Читать книгу: «Некомбатант. Неучтенный фактор», страница 3

– А мои родители?

– Они ни в чем не будут нуждаться. Хороший пенсион я им обещаю.

– Они ведь будут думать, что я умер.

– А ты и так уже почти умер. До фактической смерти недолго осталось. И спасти твое тело невозможно в создавшейся ситуации. Уж извини. Слишком высоки ставки. Я не могу допустить утечку информации.

– А что ты говорил о личном бессмертии и новом теле?

– Твоя личность обретет фактическое бессмертие и будет находиться в АДМ вместе с Гансом. При этом полностью осознавая себя, общаясь со мной и Гансом, а также получая информацию из окружающей обстановки. Ганс ознакомит тебя с необходимой информацией из моего мира. Когда подвернется подходящее тело какого-нибудь мерзавца, которого не жалко, и который занимает не слишком заметное положение в обществе, я пересажу тебя в это тело. Ты начнешь новую жизнь, но будешь навсегда связан со мной и с Гансом. Когда твое новое тело состарится, тебя снова «возьмут на борт» АДМ. А потом пересадят в новое подходящее тело. Либо проведут «откат к заводским настройкам» и омолодят твое тело примерно до двадцатилетнего возраста. В зависимости от ситуации. И так неограниченное количество раз. Разумеется, если ты будешь честно выполнять условия договора. Ты уже понял, что я не занимаюсь благотворительностью. И мыслю совсем другими категориями, чем прежний Юрий Давыдов. Поэтому думай, Ваня. На такое можно пойти только добровольно. Ответ мне нужен сейчас. Времени почти не осталось. Если ты отказываешься – это твой выбор. Мы расстанемся навсегда. Итак, твое решение?

– Хорошо… Я согласен заключить с тобой договор…

– Молодец, Ваня! Это правильное решение. Клянусь звездами, ты не пожалеешь! Ганс, принять Ивана на борт. Протокол «Паладин».

– Принято!

Вот и решили вопрос. Хорошо, что Ванька оказался адекватным. Пусть пока постигает науку из моего мира и думает вместе с Гансом, чего бы можно было такого интересного и полезного изобрести в этом мире, чтобы это не насторожило Службу глубинной разведки. А я пойду разгребать накопившееся дерьмо. Ах, Паша, Паша, сучий потрох… На кого же ты работаешь? Как я умудрился так лохануться?

Как выяснилось, Паша начал недавно Ваньку обхаживать и склонять к тому, что негоже такому великому гению прозябать в какой-то провинциальной Одессе за обычное жалованье. Ведь какие сказочные перспективы открываются! Признание в научном мире, почет и уважение, огромные деньги! М-м-да… Первый мой серьезный прокол за многие годы. Зазнался, ваше превосходительство. Подумал, что умнее и хитрее тебя здесь никого нет. Вот и получи фунт изюму… Но кто же стоит за всем этим? Не верю, что Пашка сам все придумал и организовал. Неужели и отсюда уши мистера Икс торчат?..

Правда, сюрпризы на этом не закончились. Ганс, «взяв на борт» Ивана, провел дистанционно экспресс-диагностику его тушки, чтобы собрать максимум возможной информации. Вдруг пригодится? И как оказалось, не напрасно.

– Командир, есть еще один интересный нюанс. Ивану я пока ничего не сообщал, он и так сейчас в состоянии перманентного охренения.

– Что именно?

– Меня удивила картина столь быстро прогрессирующей болезни. Раненому осталось жить не несколько дней, как говорил врач, а от силы пару часов. Есть подозрение на отравление. А это возможно в двух случаях. Либо яд был нанесен на нож, либо его ввели уже после доставки раненого в больницу. Но точный анализ я могу сделать только при непосредственном контакте с тушкой. Рискнем? Мне надо минуту и двадцать секунд.

– Давай. Я тебя прикрою от возможного наблюдения со стороны двери.

