Читать книгу: «А иначе зачем на земле этой вечной живу», страница 25

Запомнился момент, когда Ицик уже занимал эту должность, кто-то из посетителей, коренных израильтян, пожаловался ему:

– Ицхак, не понимаю, что творится у тебя в институте. Все говорят только на русском языке. Такое впечатление, что нахожусь не в еврейском государстве, а в сибирской тайге.

Честно говоря, даже я чувствовал себя дискомфортно, когда мои бывшие соотечественники (они составляли никак не меньше 50% работников института) в местах, где были люди, не знающие русского языка, тем не менее говорили на нём. При всём этом, до сегодняшнего дня не стёрлось из памяти, как Ицик ответил человеку, родители которого родились ещё в подмандатной Палестине. Он, простодушно улыбаясь, медленно растягивая слова, проговорил:

– Я не могу запретить людям, который превратили наше непродуктивное предприятие в высокотехнологичный инновационный институт, разговаривать на их родном языке. К тому же, в первые годы образования государства Израиль говорить на иврите с русским акцентом считалось респектабельным и престижным, поскольку, в подавляющем большинстве своём, именно выходцы из России создали независимую еврейскую страну.

Когда мы остались в кабинете одни, Ицик, усмехаясь, добавил:

– К тому же должен ещё добавить, что я, между нами, совершенно искренне благодарю русскую репатриацию ещё и за то, что теперь хотя бы есть с кем выпить что-то, кроме чая и кофе.

С этими словами он закрыл дверь своего кабинета на ключ и достал пол-литровую бутылку водки «Absolut». Ицик быстро наполнил ею две маленькие стопочки и, как всегда, вместо ивритского «Лехаим», с нерусским произношением, провозгласил «На здоровье».

В этом месте я просто обязан сделать небольшую паузу, чтобы ввести неизраьльского читателя в курс того, что называется отношением жителей Святой земли к «зелёному змию». Во-первых, никто из них не знал, что так называется алкоголь, во-вторых, мало кто его потреблял, в-третьих, даже автоинспекторы никогда и нигде не проверяли водителей на присутствие спиртных паров, в-четвёртых, слово «водка» всегда ассоциировалось только с русскими репатриантами, ну и, наконец, в-пятых, наверное, достаточно и в-четвёртых. Однако у Ицхака Фабриканта были родственные корни, взращённые в советском Андижане. По его словам, отец всегда встречал «Шаббат» рюмочкой водки. Видимо, генетическая предрасположенность всё-таки существует в нашем безумном мире. При всём этом, Ицик, ни в коей мере, не был тем, кого мои бывшие соотечественники называли «алкашами». Он просто любил «смочить горло» небольшой дозой спиртного. Это, как некоторым нравится выпить стакан сока, чай или чашечку кофе. Правда от эспрессо Ицик тоже никогда не отказывался.

После этого отступления вполне логично было предположить, что меня с Ициком сдружила пагубная алкогольная зависимость. Но это вовсе не так. Нас объединила не только «чувственная химия», но и невидимая, но в то же время, подспудно просматриваемая, общность восприятия современной реальности. Мы не просто существовали рядом друг с другом, а находились в едином потоке сознания, который позволял нам, как понимать, так и принимать этот мир одинаково. И это, несмотря на то, что наше мировоззрение закладывалось в абсолютно разных, порой диаметрально противоположных, политических и экономических субстанциях. Возможно, мне было бы сложно назвать его закадычным другом. Вместе с тем слова: товарищ, приятель и сослуживец тоже вряд ли соответствовали. Просто, по большому счёту, Ицик был единственным близким человеком не из постсоветского пространства, а фактически рождённым в государстве, которое принято называть еврейским.

Ицхак Фабрикант вышел на пенсию на несколько месяцев раньше меня. Я и подумать не мог, что с его уходом вокруг меня образуется, почти зримая, пустота, всё вокруг меня перекрасилось в другие тона. Я, привыкший к его ежедневному присутствию, вдруг ощутимо понял, как сильно он влиял на атмосферу в институте. Только в этот момент стало ощутимо понятно, что чувство локтя, огромный опыт работы и неподражаемый юмор были неотъемлемой частью нашей команды.

