Как выяснилось, насмотревшиеся немыслимых ужасов спасители были готовы бросить кого угодно и что угодно, лишь бы оказаться как можно дальше от этого жуткого места, где происходила не поддающаяся осознанию чертовщина, и обитали монстры, коим не место было на земле. Цент и сам едва не спасовал, но в последний момент будто опомнился. Бабкино колдовство исправно отводило глаза рядовым зомби, так что логично было предположить, что оно окажется эффективным и против гигантских чудовищ. То есть, предположить можно было что угодно, но Центу почему-то совсем не хотелось подтверждать гипотезу практическим экспериментом со своим непосредственным участием в оном. А потому он скомандовал:

– Давайте обойдем яму по кустам, и посмотрим, что там дальше. Только сильно не светитесь.

Обогнув карьер, в котором мертвецы вели добычу костей, они вновь оказались в заснеженном лесу, исчерченном множеством натоптанных троп. Шли наугад, все меньше веря в успех спасательной операции, и все больше убеждаясь, что сунулись в это место зря. Им еще пару раз встречались мертвецы, к счастью, самые обычные, но костяные бусы отвели им глаза. А затем деревья расступились, и все четверо увидели возвышающийся посреди скотомогильника холм, а в нем пещеру, черную и страшную. От этой пещеры повеяло такой замогильной жутью, что Машка и Алиса трусливо заскулили, а Андрей побледнел и дико выпучил глаза. Один Цент нашел в себе силы сохранить хладнокровие, по крайней мере, его внешнюю имитацию. На самом деле, это место пугало и его, а это что-то да значило. Напугать бывшего рэкетира было непросто, тут следовало приложить немало усилий и таланта. Ну, что ж, обитатели скотомогильника с этой задачей успешно справились.

– Сердце подсказывает мне, что Владик там, – объявил Цент, указывая на пещеру.

Как тут же выяснилось, герои готовы были на многое ради спасения последней надежды человечества, в том числе отужинать тушеной мертвечиной, обвешаться костями зомби, и влезть в обитель темных сил. Но и у их готовности был предел. Этот предел проходил как раз по входу в пещеру. Машка, так та прямо заявила, что не сунется в данную жуткую нору ни за что и никогда. Ни ради Владика (особенно ради какого-то Владика), ни ради успешного замужества, ни даже за комплект вожделений сильной и независимой содержанки – красную машинку, шиншилловую шубку и престижное мобильное устройство последней модели.

Затем свое мнение высказала Алиса, и оно оказалось аналогичным. К ним присоединился Андрей, и заметил, что если Владика утащили в ту пещеру, то он уже наверняка мертв, и нет смысла следовать его примеру.

– Нет, я так не могу, – решительно заявил Цент. – Бросить Владика…. Нет! И не просите. Давайте вот как сделаем: я пойду внутрь и посмотрю, что там, а вы ждите меня здесь.

– Ты только надолго там не задерживайся, – попросила Алиса.

– Да и самому не хочется, – признался Цент. – Если бы не Владик, скотина, я бы туда даже за ведро шашлыка не полез. Ну, с богом.

Соратники остались снаружи, вокруг Цента сгустилась тьма подземелья. Из осветительных приборов у него с собой имелась только зажигалка со встроенным в нее крошечным фонариком. Это приспособление давало слабый зеленоватый свет, но его вполне хватало, чтобы видеть земляные стены, земляной пол, земляной потолок и тоннель, уводящий куда-то вниз, в неведомые и зловещие глубины. Где-то там, напуганный и одинокий, томился Владик. Цент дождаться не мог, когда же, наконец, увидит своего лучшего друга, и устроит ему круиз по болевым точкам. Одного боялся – что вероломного губителя шансона и похитителя тушенки уже прикончили до него. Это будет невероятно, нестерпимо обидно. Цент гнал от себя эту мысль, не хотел верить в это. Он, только он имеет право казнить очкарика. Хорошо бы проделать это обстоятельно, со вкусом, реализовав масштабную пыточную программу и ввергнув программиста в столь глубокие бездны боли и отчаяния, куда еще не спускалась ни одна душа человеческая. Цент знал, что сможет это. И дело было не только во врожденном таланте к истязаниям или в богатой практике в девяностых. Немалую роль играла и жертва. Пытать какого-то жадного коммерсанта, забывшего занести братве за крышу, это ведь рутина. А вот терзать Владика, это искусство. Это песня. Это чистое творчество.