АДМ, не отключая режима мимикрии, выскользнул из моего кармана и коснулся кисти руки, лежавшей поверх одеяла. Закончив работу, Ганс вернулся обратно тем же маршрутом.

– Готово. Мои подозрения подтвердились. Яд растительного происхождения. Похож на рицин, но не рицин. Что-то местной выделки, я с таким еще не сталкивался. Судя по всему, яд был на клинке ножа. Время начала развития интоксикации примерно совпадает с временем ранения. А ведь раненого не сразу доставили в больницу. Значит, персонал больницы не замешан.

– Интересно… Получается, Ивана приговорили изначально?

– Получается так. Даже небольшое поверхностное ранение оказалось бы смертельным. Яд очень токсичен.

– Но кому это нужно?! Кому мешал вчерашний студиозус из небогатой семьи?!

– А ты уверен, что целью был именно Иван? А не некто Юрий Давыдов, например? Или еще кто? Ведь Пашка имел постоянный доступ к тебе. И при желании вполне мог попытаться тебя убрать. Другой вопрос, что ничего бы из этого не вышло, но он ведь об этом не знал. И чисто технически возможность совершить покушение у него была.

– Но ведь не самоубийца же Пашка. Должен понимать, что уйти после покушения у него шансов нет.

– А если ему выбора не оставили? И он сидит на крючке, о котором мы не знаем. Или посулили ему что-то такое, перед чем он не устоял.

– Возможно… Вот что, Ганс. Сообщи об этом Ваньке. И самым тщательным образом просканируй его память. Проверь все его контакты. Вдруг там найдутся знакомые персонажи из базы данных. Все после момента нашей первой встречи, когда я занял эту тушку. Раньше Юрий Давыдов с ним дела не имел – слишком разного они поля ягоды. Уверен, что отправной точкой послужило мое внимание к Ивану, как к перспективному сотруднику…

Больше здесь делать нечего. Ивану, как выяснилось, осталось недолго. Но местным эскулапам знать это совершенно необязательно. Молча встав и поклонившись распростертому на кровати телу, покинул палату. Жизнь продолжалась. И надо было срочно кое-что предпринять, чтобы она не стала еще сложнее.

В коридоре меня дожидался Игнатов, доктор куда-то умотал по своим делам. Но с ним все вопросы решены, теперь остается только ждать. Дав указания охране, поехали в особняк, где до недавнего времени жили Ванька с Пашкой. С полицией разговаривать бессмысленно, ничего нового они не скажут. С момента происшествия прошло уже почти двадцать часов, и Пашка имел массу времени, чтобы незаметно покинуть Одессу. Одно дело, если бы это было настоящее похищение, и его пришлось держать где-то под замком. Полиция до сих пор так и считает. Но если он сам соучастник преступления, то тут ищи ветра в поле. Конечно, кое-какие меры помимо полиции я предприму. Но надежда обнаружить бегунка весьма призрачная. Я ведь даже не знаю, каков у него мотив и куда он отправится. И что стоит за всем этим. Либо его вынудили так поступить, чем-то надавив, или что-то пообещав, либо Паше не дают покоя лавры изобретателя радио, и это исключительно его инициатива. Такое тоже возможно…

