Читать книгу: «Барнаул-517», страница 6

– Что это вы в воспоминания ударились? Какое у вас конкретно к нам дело? Опять бастуют, что ли? Тогда все вопросы к профсоюзу, с ними договаривайтесь сами!

– Бастуют, батеньки мои, бастуют конечно, но, не объявляя о том, просто начисто срывают столь рано открывшуюся, к общей радости, навигацию. Выводят из строя суда: кто – неизвестно. А механики не могут починить их неделями. Когда чинят – их тут же снова ломают. Склады грабят один за другим неизвестные люди. Сторожа при этом напиваются и спят мертвецким сном, ничего не помнят, ничего не знают. Полиции нет, то ли на фронт отправили, или куда в другие, не столь отдаленные места – мне лично опять же неизвестно, однако ловить грабителей стало некому. Дело перед ними беззащитно! А у меня, граждане высоко-благородные начальники, план воинских поставок срывается! Мало того, что разоряюсь на ровном месте, так еще могут осудить за неисполнение договоров военного времени и в тюрьму посадить. Ну вы же не «пораженцы-ленинцы», выступающие за сдачу Германии и перевод мировой войны в гражданскую на территории России? Или я уже ничего не понимаю?

– Договаривайтесь, любезный, со своими рабочими и служащими сами! Это ваша прямая обязанность! Мы никак не вмешиваемся в частные предприятия, мы заключаем с вами контракты на поставку продовольствия и прочего оборудования для армии, так что решайте свои проблемы сами! Повышайте оплату труда матросам, механикам, создавайте лучшие условия для жизни! – Казанский встал с кресла. – И давно надо было это делать!

– Так мы давно делали! Мама занималась исключительно благотворительностью. Мы построили школу в Затоне при судоверфи для детей фабричных рабочих, содержим ее за свой счет, не хуже, чем одну из ваших двух школ Штильке, которые вы рекламировали во всех газетах! Создали фельдшерский пункт, опять же для рабочих, оплачиваем время нетрудоспособности, оплачиваем обучение лучших учеников, поступивших после начальной школы в гимназию. Помогаем семьям, кормильцы которых получили увечья на работе. Семьи ушедших на фронт из нашей компании получают половину среднего заработка.

– Почему же об этом не сообщалось в газетах? И я слышу про то первый раз!

– Да потому, что помощь не должна быть громогласной, как у вашего Штилькиного общества! Где сделают на копейку, а кричат в своих купленных газетках на рубль. Мы русские деловые люди, а не немецкие горлопаны.

– Ну и зря! Тогда, извините, странно, что при такой помощи вы не можете договориться со своим столь опекаемым коллективом! Противоречие, говорящее о какой-то скрытой лжи! Врете, батенька мой, где-то сильно врете!

– Да потому, что коллектив нынче почти полностью сменился, наших местных молодых парней и мужчин забрали на флот, старые вышли в тираж. На эту навигацию еле-еле составили команды, даже половина капитанов – новые люди. И большинство их выходцы из Эстляндской губернии, бывшие в ссылке и получившие теперь освобождение после февральской революции. А еще австрияки-пленные устраиваются на работу и все как один объявляют себя социал-демократами-коммунистами, требуют свободы собраний и митингов, которые вы объявили законными даже в рабочее время. Набрать – набрали, зарплату платим, договора есть, навигация открылась, а пароходы ни с места. Или плывут немного и встают на ремонт вообще в безлюдных местах, из-за сложных поломок паровых установок…

– Но чем мы вам можем помочь? Это ваше частное предприятие! Сами разбирайтесь.

– Погодите, я сейчас поясню подробности, в которых скрыт дьявол. Это все началось после того, как некая неизвестная никому компанийка с микроскопическим капиталом и громким названием Пароходное общество «ТОВАРПАР» предложила продать ему пароходство Мельниковой за полтора миллиона рублей. Основателя мы проверили, какой-то подставной бухтарминский мещанин с немецкой фамилией. У нас годовой оборот нынче полагается больше миллиона, а тут продать всего за полтора все пароходы, баржи, складскую недвижимость, пристани, судоверфь… Ну где такое видано? Всему оценочная цена за 1914 год была уже пять миллионов, а сейчас много больше…

– Так не продавайте…

– Я, естественно, отказался, а они заявили, что тогда пароходство Мельниковой не сможет работать.

– И что?