Цент так замечтался, что не сразу услышал приближающиеся навстречу шаги. Тут же замер, прижался к стене, но фонарик не выключил. Если волшебные костяные амулеты сработают, мертвец не увидит ни его, ни света, ну а если нет, то лучше узнать об этом заранее.

Цент ожидал увидеть обычного зомби, но из мрака на свет вышла фигура в черном одеянии, после чего остановилась и замерла. Цент тоже застыл, опасаясь как-то выдать себя. Вера в бабкино колдовство дала трещину, к тому же он вспомнил слова старухи о том, что на близкой дистанции демон может учуять их, не смотря на костяные бусы и съеденное мясо зомби.

Затем прозвучал пустой безжизненный голос, заставивший героя девяностых сильно вздрогнуть и местами пропотеть:

– Ты здесь. Я знаю это. Нет смысла таиться.

Стало ясно, что это и был тот самый некромант, о котором рассказывала старушка. Цент прикинул расстояние до цели. Если взять хороший старт и если копье сработает как надо, можно решить эту проблему раз и навсегда. Но его терзали сомнения. Перед ним стоял не просто зомби, а какое-то неведомое чудовище. Подействует ли бабкино копье? И на что вообще способна эта тварь?

– Зачем ты явился в мою обитель, человек? – спросил некромант. – Что ты надеешься найти здесь, кроме смерти?

– Смерть себе оставь, – ответил Цент. – Я ищу моего лучшего друга, моего названого брата, единственное живое существо, что дорого мне в этом мире. Сказывают, он здесь, у тебя.

– Полагаю, ты ищешь Владика? – уточнил некромант.

– Так он здесь! – возрадовался Цент. – Ну, я надеюсь, ты его еще не загрыз.

– Владика здесь нет. Он ушел.

Новость Цента одновременно и огорчила, и обрадовала. С одной стороны печалило, что он влез в логово темных сил напрасно, и еще неизвестно, сможет ли выйти отсюда наружу. Но все же тот факт, что Владик по-прежнему жил и дышал, оставлял надежду на сладкую месть.

– А ты не в курсе, куда направился мой лучший друг Владик? – полюбопытствовал Цент. – Хотя бы общее направление. Север? Юг? Очень хочу его отыскать. Переживаю за малыша.

– Должно быть, ты и есть тот самый Цент? – спросил Легион.

– Знаешь меня?

– Наслышан.

– И что наговорил тебе обо мне друг Владик? Думаю, наврал с три короба. Ты программисту не верь. Он склонен к преувеличениям и фантазированию. Это все из-за эмоциональной травмы в глубоком детстве. Владик пережил немыслимое потрясение, что повлекло за собой психические отклонения, усугубившиеся с возрастом. А тут еще конец света. Навалилось все кучей, вот постреленок и сломался. Истеричен, склонен к припадкам и членовредительству. Тяжкая форма недержания лишь дополняет мрачную картину его недуга. Один он пропадет. Хочу скорее найти его и взять под свою опеку.

– Вижу, тебе не чужда доброта, – заметил некромант.

– Она переполняет меня с горкой, – заверил собеседника Цент. – Мое сердце полно любви ко всем живым существам, но милее всего мне друг Владик. Он как сын, которого у меня никогда не было. В заботе о нем вижу свое призвание. Ответь же, где он, мой дефективный сынок?

– В Цитадели.

– Как? Уже там? Ты его туда отпустил?

– Отпустил не с пустыми руками. Он выступит моим послом к тем людям, что скрываются за стенами крепости. От моего имени он будет говорить с ними.

– Жаль тебя расстраивать, но Владик не блещет красноречием, – сообщил Цент. – И на публике выступать стесняется. Посол из него неважный. А какое послание ты передал с ним?