Впрочем, кое-что прояснилось еще по дороге до особняка. Ганс доложил, что с Иваном вступал в контакт тот самый тип, который приезжал в Никольское в образе крестьянина перед покушением на меня тогдашнего. То есть на Юрия Давыдова. И который подкатывал к Ахтырцеву в образе купца. Предложение было незамысловатое – стучать обо всем, что происходит в конструкторском бюро, где Ванька начал работать после окончания института. Разумеется, за приличное вознаграждение. Ванька его послал, но по простоте душевной никому ничего не сказал, сочтя доносительство недостойным занятием, что не пристало порядочному человеку. С понятием секретности и сохранением производственной тайны у аборигенов полный швах. Не исключаю, что аналогичное предложение было сделано также и Пашке. Только с другим результатом. Высказав пристыженному Ваньке все, что я думаю о его «порядочности», и к чему эта «порядочность» привела, дал задание Гансу пока что заниматься образованием новообретенного паладина, а попутно разработать проект оптического дальномера. Без особых изысков, и который можно слепить из того, что удастся найти в Одессе. Лишним не будет, когда господа «просвещенные» европейцы пожалуют. На «Лебеде» он мне не особо нужен, а вот для береговой батареи в самый раз. Поэтому вес и размеры особо не критичны. Изобретателем будет считаться Ванька, поскольку чертежи дальномера я «найду» в его бумагах. Мне светиться не резон, а вот на злодейски убитого гения можно теперь навесить изобретение многих полезных вещей, которые он изобрел, но поведать об этом миру не успел. А Юрий Давыдов, сам того не ожидая, стал его душеприказчиком. И внедрил в жизнь то, что могло сгинуть бесследно. Как произошло с многими другими изобретениями, опередившими свое время.

В особняке все оставалось так, как было в момент происшествия. Охрана никого не пускала в комнаты, где жили Иван и Павел, а также сторожили пристройку во дворе, превращенную в мастерскую. Старший группы доложил, что за все время никто из посторонних не появлялся. Ванька к этому времени уже полностью освоился на новом «месте жительства» и подсказывал, где что лежит. А также есть ли признаки того, что кто-то здесь уже похозяйничал до нашего прихода. Но ничего подозрительного мы не обнаружили. И оказалось, что я зря обвинял Ваньку в вопиющем пренебрежении секретностью. Наиболее важная информация находилась у него в искусно оборудованном тайнике, а не в шкафу и в ящиках стола. Иван еще в Петербурге завел специальный секретный «гроссбух», куда заносил то, что не предназначено для посторонних. А в рабочих тетрадях, лежавших открыто, были лишь конечные разрозненные результаты, по которым несведущему человеку очень сложно восстановить картину в целом. И такой подход себя оправдал. Если Пашка действительно решил присвоить себе открытие радио, то воссоздать действующий образец радиостанции ему будет трудновато. Во всяком случае, сразу. Поскольку электротехника – не его конек. Генератором идей и главной движущей силой проекта был Ванька. Пока Игнатов и охрана обыскивали помещения и сносили в кучу вещдоки из мастерской, я занялся комнатой Ивана. И вот теперь, держа в руках секретный «гроссбух», существующий в единственном экземпляре, давал ему наставления.

– В общем, слушай сюда, Ваня. Вместе с Гансом разработаете план подачи изобретений на ближайшие несколько лет. Так, чтобы это не вызвало подозрений в чрезмерном опережении «графика» развития научно-технического прогресса. Все это я внесу в твой «гроссбух», места тут еще навалом. Якобы это сделал ты, но сообщить никому не успел. Понятия экспертизы рукописного текста здесь еще не существует. Поэтому никто не сможет определить точное время, когда сделана та или иная запись. Да я и не позволю никому этого делать. Отныне я твой душеприказчик в плане развития науки и техники.

– Юрка, а почерк?! Ведь сразу поймут, что это писал не я!

– Не поймут. Образцов твоего почерка достаточно, поэтому с помощью Ганса я его легко воспроизведу. Не забывай, Ваня, с кем ты связался. Такого матерого обманщика и отмороженного на всю голову циника, как я, еще поискать.

– Ну, так уж и отмороженного циника! За Женьку Мальцеву и родителей ты бы любому башку в своем мире оторвал!

– Ванька, не путай теплое с мягким. Женька и родители – это святое. А ко всему остальному я подхожу исключительно с точки зрения целесообразности. Учти это и не пытайся воздействовать на меня и Ганса, взывая к христианскому милосердию, благородству, рыцарскому поведению, дворянской чести и прочим благоглупостям. Гансу это вообще по барабану, а мне, после девяноста семи лет службы в Отделе специальных операций Космофлота, слышать подобные заявления просто смешно. Для меня важны только цель и способы ее достижения. Любые способы, лишь бы они привели к достижению цели. Так понятно?