У Ицхака Фабриканта трое детей и восемь внуков. Дочка Анат, известная в Израиле спортсменка, участвовала в соревнованиях по парусному спорту на двух Олимпийских Играх, в 1996 году (Атланта, США) и в 2000 году (Сидней, Австралия). На пике своего развития занимала второе место в мире. В настоящее время проживает в США. Сыновья Ицика окончили Тель Авивский университет: один из них, доктор наук, профессор, другой – работает на руководящей должности в крупной компьютерной компании в сфере высоких технологий. Когда Ицхак Фабрикант уходил на пенсию, я написал ему, своё первое, стихотворение на иврите, в котором красной нитью проходили пожелания, чтобы его заслуженный отдых стал новым жизненным этапом, полным ярких событий и красочных эмоций, потраченных на любимые дела и встречи с близкими и родными. Пусть так оно и будет!

Глава 44. Геннадий Шлаин

1949 года рождения, еврей, географ, геолог, инженер-геодезист

Фамилия Шлаин имеет древние корни и богатую историю. Её происхождение простирается на многие века назад, когда еврейские семьи выбирали фамилии в зависимости от их профессии, места проживания или личных качеств. Шлаины могли быть уважаемыми учителями, мудрецами или религиозными деятелями, что отразилось на их фамилии. Значение фамилии Шлаин может быть связано с древними ивритскими словами, означающими мудрость или знание, что указывает на умных и образованных людей, носивших это имя. Фамилия Шлаин состоит из 5 букв. Их носители – настоящие гуманитарии и ценители искусства. Они из тех людей, кого называют интеллигенцией общества. У них всегда найдётся тема для разговора. Вы вряд ли сможете застать их врасплох тем, что они чего-то не знают. Носители данной фамилии очень спокойны и рациональны. Они строят отношения, которые основываются не только на любви, но и на взаимоуважении к близким.

В этой преамбуле к настоящей главе я совсем недаром уделил так много места фамилии Шлаин. Причина более, чем проста: почти всё, почерпнутое из Google применительно к ней, соответствует облику моего друга Геннадия. Наверное, сразу же стоит отметить, что я с ним не взбирался в одной связке на скалистые вершины Кавказа, не бороздил болотистые распадки приполярной Чукотки и не ел с одной миски кашу с тушёнкой на таёжной прогалине. Ведь ещё легендарный Владимир Высоцкий пел «Давно смолкли залпы орудий, над нами лишь солнечный свет, на чём проверяются люди, если войны уже нет? Приходится слышать нередко сейчас, как тогда: ты бы пошёл с ним в разведку? Нет или да? Если же речь идёт о Геннадии Шлаине, то мой ответ безоговорочное и однозначное «Да». Это потому, что я, как и Высоцкий, под, не очень-то и расхожей, фразой «пойти в разведку с кем-то» понимаю высшую степень доверия к выбранному человеку в том, что он всегда тебя прикроет и никогда не предаст. Геннадий полностью соответствовал этому нравственному постулату. Его никогда не пугали трудности и опасности, он всегда был надёжным и честным другом, на которого можно положиться в любой ситуации. Вместе с ним я чувствовал себя более уверенно и защищённо, ведь он всегда был готов поддержать и помочь.