– Да то, что видите. Пожалуйста, извольте получить обещанное: не работает. Что мне делать, граждане-товарищи? У Эльденштейна то же самое было, так он быстренько сбыл свои пять пароходов неким Риддерам, тоже немцам или евреям, я точно не знаю. Ему что, он процентщик, пароходы отсудил у своих заемщиков, когда те не смогли вовремя расплатиться, и сдал мне в управление, получая только прибыль. Те Риддеры по-свойски с ним расчитались, по-родственному. А меж собой якобы договорились как-то. Но я всю жизнь, четверть века пароходством занимаюсь, и не желаю ничего другого, а особенно продавать за такую сумму. Однако, работать не дают… Что делать, уважаемые власти?

– А что Ельденштейн советует?

– Советует отдавать за любые деньги, полученную сумму переводить через его знакомый банк в нейтральную страну Швецию и сматываться туда по-быстрому. Дескать, скоро у нас в России коммунисты-марксисты придут к власти и вообще все отнимут. Так хоть что-то спасти. И, якобы, Ленин уже прибыл в Россию в немецком поезде.

Забрав со столика свой коньяк, Вершинин тяжело прошелся по гостиной, где кроме кожаной мебели ничего не осталось.

– А знаете что, дорогой мой Александр Виссарионович? Ведь я тоже продаю этот особняк, а также типографию в Барнауле с ее замечательными электрическими печатными станками, газетное дело, коему посвятил жизнь, целиком и полностью закрываю к чертям собачьим и перебираюсь в Петроград по месту… службы. Семья уже там… сюда прибыл дать поручения доверенному лицу для завершения тут всех сделок в мое отсутствие – и айда! Понимаете?

– Большому кораблю большое плавание, Василий Михайлович! Вы нынче по высшей мерке государственный человек, вам необходимо жить в столице. – Казанский поднял бокал: «За Великую февральскую революцию! За Временное правительство и Учредительное собрание! За вас, Василий Михайлович!»

– Спасибо, дружище! А вам, Александр Виссарионович могу посоветовать одно: прислушайтесь, голубчик, к совету Ельденштейна, на полтора миллиона золотом можно в Швеции или Швейцарии неплохо устроиться по нынешним временам. Или дело новое в столице открыть в Питере или Москве, хотя нет, в Питере не советую, у нас там сейчас действительно могут произойти очень большие пертурбации… очень большие, и черт знает только, чем все окончится. Вот вас ссыльные из Эстляндской губернии замучили и перед крахом пароходную компанию поставили, так вы их сами по дурости на работу наняли, а у нас 170 тысяч тех же курляндцев, эстляндцев в Питере стоит, называя себя красными латышами, и не желают идти воевать против немца, а желают пить, жрать и по бабам ходить. А комитетчики разных партий и партиек создали в этих полках солдатские Советы и теперь, если смотреть на дело здраво, имеют в распоряжении собственные войска, которые наше государство кормит и поит, а они государству угрожают…

– Но послушайте еще, сограждане, обличенные властью, ведь у меня не просто пароходство на руках, на мне обязанность выполнения военных поставок, договора продовольственные для армии по хлебу, овсу, гречихе да и прочие товарные поставки, которые я не могу нарушать в условиях военного времени! И если сейчас вы убрали полицию, то я пытаюсь бороться с забастовками исключительно силой рубля, ничего другого у меня нет, убеждения и призывы к патриотизму в моем пароходстве нынче не действуют. А не действуют они потому что это совсем не русские люди, и им плевать каково там солдатушкам на фронте без еды, снаряжения, сапог, полушубков и боеприпасов. Но в случае, если меня вынудят продать компанию неизвестно кому, скорее всего просто врагу, тот может вообще перекрыть весь транспортный поток, ведь он договоров на военные поставки не заключал! Что если эта фирмочка – есть подставная германская компания, которая хочет нарушить внутренние водные перевозки Алтая до железной дороги? Да и на железной дороге, я слышал, уже австрийские пленные-рабочие бастуют! Как вы считаете, гражданин ротмистр, такое может быть?