– Понятно. Кстати, ваше превосходительство, я вот что подумал. Если во всем этом замешан мистер Икс, как ты его называешь, то не могло ли послужить отправной точкой твое нетипичное поведение во время покушения на дороге, когда ты занял тело Юрки Давыдова?

– Это как? Поясни.

– Ганс дал мне полную картину тех событий. Рассмотрим все по порядку. Разбойники убивают Юрку Давыдова, даже не пытаясь сначала припугнуть и выяснить, где лежат деньги. То есть сделали именно то, для чего их наняли. А поиск денег – это уже их инициатива. Прошерстили карету, ничего не нашли, и начали выяснять отношения, прирезав одного из своих. А после этого вмешиваетесь вы с Гансом, нейтрализуя станнером всю банду. Пока все верно?

– Верно. И что дальше?

– А теперь представь, что кто-то видел всю картину происшествия от начала до конца. И что он увидел? Лиходеи убивают молодого барина, которого вытащили из кареты, даже не пытаясь вытряхнуть из него нужные сведения. Охрана из мужиков сбежала еще раньше, а кучер явно в деле, поскольку его не трогают и разговаривают, как со своим. Начинаются поиски денег в карете, а затем выяснение отношений. До сих пор все идет не выходя за рамки обычного. А вот дальше начинается настоящая чертовщина. Разбойники и кучер падают и лежат, не подавая признаков жизни, а молодой барин спустя какое-то время поднимается как ни в чем не бывало. Допускаю, что АДМ ночью разглядеть практически невозможно, даже если не включен режим мимикрии. Но вот человеческую фигуру можно рассмотреть запросто. А дальше начинается еще интереснее. Барин приводит в чувство кучера и начинает с ним о чем-то беседовать, предварительно ткнув ножом. После чего стреляет в лежащих бандитов, снимает выпачканные кровью рубашку и пиджак, и при этом специально наносит себе небольшой порез ножом на груди. То есть ему мало того, что сделали разбойники? И неужели разбойники настолько глупы и беспечны, что даже не знают, как надо убивать ножом, и не проконтролировали результат своей работы? Юрка, ты бы на месте постороннего свидетеля не удивился полной абсурдности и необычности всего увиденного?

– Хм-м… Ваня, а ты знаешь… Я как-то упустил этот момент. Но поблизости не было никого, в этом я уверен.

– Не было поблизости. А если этот человек находился хотя бы на расстоянии половины версты, или чуть больше, и наблюдал в хорошую подзорную трубу? Причем не со стороны Петербурга, а со стороны Москвы. В том направлении ты ведь не искал. И если этот человек имел очень хорошее ночное зрение, то мог видеть все до малейших подробностей. Участок дороги там довольно прямой, и далеко просматривается. Получив такую неожиданную информацию от своего наблюдателя, мистер Икс вполне мог изменить планы, чтобы сначала во всем разобраться…

А вот это сюрприз! Ай да Ванька! Ведь заказчик действительно мог проконтролировать выполнение акции и разместить наблюдателя в удобном месте. То, что я его не обнаружил, не факт, что его не было. Дорогу в сторону Москвы я и вправду далеко не проверял. Не воспринимал еще здешних аборигенов всерьез, считая их недалеко ушедшими от дикарей с Соломоновых островов. Зазнался в мире высоких технологий. И о феномене хорошего ночного зрения у некоторых здешних обитателей даже не подозревал. Пусть этих людей очень мало, но они есть. И мистер Икс вполне мог разыскать такого человека и приставить к делу.