Однако жизненный расклад был такой, что мы не всегда были вместе. Мало того, что, когда Геннадий родился, я уже научился задействовать не только верхние, а и нижние конечности, к тому же мы появились в этом безумном мире в разных городах. В то далёкое время нас, пожалуй, объединяло только то, что это произошло в одной географической зоне: на территории нынешней Украины. Здесь, надо отметить, что и по сегодняшний день, несмотря на то, что Геннадий, уже более трёх десятков лет, живёт в Израиле, на языке Тараса Шевченко он говорит гораздо лучше, чем на иврите. Итак, первая колыбель и первая школьная парта Геннадия размещались в небольшом городке Владимир -Волынский, являющимся одним из уездов Житомирской области. Его знаковой примечательностью являлась 30-я гвардейская танковая Краснознамённая ордена Суворова дивизия, в которой в звании подполковника служил отец моего друга. В любом случае, Владимир-Волынский можно было смело назвать военным городом. На его территории дислоцировалось большое количество воинских частей. На протяжении многих десятилетий ДОСы (дома офицерского состава) служили надёжным и тёплым жильём для офицеров и их семей. Именно там и прошло детство и школьное отрочество Геннадия. Именно там каждый уголок дышал армейским укладом. Даже в окна жилых домов доносились отзвуки бряцания солдатских сапог на гарнизонных плацах, отрывистые команды офицеров и лязг танковых траков. Каждый день Гена видел, проходящие мимо дома, колонны военных, слышал рёв истребителей, которые тренировались на близлежащем аэродроме. Все его друзья мечтали стать солдатами, а затем и офицерами, и зачастую играли в военные игры, повторяя, услышанные со строевых смотров, команды. Для Геннадия это было обычным делом, ведь он рос в атмосфере, которая была пропитана духом субординированной жизнью военной службы. Все мечты об офицерской карьере, вместе с буквами и цифрами на школьной доске, начали расплываться, когда ему исполнилось 13 лет. Именно тогда ему был поставлен неутешительный диагноз – «школьная близорукость». Пришлось одеть очки и продолжать «воевать» только лишь в дворовых играх с друзьями. Но в то же время, он часто задумывался о том, какой мир находился за пределами его маленького городка и мечтал о захватывающих и романтических приключениях за его пределами. Дальние страны и народы в то время Гена познавал исключительно из сказок. Его отец учился заочно в Москве в военной академии, куда дважды в год ездил на экзаменационные сессии. Оттуда, вместо игрушек, он привозил книги, среди которых значительное место в познании света занимали сказки разных народов.

Его границы в постижении нашего безумного мира существенно расступились, когда отца Геннадия перевели на новое место службы. Им оказался громадный, по сравнению с Владимиром Волынским, находившийся на расстоянии более ста пятидесяти километров от него, древний город Львов. Здесь Гена, проучившись всего год, успешно окончил выпускной, десятый класс и поступил на географический факультет Львовского государственного университета имени Ивана Франка. Тем самым его мечта о путешествиях начала постепенно осуществляться. Учёба в университете полностью захватила его. Один предмет был интереснее другого. Ежегодные учебные, а затем, в полевых условиях, и производственные, практики всё больше укрепляли его уверенность в правильном выборе специальности. Такой недостаток, как лёгкое заикание, освободил Геннадия от учительствования в сельской школе. Поэтому, он, как и многие выпускники факультета, пришёл в смежную специальность – инженерную геологию. Около двадцати лет он успешно трудится во львовских филиалах институтов Укргипроводхоз (институт проектирование водного хозяйства) и Укргиинтиз (институт инженерно-технических изысканий). В сферу его профессиональных задач входило определение геологических характеристик участка, где предполагалось строительство зданий и сооружений. Ему приходилось бурить скважины при помощи специальных установок, зондировать, анализировать и испытывать грунты на деформацию и прочность и проводить геофизические исследования подземных слоёв грунтов.

Именно на этой изыскательской стезе я и познакомился с Геной. В период «горбачёвской перестройки» мне пришлось возглавлять кооператив под названием «Изыскатель», основной задачей которого было проведение геодезических работ. Важной точкой приложения своих усилий я считал расширение сферы деятельности кооператива. При всех видах проектирования строительства промышленно-гражданских объектов производимые изыскания делились на инженерно-геодезические и инженерно-геологические изыскания. Чтобы выполнить для заказчика их полный комплекс, я пригласил на работу в кооператив геологов, которые на основе пробурённых скважин давали обоснованные заключения о грунтовых сейсмотектонических и гидрогеологических процессах в районе предполагаемого строительства. Геологи также выполняли прогноз возможных изменений состояний сооружений при взаимодействии объектов строительства с геологической средой. Одним из таких геологов был очень серьёзный и деловой молодой человек, выпускник Львовского университета, Геннадий Шлаин. Его, как толкового и грамотного специалиста, порекомендовал мне тогда, уже упоминаемый в этой книге, мой однокашник Яша Резник. Помню, как Гена пришёл ко мне на переговоры о сотрудничестве. Должен признаться, что, несмотря на семестровый курс геологии и геоморфологии во время учёбы в институте, в марксистско-ленинской философии и в научном коммунизме я разбирался значительно лучше, чем в этой области. Именно по этой причине я попросил, ещё незнакомого мне, Геннадия принести один из отчётов о произведённых им работах по геологическим изысканиям. То, что я увидел, представляло собой, прекрасно оформленную, книгу с красивым переплётом. В нём текст гармонично чередовался с чертежами, формулами, фотографиями и результатами лабораторных испытаний. Все эти элементы были представлены с большой аккуратностью, педантичностью и вниманием к деталям, что придавало документу ещё большую значимость и солидность. Я не мог не заметить, не особо понимая смысла написанного, что каждая страница текста была продумана до мельчайших деталей. В целом, прочитанное больше напоминало диссертацию, чем стандартный отчёт о рутинной работе. Это обстоятельство в полной мере свидетельствовало о профессионализме автора, который вложил в свою работу много усилий и времени. Всё вышеозначенное не оставляло у меня ни малейших сомнений в том, что Геннадий Шлаин может успешно сотрудничать с научно-техническим кооперативом, которым я руководил. Вообще говоря, он был способен не только на будничную инженерию. Гена «пробился» оформиться соискателем на соискание учёной степени, сдав при этом три экзамена, которые было принято называть кандидатским минимумом. Одно из слов в предыдущем предложении совсем не зря взято в кавычки. Просто в тогдашних реалиях носителю еврейской национальности сделать это было совсем не просто.

