Язык чар

Глава 4

Проведя два дня за уборкой в доме, Гвен ощутила первые признаки приближающейся каютной лихорадки. К тому же ей пришлось признать ужасающую и неоспоримую истину: она не может больше отворачиваться от своего бизнеса и делать вид, что его не существует. Гвен не хотела формировать и упаковывать клиентские заказы. Не хотела смотреть на последнюю сделанную витрину и уж определенно не хотела вспоминать, с каким воодушевлением работала над ней перед тем, как обрушились последние заказы, а потом, неотвратимое и безжалостное, как старуха с косой, нагрянуло уведомление о выселении. Не хотела, но выбора не было. И пусть «Забавные мелочи» обанкротились, но подводить клиента она не собиралась. Заказы на витрины поступали нечасто, и заказчица пожелала получить «что-то о любви» на годовщину свадьбы. Гвен придумала миниатюрный аптечный киоск с полочками, заставленными крохотными пузырьками и баночками. Прочитать этикетки можно было только с помощью увеличительного стекла, но между пудрой для ног и микстурой от кашля попадались «настойка истинной любви» и «сердечное желание».

Гвен шлифовала заднюю кромку витрины, когда у задней двери появилась знакомая фигура.

– Я сейчас ухожу, – сказала Гвен, поднимаясь. – Извини.

Тем не менее Лили вошла в кухню, неся с собой неизменно ясную улыбку. Проведя ладонью по столешнице, она обвела комнату внимательным, придирчивым взглядом.

– Все в порядке?

– Да. – Гвен положила надфиль.

– А это что? – поинтересовалась гостья, с любопытством разглядывая витрину.

Гвен хотела сказать мое искусство, но подумала, что это может прозвучать чересчур претенциозно.

– Что-то вроде уголка памяти. Я этим занимаюсь. Изготавливаю на продажу. За деньги. – Вроде бы как.

– А для чего оно? – Лили наклонилась, чтобы рассмотреть получше, и едва не ткнулась носом в плексиглас.

– Ни для чего. Просто украшение.

– А… – Лили выпрямилась. – И сколько ты за это берешь?

Гвен моргнула.

– Шестьдесят пять фунтов. Эта стоит дороже, потому что выполняется на заказ.

– Неплохо за такую мелочь. – Лили одобрительно кивнула.

– Вообще-то не очень. – На изготовление аптечного киоска ушло шестнадцать часов, и миниатюрная антикварная плитка стоила десять фунтов. Гвен вдруг рассердилась на себя. Неудивительно, что она разорилась. Что с ней не так? Мастер йоги Руби наверняка сказал бы, что у нее неправильно сориентированы чакры.

Она накрыла коробку оберточной бумагой, добавила карточку – спасибо за покупку – и начала заворачивать изделие в пузырчатую пленку.

Лили, однако, не уходила.

– Я поеду в город, на почту, – намекнула Гвен.

– Вот и прекрасно, – сказала соседка. – Я с тобой. Познакомлю с городом.

Гвен понимала – нужно объяснить, что она жила в Пендлфорде и, возможно, знает город не хуже самой Лили, но решимости не хватило, и приготовленные слова остались при ней.

Повесив на плечо сумку, она закрыла дверь на ключ.

– Айрис никогда не запирала заднюю дверь, – заметила Лили.

– Глупо с ее стороны.

Лили рассмеялась неестественно звонко.

– Ну да, постоянно забываю, что ты городская и не знаешь, как здесь заведено. Видишь ли, мы тут заботимся друг о дружке.

– Надеюсь, я не совершаю никакого преступления? – сердито бросила Гвен – выслушивать постоянные упреки ей изрядно надоело.

Лили отвела глаза, но ничего не сказала. Они миновали тронутую заморозками живую изгородь, прошли до конца тропинки и оказались у дороги, считавшейся в Пендлфорде главной.

– У тебя чудесный сад, – заметила по пути Гвен, делая своего рода мирное предложение.

– Но поменьше твоего, – с горечью сказала Лили, но уже через секунду жизнерадостно добавила: – Ты городской мост уже посмотрела?

– Я по нему проехала, – ответила Гвен и про себя добавила: а когда-то, в прошлой жизни, даже целовалась и обнималась под ним с Кэмероном Лэнгом.

Лили взглянула на нее искоса.

– А по-настоящему ты его видела?

– Это как? – удивилась Гвен.

– Сейчас узнаешь, – с довольным видом пообещала Лили.

Гвен с наслаждением вдыхала чистый осенний воздух. Деревья в ярком солнечном свете вспыхивали, становясь огненными маяками. Через несколько минут дорога сузилась, и соседки вступили в центр города.