Допустим, так все и было. Что из этого следует? Наблюдатель охренел от увиденного и в точности передал информацию мистеру Икс, не искажая факты и ничего не додумывая для понимания произошедшего. Мистер Икс тоже охренел, но не доверять своему человеку смысла нет. Поскольку ситуация вышла за рамки обычного, а с точки зрения аборигенов попахивает чертовщиной, мистер Икс призадумался, на кого же он нарвался. Поэтому все его дальнейшие действия вполне логичны. Мистер Икс пытается разгадать тайну феномена под названием Юрий Давыдов. А поскольку следующая попытка действовать грубо в лоб, подослав уличных грабителей, успешно провалилась, пытается внедрить в мое ближайшее окружение своих агентов. Логично? Логично. Но здесь есть нестыковка. Если он завербовал Пашку, то зачем привлек к нему внимание этим липовым похищением? Допустим, Пашка вскоре появится, и все будет говорить о том, что его действительно похитили, а он умудрился сбежать. Либо сделают так, что полиция нападет на след похитителей и освободит Пашку. Зачем это мистеру Икс? Да еще и Ваньку ликвидировали. Или мистер Икс здесь ни при чем, а вся махинация с похищением и «случайным» убийством Ваньки – исключительно инициатива Пашки? Но ему-то это зачем надо?! Ради чего так подставляться? Или это что-то личное? Как говорит Ганс, мало данных. Подождем, может, еще что-нибудь выяснится.

Но даже если все эти предположения верны, это не объясняет факта, почему мистер Икс решил убрать Юрия Давыдова. Чем ему мог мешать разгильдяй-студиозус, все интересы которого ограничивались пьянками и бл*дками? Причем мешать до такой степени, чтобы решиться на убийство. Братец Феденька не в счет, он сам всего лишь инструмент. И вряд ли мистер Икс вступал с ним в контакт лично. Но кого-то из его связных Федя знать должен, поэтому в случае удачного покушения его самого бы зачистили, как опасного свидетеля. А он, дурак, этого не понял. Причем этот связной – явно не из тех бандитов, которых подрядили на выполнение акции. Их бы потом тоже зачистили, поскольку это слишком неуправляемые и непредсказуемые типы. Интересный расклад получается. Кому же это я дорогу перешел? Причем моя ценность в один момент резко возросла от нуля до какой-то весьма значительной величины. И вместо того, чтобы повторить покушение, чему ничто не мешало, меня начинают методично обкладывать, как очень редкого и ценного зверя, которого надо обязательно взять целым и невредимым. Но зачем ему Юрий Давыдов целый и невредимый?! Загадка, однако… Ганс прав, мало данных…

Покончив с делами на сегодня и дав распоряжения Игнатову касательно поисков Пашки, решил нанести визит дяде с тетей. Заодно узнаю, что новенького произошло на коммерческом фронте. Ибо война войной, а бизнес бизнесом. Эти вещи не только не мешают друг другу, но зачастую еще и способствуют.

Здесь мне всегда были рады. И здесь уже знали об истории с работорговцами. Поэтому от подробного рассказа отвертеться не удалось. Как и от шикарного ужина, за который меня быстро усадили. Правда, трапезничали всего втроем. Мои кузены и кузины как укатили в Петербург, так и не торопились возвращаться. Дядю и тетю очень интересовало, что же было на самом деле. Ибо по слухам, гуляющим по Одессе, мы чуть ли не половину турецкого флота утопили и весь гарем султана умыкнули. Пришлось рассказать, как было на самом деле, причем во всех подробностях. Тете даже слегка поплохело. Но закаленная жизнью купчиха справилась с минутной слабостью, и расспросы продолжились. А когда ужин закончился и мы уединились с дядей в его рабочем кабинете, меня снова ждал сюрприз. На этот раз приятный.

– Юра, не стал при супруге о делах говорить. Помнишь наши опыты с попыткой наладить выпуск бомб к твоим новым пушкам? Чтобы не везти все из Петербурга?

– Помню. Слишком опасно. Здешние умельцы не рискнули связываться с изготовлением взрывателя. Боятся, что взрыв произойдет еще в стволе после выстрела. А что? Что-то изменилось?

