Читать книгу: «Взрослые удовольствия. Сборник эротических рассказов с разницей в возрасте», страница 3

Пионервожатая

Прибрежная трасса была настолько извилистой, что траектория движущегося по ней транспорта, при взгляде сверху, походила на перемещение ужа. Однако, несмотря на непростые дорожные условия, старый «Пазик» уверенно проходил поворот за поворотом, почти не снижая скорости.

Даже несмотря на ранний час, июньское солнце уже достаточно сильно нагрело обшивку автобуса, создавая внутри эффект парника. Не сильно спасали и открытые настежь окна. Впрочем, сидящие внутри транспортного средства молодые парни и девушки, занявшие все пассажирские места, казалось, не замечали никаких неудобств. Все они оживленно разговаривали, обсуждая прошедший учебный год и предстоящие три месяца.

Сидевшая на предпоследнем ряду Вита, поймав паузу в беседе с соседкой по сиденью, посмотрела в окно. Вроде бы, уже близко.

– Скоро приедем, – подтвердила ее мысли сидящая рядом девушка по имени Света.

– Хорошо. Устала ехать.

– Как приедем, надо будет искупаться.

– Вряд ли успеем. Дел полно.

– Значит ночью. Голышом.

Вита засмущалась. Поскольку она совсем не знала Свету, было невозможно оценить ее мимику и интонацию, чтобы понять, шутит та или говорит серьезно. Впрочем, это и не важно, в любом случае на такие авантюры она не была готова.

– Посмотрим! – неуклюже улыбнулась Вита.

– А что? Ты представляешь, сколько там суеты сейчас? Все заняты подготовкой, все уставшие. Тем более, говорят, там директор новый. За всеми он точно не уследит, – протараторила Света.

Значит, все-таки не шутит, рассудила Вита. Она слегка кивнула, как бы принимая услышанную информацию, но обрадованная попутчица, по всей видимости, оценила этот жест как согласие на ночное купание. Ну да ладно, пусть делает, что хочет, только без нее.

– Так ты, значит, уже проходила там практику? – перешла на другую тему Света.

– Угу, – откликнулась Вита, отрываясь от окна. – После третьего и четвертого курсов.

– Здорово! И как тебе?

– В первый раз было замечательно.

– А во второй? В прошлом году-то?

Это был очень интересный вопрос. Невольно круговорот мыслей в очередной раз перенес Виту на одиннадцать месяцев назад. Начиналось все прекрасно, ребята ей попались очень ответственные, трудолюбивые и активные. Они быстро сдружились и отлично проводили время, играли, ходили на море, участвовали в разных конкурсах, а по вечерам, само собой, посещали танцплощадку. Собственно, там она и познакомилась с красавчиком охранником Кимом.

– Второй тоже ничего, – немного приукрасила реальность Вита. – Просто первый лучше.

Надеюсь, что лучше всего будет в этом году, добавила она про себя.

– Класс, – воодушевилась Света, только что перешедшая на третий курс и первый раз ехавшая на практику. – Я прям уже хочу поскорее там оказаться!

Беседа двух девушек постепенно приобрела форму легкой болтовни на разные темы. Вита рассказывала про разные смешные случаи из прошлого и позапрошлого лета, про свою учебу на филфаке, а также упомянула, что пишет стихи и хочет организовать поэтический кружок для всех желающих. Света же продолжала восхищаться более опытной коллегой и выпытывала у той советы по разным, иногда весьма фантастическим ситуациям.

Спустя полчаса автобус притормозил, свернул с трассы, громко фыркнул двигателем и остановился перед стальными воротами, над которыми красовалась вывеска с одним единственным словом – «Орленок».

– Приехали, – с кавказским акцентом прохрипел пожилой водитель в черной кепке и дернул ручку, открывающую дверь.

Пассажиры, не прерывая свое общение, повалили на улицу. Вита вышла одной из последней и жадно вдохнула свежий воздух, такой дефицитный внутри железного корпуса «Пазика». Впрочем, теперь живительного кислорода будет более чем в избытке, ведь ей предстояло почти целое лето работать пионервожатой в детском летнем лагере на берегу Черного моря.