– Гражданин Мельников конечно капиталист-миллионщик, – вставил слово Титов, – но его почему-то заботит судьба солдат на фронте и интересы России. Чего не скажешь о наших новых властных структурах на всех уровнях. Увы, эти господа умеют только критиковать царское самодержавие, произносить громкие речи о народных судьбах, а на деле выпускают указы об отмене единоначалия в армии, ведущие к полному развалу оной, указы о полной отмене внутренних силовых органов, в результате которых обычные граждане остаются один на один с уголовниками и террористами…

Казанский вспылил:

– Ну почему же мы ничего не умеем делать? Мы в городе наконец-то приняли решение проводить водопровод – раз! Будем строить Народный университет – два! И главное сейчас – посадка картошки всем населением, помощь солдатским семьям посевным материалом, землей, доставкой на поля. Эту проблемы решаем в первую голову! И решим, что бы нам это ни стоило! Мы не допустим голода в городе! Кстати, Василий Михайлович, что там с пособиями на солдатские семьи, второй месяц их не выплачивают! Да-с, вот мой вопрос комиссару Временного правительства: «Какого черта нет денег солдаткам и солдатским вдовам?»

– Извините, не по адресу: я по министерству юстиции числюсь, а не по министерству финансов. Разберемся, дорогой Порфирий Алексеевич, со всеми вопросами разберемся, дайте срок. Но вот кредит беспроцентный на покупку дома я тебе готов обеспечить хоть сегодня. Вы просто не представляете себе, господа, по какому краю пропасти смог пройти Керенский, чтобы овладеть ситуацией в Петрограде, когда уже в Таврический дворец влез с черного хода Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов. Именно они имеют влияние на 170 тысячный гарнизон, стоящий в Петрограде, разложенный их революционной пропагандой. Что бы там ни вещали все эти князья львовы, именно Александр Федорович Керенский смог обуздать вепря, заставил подчиняться легитимной власти.

– Встав во главе питерского Совета? – меланхолически поинтересовался ротмистр Титов, так и не притронувшийся к своей рюмке.

– Да, черт возьми, хотя не совсем во главе… стал заместителем председателя Петросовета. Но это было совершенно необходимое решение. Оно спасло ситуацию, спасло революцию!

– Значит, теперь у Временного правительства легитимность, а у Петросовета 170 тысячный гарнизон. Эфемерное равновесие, одна видимость его. И на основе этой видимости, Временное правительство собирается ввести закон о правах солдата по всей России, солидаризуясь с Петросоветом, что ввел его для питерского мятежного гарнизона. Собираетесь пойти на отмену единоначалия в армии, узаконив войсковые комитеты, тоесть, официально разрушая армию по всей стране и даже на фронтах? Это будет конец армии и государства в военное время, вы понимаете, что делаете? Это будет поражение перед всеми врагами сразу!

– Это происходит под страшным давлением Питерского совета рабочих и…

Титов тихонько рассмеялся:

– Кого? В длинном списке руководства Питерского совета рабочих и солдатских депутатов всего один рабочий, воспитанник воскресных школ и Тихорецких железнодорожных мастерских. Но именно его имя стоит первым в списке создателей: Гвоздев Кузьма Антонович, это рекламный проспект Петросовета. Якобы им управляет рабочий металлист, настоящий слесарь. Для этого мятежные войска специально атаковали тюрьму Кресты, вызволив оттуда Гвоздева, после чего немедленно был организован Петросовет с его первым именем в списке. А на деле включили беднягу в качестве члена президиума – заседателя. А кто руководит на самом деле? На втором месте главного списка Борис Богданов. Тут не пахнет, извините, ни рабочим ни солдатом. Послушайте, Василий Михайлович, признайтесь, вы же масон, член тайной ложи Великого Востока народов России.

– Откуда вы знаете?

– По долгу службы: я жандармский ротмистр, Василий Михайлович, нам надобно помнить имена нынешних террористов, бывших народовольцев, анархистов и в том числе… членов тайных обществ…

– Мы сеем доброе, вечное… тоже без лишнего афиширования, без саморекламы.

