Я стираю свою тень. Книга 1

© Панченко Сергей

© ИДДК

Глава 1

«…Зенг-Зенг увидел вспышку выстрела и сделал единственное, что можно было ещё успеть, пока смертельный металл нёсся в его сторону: закрыл собой Айрис. Свинцовые жала вонзились в его тело, разрывая плоть и застревая в ней. Ни одна мышца не выдала состояние воина, но Айрис всё поняла.

– Зенг-Зенг! – воскликнула она полным отчаяния голосом.

– Прости, – ответил он и улыбнулся окровавленным ртом».

– Какой отстой… – вздохнул я и выключил на телефоне диктофон.

Передо мной на приборной панели лежал журнал для маньяков-садоводов с рекламой клубники. Моя мечта – построить дом с участком и заняться огородничеством. Чтобы жена в доме суетилась, а я на дворе. Грядки, теплицы, парники, рассада и всё такое. А ещё я мечтал стать писателем бестселлеров в каком-нибудь лёгком жанре, чтобы издаваться миллионными тиражами на сотне разных языков.

Ручной труд всегда стимулировал мои скрытые таланты, провоцируя вдохновение. Стоило мне взять в руки лопату или грабли, как тут же появлялась идея для классного сюжета. Причём от и до, от завязки до финала, со всеми героями и перипетиями сюжета. Я даже застывал на месте, зачарованный совершенным узором истории. Только это не нравилось учителям и одноклассникам. Они всегда вмешивались в процесс, заставляя меня совершать примитивные движения орудием труда, не понимая, какое совершенство создаётся в моём воображении.

Из-за них я потерял кучу историй. Стоило мне начать работать руками, как сюжет книги испарялся из моей головы подчистую, как сон после пробуждения. А потом эта особенность пропала. Я был уверен, что она могла вернуться, если работать в одиночестве, чтобы никто не смог разрушить хрупкую хрустальную конструкцию будущего хита. Что мои книги непременно будут хитами, я не сомневался. Иначе ради чего тогда это всё? Раз судьба сунула в руки, вернее в голову, это умение, так и благодарность за её раскрытие должна быть соответствующая. На всякий случай я всегда был готов записывать на диктофон любую возникающую идею.

А ещё я люблю осень. Просто безумно люблю. Воздух желтеет, сонно замирает, звуки становятся приглушённее. Природа готовится к зимней спячке, подготавливая для себя разноцветное лоскутное одеяло из опавших листьев. Грачи кричат по-особому, собираясь в стаи. Улавливая этот крик, подсознательно чувствуешь: отсчёт пошёл. Люблю ясные осенние дни и дождливые одинаково. В первые обожаю выбираться за город, а во вторые сидеть у окна и в полусонном состоянии пить горячее какао с сочником из ближайшей кондитерской. Если и есть на свете что-нибудь идеальное, так это сочники с творогом под какао. И мои ненаписанные книги.

Сегодня погода была ясной. Солнце грело салон моей старенькой машины сквозь слегка опущенные стёкла. Я наслаждался создавшимся в машине микроклиматом и запахом скошенных полей. Ветерок иногда заносил внутрь аромат соломы, собранной в большие стога на краю полей. У меня в багажнике лежала большая её охапка, которую я взял без спроса из одной такой кучи. Мечтал набить подушку и спать на ней, вдыхая холодной зимой аромат осени. Правда, пока я не придумал, как занести солому домой, чтобы не увидели соседи. Иначе они, со своим ограниченным кругозором, могли решить, что я завёл козу. Да чего они только не могли предположить! Ох уж эти соседи, рождённые с перфоратором вместо рук и умом, возбуждающимся только от слова «ремонт».

С улицы через щель в окне донёсся свистящий звук. Он приближался. Я остановил машину, чтобы узнать причину. Вдруг это самолёт, обрабатывающий поля ядохимикатами? Открыл дверцу и посмотрел по сторонам. Звук приближался, но его источника я не разглядел. Посмотрел вверх. Мне показалось, что он шёл оттуда. Солнце слепило глаза, мешая разглядеть хоть что-то. Мне показалось, а потом я в этом уверился – с неба падал какой-то объект. Мне сразу стало не по себе. А если это бомба? Или обломок космического корабля? Однако любопытство, но в большей степени парализующий страх, не позволили мне немедленно сесть за руль.

