряя это предположение.

…Неудача с вурдалаками сильно пошатнула авторитет обитателей общежития среди местного населения. Колдуны и все прочие их коллеги по магически-оккультному цеху чувствовали, что просто обязаны совершить нечто эффектное, необычайное, даже из ряда вон выходящее, что могло бы потрясти не только деревенских скептиков, но и, самое главное, профессора Свистунова-Нахалевича – а вдруг тот, разочаровавшись в магах, возьмёт, да и уволит их общим скопом?

Поскольку старые, маститые маги отчего-то проявляли нерешительность, эту важную миссию решил взять на себя начинающий колдун с Тамбовщины. Он только недавно прошёл посвящение в колдовское сословие, но уже был весьма и весьма подкован теоретически, а также сведущ по части самых действенных магических обрядов, что придавало ему уверенности в успехе задуманного.

Не мудрствуя лукаво, тамбовец решил устроить в местном клубе показательный сеанс магии и колдовства. Его коллеги из Воронежа, Костромы и других мест отнеслись к этой затее по-разному. Одни с готовностью поддержали эту затею и даже предложили свою помощь, от которой тот с самоуверенностью, свойственной молодым да ранним, отказался наотрез. Другие усомнились в возможности произвести впечатление на людей, которые давно уже перестали потрясаться, чем бы то ни было. Но тамбовец категорично отвергал любые предостережения, и упрямо готовился к сеансу.

В назначенный час бревенчатый барак в центре Прошмыркина, громко именуемый «Дворцом культуры», ломился от избытка любопытствующих. Посмотреть на обещанные «чудеса в решете» пришли и стар, и мал. Завклубом Витька Завадов открыл занавес, и таинственным голосом провозгласил:

– У нас сегодня в гостях – маг и чародей высшей квалификации, член ордена тамбовских колдунов, магистр белой, зелёной и синей магии Бхагхи Мукуяма ибн Аривидерчи!

Зрители приветственно зааплодировали, а Завадов, многозначительно подмигнув им, скрылся за кулисами, откуда на весь зал раскатилось громкое «Бом-м-м-м!!!» (роль гонга выполнял подвешенный на верёвочке цинкованный банный таз, в который Витька ударил поленом). Тут же, широко улыбаясь на сцену вышел маг Бхагхи (по паспорту – Мухобоев Викентий Иванович, а по записи в трудовой – слесарь-сантехник) в чалме из длинного белого полотенца и цветастом халате. Впрочем, его выходом зрители были слегка разочарованы. Они ожидали его появления как бы из ниоткуда. Или, на худой конец, маг такого уровня запросто мог бы появиться, например, ступая по воздуху. К тому же, венчающая голову мага Бхагхи чалма без конца съезжала с уха на ухо, из-за чего ему приходилось постоянно поправлять свой головной убор. Теперь уже больше половины зрителей испытывало сильнейший скепсис – ни фига себе, колдун!..

Подойдя к столу, стоящему посреди сцены, маг Бхагхи хорошо поставленным голосом, с великолепной, артистичной жестикуляцией, вкратце огласил прошмырчанам программу предстоящего вечера, которая включала в себя магическое решение всевозможных личных проблем, общение с духами и встреча любого желающего с самим собой из прошлых кармических воплощений. Затем чародей немного потеоретизировал на тему непознанности мироустройства и, наконец-то, перешёл к самому сеансу.

Изобразив изящный, гостеприимный жест, он пригласил на сцену всякого желающего, кто недоволен свой жизнью и хотел бы изменить её течение. Толпа деревенской пацанвы, обосновавшейся у самой сцены, визжа и хихикая, устроила весёлую потасовку, выбирая из своей среды самого невезучего. Взрослые тоже начали перешёптываться и подталкивать локтями друг друга. Но с места никто так и не сдвинулся.

Маг снисходительно улыбнулся, и извлёк из стоящей на столе большой шкатулки длинный бумажный свиток с золотыми иностранными буквами и множеством печатей всяких форм и размеров.

– Я понимаю вашу сдержанность, – Бхагхи-Мухобоев понимающе покачал головой. – Поэтому предлагаю всем желающим ознакомиться с этим документом. Это диплом международного образца, который свидетельствует об уровне моей квалификации. Ну, смелее, смелее! Вот вы, Антип Кузьмич, будьте добры, засвидетельствуйте подлинность документа!..

Маг поманил к себе деда Антипа, важно восседавшего в первом ряду. Тот, польщенный вниманием колдуна, отряхнул бороду от шелухи жареных семечек, которые только что с азартом грыз, и, тяжко воздыхая, взобрался на сцену. Повертев в руках диплом и так и эдак, и ничего в нём не разобрав, для блезиру старик важно похмыкал и знающе покачал головой. Поскольку ему уронить себя очень не хотелось, он с умным видом дотошно осмотрел ещё и печати. Возвратив диплом чародею, дед Антип сообщил притихшему залу, пожимая плечами и, дёргая себя за бороду:

– Так что, значит, выходит и есть оно, это самое, без обману. Бумага всамделишная… Да и печатей-то эвон сколь налепили! – деду понравилось выступать и он, подбоченившись, продолжил с воодушевлением. – Да и подписано людьми очень многими. Чай, тоже не дураки…

Зал, слушая деда, несколько оживился. Кое-где начал раздаваться сдержанный смех. Дед Антип, оборвав свою речь на полуслове, сердито махнул рукой и поплёлся на место, что-то сердито ворча под нос.