– Предложение мира на взаимовыгодных условиях.

– О! И ты, значит, за мир во всем мире? Смотри-ка. Я тоже!

– Весь мир велик. Пока что было бы неплохо установить мир на наших землях.

– А все-таки интересно, что за условия такие, – загорелся любопытством Цент. – Как ты там сказал – взаимовыгодные? Это я уважаю. В былые времена работал по такому же принципу: взимал с коммерсантов деньги, а они за это не становились инвалидами. Взаимная выгода.

– Не поспоришь, – прогудел Легион своим безжизненным голосом. – Вижу, ты не новичок во взрослых делах.

– Опыт есть, – не стал скромничать Цент. – Всяким приходилось заниматься в жизни, и ни за что из этого мне не стыдно. Всегда работал на совесть, с полной самоотдачей. Так что ты там предложил людям в Цитадели? Просто любопытно.

– Моя армия очищает планету от зомби, они снабжают меня живой плотью, – кратко и емко ответил Легион. – Предложение взаимовыгодное, согласись.

– Плотью, то есть людьми? – уточнил Цент. – То есть, они тебе людей приводить станут, а ты их кушать тут будешь?

– Грубо говоря – да.

– А ты, значит, мир от зомби очищаешь?

– Все так.

– Оно, на первый взгляд, звучит и впрямь взаимовыгодно, но что-то меня смущает, – признался Цент. – Что-то во всем этом не сходится. Подожди, кажется, понял. В чем твоя-то тут выгода? Мир ты от зомби очистишь, а ведь ты и сам из них. И от себя тоже очистишь, так, что ли?

– Все верно, – подтвердил Легион.

– Не понимаю. А выгода в чем?

– Моя выгода в том, что человеческий род будет спасен. Мир этот для живых, а не для мертвых. Нам тут не место.

– Погоди, теперь я, кажется, все понял! – обрадовался Цент. – Ты хочешь сказать, что тебя настолько переполняет благородство, тебя так зверски пучит от доброты и разносит от альтруизма, что ты решил истребить всех зомби и пожертвовать собой ради блага людей. Ты же вот это имеешь в виду?

– Примерно это.

– Невероятно! – изумился Цент. – За какого же наивного лоха ты меня держишь, если пытаешься влить эту туфту в мои многострадальные уши! Вижу, не все тебе друг Владик обо мне рассказал. Далеко не все.

– Не веришь мне? – спросил некромант.

– Даже и пытаться не буду. Ты эти сказки Владику рассказывай, он ребенок девственный, глубоко непорочный, всему верит. А вот в крепость ты его послом зря отправил. Тамошние обитатели, конечно, тоже лопухи знатные, но на это бессовестное вранье не поведутся. Серьезно опасаюсь за жизнь программиста. Как начнет он им твое взаимовыгодное приложение передавать, так они его на месте и шлепнут.

Помолчав некоторое время, некромант задал вопрос:

– Что, в самом деле, звучит так неубедительно?

– Мягко сказано! – заверил его Цент. – Это настолько тухлая ложь, что даже не смешно. Не поверят. Не мечтай.

– Возможно, ты прав, – согласился Легион. – Я плохо понимаю человеческую природу. Когда-то я был человеком, но это было давно. Теперь я другой. Мы другие. Нам трудно понимать живых, трудно общаться с ними. И им, разумеется, это так же трудно. Для них мертвецы это монстры, одержимые жаждой плоти. Бездумные чудовища, с которыми невозможен ни диалог, ни договор, ни дружба. Возможно, для конструктивного общения нам необходим посредник. Тот, кто в силах понять обе стороны.

– Имеешь в виду кого-то конкретного? – спросил Цент. – Учти – я беру дорого. Мои услуги на вес сервелата.

– Получишь все, что хочешь, – небрежно бросил Легион. – Весь мир теперь наш.

– Я вообще-то привык к конкретике, – признался Цент. – Ну, чтобы точно было оговорено, сколько мешков сухариков, сколько ящиков пива. Златые горы сулить все горазды, а как дойдет до расчета, оказывается, что в виду имелись не золотые горы, а навозные кучи.