Объект на приличной скорости, оставляя за собой дымящийся след, врезался в кучу соломы. Отскочил от неё и шлёпнулся на землю в двадцати метрах от меня. Меня словно током ударило. Я прыгнул за руль, чтобы скорее скрыться подальше от опасного предмета, пока он не взорвался или не заразил меня проникающей радиацией. Напоследок бросил взгляд назад через зеркало заднего вида. Мне показалось, что объект шевельнулся. Я списал это на разыгравшееся воображение. Если подумать, что внутри него находился человек, который мог погибнуть в результате моего бездействия, то я никогда не смог бы простить себя и сошёл бы с ума от самобичевания.

Я развернулся и медленно подъехал к странному на вид предмету. Он был похож на удлинённое обгоревшее яйцо. Стерня, на которой он лежал, тлела из-за его высокой температуры, а стог соломы, на который он упал вначале, начинал понемногу разгораться. Объект снова двинулся, заставив меня вскрикнуть от страха. Я уже был уверен, что внутри точно кто-то есть. Возможно, я стал свидетелем испытания какого-то нового индивидуального летательного аппарата. Неудачного. Человека, если он там был, надо было спасать.

У меня в машине лежал углекислотный огнетушитель, прекрасно подходивший не только для тушения пожара, но и для охлаждения нагретых поверхностей. Я открыл багажник, поднял полку и вынул свеженький баллон, купленный для прохождения техосмотра. Срок хранения гарантировал его нормальное использование в течение трёх лет. Белая струя ударила в корпус аппарата. Я прошёлся от одной стороны до другой, заодно затушив тлеющую стерню. Запас состава закончился в течение нескольких секунд. От корпуса объекта к земле стекал холодный пар углекислого газа.

Неожиданно, вызвав у меня однократный нервный тик, бесшумно сдвинулась часть корпуса объекта. Внутри него, облачённая в зеркальное одеяние, лежала бледная светловолосая девушка неземной красоты. Вы должны меня понять: всё, что слишком, кажется мне опасным. Поэтому я снова чуть не решил сбежать, жалея о деньгах, потраченных на покупку огнетушителя. Только благодаря неимоверному усилию воли, а может, дрогнувшим векам девушки, которая могла увидеть мой малодушный страх, я остался.

Бледная красавица медленно открыла глаза, поводила ими, пока не наткнулась на меня. Я не хотел бы видеть своё лицо в этот момент, ибо в нём отражались противоречивые чувства, превращающие его в глупую гримасу. Она посмотрела на меня синими глазами и слабо улыбнулась. Её бледные губы беззвучно прошептали что-то. Я не расслышал, но был уверен, что она просила о помощи.

Девушка была горячей. Внутри аппарата всё ещё сохранялась высокая температура. Я неловко ухватил незнакомку под мышки и потянул из капсулы. Она молчала, хотя мои руки врезались ей в тело. Наверное, ей было очень плохо. Мне удалось вынуть её наполовину, подлезть под неё, чтобы её живот лёг мне на плечо, и взвалить на себя, как старый ковёр, требующий выбивания. Девушка не проронила ни звука.

– А куда тебя теперь? – спросил я у самого себя.

Как-то дальше моя мысль не работала. Я не собирался везти её на своей машине, думая, что за ней скоро приедут её товарищи, которые уже в курсе, что их разработка дала маху и свалилась на землю вместе с очаровательным пилотом. Я обернулся, чтобы ещё раз посмотреть на странный объект. Нет, он совсем не был похож на самостоятельно летающий аппарат. Но и на парашютную систему тоже. Размером он был чуть больше человека, который в нём находился. А если это настолько секретная разработка, с использованием новых физических принципов, что об этом никто не должен был знать? Мне не хотелось прикасаться к военным тайнам, живя после этого в вечном страхе.

Где-то в области моей поясницы раздался стон. А, будь что будет. Я подошёл к машине, открыл дверцу и опустился на колени, чтобы аккуратно уложить девушку на задний диван. Мадемуазель в обтягивающем «космическом» костюме, явно предназначенном для отражения тепла, легла не сразу. Удержалась в сидячем положении, вытянула руку в сторону капсулы и что-то произнесла на непонятном языке.

– Что? Ты хочешь, чтобы я забрал твою железяку? – Я понял её жест именно так.

– Уе е, – прошептала она и закивала.