– У нас тут немало средневековых зданий. Например – Десятинный амбар. – Лили указала в глубь ближайшего переулка. – Его многие приезжают посмотреть.

Эффект древности нарушала цепочка автомобилей, медленно двигавшихся по Силвер-стрит.

– Мы строились не для машин, – сказала Лили, заметив, что Гвен смотрит на них. О городе она говорила словно о живом существе.

– Ммм. – Спустившись по мощеной петляющей улочке и с трудом избежав столкновения с серебристым седаном, Гвен остановилась перед магазинчиком с вывеской «Хрустальная пещера». На полках здесь стояли хрустальные шары, на прилавке лежали колоды гадальных карт, а главным украшением служил полосатый кот. В местечках вроде этого Глория проводила порой долгие часы, и Гвен ждала, что ее встретит разлившийся по улице аромат ладана.

– Это для туристов, – фыркнула Лили. – Уилтшир славится своими древними каменными постройками, лей-линиями и мистической энергией.

Гвен не стала спрашивать, какое отношение имеет хрустальный шар к доисторическому каменному кругу.

– Глупости, конечно, – добавила Лили.

До этого момента Гвен не обращала внимания на спутницу, но теперь заметила, что та пристально за ней наблюдает.

– Глупости, – кивнула она, надеясь, что соседка, получив ее согласие, перестанет так откровенно на нее пялиться. – Хотя и вполне безобидные.

– Что для одной капкейк, то для другой сэндвич с дерьмом, – отозвалась Лили.

– То есть как?

Лили бросила на нее расчетливый взгляд.

– Так всегда говорила твоя бабушка. Мол, кто бы что ни делал, вреда не избежать. Сытный обед для голодной семьи – для курицы печальная кончина.

– Верно.

– У нее их много было, таких выражений. Говорила, что все на свете – война, а в войне только один победитель.

На холоде у Гвен потек нос, и она достала из сумочки салфетку. Откуда-то появилось и понемногу укреплялось ощущение, что бабушка, возможно, очень бы ей не понравилась. И в связи с этим вставал вопрос: должна ли она чувствовать себя более или менее виноватой, приняв от Айрис наследство?

– Посмотри. – Лили протянула руку. – Это тюрьма.

В конце мостика возвышалось круглое каменное строение, своей формой напоминающее что-то среднее между минаретом и пчелиным ульем с водруженной на крышу резной рыбой.

– Мостик построили в тринадцатом столетии, но раундхауз добавили в восемнадцатом. Там содержали арестованных пьяниц и нарушителей закона.

– А здесь рыба на крыше, – сказала Гвен, переключившись на автопилот. Одна ее половина поддерживала разговор и управляла голосом, тогда как другая старалась блокировать шум протекавшей под мостом реки.

Лили кивнула.

– Пескарь. У нас здесь, когда хотят сказать, что кто-то попал в тюрьму, говорят «над водой и под рыбой».

– Живописно.

– О да. У нас этого добра хватает, – сказала Лили и зашагала дальше, цокая каблуками по булыжной мостовой.

Гвен с трудом подавила поднимающуюся внутри панику. Она потратила столько сил, гоня прочь мысли о Стивене Найте, что оказалась не готова к наплыву воспоминаний. Забавный был паренек. Из тех неуклюжих подростков, что выглядят одновременно моложе и старше своего возраста. Детское лицо и грубоватые черты, доставшиеся от родителей-фермеров. Так было, пока его не выловили из реки. Вот тогда он выглядел ровно на свои шестнадцать.

Они подошли к главной торговой улице, уходящей круто вверх и застенчиво выставившей напоказ симпатично окрашенные деревянные фасады и стильные оконные витрины. Все выглядело намного живописнее, чем помнилось Гвен.

– Тебе куда-то нужно? – Ничто в поведении Лили не указывало на наличие у нее какой-то своей отдельной программы действий, а Гвен никак не могла придумать вежливый способ избавиться от спутницы.

– Э… Мне нужно на почту.

– В самом конце улицы поверни налево.

Лили остановилась, и по лицу ее быстрой тенью скользнуло хитровато-лукавое выражение.

– Обязательно посмотри нашу лужайку. Это чуть дальше вдоль реки.

– О’кей.

– Захочется перекусить, загляни в «Красный лев».

– Спасибо. – Гвен переступила с ноги на ногу, готовясь к рывку.

– Бар с привидениями, но тебя они, я уверена, не побеспокоят.

Гвен принужденно рассмеялась.

– Я в привидения не верю.

– Правильно делаешь. Скорее всего, их придумали, чтобы заманивать туристов.

– Чей же там призрак? – не удержалась Гвен.

– Джейн Морли. Ее судили как ведьму на лужайке возле паба.