– Назови любую цену, – нетерпеливо потребовал Легион. – Что тебе нужно? Сухари? Они все твои. Пиво? Оно все твое. Мои мертвецы стащат их тебе в любое место, какое укажешь.

– И еще, – продолжил Цент, – я бы хотел знать твои настоящие мотивы. Не эту пургу про спасение человечества, а то, что ты желаешь на самом деле. Иначе не смогу продуктивно работать.

– Цели? – переспросил Легион. – Цель у меня одна, как и у всех – продлить свое существование. Для этого мне необходима человеческая плоть. Моя потребность в ней постоянна, я не могу здесь полагаться на удачу.

– Хочешь захватить Цитадель и пустить людей на запчасти? – догадался Цент.

– Это было бы неразумно с моей стороны. При таком подходе люди быстро кончатся.

– Тогда что же ты задумал?

– Ничего нового. Люди испокон веков разводили животных, предназначенных на убой. Мой план такой же. Создать изолированную колонию, где люди смогут жить, плодиться, и снабжать меня свежей плотью. Не в моих интересах истреблять людей. Наоборот, для меня выгодно, чтобы их количество было достаточно велико для удовлетворения моих нужд и продолжения рода.

– Думаешь, они для тебя плодиться станут? – удивился Цент. – Да ведь назло не будут. Вымрут все, и делу конец.

– Я это предусмотрел, – ответил Легион. – Люди склонны считать нормой то, что видят с рождения. Если взять детей и вырастить их в отрыве от родителей, в отрыве от всех, кто помнит старый мир и прежние порядки, нормой для них станет то, что я пожелаю. Для них их существование не будет пленом, а смерть ради меня кошмаром. Не ведая иной жизни, они сочтут все это обычным делом, и не станут протестовать. Конечно, будут появляться бунтари, но их не составит труда выявить и устранить. В конечном итоге, путем искусственного отбора, я вскоре получу новый вид людей – людей кормовых. Я бы вовсе мог низвести их до животного состояния, но это бы создало лишние проблемы. Их бы пришлось кормить, лечить, обогревать зимой. Зачем тратить на это время и силы, если кормовые люди вполне способны позаботиться о себе сами? Пусть живут в своем мирке, не помня прошлого, и считая настоящее единственно возможной нормой. Для них это не такая уж плохая участь. В конце концов, останься они на свободе, то, рано или поздно, пали бы от зубов зомби или иных причин, которых в нынешние времена хватает с избытком.

– Гляжу, ты все продумал, – заметил Цент, который понял для себя ровно одно – становиться подельником некроманта он не хочет. Имелся уже опыт общения с демоническими сущностями. Кощей вон тоже обещал златые горы, а потом начал грозиться, что воскресит Анфиску. Каким же неизлечимым фашистом надо быть, чтобы запугивать подобными вещами? Вот и этот сейчас сулит сухарики и пиво, а сам, поди, только и думает, как бы кинуть через колено своего новоявленного бизнес-партнера.

– Было время, – ответил некромант. – В конце концов, я не так уж погрешил против истины, когда сказал, что хочу спасти человечество. Отнюдь не в моих интересах, чтобы оно вымерло под корень, ведь следом за ним сгину и я. Это в наших общих интересах. Люди получат возможность жить, а я получу источник плоти. Ну, а что скажешь ты: желаешь быть среди стада, или тебя больше устраивает роль пастуха?

Цент был уверен, что все получится. Риск, разумеется, имелся, но он не собирался упускать шанс одним ударом разделаться с этим монстром и положить конец всему тому безобразию, что наблюдал на скотомогильнике. Слова некроманта звучали заманчиво, но Цент слишком долго жил на свете, чтобы клюнуть на столь очевидную удочку. Быть в шестерках у монстра в его планы не входило. У него на людей из Цитадели были свои виды. Целых полгода он искал лохов, вот, наконец, нашел, и что же, подарить их этому демону? Цент был слишком жаден, чтобы делать кому-то столь щедрые презенты, и слишком горд, чтобы ходить под кем-то, кого не уважал. В ходе беседы он медленно, крошечными шажками, подбирался к своей цели, очень надеясь, что бабкино колдовство скрывает его от взора некроманта даже на таком близком расстоянии. Костяное копье покачивалось в его руке, торопясь вонзиться в плоть чудовища, раскатавшего губу на чужих лохов.