Вита на самом деле считала, что ей повезло. Очень полезная для будущей деятельности производственная практика, которая пройдет в окружении пальм, магнолий, самшитов, жасмина и прочих южных красот. Можно будет купаться, загорать, изучать что-то новое и общаться с интересными людьми. Все это, конечно же, нужно совмещать с основной работой – присмотром и воспитанием юного поколения, но даже при таком раскладе можно успеть отдохнуть по полной.

Хотя, в прошлом году она думала так же. Прошлый год, прошлый год… И опять воспоминания холодным дождем окатили Виту с ног до головы. Вот она стоит на танцполе, вот она видит, как к ней неспеша подходит высокий парень с глазами в форме молодой луны, вот они танцуют под «Все пройдет» Боярского, и он нежно обнимает ее и шепчет на ушко много-много приятных слов, и вот они вдвоем гуляют по темным аллеям лагеря…

– Ну что, пойдем? – подошедшая к ней Света вернула Виту в настоящее, и девушки, вместе с прочими людьми, зашли внутрь.

Там, как и ожидалось, царила умеренная суета. Подобно красным кровяным тельцам, переносящим по всему организму кислород и питательные вещества, куча людей сновала по всей территории лагеря, таская за собой разнообразные грузы, необходимые для нормального функционирования. И даже бегущая навстречу к группе вновь прибывших хрупкая женщина в очках прижимала к груди стопку бумаг, очевидно, очень важных.

– Ну вот, а мы уже заждались вас! С приездом, – она громко поприветствовала Виту и ее спутников.

– Здрасьте, Наталья Павловна, – несинхронно откликнулись молодые люди.

– Так, вожатые, во-первых, добро пожаловать! Во-вторых, идите в общежитие, располагайтесь, а потом на обед. А в-третьих, у нас перемены в руководстве лагеря, поэтому к четырнадцати топаем в актовый зал на установочное собрание, которое проводит новый директор. В-четвертых… завтра, все остальное завтра.

Попав в свою комнату, которую ей предстояло делить со Светой, Вита первым делом сменила джинсы, в которых была в автобусе, на выданную ей форму пионервожатой. Только надев юбку и оценив ее длину, она поняла, что довольно-таки сильно выросла с прошлого лета – подол едва доставал до середины бедра, а если в ней сесть, то любой желающий без проблем сможет увидеть белую ткань белья. Ладно, придется просить у Натальи Павловны другую одежду.

Через два часа немного отдохнувшая и подкрепившаяся Вита вышла из столовой и направилась в актовый зал. Там, среди множества сидящих сотрудников лагеря, она нашла Свету, которая успела занять места поближе к сцене, на которой уже был установлен тяжелый лакированный стол с куверткой. «Шевченко Андрей Андреевич», прочла Вита надпись на информационной табличке и обомлела. Это определенно знак, если с кем-то и договариваться об открытии поэтического кружка в лагере, то только с человеком с такой фамилией.

Монотонный гул десятков человеческих голосов и жаркий, стоячий воздух зала вновь погрузили Виту в глубины своего собственного разума, в которых ей почти на год меньше, чем сейчас. Ночь. Рядом Ким. Он держит ее за руку. Они заходят в кибитку охраны у главных ворот лагеря, и едва за ними закрывается дверь, начинают неистово целоваться. Парень запускает руку Вите между ног, и она вскрикивает, то ли от неожиданности, то ли от удовольствия. Он раздевается сам, расстегивает блузку на ней и приспускает лифчик. Сняв штаны, Ким всем своим весом наваливается, прижав ее к деревянной стене. Они предаются страсти стоя, а на сдвинутых в сторону белых девичьих трусиках проступают красные пятна.

– Ты в порядке? – послышался голос Светы где-то в стороне.

– Что? Ах, да. Просто задумалась, – пришла в себя Вита.

– О чем?

– Да так, о разном.

– Понятно.

Возможно, Света хотела спросить о чем-то еще, но не успела – к рассевшейся публике вышел мужчина, и все разговоры мигом затихли. Вита почувствовала, как в аудитории стало еще жарче. Почти вся женская половина зала не отрываясь смотрела на Андрея Андреевича. Это был высокий, относительно не старый мужчина, лет сорока или немного больше, с чуть приподнятыми русыми волосами, аккуратно уложенными на бок, и большими зелеными глазами. Его серые классические брюки и туфли подчеркивали статус руководителя, а белая рубашка с закатанными рукавами придавала легкий флер непринужденности и индивидуальности.