Чувствуя на себе до неприличия пристальный взгляд соседки, Гвен решила, что лучше всего в этой ситуации будет вежливо улыбнуться.

– Если не веришь, загляни в городской архив. Ее казнили в 1675 году. Повесили и сожгли.

– Лучше так, чем наоборот.

Лили вскинула голову.

– По-моему, никакого лучше здесь просто нет.

– Вообще-то да, – смущенно согласилась Гвен. Как же так случилось, что она стала обсуждать предпочтительные способы казни? – Конечно. – Она отступила в сторону, пропуская женщину с хозяйственными пакетами. Женщина прошла мимо, остановилась, повернулась и шагнула назад.

– Извините, вы Гвен Харпер?

– Э, да.

– Вы въехали в тот большой дом, не так ли?

– Что? – Гвен почувствовала, что начинает паниковать, как будто попала на экзамен, к которому не подготовилась.

– В дом возле Бат-роуд? Эндхауз, да? – Лицо у женщины было щедро усыпано веснушками, а на голове красовался зеленовато-голубой берет.

– Да.

– Меня зовут Аманда. Дом номер двенадцать на главной улице. Мы соседи. – Она перекинула пакеты с покупками из одной руки в другую. – Так жаль, что не встретили вас. Мы тут все немного разболелись.

– Ничего, не беспокойтесь, – сказала Гвен и, поскольку пауза затянулась, добавила: – Все в порядке.

Снова пауза, но уже более продолжительная. Аманда как будто ждала чего-то. Поскольку ничего другого в голову не пришло, Гвен пробормотала:

– Пожалуйста, заходите в любое время. На чай.

Аманда улыбнулась. Люди в городке были такие счастливые, что это действовало на нервы.

– Вы ведь меня не помните?

Гвен посмотрела на женщину внимательнее. Серые глаза, веснушки… Где-то в затылке что-то как будто щелкнуло.

– Биология…

– Мы вместе ходили в шестой класс, – добавила Аманда.

– Господи. Извини. Сто лет не виделись. Ты как? – Гвен пыталась совместить эту слегка располневшую женщину с угрюмой одноклассницей, которую едва помнила. Биология, как и большинство предметов, вспоминалась как нечто неясное. В памяти остались только борьба за оценки и Кэм. Типичное подростковое клише.

Лили стояла в сторонке, ее застывшее лицо напоминало маску.

– Извини. – Гвен кивнула в ее сторону. – Это Лили.

– Мы знакомы, – сказала Аманда, не глядя на Лили, и, поставив пакеты на землю, размяла пальцы. На руках у нее были фиолетовые перчатки, а поверх еще и шерстяные митенки.

– Ты не сказала мне, что жила здесь, – с затаенной обидой процедила Лили.

– Жила. – Гвен повернулась к ней. – Недолго. И очень давно.

– Недолго – это сколько? – вцепившись в Гвен взглядом, спросила Лили. – Ты ходила здесь в школу?

– Мы переехали на Ньюфилд-роуд, когда мне было десять. Но я не возвращалась, наверно, лет сто. Точнее, с шестого класса. – Она неискренне рассмеялась. – Кажется, это было в другой жизни.

– А я, как дурочка, все тут тебе показывала. Рассказывала. – На щеках у Лили вспыхнули розовые пятна. – Ты не сказала, что знаешь Пендлфорд, что когда-то жила здесь. – Лили чуть ли не заикалась. – Я чувствую себя полной идиоткой. Ты даже слова не сказала…

– Мне нравилось тебя слушать, – перебила ее Гвен, спеша поскорее все исправить. – Я узнавала новое, то, чего не знала раньше. Здесь все по-другому. Правда.

Теперь уже рассмеялась Аманда.

– По-другому? В Пендлфорде? Вот уж нет.

Гвен бросила на нее предостерегающий взгляд.

– Что ж, полагаю, дорогу домой найдешь сама, – сердито бросила Лили. – Оставляю с миром.

Гвен проводила ее взглядом – прямая, как стена, спина, неподвижная, словно шлем, копна подкрашенных волос.

– Черт, – проворчала она под нос. Умеешь ты, Гвен, любезничать с соседями.

– Думаешь заняться ремонтом? – словно ничего не заметив, спросила Аманда. – У меня есть на примете отличный строитель, если вдруг понадобится. – На секунду она как будто смутилась. – Вообще-то это мой муж, но он и впрямь очень хорош.

– Не сомневаюсь.

– Спроси кого хочешь.

– Вообще-то, я не планирую…

– Он и рекомендации может представить. Письменные.

– Я только-только въехала и еще не решила, что буду делать и…

– В этих местах репутация – самое главное, так что на местных можешь рассчитывать.