– Само собой, разумеется, никто не против: сейте. Очень удачное начинание. Вот вы однажды баллотировались в Третью Думу, но не прошли, а в 1912 году, как вступили в Ложу народов Востока, так сразу и пожалуйста, в Четвертой Думе оказались. И ваш руководитель думской фракции трудовиков Александр Федорович Керенский из той же тайной ложи… И Чхеидзе и многие-многие другие. Да, Борис Богданов, фактический организатор Петросовета, второй в списке, непристанный радетель за права рабочих родился в богатейшей еврейской семье одесского купца 1 гильдии, сам выпускник Одесского коммерческого училища Николая 1, женат на дочери казенного раввина Одессы, купца 1 гильдии Абы Дыхно. Ну что ему рабочие? Что крестьяне? Просто он тоже член ложи Востока народов России. Далее, третьим в списке организаторов Совета питерских рабочих идет Чхеидзе, грузин, дворянин, депутат Госдумы. Этот, судя по всему, пролетариат в глаза никогда не видел. Пытался учиться в двух университетах, отовсюду изгнан по неспособности. Зато перевел на грузинский язык «Манифест Коммунистической партии», посему считался самым образованным марксистом на Кавказе. А в Питерском Совете и Думе оказался тоже благодаря масонству. Был посвящен в масонство в петербургской ложе союза Великого Востока Франции – истока и прародителя вашей ложи, а потому он еще и член «думской ложи» Великого Востока народов России, и глава Исполнительного комитета Петросовета.

– Ну и что? Вы это, собственно, к чему ведете?

– Да к тому, что ложа Востока народов России наложила свои яйца не только в Госдуму, но и Петросовет. Послушайте еще: вот Матвей Иванович Скобелев, русский, но увы, жил за границей на средства партии РСДРП, и опять член масонской ложи Великого Востока народов России. То есть куплен целиком с хвостом, рогами и копытами. Потому и стал заместителем председателя Петросовета.

– Вы считаете, что я тоже куплен?

– Ни в коем случае. Вы туда попали под конкретный горячий случай, когда придет пора таскать каштаны из огня. И таскать их обязательно поручат именно вам – сыну вятских крестьян, русскому человеку. А сейчас по памяти назову изюминку в революционных перевертышах: следующим в списке организаторов Петросовета выступает некий присяжный поверенный Соколов Николай Дмитриевич. Отец его был придворным священнослужителем, духовником царской семьи. Папа – духовник царя и царицы, стало быть, всю-всю подноготную России знает из первых уст, а сын Дмитрий Соколов – член Верховного совета Великого востока народов России. Этим все сказано. Хотя нет, не все: он еще секретарь исполкома Петросовета и разные революционные документы сочиняет для уничтожения России, вроде «закона №1» для уничтожения единоначалия в армии, а далее самой армии как таковой.

– Что вы здесь раскричались, Федор Сергеевич, ни к чему это, совершенно ни к чему!

– Не совсем, что бы ни к чему, дорогой Василий Михайлович! Мне думается, все же истинный двигатель и мозг у вас – Генеральный секретарь Верховного совета ложи, управляющий делами Временного правительства, и одновременно юридический консультант Британского посольства Александр Яковлевич Гальперн. Который родился в еврейской дворянской семье, и папа оного являлся тайным советником царского Кабинета по делам министерства юстиции.

– Ну да, известный клич черносотенцев: масоны, масоны, кругом одни масоны! Ну и что? Англия – наш союзник! Подумаешь, управделами Временного правительства состоит на окладе у Английского посольства! Россия и Британия – союзники в Великой войне!

– По агентурным данным, в апреле месяце, буквально на днях, Гальперн встречался на частной квартире с приехавшим из Швейцарии Лениным, которого вы не без основания так боитесь, который является пораженцем в войне, и более того, подписал тайный договор с Генштабом Германии о сотрудничестве его партии с немецкими подданными в вопросе взятии власти в России. И прибыл, кстати, из Швейцарии прямо через Германию, даже через Берлин, где подписал сей тайный договор…

Мельников вскочил с дивана, топнул ногой:

– У нас под носом враг транспортную сеть уничтожает, как железнодорожную, так и водную, а вам хоть бы хны! Деньги народу не дают: ничего, пусть потерпит! Не впервой! Вы понимаете, что без полиции, жандармерии, финансов, и даже без желания поправить положение, вы не власть, а… тьфу! Вас сотрут как пыль со шкафа в любое подходящее время те же коммунисты-большевики, у которых свои чухонские полки в столице и своя советская милиция с немецкими фамилиями повсеместно. У нас в Барнауле тоже!

– Граждане, не будем ругаться. А то у меня и без того совершенно не осталось времени! – рассвирепел Казанский.

– Еще немного коньяку?

– Ну, самую капельку.

Титов прошелся по пустынной гостиной, гулко печатая шаг:

– Проблемы с транспортом и финансами несомненно важны, но для города Барнаула в настоящий момент существует куда большая угроза. Я сообщу пренеприятнейшую весть: к вам летит Альтфатер!

– Кто?

– Немецкий прародитель?

