Читать книгу: «Девки гулящие 3», страница 2

Глава 5 Порох

Ванька Воробьев не ангел с крылышками, но всё же мужиков, что хотели в складе Кардакова поживиться, с улицы в помещение затащил. Поморозятся если их на свежем воздухе оставить.

Пока они в бессознательном состоянии находились, веревками их связал. Этого добра на складе хватало.

В уголке воров-неудачников разместил мордами к стенке – разглядывать им Ивана нечего как опамятуются.

Попусту время тратить сейчас Ваньке ни к чему – мешок надо скорее набивать и домой возвращаться.

Помещение склада не велико, но используется рационально. Полки на стеллажах плотненько забиты – воздух здесь не хранят, от этого купцу выгоды нет.

Керосиновая лампа вполне сносно выполняла свою функцию и нужное Ивану обнаружилось быстро. Порох расфасован был в красочные разнообразные упаковки. Рядками выстроились жестяные бутылки со столь нужным каждому охотнику припасом, были и банки с порохом, тоже из жести, а также порох в картонных упаковках.

Попаданец, как здесь в начале двадцатого века очутился, сразу волей не волей внимание обратил на весьма приятный дизайн различных коробок и коробочек, бутылок, банок и прочих вместилищ местных товаров. Отечественные ничем не уступали зарубежным, вполне успешно с ними конкурировали.

Картонкам Ванька не доверял, взял поровну бутылок и жестяных же банок. Хотя в картоне нести было бы легче и сложить в мешок можно больше. В порохе и его хранении попаданец не особо разбирался. Брал емкости где было написано, что это порох ружейный и всё.

Не кирпичи Ванька с полок снимал, но мешок тяжеловат получился. Ещё и патронов для револьвера он взял, скажем так – не постеснялся. Воровать так воровать, грех один – что ложечку стащил, что целый воз…

Затупил что-то попаданец – у ворот склада санки связанных жуликов своего нового хозяина дожидаются, но продолжалось это не долго и Ванька на них мешок и умостил. Опять же его веревкой привязал, не всю её на грабителей потратил.

– Мужик, а мужик… – из угла склада голос раздался.

Ого, крепка голова у кого-то из парочки оказалась. Иной бы ещё сколько без сознания находился, а тут уже голос один из связанных подает.

– Чего тебе? – уже почти в дверях Ванька ответил. Ещё может с пол минуты и его тут бы уже и не было.

– Развяжи, мужик. Чего тебе стоит. Не оставляй здесь нас на растерзание, – снова из угла раздалось.

Правильно. Сами они отсюда уйти без посторонней помощи не смогут. Ванька не только руки связал, о ногах тоже не забыл. Некоторые умельцы со связанными верхними конечностями нижними такие чудеса вытворяют, что оторви и брось. Ворам этим из склада только колобками из сказки можно выкатиться, но по сугробам далеко они не продвинутся. Даже до зайца им не докатиться, не говоря уж о волке и медведе…

Любил Ванька русские сказки, много в них мудрости было – вот и вспоминал время от времени.

– Мне какая корысть вас развязывать? Потом по моим следам мстить придёте. – не склонен был сей момент Иван лясы точить. Дверь в склад аккуратно затворил, колом даже припер – нечего у купца товару пропадать. Ванька у него немного отщипнул – спасибо ему на этом. От разграбления двумя жуликами склад спас – вот ему порох в награду и будет.

Совесть свою попаданец успокоил и лыжами в сторону дома зашуркал. Не прямо поехал, а в обход. Немного решил следы запутать.

Светало. Снежок опять повалил. Не хуже это будет для Ваньки Воробьева. Пусть побольше и подольше небо свой снежный запас тратит – скоро уже весна, а там снег не понадобится.

Пол дороги уже позади было, а тут опять приключение. Собаки. Целая стая. Хозяева то их теперь болеют, некому кудлачей кормить – они сами на промысел и вышли.

За неделю, или сколько там они без питания оставались, друзья человека хоть и сильно оголодали, но пока Ваньку есть вроде и не собирались, а может и думали. Кто знает. В собачьи головы не влезешь. Посматривали на Ивана они всё же как-то недобро, порыкивали, Ваньке показалось – даже как будто переглядывались. Спрашивали словно друг друга, а не начать ли нам людоедничать с этого гражданина? Не из одних мослов он состоит, мяско у него тоже имеется.