– Она же не влезет никуда…

У девушки закатились глаза под лоб, и она медленно откинулась на спину. Её длинные ноги остались торчать снаружи. Мне пришлось обойти машину и подтянуть её внутрь с обратной стороны. После того, как упрятал её в машине, я вернулся к капсуле. Разглядев её изнутри, я понял, что это точно был аппарат с противоперегрузочными свойствами. Ложе, на котором лежала девушка, имело анатомический рельеф, мягкий на ощупь. Я попытался поднять аппарат и сделал это с лёгкостью, будто он весил не больше пяти килограмм. Мало того, надавив на один из концов капсулы, я заметил, что он начал съёживаться, словно гофрированный. В итоге у меня получилось превратить его в вещь размером с ведро.

На дороге показалась пыль. В нашу сторону спешил деревенский трактор. Мне совсем не хотелось рассказывать кому-то про девушку в зеркальном одеянии, про капсулу, свойства которой казались мне фантастическими, и про пожар, виновником которого точно выставят меня. Поэтому я убрал сложенную капсулу и пустой огнетушитель в багажник, сел за руль и поехал в обратную от приближающегося трактора сторону. Я чувствовал себя человеком, который совершил что-то ужасное, противозаконное, что будет преследовать теперь всю жизнь. Мне это было совершенно непривычно. Я был деморализован и растерян, отчего плохо следил за дорогой, собирая все кочки и ухабы.

Просёлочная дорога, или, как я называл её прежде, «путь к просветлению», упёрлась в трассу федерального значения. Я остановился, чтобы перевести дыхание, будто не ехал, а бежал со всем своим таинственным и опасным грузом на плечах. Надо было немного собраться с мыслями, а то мне начало казаться, что я реагирую на произошедшее одними рефлексами, как одноклеточное существо.

Я обернулся и посмотрел на неё. Девушка была больше похожа на спящую, нежели лежащую в обмороке. Вдруг мне подумалось, что она может перегреться в костюме, который не даёт телу дышать. Я вывернулся на сиденье, чтобы удобнее было просунуть руку под блестящий материал. Хотел определить температуру её тела, чтобы охладить его, если понадобится. У меня в багажнике ещё с зимы осталась незамерзайка, которой можно было натереть девушку. Едва моя ладонь оказалась под эластичной тканью, глаза её открылись и хитро посмотрели на меня. Я немедленно выдернул ладонь и отставил её в сторону, будто не имел к ней никакого отношения.

– Я хотел… вдруг ты… у тебя перегрев. Ты была горячей. – Мои щёки покрыл стыдливый румянец.

– Кум стара бел ми онту онту, – произнесла она негромко и вопросительно посмотрела на меня.

– Ай эм нот андестенд ю, – выговорил я то, что сразу пришло мне на ум на самом распространённом иностранном языке. – Не понимаю, – добавил я на русском.

Она громко выдохнула и откинулась на диван.

– Откуда ты? – спросил я. – Швеция? Норвегия? Исландия? – Внешность её показалась мне больше всего подходящей для северных народов, сохранивших белокурые волосы и синие глаза.

– А матаи суха интопроменто.

– Италия? – догадался я, услышав похожее звучание.

– Ни.

– Португалия, Испания, Мексика, Бразилия? – перечислил я ещё несколько стран.

– Ни суати кеме ле каулоки.

– Вообще без понятия, что ты говоришь. – Я посмотрел на неё через плечо, так, что моя щека подпёрла глаз.

Девица коротко усмехнулась. Явно пришла в себя. Её красивые глаза светились жизнью. Она точно не собиралась помирать от перегрева.

– Воды? – Я протянул ей свою спортивную бутылочку с дорогой артезианской водой.

– Аквата? – спросила она.

– Да, точно. Хоть что-то знакомое.

Девушка молниеносным движением выхватила из моих рук бутылку и жадно припала к горлышку. Она выпила всё, что в ней было. Блаженно выдохнула, утёрла губы рукой в блестящей ткани, не впитавшей в себя влагу, и посмотрела на меня озорным взглядом, от которого мне стало не по себе. Девушки редко так на меня смотрят, честно сказать, я вообще не припоминаю такого случая.

– Камаата се куляре. Ихта ми синтенто лапаса.

Я ничего не понял, хотя по интонации мне показалось, что она сказала что-то хорошее.

– Знаешь, я чувствую себя сейчас Корбаном Далласом, – признался я ей. – А ты похожа на Лилу, которая свалилась ему в машину с небоскрёба.