Вита продолжала пялиться на Андрея Андреевича. Конечно, не молодой, но лицо красивое и весьма ухоженное, волосы тоже, стройное, насколько можно судить, тело и что-то еще, что нельзя было описать словами. В нем была некая притягательность, некая сила, которая вызывала доверие, восхищение и желание следовать за этим человеком. Кажется, в какой-то газете это было названо непонятным словом «харизма». Ну что же, видимо, это она и есть.

Ну, а когда Андрей Андреевич начал говорить, то весь зал, независимо от половой принадлежности, сосредоточил свои мысли, зрение и слух на недавно назначенном шефе. Его речь была спокойная, уверенная и грамотная, что никак не походило на тот набор лозунгов, которые Вита слышала от преисполненных коммунистических идей старцев на различных мероприятиях, где ей, к сожалению, приходилось бывать. Он достаточно подробно, но без лишней воды рассказывал о задачах, планах, вызовах и, что было весьма неожиданно, проблемах. Конечно же, его слушали, не перебивая.

Закончив монолог, Андрей Андреевич начал общаться с коллективом лагеря, или, как выразился он сам, с командой. Директору задали не меньше двух десятков вопросов на темы питания, безопасности, организации детского отдыха и прочего. Если он сам не мог ответить сразу, то просил своих заместителей зафиксировать проблему, чтобы позже разобраться с ней и принять меры к разрешению.

Вита, почти все собрание ерзавшая на стуле, понимала, что лучшего момента, чтобы спросить насчет организации поэтического кружка уже не будет, однако она сильно стеснялась. Наконец, почти под занавес встречи она подняла руку. Андрей Андреевич, на котором буквально не осталось ни одного места, не изученного глазами Виты, теперь отвечал ей тем же. Девушка заметила это и еще больше покраснела.

– Здравствуйте, Андрей Андреевич, – очень робко начала она. – Меня зовут Вита, я пионервожатая. Учусь на филологическом, в пединституте. Есть идея организовать в лагере поэтический клуб, то есть кружок. Это возможно?

Андрей Андреевич ответил не сразу, как будто пытался продлить этот скоротечный разговор хоть на несколько секунд.

– Уверен, что да, – сказал он после паузы. – Вообще отличная идея. Мы можем обсудить этот вопрос отдельно.

Вите показалось, что он хотел добавить что-то еще, но не успел – почти сразу же поднялась врач лагеря с вопросом о нехватке шприцев, и Андрею Андреевичу пришлось переключиться на более насущную задачу.

– Молодец! – прошептала сидевшая рядом Светка. – Быстро договорилась.

Впрочем, Вита и сама была рада, что поговорила с новым шефом, и не только потому, что ей удалось продвинуть свою идею. На нее с интересом смотрел и отвечал привлекательный и статный мужчина. Оказалось, что это все-таки весьма приятно и что она совершенно зря ограничивала себя от внимания противоположного пола.

Остаток дня прошел без значимых событий. Вита изучала регламенты и должностные инструкции, читала у себя в комнате «Три товарища», сходила на ужин, болтала со Светой и другими пионервожатыми.

Ближе к отбою Вита отказалась от приглашения ребят пойти в соседний лес жечь костер (те решили, что это лучше ночного купания) и пошла на прогулку по лагерю одна, захватив с собой блокнот и авторучку.

Пройдя мимо стадиона, дома культуры и площади пионерской и комсомольской славы, она вышла на абсолютно пустой пляж. Спокойная водная поверхность мириадами зеркал отражала лунный свет, а мелкие ленивые волны почти бесшумно накатывались на песчаный берег. Ну, привет, море, мысленно поздоровалась Вита, я скучала по тебе.

Присев на ближайший деревянный лежак, вожатая начала писать.

Пожелайте удачи мне в жизни,

Пожелайте успехов больших,

Чтоб влюбиться, как в песне, как в фильме,

И весь мир лишь для нас, для двоих.

Вита остановилась. Душа и разум, будто вступив в сговор, разом замолчали и не предлагали никакого продолжения. Потыкав стержнем в пустое белое пространство и не оставив там ничего, кроме нескольких синих точек, она уставилась в темную морскую гладь.

Может, не только смотреть туда, подумала Вита? Пожалуй, да, надо следовать Светкиным заветам и совершить ночной заплыв. Купальника с собой, конечно же, не было, да он и не нужен, тут абсолютно пусто в такое время.