– Как вы могли убедиться, – лучезарно улыбаясь, заключил маг Бхагхи, – я не какой-нибудь шарлатан, а представитель великой и таинственной корпорации людей, способных повелевать незримыми, сверхъестественными силами, загадочными сущностями и энергиями. Поэтому вновь приглашаю тех, у кого есть серьёзные жизненные проблемы.

Зал притих, и тут кто-то громко спросил:

– Товарищ колдун, а вы не подскажете, куда могли деться мои ключи? Куда они запропастились?

На мгновение задумавшись, маг Бхагхи в очередной раз поправил чалму и ответил:

– Они валяются у вас под ногами.

Через пару секунд в темноте зала раздалось:

– Ух ты-ы-ы! Точно! Вот они! А я уж не знал что и делать! Спасибо!

Зал удивлённо загудел, а колдун снова пригласил к себе желающих. К удивлению зала, на сей раз желающий нашёлся. На сцену бочком вышла Цыпушина Груня – невысокая женщина с большими, испуганными глазами. Когда-то, в молодости, она слыла на всю округу как одна из первых красавиц. Парни табунами околачивались под её окнами. «Лучшие подруги», втайне ревнуя и завидуя, желали ей окриветь или, хлопнувшись с крыльца вниз головой, свернуть себе шею. Их ли «молитвы» дошли куда следует, или уж так ей на роду было написано, но вышла она замуж, на удивление всей деревне, за самого никчёмного из своих ухажёров – хвастуна, пустозвона и пропойцу Митюху-Дериглаза. И через год её красоты как не бывало. Не раз Груня порывалась уйти от горластого и нахрапистого бездельника, да робкий и покладистый характер не позволял.

Стоя у всех на виду, донельзя растерянная и напуганная молодая женщина что-то пыталась объяснить магу. Однако у неё отчего-то вдруг пропал голос, и она лишь беззвучно разводила руками.

– Можете ничего не объяснять, – колдун вскинул руки ладонями вперёд и медленно их опустил, – мне всё уже известно. Вы хотите, чтобы я сделал вашего мужа добрым, порядочным человеком. Но его сейчас в зале нет, а поиск займёт слишком много времени. Поэтому, если желаете, я могу изменить ваш характер. Вы станете решительной, твёрдой, волевой. Хотите? Тогда, присаживайтесь!

Груня осторожно опустилась на шаткий клубный стул с потёртой дерматиновой обивкой и, съёжившись, замерла в ожидании. Зал снова притих и насторожился.

Маг медленно пошёл вокруг неё, совершая пассы и, бормоча какие-то странные слова. Обойдя свою пациентку трижды, Бхагхи остановился за её спиной и провозгласил:

– Сейчас с вами произойдёт превращение. На счёт пять вы станете совсем другим человеком, лишённым всех своих нынешних комплексов и слабостей. Приготовьтесь, я считаю. Если вдруг станет больно – терпите. Один!..

– А-а-а-а!!! – внезапно пронзительным голосом вскрикнула Груня, обхватив себя руками.

От этого вопля вздрогнули не только сидящие в зале, но и сам чародей, который от неожиданности дёрнулся, и едва удержал на голове свою роскошную чалму.

– Что вы орёте? – сердито рявкнул он.

– Но вы же сказали, что будет больно, – пролепетала Груня. – Вот я и…

– А вам было больно?

– Нет… Это я на всякий случай.

– Сидите молча! – колдун снова сделал страшные глаза и замогильным голосом снова начал считать.

Когда он произнёс «пять!», Витька Завадов за кулисами снова ударил поленом в таз. От этого «Бом-м-м-м!!!» некоторые даже вздрогнули. Вздрогнула и Груня.

– Всё? – удивлённо озираясь, она встала. – Так быстро? И что же мне теперь делать?

– Да, что хотите… – маг Бхагхи пожал плечами. – Муж вам теперь уже не страшен. Можете идти его искать.

– Да, на кой ляд он мне сдался, пьянюга этот синемордый?! Ой, спасибо вам огромное, товарищ колдун. Премного вам благодарна.

Груня горделиво выпрямилась, в какой-то миг снова став той, прежней, всеми уже позабытой. Несвойственной ей уверенной, спокойной походкой она пошла со сцены, сопровождаемая сотнями глаз. Её покорная сутулость бесследно исчезла. Тусклое, стариковское мерцание глаз сменилось ярким, молодым блеском, что наделало немало переполоху среди мужской части зала.

– Ты, глянь, глянь! Как же мы её проморгали, Груньку-то?! – растерянно шептали друг другу местные донжуаны. – Какая вишенка! М-м-м-м!

В это время в дверях клуба замаячила нескладная фигура Дериглаза.

– Эт-то чёй-то там такое? А?! – пьяно заорал он, нагоняя на себя кураж. – Чевой тут Грунька делат? Эй, тебе кто разрешал сюды притащиться? Ла-а-а-дно… Ща домой придём – разберёмся! – плюнув в кулак и, вскинув его над головой, загоготал он.

– Про дом – забудь, – спокойно и, как будто даже деловито, объявила Груня. – Тебе там места больше нет. С этого часа ты мне не муж, а я тебе не жена. Десять лет терпела, а теперь – всё! Конец! Сейчас же иди, собирай свои шмотки, и убирайся вон, на все четыре стороны.