– Ну, так что? – повторил некромант. – Каков будет твой ответ?

– Мой ответ, – процедил сквозь зубы Цент, – перо под ребро!

Цент всегда считал себя сильным человеком, и на то имелись многочисленные причины. В молодости, на заре благословенных девяностых, днями напролет пропадал в подвале, где с друзьями оборудовал самодельный тренажерный зал. Тренажеры были те еще: украденные из школы гири, старая штанга с погнутым грифом, гантели, изготовленные из металлолома знакомым сварщиком за пузырь белой. Этими нехитрыми снарядами наращивал юный Цент физическую мощь. Как будто предчувствовал, что очень скоро она ему пригодится. Тогда еще никто не знал, что вот-вот грянет самая счастливая и свободная эра в истории родной страны, но Цент, будто уловив некие загадочные колебания астрала, до скрипа зубовного жал штангу, тягал гантели, обрабатывал кулаками боксерскую грушу, изготовленную из мешка, трех ведер песка, и веревки. Страна советов еще жила и здравствовала, и никто не мог предположить, что ее дни на исходе, и вот-вот грянут новые времена. А Цент уже готовил себя к ним. Сам не знал, к чему готовится, но готовился яростно, самозабвенно, остервенело. Ему старшие советовали учиться, но он лишь отмахивался, и сразу после ПТУ бежал в заветный подвал. А иногда бежал туда вместо ПТУ, потому что уже тогда ощущал полнейшее нежелание становиться частью пролетариата. Будто кто-то шептал ему в ухо, что он рожден для большего. Не суждено ему горбатиться на стройке и потеть у станка. Он человек нового времени, времени, которое вот-вот грянет всей своей мощью и блеском. Привычный мир рухнет, и, когда осядет пыль, то многие, не способные принять перемены, увидят руины и возрыдают, а он, человек будущего, узрит свободу, и возрадуется.

Физическая подготовка очень пригодилась Центу в благословенные девяностые. Нагрянувшая свобода, что свежим ветром ворвалась в пропахший нафталином и скукой сарай, вновь запустила процесс естественного отбора. И все, чьи кулаки были тверды, мышцы крепки, а сердца полны отваги, бросились отбирать все и у всех, что было вполне естественно, ибо, где это видано, чтобы в условиях свободы лох владел чем-то безнаказанно? Пришлось бить лохов, потерявших страх за время пребывания в красном заповеднике, бить конкурентов, поправших священные понятия, бить всех, кто вставал на пути к желаемому. Тут-то и пригодились занятия в подвале. Из таких подвалов и хлынули люди будущего, молодые, сильные, злые, желающие всего и сразу. И ужаснулись лохи, увидевшие свободных людей, ибо были они ничем на них не похожи. Сразу возлюбили они прежние времена, а крутые перцы, меж тем, уже выбрасывали их из квартир, кидали на бабки, заставляли платить дань, а кто упрямился, с тем не церемонились. Наступала новая эра, эра сильных людей. И Цент в этой эре отнюдь не затерялся. Крепкие мышцы много раз служили ему добрую службу, выручали на разборках, помогали выколачивать бабки из лохов. Да, прошло с тех пор немало лет, и потрясающие девяностые давно стали достоянием истории, но осталась еще нерастраченная сила в теле братка, ибо берег ее, не транжиря на пустяки. Вот для таких случаев берег, как чувствовал, что предстоит ему на жизненном пути прибить еще немало попутавших берега отморозков.