– На днях из Петербурга в Барнаул на аэроплане вылетел управляющий оперативным планированием операций на Балтийском флоте, капитан 1 ранга Василий Михайлович Альтфатер, сотрудник Морского генерального штаба России.

– С какой целью? – мгновенно подскочил Мельников, – неужто реквизируют наши речные пароходы и баржи для отправки в Балтийское море? Заберут моего «Кормильца»? Знаете, я теперь уже ничему не удивлюсь… Прав, стало быть, старый сутяга Эпштейн…

– По агентурным данным с 1916 года и по сей момент Василий Альтфатер является германским резидентом в России по диверсионной работе, он лично инспектирует самые крупные немецкие диверсии, окончательно утверждает их проведение. Полгода назад, 20 октября 1916 года на Севастопольском рейде был взорван крупнейший российский линкор «Императрица Мария», флагман Черноморского флота, а 10 октября Альтфатер прилетал с Балтики на Черноморский флот, побывал в Николаеве и Севастополе. Расследование катастрофы определило группу немецких агентов, которым некто доставил новейшие взрыватели германского производства, которые были пронесены в пороховые погреба линкора. Однако личным повелением императора дело было закрыто, дабы не способствовать развитию в обществе немецкой шпиономании.

Далее, 2 марта царь Николай отрекся от престола. 3 марта Альтфатер летит в Гельсинфорс, а третьего же марта, как по команде, в городе начинается волна повальных убийств офицеров флота, которая впоследствии распространяется на Кронштадт и Ревель. Причем наших моряков убивают прямо на улицах, по дороге домой с корабля и непосредственно у квартир некие гражданские лица. Толпы разномастной публики, одетой будто на карнавал, поджидают идущего домой офицера, внезапно, как по команде, окружают его, танцуют вокруг с криками, заглушающими выстрел. Затем разбегаются, хохоча, в разные стороны, а на снегу остается лежать убитый офицер российского флота. Менее чем за две недели, к 15 марта Балтийский флот потерял 120 офицеров, в том числе, как всем известно, был убит командующий Балтийским флотом адмирал Непенин. Всего более 600 офицеров подверглись нападению. Эта волна террора ни в коем случае не могла быть случайной, а следовательно, существовал некто, отдавший приказ. Если учесть, что все флоты России потеряли с начала войны 245 офицеров и практически половина из них пришлась на прошлый месяц март, то следует говорить о крупнейшей военной диверсии Германии на нашей территории.

– Что делать в Барнауле вашему… капитану 1 ранга? У нас здесь нет мятежных Эстляндских да Курляндских полков…

– Зато есть пять тысяч австро-германских военнопленных в одном Барнауле, пять тысяч в Бийске, пять тысяч в Ново-Николаевске, во всем Омском военном округе 220 тысяч практически никем не охраняемых вояк. Так что даже поболе будет, чем чухонских вояк в столице. Однако я продолжу. Взлет карьеры Василия Альтфатера произошел в самый ответственный момент войны – начало 1916 года, когда царь поставил своего гофмаршала двора немца Штюрмера председателем Совета министров и одновременно министром внутренних дел России. Именно тогда немецкая партия взяла полную верховную власть в стране. Василий Альтфатер тотчас из капитана 3 ранга одним приказом назначается капитаном 1 ранга, перепрыгнув через звание капитана 2 ранга для того только, чтобы быть назначенным руководителем оперативного планирования Морского генерального штаба, на место блестящего офицера Колчака, отправленного исправлять ситуацию на Черноморский флот. Напомню вам, Колчак смог так организовать минные заграждения на Балтике, что потери немецкого флота от действий нашей Минной дивизии были настолько велики, что с 1915 года до последнего времени они даже не рисковали заходить туда.

Казанский встрепенулся:

– Да, помню-помню печатал в нашей газете решение командующего немецким балтийским флотом принца Генриха Прусского: «Немецким кораблям не выходить в море, пока не будет найдено решение русских мин».