– Кое-что смогли сделать. Связываться с нажимным взрывателем, срабатывающим при попадании в цель, наши механикусы так и не рискнули. Вместо этого предложили другое. Есть у нас в Одессе один интересный типус – Яша Розенблюм. Торгует всякой всячиной, но есть у него одна страстишка – химия. То с фейерверком что-то химичит, то краску какую-то новую придумает, то пропитку для дерева. И ведь получается! Так вот, этот Яша занимается также поставками товаров для портовых мастерских и пронюхал о наших опытах. Как именно пронюхал – не знаю. Но суть не в этом. Он предлагает заменить порох в бомбах горючим составом, который сам недавно разработал. Правда, разработал совсем для других целей. Но говорит, что для нас будет как раз то, что надо. Яша предлагает сделать брандскугель, только более совершенный. Состав не взрывается, а воспламеняется при выстреле, и бомба горит довольно долго. Причем жар дает такой, что железо плавится. А поскольку делать пустотелые корпуса бомб мы уже научились, можно попробовать заменить начинку. Причем не маяться с взрывателем, он здесь не нужен. Для деревянных кораблей и этого хватит. Ведь цилиндрическая бомба твоих пушек летит далеко и точно. А благодаря своему весу легко проломит борт или палубу и устроит пожар внутри корабля.

– Дядя Савелий, где мне найти этого химика?!

– Да не надо его искать, сам вскоре прибежит. Он ведь уже знает, что «Лебедь» вернулся. А там, где есть возможность провернуть хоть маленький гешефт, Яша Розенблюм мимо не пройдет.

Глава 3. Война войной, а бизнес по расписанию

На следующее утро я отправился на аудиенцию к командиру одесского порта господину Новосильцеву, которому отводилась значительная роль в предстоящих безобразиях. По дороге заглянул на «Лебедь», но там все было в порядке. Освобожденных невольников уже передали на попечение городских властей, а с тремя бывшими солдатами решили вопрос в лучших традициях чиновничества Российской империи. За определенную денежку они будут признаны негодными к дальнейшей службе армейскими эскулапами и уволены «вчистую». Поборники борьбы с взяточничеством могут исходить хоть желчью, хоть дерьмом, сколько угодно. Есть сложившаяся система, которая успешно функционирует. А я, такой-сякой, просто пользуюсь возможностями этой системы. Ничего не поделаешь, этот мир не совершенен. И я тоже. Поэтому, узнав последние судовые новости, и сделав нужные распоряжения, с легким сердцем отправился в управление одесского порта, надеясь, что хотя бы там никаких неприятных сюрпризов не будет. Однако действительность, как это часто бывает, несколько отличалась от ожидаемого.

Едва переступив порог учреждения, сразу понял, что тут не все ладно. Портовые чиновники молча трудились, зарывшись в бумаги. Обычного смеха и обсуждения последних сплетен не наблюдалось. Сбитый с толку столь нетипичной обстановкой, поинтересовался:

– Господа, а что случилось? Почему так тихо? К нам едет ревизор?

– Хуже, Юрий Александрович. Уже приехал. Сейчас с Георгием Вадимовичем беседу ведут. Сам вице-адмирал Корнилов, начальник штаба Черноморского флота.

– И что с того? Грозят неприятности?

– Пока неясно. Но если господа военные сунули к нам свой нос, то ничего хорошего от них ждать не приходится…

В принципе, я был полностью согласен с такой трактовкой ситуации. И дабы хоть как-то повлиять на нее в нужном ключе, направился в кабинет Новосильцева, хотя чиновная братия всячески пыталась отговорить меня от этой затеи.

Еще на подходе к двери я понял, почему Новосильцева попросили со службы. Разговор шел на повышенных тонах, и отставному каперангу явно было наплевать на адмиральские эполеты своего визави. Поняв, что до скандала осталось недолго, решил вмешаться, чтобы утихомирить обоих. Пусть лучше Корнилов на мою персону переключится. Для дела будет лучше.