Вита полностью разделась и быстро зашла в освежающее июньское море. Прикосновения еще не прогретой как следует воды к ее телу освежали и бодрили, самое то после такого жаркого дня. Наплававшись вдоволь, она вышла на берег и устроилась на том же лежаке, чтобы немного обсохнуть.

Так прошло некоторое время. Шум волн, отдаленное пение цикад и мерное поскрипывание лодочных снастей с ближайшего причала в совокупности с поздним временем сделали свое дело, и Вита задремала.

– Что тут происходит? – мужской голос заставил Виту открыть глаза.

Рядом с ней собственной персоной стоял Андрей Андреевич, взирая на открывшееся перед ним зрелище юного женского тела.

Вита вскрикнула. Как только она осознала, что произошло, единственным ее желанием было прыгнуть в воду и плыть до самой Турции. К счастью, здравый смысл победил, и раскрасневшаяся от стыда девушка начала быстро одеваться.

Андрей Андреевич, как казалось, тоже находившийся в прострации от всего увиденного, некоторое время продолжал стоять прямо перед Витой, но потом все же взял себя в руки и отвернулся.

– Я… Извините, я уснула, – бормотала Вита. – Извините. Так неловко, какой позор, боже!

– Э… Ничего, – отозвался Андрей Андреевич. – Я просто думал, что вам плохо или вы тут не одна.

– Нет, нет. Я одна, я купалась и… Я уже оделась, кстати.

– Ого. В армии солдаты дольше одеваются, – вновь повернулся к ней лицом директор. На этот раз он улыбался.

Мужчина и девушка стояли друг напротив друга, полностью подчиненные этой неловкой ситуации.

– Мне очень стыдно. Еще раз простите, – повторила Вита.

– Я надеюсь, вы такое не будете практиковать, когда сюда приедут дети?

– Нет, что вы. Я и сейчас то не собиралась. Просто очень душный день.

– Что есть, то есть. Я и сам хотел окунуться, поэтому и пришел.

– Вы?

– Да. В плавках, конечно же.

– Ах, ну да.

Вита не знала, что еще сказать. Наверное, лучше всего сейчас будет убраться подальше и всячески избегать начальника до конца практики, если такое в принципе возможно.

– Вы же спрашивали у меня по поводу поэтического кружка, так? – спросил Андрей Андреевич, разрушив последние надежды Виты на то, чтобы остаться для него просто анонимной вожатой. Может, все-таки вплавь до Турции?

– Да, – опустив глаза, ответила она.

– Вита, верно?

– Да.

– Очень приятно, еще раз.

– И мне. То есть мне по-прежнему стыдно. Я пойду.

– Вы пишете стихи? – начальник указал на раскрытый блокнот, лежащий рядом с шезлонгом.

– Да.

– Здорово. Дадите почитать.

Вита чувствовала, что ее немного отпускает. Вроде бы, уже не обязательно топиться или уходить в леса, начальник не унижал и не взывал к совести за этот конфуз, а пытался сгладить ситуацию. По крайней мере, так ей казалось.

– Если честно, то я давно ничего не писала.

– Вот как. И сколько же?

– Год. С прошлой практики.

– Прошлая практика тоже была здесь?

– Да.

– Что же случилось у вас в «Орленке»?

Удивительно, как он настаивает, недоумевала Вита, неужели ему на самом деле интересно?

– Ничего особенного. А что?

– Если это произошло тут в лагере, то лучше бы мне знать. Когда меня назначали сюда, то предупреждали об особом внимании к вожатым, к их… защите.

– Был один человек.

– Что за человек?

– Охранник. Тут в лагере.

– Он что вас… обидел?

– Да. То есть нет. Мы… У нас все произошло по согласию, но потом он просто пропал. Бегал от меня, не обращал внимания. И так до конца моей смены.

Вита удивилась сама себе. Она никому не рассказывала о произошедшем. Даже лучшим подругам, и тут на тебе, поплакалась первому встречному мужику на парнишку, с которым стала женщиной. Конечно, Андрей Андреевич не был совсем уж первым встречным, но, по существу, он никто для нее. Так же, как она для него.

– Этот человек, он сейчас здесь? – уточнил директор.