– Затем командующий Черноморским флотом российский немец адмирал Эбергард «забывает» включить минные поля, и в результате этой забывчивости турецко-немецкая флотилия прорвалась к Крыму, расстреляла Севастополь, Феодосию, затем Новороссийск, Одессу. Николай 1, всегда защищавший своего Эбергарда, наконец, увольняет его, пардон, то есть назначает членом Госсовета. Колчака повышают, назначают командующим Черноморским флотом, исправлять там дела, а на его место садят Василия Альтфатера, который получает допуск к картам минных полей и секретам подводных мин. Результат не замедлил сказаться: буквально через неделю после его назначения немецкие корабли-разведчики были замечены у Кронштадта. И потерь у них нынче нет. Так вот, ныне Альтфатер летит в Барнаул со многими посадками и инспектированием тайных диверсионных баз, созданных военнопленными немцами на территории России под будущее восстание, по всему маршруту полета. Напомню, господа, у нас в плену находится двухмиллионный вражеский контингент, почти никем ныне не охраняемый. Альтфатер будет здесь завтра-послезавтра, насколько стало известно от наших агентов, приедет лично инспектировать некую громкую диверсионную операцию. Это все, что я знаю и считаю себя обязанным доложить местной власти в вашем, Порфирий Алексеевич, лице. Могу только напомнить, что по мелочам и тем более так далеко Альтфатер не летает.

– Альтфатер означает «праотец». Я писал о сенаторе Михаиле Егоровиче Альтфатере, генерал-лейтенанте, с 1900 года начальнике артиллеристского дела в России, которое он благополучно привел к полному развалу, что выявила русско-японская война.

– Да, и это папаша нынешнего главного германского диверсанта в России. Его уволили из армии, но немецкое лобби царского Кабинета назначило Михаила Егоровича членом Государственного совета, сенатором, а в 1906 году ему за его «успехи» даже присвоили звание генерала от артиллерии. В 1910 году по итогам своей 50-летней военной карьеры он получил высший полководческий орден Александра Невского.

– Но почему вы не действуете через свое руководство? Почему не сообщали им?

– Потому, как вам известно, что оно распущено приказом Временного правительства, созданного при участии нашего дорогого Василия Михайловича. И потому, что еще более верхние верха – сплошь немецкие с сильными прогерманскими настроениями. Вплоть до прошлого царского Председателя совета министров Штюрмера. В нынешнем положении в случае опасности, вам, уважаемые граждане, придется самостоятельно спасать город, не рассчитывая на разогнанную полицию с жандармерией, ни тем более на отряды народной милиции, созданные при Советах депутатов. У них заключен политический и военный союз с австро-германскими военнопленными, в состав отрядов уже включены австрийцы-коммунисты, которым даже выдается армейское оружие со склада учебного полка. По донесениям в сельской местности Алтая создано несколько десятков диверсионных баз, имеющих собственные взлетно-посадочные площадки, продовольственные склады, запасы оружия. Такие же и даже еще более мощные созданы в Енисейской губернии, Забайкалье, где расположены основные сибирские лагеря военнопленных. Людские ресурсы – военнопленные, свободно работающие в сельской местности на немецких хуторах и колониях. Еще раз подчеркну: буквально на днях прошло сообщение от иностранных агентов, что Ленин, один из лидеров вашей Российской социал-демократической партии, уважаемый Порфирий Алексеевич, возвращаясь из Швейцарии в Россию, проехал по железной дороге через Берлин и там между ним и представителем германского генштаба Эрихом Людендорфом был заключен договор о сотрудничестве в деле устройства прогерманского переворота в России, под видом социалистической революции, на что немецкая сторона выделила немалые суммы, а главное, дала разрешение использовать военнопленных в целях германского восстания.

– Я не большевик, а меньшевик. И, честно говоря, не очень вам верю. Наверху, в столице, в штабах, – там конечно имеется «немецкая партия», но здесь у нас… очень сомневаюсь.

– А разве в Барнаульской организации РСДРП есть деление на большевиков-меньшевиков? Правильно, нет, в виду ее… малочисленности. Думаю, вы могли бы многое узнать, поговорив с вашим лидером Присягиным, он же давний сотрудник Ленина, учился в партийной школе Ленина во Франции, в Лонжюмо.

– Видите ли, в чем дело, я социал-демократ по убеждениям, но в партию вступил недавно, в прошлом месяце, и, кстати, меня туда пригласил Присягин…

– Ясно, они набирают уважаемых в городе людей, своих-то нет, тот же Присягин не из Барнаула, просто освободился из ссылки и ему передали приказ свыше осесть здесь.