Она так мило сморщила носик, не поняв, что я ей сказал, и указала в меня пальцем.

– Лилу?

– Кто? Я Лилу? Не-е-ет, какая я Лилу? Меня зовут Гордей. – Я приложил к груди ладонь: – Гордей – это звучит гордо.

Девушка засмеялась, но тут же застонала и прикрыла глаза.

– Всё, я понял, едем в больницу. – Я тронулся с места и с пробуксовкой заехал на трассу. – Хотя… Как тебя примут без полиса? Ладно, это уже не мои проблемы.

Я соврал самому себе. Мне не хотелось терять контакт с этой иностранкой. Она мне понравилась. А то, что я спас её, могло как-то сблизить нас, если только она не шпионка, провалившая задание своих спецслужб. Уж больно подозрительно её появление в центре страны на сложном техническом аппарате. Я посмотрел на неё через салонное зеркало. Девушка поймала мой взгляд и улыбнулась.

– Айрис, – положила она изящную ладошку на выпуклую грудь.

– Что? – Её имя вызвало у меня искреннее удивление. Я использовал имя Айрис для женских персонажей в каждой второй книге. – Это правда? Или ты читаешь мысли?

– Ни суати кеме.

– Я тоже ни суати кеме, прости.

Айрис рассмеялась, на этот раз довольно громко и задорно. Она была потрясающе красивой, будто её создали искусственно, со знанием тонкостей гармонии человеческой внешности.

– Вижу, тебе полегчало, – произнёс я с довольной улыбкой на лице.

– Уе ми синтенто лапаса, – постучала она себя ладошками по щекам. – Комо мире алохоле.

– Да, давай уже, приходи в себя.

Мне в голову пришла интересная идея, чтобы пообщаться с Айрис. Я взял в руки телефон и открыл переводчик.

– Выбери свою страну, – предложил я ей, предполагая, что она точно знает, как пользоваться этим приложением. – Пообщаемся.

Айрис взяла в руки телефон, как будто впервые видела. Покрутила его неуверенно, понажимала кнопки, в результате чего он заблокировался. С растерянным видом вернула его мне обратно.

– Ни суате рохута. Ихта ми силенце, – покрутила она рукой под крышей машины.

Меня совершенно сбила с толку её реакция. Как можно было не знать про телефон? Сейчас даже в самой отдалённой деревне у папуасов, которые до сих пор питаются людьми и ходят в набедренных повязках, есть сотовый телефон. Красавица, отвлёкшись от общения, принялась рассматривать себя, словно проверяла работу конечностей. Покрутила кистями, затем повращала руками в локтях, в плечах. Подняла к потолку ноги и упёрлась ими в крышу. Тонкий металл шумно выгнулся. Я ничего не сказал, просто не нашёл слов, но мой взгляд оказался красноречивее их. Девушка резко опустила ноги и испуганно посмотрела на меня.

– Ми эскапа но трухито, – произнесла она с милой интонацией, полностью обнулив моё возмущение.

– Да ладно, не извиняйся. Машина застрахована, не жалко. – Я улыбнулся, как самовлюблённый богач, разрешающий своей пассии делать глупости за его счёт.

Айрис гоготнула, будто ей понравился мой благородный жест.

– Комо си ануенте хабао тере ми кечкеме. Абота муре алохоле.

– Мило беседуем, – признался я. – Только непонятно о чём.

– Алохоле, – Айрис сжала ладонь в кулак и оттопырила большой палец вверх, поднесла его ко рту и изобразила, что хочет пить.

– А, так ты ещё пить хочешь? Воды? Э-э-э, аквата! – обрадовался я и показал ей пустую бутылку.

– Ни аквата. Алохоле.

– Алкоголь? – до меня вдруг дошло созвучие последнего слова. – Зачем?

– Уе, алохоль. Сумарте каниш.

– Ты погляди, а… Несмотря на милое личико… Я бы в твоём состоянии думал о чём-нибудь другом. Всё ясно, не прошла испытание красотой. Одна из миллиона спившихся красавиц. Очень жаль, что твой ген красоты не передастся по наследству. В естественном отборе побеждают люди заурядной внешности и ума.

Впереди показалась заправка с небольшим маркетом. Я не стал заправляться. Бензин здесь был дороже на четыре копейки, чем в том месте, где я обычно его брал. Небольшая разница, но в год это сулило мне серьёзную экономию. Можно было к Новому году без зазрения совести купить себе тушку гуся или кролика и приготовить что-нибудь бомбическое.