– Нет, слава богу, тогда он говорил, что скоро уходит в армию.

– Хорошо. Это было у вас в первый раз?

Недоумение продолжало охватывать Виту. Какого черта она еще не убежала, а стоит здесь, в короткой юбке и рассказывает своему начальнику о своем внезапном опыте? Неужели он так нравился ей?

– Да, – ответила Вита после долгого молчания.

Андрей Андреевич задумался.

– Ну что же, первый раз – это всегда сильное эмоциональное событие, – заговорил он после паузы. – И не надо думать, что если во время или после что-то пошло не так, то ты виновата, или что ты провалила экзамен.

Вита слегка улыбнулась. Аналогия с привычным каждому студенту составляющим учебы ей определенно понравилась.

– И самое важное не то, каким был тот человек, с которым это все случилось, а что будет дальше. – продолжил Андрей Андреевич. – Вы теперь мудрее и опытнее и в состоянии выбрать того, с кем может сложиться настоящая близость во всем, не только во время… процесса, но и после.

Стоявшая в совершенном замешательстве Вита не знала, что и сказать. Единственным разумным объяснением, приходившим на ум, в этой смущающей ситуации было то, что Андрей Андреевич действительно нравился ей. Нравился так, что хотелось сблизиться с ним эмоционально, сдать себя полностью, с самой главной своей уязвимостью. И будь, что будет. Но получилось даже лучше. Вите стало легче. Она больше не чувствовала разочарования миром, людьми, этим местом. Ее поняли. И не просто поняли, но еще и не отвергли.

Вита больше не могла ждать, она прильнула к Андрею Андреевичу и поцеловала его. Тот не оттолкнул ее и не отпрянул, а когда его рот уже не был так занят, расплылся в довольной улыбке.

– Ты уверена? – спросил директор.

– Да, – честно ответила Вита.

Теперь уже сам начальник схватил ее за талию и жадно впился в уста. Вожатую накрыла пелена блаженства, за которой оставались только они вдвоем. Не было ни лагеря, ни практики, ни, что особенно радовало, чувства стыда.

У Андрея Андреевича определенно был приличный опыт в искусстве поцелуя. Мужчина уверенно работал ртом, пробуя Виту вдоль и поперек, играя то с верхней губой, то с нижней, то с языком. Да, оказывается и так бывает.

Вита почувствовала, как что-то давит ей в живот. Неужели, так быстро захотел, успела подумать она, но вдруг осознала, что и сама-то далеко не железная.

Расстегнутая со скоростью движения «Красной стрелы» рубашка начальника упала у ног целующейся пары. Туда же отправилась белая блузка вожатой, а далее Вита ощутила, как не особо ловкие пальцы расстегивают ее лифчик. Решив не допускать такой же возни с юбкой, она сама сняла ее, зацепив также хлопковые трусы. Андрей Андреевич, в это время, сделал то же самое с остатками своей одежды.

Они продолжили целоваться. Два абсолютно обнаженных человека, не считая полупрозрачных гольфов Виты, на берегу моря в свете убывающей луны. Легкий ночной бриз обдувал их разгоряченные тела, не давая сгореть полностью.

Андрей Андреевич стал так сильно прижиматься к Вите, что в конце концов она сдалась и осела на все еще теплый песок, утянув за собой своего визави.

Лежать было приятно. Прогнав остатки стеснения, вожатая вытянулась на этом мягком бескрайнем ложе, словно дикая пума, подставляя всю себя под новые поцелуи. Да, на этот раз она хотела и имела полное право, чтобы все случилось по-настоящему, как у взрослых. Чтобы это была любовь, а не половой акт.

– Я твоя, – прошептала она.

– Ты моя, ты вся моя, – отозвался Андрей Андреевич.

Следующие минуты слились для Виты в неповторимые мгновения удовольствия. Снизу ее грел морской берег, а сверху обжигающие губы шефа, путешествующие по всему телу. От этих ласк хотелось закрыть глаза и провалиться в небытие, что, собственно говоря, и произошло. Она лежала совершенно неподвижно, только изредка совсем робко подрагивая, словно боясь испортить свое удовольствие или спугнуть партнера слишком ощутимым движением.