– И я бы не сказал, что партия малочисленная, каждый день идет огромный прирост за счет… военнопленных, которые вступают как иностранные рабочие. И подают просьбы принять их в гражданство России…

– Славно придумали граждане коммунисты… Местных-то рабочих в составе нет, только немецкие, и те без всякого документального подтверждения. Потому, наверное, в марте они создали «Совет народных депутатов, а также служащих и ремесленников», ибо барнаульские рабочие в «пролетарскую партию», желающую поражения России в войне с Германией, не пойдут. А, набрав, в свой состав так называемых «рабочих» из числа военнопленных, переименовали Совет рабочих в Совет солдатских и рабочих депутатов.

– Что есть, то есть. Но все же Присягин выступает за 8-часой день и лозунг большевиков фабрики – рабочим, землю – крестьянам очень привлекателен для людей труда.

– Как говорится, благими пожеланиями дорога в ад стелется. Продолжим, по этому договору Ленина с Генштабом Германии, военнопленные в России обязаны вступить в партию коммунистов – РКП (б), и в красную милицию Советов народных депутатов. Из этих отрядов формируется некая Красная гвардия, которая должна первым делом разгромить Чешский корпус, который с 1915 года готовится к отправке на фронт во Францию, и в данный момент растянулся по Сибирской магистрали от Урала до Иркутска. С помощью той же прогерманской силы Ленин захватывает власть, соглашаясь на полную и безоговорочную капитуляцию перед державами Центра; Германией, Австрией, Турцией и Болгарией. А внутри страны он разворачивает гражданскую войну руками австро-германских ландскнехтов, уничтожая как можно больше мирного населения и втягивая его в эту бойню. О подобном развитии событий давно мечтали в Германии.

Вершинин громко постучал по стеклу, грозя кому-то во дворе пальцем:

– Маловероятно, – сказал он хмуро, – точнее сказать, фантастически все это звучит. И весьма напоминает самую обыкновенную жандармскую провокацию. Вы, гражданин жандармский ротмистр, фактически ничем не можете подтвердить свои домыслы, иначе как ссылками на неких мифических агентов. Что касается военнопленных – в последнее время с ними в действительности практически нет никаких проблем, ходят все как шелковые, культурные, вежливые с населением. И так по всей России. А у нас в Барнауле военнопленные изъявили желание учиться русскому языку, и благодаря начальнику лагеря полковнику фон Штауфе, у них уже с полгода идут занятия с привлечением наилучших преподавателей учебных заведений города.

– То-то мне и странно… – глянул в угол Порфирий Алексеевич, встал, пошел туда к чему-то приглядываясь, – то-то мне и удивительно…

– Что вам, удивительно, гражданин секретарь Комитета общественного порядка?

– А то, что как по команде, военнопленные сделались будто шелковые. Разные ведь люди, и раньше разными были, кто дружелюбен, кто нагло себя вел, а тут вдруг все без исключения приветливы и ласковы сделались. Я даже отметил этот факт и в пьесе «Враг» о военнопленных – отобразил такую перемену.

– Это которую представляли в Народном доме?

– Всего пару раз, и на благотворительных началах. Так вот наш всеми уважаемый писатель Гребенщиков, мой друг, которому я отослал пьесу, с фронта в ответном письме сильно отругал меня за то, что так не бывает: то был австрияк наглый, надменный, а то вдруг раз и исправился. Я думаю он прав – и точно в жизни обычно такого не бывает, даже если один человек, то значит прикидывается. Но феномен такой в жизни Барнаула тем не менее присутствует. Действительно, почему пять тысяч вражеских пленных солдат разом стали местным жителям друзьями? Значит им кем-то отдан приказ и очень суровый. И кто над этим стоит подумать серьезно. Каким, однако, следующий приказ окажется?

Вершинин разлил остатки коньяка из бутылки:

– Прошу, господа. Возможно оценили нашу доброту к ним? У нас они практически свободные люди, имеют право устраиваться на работу наравне с местными жителями, право свободного перемещения по городу в светлое время суток, в противовес нашим пленным в Германии, где всех держат за колючей проволокой, как страшных русских медведей. Европа нас боялась, но теперь, надеюсь, переменит о русских свое мнение. А я думаю, господа, нам до Европы и европейцев, как до Луны. Необходимо, батеньки мои, повышать свой культурный уровень, тянуться за знаниями на Запад, равняться по той же Германии. И вся наша шпиономания, гражданин ротмистр, извините, результат зависти и бескультурья. Не можем воевать против Германии, а лезем братьев-сербов защищать. Против Турции – еще куда ни шло, а даже тем-же япошкам проиграли в чистую… а тут Германия!