Ванька от стаи не побежал, обрез свой в боевую готовность привел – уже второй раз за утро. Только после этого на собаку, что чуть впереди других стояла пристально так посмотрел, ногой притопнул и потихоньку своей дорогой двинулся. Идти то шел, но глазом на собачек покашивал, сторожился. Напасть стая не решилась. Не месяц май. В мае собаки уже вовсю одиночек на улицах драли, только попадись им…

Остаток пути прошел без неожиданностей. Вот и дом. Из трубы дымок вьется, ставни плотно закрыты, шиты с угрожающими надписями на месте, забор в порядке.

Ничего так, первый поход за припасами вроде и результативный. Надо подумать, что ещё Ивану и сестрицам надо для жизни в изоляции. Только быстрее надо эти дела проворачивать – умных то у нас много.

Глава 6 На фронте

– Гутен морген, Йорема! – донеслось со стороны немецкой траншеи.

А, жив Пауль. Это хорошо. Ещё одну ночь перебедовали. Сейчас ответим во всю силу прокуренных лёгких.

– Тебе тоже морген, Пауль! Крысы не съели? – унтер Еремей Попов родом из Слободского уезда Вятской губернии тишину над линией русских траншей потревожил. Голос у него командный, далеко его слышно.

Тянутся на многие тысячи верст через всю Европу линии траншей Русской императорской армии. Параллельно им немецкие. Где-то совсем рядышком проходят, местами далеко друг от друга разбегаются. Тихо сейчас в них. Что с той, что, с другой стороны. Некому шуметь и постреливать. Кто болеет, а многие и померли. Заболевших хоть в тыл в лазареты увезли, а умерших слегка земелькой и снегом сверху в воронках присыпали и всё.

Война вроде и не кончена, а нет её. Вот сейчас Еремей три версты траншей один с русской стороны занимает, а Паулю ещё больше зона ответственности нарезана. Ну, три версты, это с перерывами. Окопы то пунктиром здесь тянутся, нет сплошной линии. У немцев так же.

Так они сейчас и воюют – Пауль и Ерема. Не подумайте, что между собой. Нет. С крысами траншейными они каждый день бьются. Хвостатые хотят их съесть, а солдаты оборону держат. Зверьки давно бы уже победили, но у Пауля ещё один Пауль имеется. Пауль-фауль на четырех ногах. Терьер. Ох и ленивый…

За десятки миллионов лет существования крысы в непобедимых бойцов превратились. От человеческих войн им одни радости – пищи сразу в разы прибавляется. Пируют на полях сражения и рядом с ними серые воинства. Трупы поедают и ранеными не брезгуют. Что на прошлых войнах, что сейчас каждый изувеченный солдат боится на боле боя крысам на зуб попасть.

Живых военнослужащих крысы тоже не боятся. Тот же Пауль и Ерема не раз слышали, как они и впереди, и сзади траншей пустыми банками из-под консервов звенят. Обчистят эти выброшенный емкости до стерильной чистоты и за оставленных убитых на нейтральной полосе принимаются. Лежит труп, и одежда на нем шевелится. Крысы под шинель или китель забрались и пируют. В очередную атаку идёшь и видишь черепа до блеска очищенные…

Война для крысы – праздник. Еда – кругом под лапами валяется, ешь не хочу. Одна траншейная крыса способна при наличии достаточного питания за год дать потомство в девятьсот голов. Собираются крысы в огромные полчища и оставляют солдат без провианта, портят амуницию, обувь у военных съедают – хоть босиком воюй. Что до конца не уничтожат – испортят до непригодности к применению.

Спит солдат, а по нему обнаглевшая крыса ползает, со своих лап на воина всякую заразу стряхивает. Куснет его для своего развлечения, а потом бешенство или ещё что нехорошее у бойца случается.

Камрады Пауля для борьбы с крысами специальные команды организовывали. Вооружались колотушками, штыками, саперными лопатками, самодельными пиками и шли на крыс охотиться. У кого сабля была – её тоже использовали. Стрелять крыс офицеры запрещали – патроны надо экономить, да и в окопной тесноте кого из своих задеть пулей можно.

Кошек пытались заводить, но ели их крысы, спасибо только говорили. Разъедались они до невероятных размеров – только выписанные из тыла терьеры и спасали. Те крыс давили-давили, давили-давили, но где сейчас те камрады и специально обученные собаки? Отсутствуют по причине болезни. Один Пауль с Паулем от хвостатых сейчас обороняются. Ерёма ещё помогает, временное перемирие у них сейчас на отдельно взятом участке фронта. Начальства, что у Пауля, что у русского солдата в настоящий момент не имеется, сами они себе и полковники, и генералы.