Однако, когда Андрей Андреевич сосредоточился на белоснежном и гладком незрелом бюсте, Вита уже не смогла оставаться спокойной. Прикосновения мужского языка к сверхчувствительным полусферам сосков отзывались миллиардами приятных покалываний в шее, плечах, животе, самой груди и, конечно, в районе паха.

Андрей Андреевич снова был близко. Так близко, что Вита ощущала его напряженный ствол, утыкающийся в ее собственное тело. Боже, как же ей хочется. Если в прошлый раз, на первом месте был скорее интерес, а только потом – желание, то сейчас все ее сознание в унисон с телом кричало просило только об одном.

Да, Вите не терпелось. Не терпелось так, что она готова сама запрыгнуть на Андрея Андреевича и сесть на него сверху. Он чувствовал это, невозможно было не почувствовать, но продолжал мучить ее.

– Пожалуйста, я хочу тебя, – взмолилась Вита.

– Конечно. Как как бы ты хотела?

– Неважно. Главное, я хочу видеть твои глаза.

Те самые глаза, которые стали ей знакомы лишь несколько часов назад. Если бы Вита не была на полпути к раю, то наверняка бы задумалась над этим, но сейчас просто не могла. Все, что она видела, читала, слышала о занятии любовью, сейчас необходимо было прочувствовать на себе.

Дальше Андрей Андреевич полностью лег на свою вожатую и, помогая себе рукой, оказался внутри, в следующее мгновенье все жаждущее пространство там заполнилось твердой плотью. Сразу после этого Вита почувствовала небывалый прилив энергии, заставивший быстрее бежать кровь, сильнее колотиться сердце, а тело – дрожать.

– Да, да, – млела она. – Ты мой, весь мой.

Начав двигаться, Андрей Андреевич целовал свою партнершу во все места, до которых только мог достать в этой позе. Она старалась отвечать тем же, оставляя на шее и плечах начальника ярко-красные следы, как наглядные свидетельства страсти между ними, которые будут заметны еще долгое время.

Каждый толчок мужского естества для Виты тоже был своего рода поцелуем, начинающимся где-то на поверхности и заканчивающимся в потаенных глубинах собственного женского начала. Невероятная гамма ощущений, самых прекрасных за всю ее жизнь, собирались, объединялись и копились где-то там внутри, чтобы рано или поздно выплеснуться наружу.

Но у Андрея Андреевича были другие планы. Сделав несколько мощных выпадов, он остановился.

– Что случилось? – недоумевала Вита.

– Все в порядке. Давай по-другому, – ответил ее шеф.

– Хочешь быть сверху?

– Да. Я тебя по-всякому хочу.

Андрей Андреевич, прижав к себе тело партнерши, аккуратно перевернулся вместе с ней сначала на бок, а затем и на спину. Их физическая связь при этом не прервалась.

Теперь Вита, усевшись в позе наездницы, еще явственнее ощущала ту набухшую плоть, врезающуюся в ее нутро и достающую до самых потайных уголков. Ей нравилось сидеть так.

– Прогни спину. Да вот так, – дал совет Андрей Андреевич. – Начни медленно, а я буду тебе помогать.

Как только Вита начала двигаться, новая гамма ощущений сотнями молний ворвалась в уже распахнутую дверь ее личного центра удовольствия, располагающегося где-то в потаенных глубинах собственной природной сущности.

Андрей Андреевич также шевелил бедрами, усиливая эти чувства. К тому же, теперь его руки были гораздо свободнее, и он мог себе позволить использовать их в более приятных целях. Например, лаская грудь. Прикосновения к этим пышущим здоровьем и молодостью вершинам заставляли Виту изгибаться еще сильнее, позволяя тем самым еще глубже насадиться на своего начальника.

– Аааа, как же хорошо, – стонала она с закатанными глазами. – Мне никогда не было так хорошо. Еще, я хочу еще!

Дополнительную изюминку в этом костре блаженства придавал тот факт, что она сама контролировала ситуацию. Глубина, ритм – это все было подвластно самой Вите, а сильному Андрею Андреевичу оставалось только сдаться и довериться своей всаднице.

Скачка продолжалась, и Вита, найдя идеальный для себя угол проникновения, задала нужный темп. Если ладони Андрея Андреевича в основном занимались двумя прекрасными молочными железами вожатой, переключаясь изредка на щипки или пошлепывание ее ягодиц, то ее собственные руки не знали покоя. Она опиралась на них, когда откидывалась назад больше, чем обычно, впивалась ногтями в покрытую редкими волосами грудь любовника, трогала себя за волосы и шею, а также ласкала себя между ног.