В 1990 году Геннадий стал одним из тех, почти миллиона, репатриантов, которые возвратились к своим корням на историческую родину. Ещё до отъезда в Израиль Геннадий догадывался, что в новой среде обитания больше требовались уборщики улиц, чем магистры, имеющие вторую степень по географической науке. Переквалифицироваться в дворники Гена не жаждал, поэтому, подобно тому, как во Львове, он из географов превратился в геолога, в Израиле он решил, что специальность «геодезия» имеет, с полученной в университете, три первые общие буквы. Этому в немалой степени способствовало, помещённое в русскоязычной газете, объявление. Оно гласило, что географы и геологи, прибывшие из СССР, приглашаются на курсы переподготовки, по окончанию которых им присваивается квалификация геодезиста. По большому счёту, это не было пресловутой (из «Золотого телёнка) «переквалификацией в управдома». С точностью наоборот, это были совсем непростые курсы, которые включали в себя обучение сложным дисциплинам геодезического ракурса. Среди них были труднопостигаемые: способ наименьших квадратов, высшая геодезия, сферическая астрономия, теория фигуры земли и т.д. и т.п. В принципе, это было скорее макро, чем микромодель того, что я изучал в институте. Лекции, на курсе, продолжительностью в год, читали профессора из Техниона (Технологический институт, г. Хайфа). По объёму изучаемого этот курс был адаптирован к степени бакалавра в области инженерной геодезии.

Успешное окончание учёбы, прежде всего, говорило об упорстве и настойчивости Геннадия в достижении поставленных задач. Его необычайная целеустремлённость стала не только важным фактором для дальнейших изысканий, не только продолжило формировать его характер и менталитет на Святой земле, а и наметила пути последующего профессионального становления. Он несколько лет трудился инженером в частных геодезических компаниях, успешно преодолев при этом непростые экзамены и получив лицензию на производство геодезических работ.

В год наступления миллениума Геннадий начал работать в том же институте, где трудился я. Собственно с этого момента и начался отсчёт нашей дружбы. Если прежде мы были просто хорошими знакомыми, то именно, работая в одном институте, стали настоящими друзьями. Говорят, что дружба – это понятие круглосуточное. В объективной реальности, мы с Геной не были двадцать четыре часа вместе. Большую часть времени мы виделись на работе. При этом у нас было полное взаимопонимание и доверие друг к другу. Наши устойчивые и добрые взаимоотношения определялись не только на основе взаимной симпатии и уважения, а, прежде всего, общими интересами, взаимной искренностью, честностью, открытостью и, наверное, духовной близостью. В целом наше общение было не совсем обычным, и не всегда лёгким. Несмотря на преобладание у меня чувственного романтизма, а у Геннадия обстоятельного и скрупулёзного педантизма, мы находили общие интересы. Мне импонировала его точность и ответственность, а ему, хочу верить, моя некая спонтанность и, не всегда приемлемая, эмоциональность.

Мой друг, Гена Шлаин ушёл на пенсию на год позже меня. У него обаятельная жена, красивая дочка и, подаренные ею, трое замечательных внуков. В отличие от меня и многих наших общих друзей, Гена вложил в их становление все свои знания, опыт и, не побоюсь этого слова, мудрость. Для меня он – символ самого любящего, доброго и заботливого дедушки. Дай Бог, чтобы его внуки были здоровы и похожими на своего попечителя.