Теперь в костерки свои щепочек и дощечек от снарядных ящиков они подбросят, по своему разумению завтраки себе соорудят, кишочки кипятком прополощут и примутся с крысами бороться. Только до этого у них сегодня ещё обмен предстоит. Ерема хлебушком относительно богат, а у Пауля коньяк имеется. Офицерам, когда их медики забирали на лечение, не до эвакуации запасов из своего блиндажа было. Много чего хорошего в пользование Пауля перешло. Кушал сейчас он на фарфоре с голубыми мечами столовым серебром с коронами. Варил, правда, похлебку в стальном шлеме. Их у него большой запас был. Сварит в одном, а следующий раз новый берет, с мытьем ёмкости для приготовления пищи не заморачивается. Да и мыть то нечем – воду в траншею никто не подвозит. Снежок надо топить, а за чистым ой далеко ходить приходится – загажена земля вокруг траншеи, не один месяц здесь оборону они держали…

Вот с винами и коньяком проблем нет. Пей сколько угодно, но нельзя – замерзнешь. По не многу можно, но у Пауля – много, вот он на хлебушек коньяк и меняет. Ерема к нему приохотился, им, наверное, питается вместо хлеба. Песни у себя в траншее ещё поёт вечером в дни обмена.

Поменялись быстро. Друг к другу близко не подходили – держали предписанную санитарными службами дистанцию. Пауль бутылки на их рыночек импровизированный принёс, на ящик поставил. Ерёма их в свой мешок сложил и хлеб для Пауля оставил. Пауль его быстро прибрал – серый враг не дремлет.

Разошлись воины по своим позициям и принялись с крысами воевать – вроде при деле и время быстрее идёт.

Если бы кто между траншей на поле сидел, то время от времени весь день мог слышать, как в одной кто-то на великом русском матерно ругается, а в другой – по-немецки свиней каких-то и их естественные выделения вспоминает. Счёт ещё на своих языках охотники за крысами вели, кто сколько зверьков уничтожил. Немец значительно опережал – у него помощник имелся, а Ереме одному сражаться приходилось…

Глава 7 Говядина в жестянке

На черный день и трудные времена, как в советские годы, так и в девяностые в мире попаданца консервами запасались. Вот и сейчас сработал этот заложенный стереотип – Ванька Воробьев сестрам сказал, что надо бы дома на период эпидемии запас консервов иметь. Момент сейчас хуже некуда – маленькое кладбище в дальнем углу огорода увеличивалось почти каждый день. Если Воробьевы Прасковью одну потеряли, то девок-работниц публичного дома скоро уже не останется. Некоторые по домам разошлись, а из оставшегося десятка семеро уже в мерзлой земле лежали. Ванька не успевал умерших хоронить.

Троим оставшимся идти было некуда, и они после выздоровления попросились на жительство в доме терпимости остаться. Ванька и сестры их на улицу не погнали, кое-что из продовольствия ещё оставалось, так что дотянут они и с этими ртами до свежей картошки. Тем более, на огородах при публичных домах кому-то и работать от зари до зари надо будет. Сестры от труда на грядках уже отвыкли, а Иван с детства был ещё тот работник.

Так бывшим проституткам, а теперь нахлебницам и было объявлено – в разряд работников переходите. Кому не нравится – скатертью дорога. Девки были в курсе ситуации в городе и за его пределами, так что с радостью согласились. Минет черная полоса, а там они и к своей прежней профессии вернутся, а пока в живых надо статься, пересидеть под крылышком у Ваньки.

Летальность от заразы, что мир поразила, на примере своих работниц Ваньку впечатлила. Десять заболели – семеро умерли. Это только ещё первая волна, а затем придет и вторая, и третья… В мире попаданца так было.

Сестры на предложение Ивана насчёт консервов зафыркали – у них ледник имеется, купят свежатинки и её есть будут. Неизвестно какое мясо и рыбу из банок они кушать не привыкли. Да, не все Ванькины родственницы были такого радикального мнения. Мария Ивана поддержала – можно чуть-чуть консервированных ананасов купить, семги, сардинок…

Иван спорить с ними не стал. Решил по-своему сделать и консервами затариться. Тем более, город чуть-чуть оживать начал. Бледные после болезни купцы несколько продовольственных лавочек открыли. Большим магазинам, где мануфактуру и прочее не съедобное продавали, власти пока не разрешали работать. Базар тоже не функционировал, гимназии стояли пустые, театр и прочие синематографы губернатор открыть не разрешил. На улицу лишний раз выходить было не велено, а кому уж совсем приспичит – только в маске. Везде начали развешивать инструкции, как эти маски шить, как носить, как часто менять. Строго-настрого было запрещено близко друг к другу подходить. Если же кто больным себя почувствует – сидеть дома безвылазно и молиться о выздоровлении.