Природные инстинкты сделали свое дело, и совсем скоро Вита приспособилась к этой позе. Она чередовала движения вверх-вниз с движениями вперед-назад, вращала бедрами, ускорялась и замедлялась, использовала разную степень плавности.

Но еще прекрасней был зрительный контакт со своим мужчиной. Вита видела все в блестящих глазах Андрея Андреевича: страсть, восхищение, преданность и много-много желания. Она знала, что он видит то же.

Не в силах сдержать порыв, Вита склонилась над своим мужчиной и поцеловала его. На некоторое время их языки, уподобившись половым органам, стали единым целым.

– Обещай мне быть со мной каждый вечер, – серьезно попросила Вита. – Пока я не уеду.

– Обещаю, – не раздумывая ответил Андрей Андреевич.

Вернув свой торс в вертикальное положение и вновь ощутив, что внутри влагалища нет даже миллиметра свободного пространства, Вита хотела продолжить свои движения, как вдруг произошло что-то неведомое и прекрасное. Внезапный прилив крови к лицу сделал кожу багровой, как напитавшийся солнцем лепесток пиона, сердце забилось сильнее, а каждый новый вдох стал короче и тяжелее предыдущего.

Сокращения мышц, начавшиеся где-то глубоко внутри в промежности, заставили Виту с силой сжать ягодицы и в очередной раз впиться ногтями в уже порядком истерзанную кожу Андрея Андреевича. Ее трясло, она стонала и горела, а потом ни с чем не сравнимое блаженство освободило тело от накопившегося возбуждения.

Не в силах ровно держать спину, Вита упала пластом на то самое тело, подарившее ей столько удовольствия, продолжая биться в конвульсиях первого в своей жизни оргазма от интимной связи с мужчиной.

Кульминация сменилась эйфорией, и все дальнейшие события были где-то за пределами понимания Виты. Она смогла осознать, что происходит, лишь когда Андрей Андреевич, опять ухитрившийся сменить позу, склонился над ней для продолжения безумного карнавала. Он начал двигаться. Его таз ходил туда и обратно, с шумом врезаясь в пах Виты, словно пытаясь разорвать ее тело на две части.

Через несколько мощных толчков глаза Андрея Андреевича закатились, и он, тоже потеряв всю мощь, оказался лежащим на плече партнерши, кусая ее нежную кожу. Высшая степень наслаждения накрыла и его, а мгновением позже Вита почувствовала приятное тепло, разливающееся внутри ее лона, и думала, что на всей планете не найти сильнее чувствующих друг друга людей, чем они.

Они разошлись поздней ночью, и ни одна живая душа в лагере не узнала о случившемся.

– Ты зайдешь завтра? – спросил Андрей Андреевич, целуя вожатую на прощание.

– Да.

Уже у себя в комнате Вита, чтобы не разбудить давно спящую соседку, залезла под простыню с блокнотом и ручкой и включила фонарик. Эта ночь волшебная, а значит, она обязательно снова будет писать.

Пожелайте удачи мне в жизни,

Пожелайте успехов больших,

Чтоб влюбиться, как в песне, как в фильме,

И весь мир лишь для нас, для двоих.

Чтобы вместе вставать и ложиться,

И смеяться, гулять и болтать,

И радостью, в общем, не просто делиться –

Ее большую часть отдавать.

Чтоб семья была крепче алмаза,

Никогда не пытаться в обман,

Пусть не прямо сейчас, не сразу,

Но накроет меня океан.

И одними мы не были в жизни,

Все вокруг – и друзья, и враги,

Мама, папа, любимые книги,

Кот, не дающий упасть от тоски.

А еще пожелайте мне деток,

Можно пару, а можно троих,

Будет дом полон звонкого смеха,

Ну и помыслов самых благих.

Чтобы жили мы все в таком мире,

Где, представьте, живут и без войн,

Где стрелять можно только лишь в тире,

А злодеи ушли на покой.

Да, я знаю невзгоды и бури,

Никому, никогда не минуть,

Но все же пожелайте удачи мне, люди!

И скажите: «Вперед, в добрый путь!»

Вита П. (пионерлагерь «Орленок», 1989 год).