В этой книге очерёдность упоминания моих друзей не подвержена какой-либо закономерности или ранжиру, выбранному по каким-то стандартам, скорее это – просто случайная выборка. Единственное исключение сделано для Геннадия Шлаина. Он является героем заключительной главы этой немаленькой повести. Вовсе не потому, что он должен быть последним или подвержен каким-то специфическим экстремумам. Ларчик открывается просто. Так получилось, что Гена уже много лет является полноценным, грамотным и ответственным редактором всех четырнадцати моих книг, которые опубликованы в разных издательствах и различных интернетовских литературных платформах. Не исключением будет являться и эта рукопись. Именно поэтому я расположил статью о Геннадии в конце, с надеждой, что ей он уделит наибольшее внимание. К тому же, он и сам является писателем: на сайте «проза.ру» выложено сорок пять его замечательных, достойных внимания, очерков на историко-географическую тематику.

Наверное, о Геннадии Шлаине можно написать более пространно и насыщенно, но, ограничиваясь изложенным, вместо эпилога, по традиции приведу небольшое стихотворение, которое я посвятил ему в день его 55-летия. Думаю оно актуально и сегодня.

Жизнь даёт ещё кредиты

Дорогому Геннадию Шлаину в

день 55-летия посвящается

Ну, что сказать тебе, Геннадий,

Что ты ещё на полпути,

Что Львов седой остался сзади,

И что Кинерет впереди.

Что жизнь взлетает, как качели,

Как круговерть несётся вспять,

Сказать, что кудри поседели,

Что скоро нам полсотни пять.

Ещё хочу сказать Геннадий:

Натания блестит вдали,

Что ни в Европе, ни в Канаде

Ты не найдёшь святой земли.

Что жизнь даёт ещё кредиты,

Ещё не сыгран первый тайм,

И карта картой не побита,

Будь счастлив, дорогой, «лехаим»!

Июль 2004 г.

Оглавление

От автора....................................

Часть 1

Пухом им земля.................................

Глава 1

Анатолий Титаренко...............................

Глава 2

Валерий Краснобаев.............................

Глава 3

Игорь Векслер.........................................

Глава 4

Миша Шварцман....................................

Глава 5

Олег Фикс..........................

Глава 6

Александр Ярмоленко...........................

Глава 7

Владимир Скрыль..................................

Глава 8

Семён Турок...........................................

Глава 9

Владислав Боевич..................................

Глава 10

Марк Кисленко.......................................

Глава 11

Изя Толмачёв

Глава 12

Владимир Штанков

Часть 2

Дружба – это круглосуточно......

Глава 13

Владимир Шуб.....................................

Глава 14

Александр Архангельский.....................

Глава 15

Виктор Виленский..................................

Глава 16

Корнилий Третяк....................................

Глава 17

Самарий Баранов...................................

Глава 18

Эдуард Могилевский.............................

Глава 19

Борис Браверман...................................

Глава 20

Борис Ширман........................................

Глава 21

Борис Званский.......................................

Глава 22

Александр Ефремов...............................

Глава 23

Миша Розенштейн..................................

Глава 24

Александр Глейзер.................................

Глава 25

Владимир Жипа.....................................

Глава 26

Борис Перель................................................

Глава 27

Александр Тойбер..................................

Глава 28

Вячеслав Ревков.....................................

Глава 29

Валерий Поваров....................................

Глава 30

Аркадий Риф...........................................

Глава 31

Мирон Бандривский..............................

Глава 32

Юрий Попов............................................

Глава 33

Яков Резник............................................

Глава 34

Леонид Дворкин.....................................

Глава 35

Александр Сухолитко.............................

Глава 36

Леонид Гуревич......................................

Глава 37

Борис Грузман........................................

Глава 38

Марат Захаров........................................

Глава 39

Эдуард Пекелис......................................

Глава 40

Юрий Эпштейн.......................................

Глава 41

Фёдор Фукс.............................................

Глава 42

Изя Гохберг...................................................

Глава 43

Ицхак Фабрикант....................................

Глава 44

Геннадий Шлаин....................................