Девки-работницы масок Воробьевым и для себя нашили. Ванька приказал оставшееся платье умерших для этого использовать. Понятно, не в котором они болели, а чистое из личных сундучков. Оно им всё равно уже не понадобится.

Говоря о консервах, мы, как правило, представляем что-то в жестяную банку упакованное. Это, с одной стороны – правильно, но ведь консервирование – это и сушка, соление, квашение, копчение… Ту же копченую свинину сестры Ивана за милую душу трескали, солеными огурцами не брезговали, а тут им говядину из жестянки не по чину есть…

Ванька карманы бумажными деньгами набил – всё равно день ото дня дешевеют, санки взял и в лавочку отправился, где рыбными консервами торговали. Санки он взял свои, с трофейными, что на складе в его распоряжение перешли, решил в городе не светится.

Рыбные консервы он сейчас купит на Николаевской, а вот за мясными лучше в другое место обратиться.

Ещё со своих прежних времен попаданец помнил, что самые хорошие мясные консервы – это те, что для армии производятся. В армии Наполеона уже консервированную баранину в бутылках ели и похваливали. Правда, когда к российским солдатам она в виде трофеев попадала, опасались они её сначала в пищу употреблять – думали, что в бутылках лягушатина. Самому Кутузову пришлось эти консервы попробовать и этот миф развеять.

Упаковывать консервацию в жесть англичане придумали. Так оно надежнее – стеклянная банка может и разбиться, а жестянка погнется и всё…

В Крымскую войну для русской армии консервы ещё за рубежом закупали, а вскоре и в России их стали делать. Если за границей чаще свинину консервировали, то у нас – как правило говядину. Отечественные мясные консервы солдатам очень нравились, ели они их и от добавки не отказывались. В 1897 году Евгений Федоров придумал ещё и банку с подогревом и нашим воинам не надо стало себя костром демаскировать – повернул нижнюю часть банки, вода и негашеная известь в реакцию вступили и разогрелась баночка. Уже в пятнадцатом году партии таких консервов начали поступать на фронт.

У Ваньки Воробьева был знакомец на складе, откуда воинские части в Вятке снабжались. Похаживал он в заведения на Больше-Хлыновской до эпидемии. Если он жив сейчас, то Иван у него говядины в банках и купит.

Кладовщика при погонах ни одна зараза не брала, морда у него только шире и красней стала. На предложение продать немного казенного имущества он отреагировал правильным для себя образом – собрал всё Ивану необходимое, оптовую скидку предоставил и самолично на лошадке, в сани запряженной, доставил груз до Ванькиного места жительства. Когда уезжать к себе уж собрался, сказал, что обратиться к нему и в другой раз можно, лишь бы денежки были…

Да, надо сказать, кладовщик сперва Ваньку не узнал – тот в маске был, защищал от болезни себя и окружающих.

Глава 8 Аптека Щуко

– Мягко скажем – не богато… – пробормотал себе под нос Ванька. Впрочем, его слова ещё и маска глушила, так что оценку ассортимента аптеки Антона Игнатьевича Щуко никто не услышал. Ни сам респектабельный аптекарь с пышными усами и седой, аккуратно подстриженной бородой, ни его помощница.

Давненько Иван в аптеки не захаживал. Пожалуй, последний раз ещё до войны и был. Сестры тогда его сюда затащили. Надо было им духи от Франсуа Коти приобрести. Не ехать же за ними в Париж или в Москву, когда у Антона Игнатьевича их купить можно. У него парфюмерия не только Коти имелась, но и Леригана, не говоря уж об отечественных производителях.

Кроме разнообразных лекарств Щуко своим покупателям предлагал и различные химические препараты, москательные товары, натуральные минеральные воды, резиновые изделия российских и американских мануфактур, фотоаппараты и всё, что для изготовления фотографий увлеченным этим искусством было необходимо, эмалированную посуду иностранных фабрик, электрические машинки и звонки, зубной порошок и соответствующие щетки, предметы для стирки белья, дезинфекционные средства…

Полки у Щуко ломились, особенно много было лекарств из Германии, но всё это в довоенный период. Ныне же картина наблюдалась плачевная…

После пополнения запаса пороха и приобретения консервов Ванька Воробьев покупкой лекарств озаботился. До Бермана дошел – закрыто, ещё в одно место сунулся – та же картина. В аптеку Шуко на Николаевской улице напротив Покровской церкви по сугробам добрался – избушка на клюшке, только бумажка к двери прикреплена – ищите нас у Николаевского моста в аптечном складе с магазином. Туда Иван и двинул.