– Ты только не выходи из машины, а то людей распугаешь, – предупредил я Айрис.

– Алохоле? – догадалась она о причине остановки.

– Да, алохоле.

В магазинчике было пусто и прохладно. В холодильных витринах стояли ряды разноцветных бутылок и банок с разными сортами пива. Я выбрал самое дешёвое. Взял одну бутылку и оплатил на кассе. Продавщица посмотрела на меня, как на человека, которому надо похмелиться на последнюю копейку, чтобы не умереть. Успокаивало меня только то, что я больше её никогда не увижу.

Айрис опустила окно и смотрела на меня во все глаза. Ждать с таким видом пива – это слишком, даже для заядлого алкоголика. Я сел в машину и протянул ей бутылку.

– Алохоле? – переспросила Айрис, будто хотела ещё раз убедиться, что я её правильно понял.

– Да. Пять градусов. Газированный напиток с добавлением спирта.

Она повозилась с бутылкой, будто не знала, как та открывается. В итоге пробку она не свинтила, как было указано на ней стрелкой, а сорвала пальцем. Металлическая крышка чуть не попала мне в глаз. Айрис засмеялась.

– Ми эскапа.

Она подозрительно понюхала горлышко и сделала маленький глоток. На её лице отразилось явное неудовольствие.

– Есто ни алохоле. Эсто… – она вульгарно приставила бутылку дном к своей промежности и изобразила, как она писает с её помощью, – уриенте.

– Что? Я не разбираюсь в этом пойле. Откуда я знаю, что тебе нужно? – Я был возмущён до глубины души. Мне пришлось потратить свои кровно заработанные деньги и получить в ответ дикую неблагодарность. – Если это на вкус как моча, хоть я и не знаю, какой у неё вкус, градусы-то в ней есть.

Айрис нахмурила брови и сделала большой глоток. Затем раскрутила воронкой содержимое бутылки и вылила его в себя одним махом. Опустила окно пониже и выбросила в него пустую бутылку.

– Ты чего? – Я выскочил из машины, поднял к счастью не разбившуюся бутылку и отнёс её в мусорный бак.

Девушка была красива, как ангел, что подсознательно вызывало ожидание и схожего характера. Пусть даже у неё было пристрастие к алкоголю, но этот пошлый жест с бутылкой… Он меня смутил. Такая невероятная разбалансированность между красивой внешностью и характером. Я вернулся в машину и сел на своё место в глубокой задумчивости. Надо было куда-то её определять. Или сдать полиции, или, если получится понять её государственную принадлежность, в консульство.

– Оторва, – вырвалось у меня.

Айрис бросила на меня удивлённый взгляд синих глаз.

– Ми амиа сентено оторва, – её голос дрогнул.

– Нет, ты оторва и есть. – Я подумал, что она пытается убедить меня в обратном. – Приличные девушки так себя не ведут.

– Унта михуто, – Айрис неожиданно активизировалась.

Повозилась с ручкой открывания двери, открыла её и выскочила на улицу. Подбежала к багажнику и попыталась открыть его, не зная, что он открывается только кнопкой изнутри салона. Я нажал кнопку. Крышка приподнялась. Айрис нырнула в багажник и вытащила из него свою капсулу.

Заинтересованный её действиями, я тоже выбрался из машины. Пассажиры подъехавшего к колонке джипа уставились на мою спутницу в анатомически облегающем костюме. Айрис было не до них. Она растянула капсулу, легла в неё и закрыла глаза. В районе её головы, прямо из подушки, на которой она лежала, вытянулись отростки и срослись с тканью костюма.

– Мужик, а что это у вас происходит? – спросил обрюзгший толстяк с крупным носом из джипа.

– А-а, – я не мастак сочинять на ходу, – это у нас стартап новый. Высокотехнологичный гроб. Тестируем некоторые функции.

Мужика скрючило от отвращения. Он скрылся за тонированным окном. Я выдохнул с облегчением. Айрис пролежала без движения и признаков жизни минут пять. За это времени к заправке подъехали, заправились и уехали несколько машин. Все, кто видели картину лежащей в капсуле девушки, проявляли нездоровый интерес.

Айрис открыла глаза и посмотрела на меня с чёртиками во взгляде. Я сразу понял, что меня ждёт сюрприз, и морально приготовился к худшему.

– Привет, – произнесла она на чистейшем русском.