Расстояние между ним и некромантом было небольшое, и Цент решился на удар. Выжал из немолодого тела всю возможную скорость, выбросил вперед руку с костяным копьем, и уже приготовился ощутить сопротивление пронзаемой плоти. Но, вместо этого, увидел, как некромант неуловимо-быстрым движением выбросил из-под плаща руку с клинком, и легко отразил направленное в его тело копье. Вторая рука демона взметнулась вверх, ледяные пальцы мертвой хваткой вцепились Центу в горло. Крутой перец вдруг почувствовал себя маленьким и слабеньким, потому что повелитель мертвых без труда оторвал его тушу от пола. Хрипя и извиваясь, Цент пытался высвободиться из смертельной хватки, одновременно чувствуя, что задыхается. Перед глазами уже начало темнеть, и герой девяностых понял, что вот-вот потеряет сознание, а вслед за ним и жизнь.

– Глупый кусок мяса, – пророкотал некромант, и Центу показалось, что он наконец-то слышит хоть какую-то эмоцию в голосе монстра. Тот явно был раздосадован поведением незваного гостя.

– Я сделал тебе столь щедрое предложение, а ты решил ответить на него черной неблагодарностью. Хотел вонзить в меня это копье. О, я чую, что оно непростое. И догадываюсь, где ты получил его. Но даже с этим оружием ты всего лишь живая плоть, слабая, немощная и смертная. Ты совершил большую ошибку.

Уже проваливаясь в забытье, Цент аккумулировал оставшиеся силы, и, изловчившись, рывком поднял ноги, а затем ударил ими в грудь некроманту. Силы удара хватило, чтобы вырваться из захвата. Цент рухнул на земляной пол пещеры, жадно вдыхая живительный воздух. Впрочем, расслабляться было рано, и, едва очухавшись, он тут же подхватил выбитое из рук копье.

Некромант топтался рядом, подавшись лицом вперед, будто принюхиваясь. Цент сделал осторожный шаг, но монстр тут же услышал его, и размашисто ударил клинком, от которого крутой перец увернулся лишь чудом.

– Иди сюда, – змеей прошипел демон. – Не бойся. Какая разница, умрешь ты сейчас, или спустя время? У всего живого один конец. Я же, по крайней мере, использую твое мясо с пользой. В тебе его так много. Ты станешь мной. Вы все станете мной. Это неизбежно.

Цент попятился, вдруг осознав, что столкнулся с противником, который ему не по зубам. По крайней мере, не здесь и не сейчас. Если он вновь позволит некроманту схватить себя, тот вряд ли предоставит жертве еще один шанс освободиться. Скорее просто свернет шею и пустит на запчасти.

– Свидимся еще! – грозно прошептал Цент, стараясь не выдать дрожью в голосе, что напуган.

– О, мы свидимся, – подхватил некромант. – Скоро свидимся. Беги, мясо. Беги. Спасайся. От меня не сбежать. Я повсюду. Я везде. Ни за крепкими стенами, ни в дальних землях, ты не скроешься от меня.

Цент не стал дослушивать словестный порожняк, и опрометью бросился к выходу из пещеры. Некромант, к счастью, не стал его преследовать.

Выбравшись на свет божий, Цент обнаружил своих соратников, что топтались возле входа в подземелье и выглядели крайне напуганными. Но стоило им взглянуть на возвратившегося предводителя, как всем троим едва не стало дурно.

– Господи! – выпалила Алиса. – Что с тобой? Что за ужасы ты повидал в этой пещере?

– А что такое? – не понял Цент.

– У тебя такой вид, будто ты увидел самого дьявола.

– Почти, – не стал вдаваться в детали герой девяностых. – Так, ребята, давайте-ка дергать отсюда вприпрыжку.

– Но как же Владик? – спросил Андрей.

– Владика здесь нет. Он в другом месте. Туда и направимся. А тут нам задерживаться не стоит.

– Расскажи, что ты видел в пещере? – потребовала Машка.

Цент сурово посмотрел на нее, и проворчал:

– Если задержимся здесь, вы тоже кое-что увидите. И попомните мои слова – вам отнюдь не понравится это зрелище. Серьезно, хлопцы. Не нужно тут торчать. К тому же я выяснил, где сейчас находится последняя надежда человечества. Едем быстрее, пока он не сбежал и оттуда. Мне так хочется, наконец, обнять Владика, что все кулаки в предвкушении расчесал.