Постучав, вошел и застал собеседников в ситуации, когда в ход готовы пойти аргументы далеко не из дипломатического арсенала. Оба с неприязнью глянули в мою сторону, возмутившись, что кто-то посмел вломиться сюда без спроса. Я же как ни в чем не бывало поздоровался и, извинившись, что помешал, попросил меня принять по срочному и важному делу. Новосильцев тут же воспользовался моментом и попытался разрядить ситуацию, которая его заметно напрягала.

– О-о-о, а вот и наш возмутитель спокойствия! Доброе утро, Юрий Александрович! Какими судьбами? Наслышан о ваших новых подвигах! Ваше превосходительство, разрешите вам представить нашу местную легенду – Давыдов Юрий Александрович, капитан и владелец пакетбота «Лебедь». Тот самый, кто в мае устроил переполох в Константинополе, прорвавшись через Босфор без разрешения турок. И недавно захватил посудину турецких работорговцев, освободив при этом всех невольников и доставив их в Одессу…

Представив нас друг другу, Новосильцев сразу же понял цель моего визита и не стал поднимать шум. Поскольку с данной целью был полностью согласен. Становиться во всем зависимым от севастопольского начальства отставному каперангу совершенно не хотелось. Сложившаяся в Одессе ситуация его полностью устраивала. Тем более, как удалось выяснить, Новосильцев имел серьезную поддержку в лице генерал-губернатора Бессарабии. Они мутили какие-то совместные дела, используя по максимуму возможности Одессы, как порто-франко. Но меня это не касается. Если сии негоции не наносят ущерб моему делу, то нечего и мешать деловым людям. Наоборот, можно использовать данный факт в своих целях.

С Новосильцевым проблем нет, это мой вынужденный союзник. И поскольку он человек умный, да еще и со связями, не захочет терять доходное место. Поэтому поддержит меня в меру своих возможностей. Или, если уж совсем припечет, то хотя бы мешать не станет. А вот с Корниловым пока неясно. Что же, будем работать…

То, что начальник штаба Черноморского флота проявил ко мне неподдельный интерес, стало ясно с первой же минуты разговора. Подробно расспрашивал о том, как я докатился до жизни такой – занялся судостроением и лично повел новый пароход необычной конструкции вокруг Европы. Как оказалось, история с «капитаном от бандеры» Ахтырцевым не была для него секретом. Под эту марку я постарался увести разговор в сторону перспектив развития парового флота, а также начал расписывать радужные перспективы деятельности одесского порта и базирующейся в нем «хулиганской флотилии» в военное время. Но увы, Корнилов сразу попытался поставить на место не в меру наглого штатского, посмевшего рассуждать о морской стратегии и тактике, ничего в этом не понимая.

– Увы, вынужден с вами не согласиться, Юрий Александрович. То, что вы успешно совершили переход вокруг Европы, почти не используя паруса, и фактически не имея морского опыта, это факт, с которым не поспоришь. Честь вам и хвала. Как и ваш молодецкий прорыв через Босфор сам по себе достоин того, чтобы войти в историю. Но просто совершить переход из одной точки в другую и воевать на море, это совершенно разные вещи. Поверьте.

– Так я именно с этим и не спорю, ваше превосходительство. Я не согласен с постановкой вопроса о необходимости передачи всех коммерческих пароходов, находящихся в одесском порту, в распоряжение военного флота в Севастополе. Могу сказать сразу, как вы собираетесь их использовать. Исключительно в транспортных целях.

– А разве они на что-то еще пригодны?

– Пригодны, поверьте. Мой «Лебедь» тому пример. Вы можете назвать хоть один случай, когда коммерческий пароход задержал турецких работорговцев?

– Это прерогатива военного флота, Юрий Александрович. А ваши действия, при большом желании, можно даже представить как пиратство. Поскольку вы все штатские, не находящиеся на военной службе. Уж во всяком случае, если бы здесь были затронуты интересы англичан, они бы обязательно это сделали.