В витринах, где раньше соли для ванн и различные иностранные фруктовые эссенции рядами стояли, теперь серенькие пакетики с лекарственными травами располагались. Не будет Ванька эти травки покупать – у сестер их в достаточном количестве заготовлено. Корешки ещё разные целебные имеются, ягоды для лечения используемые насушены.

«Гематоген» доктора Гоммеля был в продаже. На том же месте, что и несколько лет назад пузырьки с этой микстурой на основе бычьей крови и яичного желтка стояли. Ванька в лекарствах не особо разбирался, но «Гематоген» ещё со своего прошлого времени помнил, там он правда в плиточках был, а тут жидкий. Поэтому пяток пузырьков попросил на прилавок для него выставить. Сейчас он по аптечному магазину пройдется и выберет, что ему необходимо.

Антон Игнатьевич не возражал, помощница его – в полном Ванькином распоряжении. Пусть он смотрит и говорит ей о ему нужном.

Попросил Иван отложить ему мраморного мыла в упаковке с жуком-скарабеем. Три куска по фунту взял. Каждый в три слоя оберточной бумаги упакован. Сначала в белую, потом в фольгу, а сверху – в голубую. При дворе мылом Жукова пользуются, а Ванька с сестрами – что хуже?

Зубных щеток на всю семью купил, кавказских мочалок из люффы для бани – хоть что-то приобрести, не пустому же домой возвращаться.

Чего много в аптеке было и в военную пору – это резиновых изделий. Наверное, с четырнадцатого года ещё завез их Антон Игнатьевич да так и не распродал. Ваньке соски, утки, резиновые погремушки и куколки тоже ни к чему были. Помада и пудра опять же вроде не требовались. Они не резиновые, просто рядом были в витрине выставлены.

Прохаживался Иван около витринок и смотрел – чего бы купить? Бинты – берем. Марля – отложите. Вата – давайте два фунта, нет – три. На этом его знания нужного закончились.

Вот пузырёчек стоит, а на нем бумажка – «Английская мята». На что она нужна? Спросил. Ага – дайте два. Это что? «Касторовое масло». Не надо. «Беленое масло». Нет, не буду брать. «Валериановые капли». Их возьму. Сестрам пригодятся. Три пузырька, пожалуйста.

– Книгу, вот эту, можно посмотреть? – Иван к помощнице Антона Игнатьевича обратился.

– «Первая помощь при несчастных случаях» Вас интересует? – говорит, а сама уж и книгу с полки достала и Ивану протягивает. Быстрая какая у Щуко помощница. Все бы такие были.

Иван книгу полистал. Вещь полезная и просто всё написано. Надо обязательно брать.

После этой покупки выбор нужного в аптеке стал гораздо легче. Ванька странички переворачивал и озвучивал, что при каких бедах и несчастьях из лекарственных средств необходимо.

Помощница Антона Игнатьевича была в курсе ассортимента своей аптеки и сразу же говорила – есть или отсутствует нужное. Чаще требующегося не было, но бинтов, марли и ваты Ванька ещё докупил. Вазелин ещё приобрел и йод.

Про йод Щуко сказал, что берите – это ещё чилийский, до войны через немцев куплен. Случайно затерялась на складе упаковка, сейчас вон нашли и на продажу выставили. Архангельский завод то, когда ещё в свободный доступ йод давать будет – всё армия забирает.

Шпанский пластырь Ванька также купил. Вдруг пригодится.

Упаковали аккуратно Ивану его покупки, а так ничего тючок опять получился. Вроде и приобрести особо нечего было, а денег много потратил и груз руку оттягивает. Да ладно – медикаменты вещь нужная…

Уже на улице Ваньку мысль посетила – аптекарь Щуко, а без маски ходит. Не боится заразы или он какой-то особый?

Посещение аптеки ещё и Ванькин кругозор расширило и словарный запас обогатило. Знал от теперь, что стеклянная или фарфоровая аптечная посудина с притертой пробкой штангласом называется. Если на штангласе белая сигнатурка, значит в нем лекарство для внутреннего употребления, а если желтая – для наружного. Да, сигнатура – это этикетка такая аптечная.