– В части англичан не сомневаюсь, ваше превосходительство. А вот в части пиратства – нет. Мы сорвали преступные действия, совершенные против подданных Российской империи. Не получили от этого никаких материальных выгод и освободили российских подданных с риском для собственной жизни, понеся при этом некоторые затраты. Какое же это пиратство? А если бы турки сами напали на нас и нам пришлось защищаться? Причем так, что мы бы их утопили? Это тоже пиратство с нашей стороны?

– Юрий Александрович, не надо понимать мои слова превратно. Так-то я с вами полностью согласен и одобряю ваши действия. Но если влезть в юридические дебри, то формально вы не имели права этого делать. Даже в военное время, поскольку вы – некомбатанты. И не обладаете всей широтой полномочий военных моряков. Другой вопрос, что у нас на это закроют глаза и не будут предъявлять претензий. Поскольку другая сторона – турки, и вы спасли российских подданных. Но упаси боже вам проделать что-то похожее с английскими работорговцами, если таковые встретятся, и освободить африканских негров. Обвинят во всех смертных грехах.

– Здесь таковые вряд ли встретятся. Но оставим работорговцев, поговорим лучше о пароходах. Ваше превосходительство, разрешите изложить мое видение дальнейших событий в Черном море? Так сказать, рассуждения штатского дилетанта?

– Извольте, Юрий Александрович! Весьма любопытно будет послушать!

Следующие час с небольшим заняла лекция о возможностях обычных «колесников» вести крейсерские операции по принципу «ударил – удрал». Что если не ставить перед ними заведомо невыполнимых задач вроде полного разгрома вражеского флота и овладения Черным морем, то эти довольно шустрые по сегодняшним меркам паровые суденышки могут доставить массу неприятностей противнику, заставляя распылять свои силы. Причем полностью избавить наш Черноморский флот от необходимости оборонять Одессу с моря. Быстроходная «хулиганская флотилия», пусть и скромно вооруженная, сможет наносить очень болезненные укусы транспортным перевозкам противника, а в случае опасности убежит под защиту береговых батарей Одессы. Новосильцев был уже знаком с моими теоретическими выкладками, поэтому больше помалкивал, лишь иногда выражая свой «одобрямс». А вот Корнилова не на шутку зацепило. Сначала в его словах проскальзывал скепсис, но дальше появился неподдельный интерес. То, что я рассказываю азбучные истины для моряков более позднего исторического периода, а конкретно о тактике действий крейсеров периода Русско-японской и Первой мировой войны, будущему герою обороны Севастополя знать не надо. Пусть воспринимает это рассуждениями штатского дилетанта, не знающего, «как положено». Наконец, разложив все по полочкам, привел последний аргумент:

– Это касается ситуации, если нашим противником на море будет только турецкий флот. Но увы, это не так.

– О чем вы, Юрий Александрович?

– Господа, вы уже знаете, что корабли английского и французского флота сейчас стоят возле Босфора в Константинополе. Вскоре начнутся открытые военные действия с турками. Период «ни мира, ни войны» закончится. Нападение на «Скадовск» лишь начало. Не сомневаюсь, что турецкая армия на суше, а турецкий флот на море потерпят поражение. Но после того, как в Европе поймут, что если ничего не предпринимать, то Турция будет разгромлена, Англия и Франция вмешаются и введут свои корабли в Черное море. А сможет ли наш флот справиться с таким противником? Считаю, что нет. И все закончится блокадой нашего флота в Севастополе. На этом его активные действия в Черном море закончатся. Но если мы будем иметь отдельный отряд быстроходных пароходов, базирующийся на Одессу, то он сможет создать массу неприятностей господам европейцам. Блокировать Одессу, в отличие от Севастополя, англичане и французы не смогут. Здесь негде базироваться их флоту. И зимой он будет подвергаться большой опасности из-за штормов. Но попытаться захватить Одессу могут. А когда не смогут, то будут пробовать нас на прочность в другом месте. Скорее всего, в Крыму.