Гвен сдалась.

– Хорошо, буду иметь в виду. Спасибо.

– Ладно, я, пожалуй, пойду. – Аманда наклонилась за пакетами.

– Я тоже. Мне туда… – Гвен махнула рукой в общем направлении вперед. – Перекушу да подожду, пока почта откроется.

– Его до часа не будет.

– Ладно. Спасибо.

– Хочешь совет? – Аманда наклонилась к ней. – Держись подальше от «Красного льва».

– Плохо готовят?

Аманда фыркнула.

– Чертовски недружелюбный персонал.

Некоторое время Гвен смотрела вслед внушительной фигуре Аманды, уходящей вверх по петляющей улице, потом решительно повернула в направлении паба. Недружелюбный – это то, что надо. С привидениями она как-нибудь управится – лишь бы живые не трогали ее в ближайшие полчаса.

Завтрак пахаря, полпинты лагера и газета – разделавшись со всем этим, Гвен почувствовала, что ее отношение к городу меняется к лучшему. Паб оказался одним из тех мест, которые ей нравились. Традиционный декор включал несколько старых фотографий, конскую сбрую на стене, поцарапанные деревянные столы и скамейки и открытый огонь в передней комнате.

Гвен понравился даже немногословный, грубоватый бармен и ненавязчивый сервис, и вообще в пабе ей было комфортнее, чем где-либо еще в Пендлфорде. Здесь ощущались простота и искренность, в некотором смысле отражавшие и ее собственную жизнь.

Оставив на стойке тарелку и стакан, она направилась к выходу, удостоившись по пути намека на улыбку от угрюмого бармена. В зале, пока она ела, собралась небольшая толпа, но Гвен сразу же заметила Кэма. Он ел в одиночку, и рядом с его тарелкой лежала раскрытая книжка в мягкой обложке.

Она остановилась в нерешительности. Хорошо бы, конечно, просто пройти мимо, но, с другой стороны, ей не хотелось, чтобы он подумал, будто она игнорирует его. Не хотелось, чтобы он думал о ней плохо. Так что же делать? Гвен сглотнула и поморщилась. Если она всерьез намеревается задержаться в городе, то придется привыкнуть к тому, что он будет попадаться ей на глаза. Расправив плечи, она постаралась придать лицу беззаботное выражение.

Кэм поднял голову.

Гвен заставила себя выйти из оцепенения. Легко, как ветерок. Пройди мимо.

– Привет.

– Только что перекусила. – Гвен сделала жест в сторону задней комнаты.

Кэм кивнул, но лицо его осталось непроницаемым.

– Вот, ухожу, – добавила она.

– Я так и понял. – Он выглядел так, словно этот день оказался еще хуже прошедшего. Что ж, раз так, она уйдет, и пусть ему станет легче.

– Куда бежишь? – сохраняя невозмутимое выражение, поинтересовался Кэм.

– Я не бегу, – с достоинством возразила Гвен. – Оставляю тебя в покое. – Его холодная вежливость действовала на нервы. Она не ожидала многого после их последней встречи, но не увидела даже искорки тепла. Гвен моргнула и ощутила вдруг глухую пустоту внутри.

– Приятно было тебя встретить, – сказал Кэм и, словно обращаясь к чужому, постороннему человеку, добавил: – Еще раз с возвращением в Пендлфорд. – Если что-то понадобится, звони в мой офис.

Гвен торопливо вышла из паба, едва удержавшись, чтобы не ткнуть эту спокойную, бесстрастную физиономию в поднос с ланчем.

По пути домой она завернула в большую аптеку, где запаслась самым необходимым. Складывая в корзину покупки – в аптеке проводилась акция «три по цене двух» – и пытаясь блокировать рождественскую музыку, Гвен в какой-то момент заметила знакомое лицо. За прилавком с парфюмерией притаилась Мэрилин Диксон. Под глазами залегли темные круги, под маской бледно-бежевого макияжа проступали багровые тени. Гвен ощутила укол вины. Нельзя было оставлять все как есть. Могла бы быть поотзывчивее. Посочувствовать.

Подождав, пока очередь рассосется, она взяла свою корзинку и подошла к кассе.

В какой-то момент Гвен показалось, что Мэрилин не пожелает ее признать, но та кивнула и заговорила первой.

– Айрис обычно пользовалась всем своим. Лосьоном для тела, зубной пастой. Говорила, что химии доверять нельзя.

– И ты не опасаешься говорить такое здесь? – попыталась пошутить Гвен, но Мэрилин не улыбнулась.

– Осторожнее с травяным кремом. У меня от него сыпь была.

– Конечно. Спасибо.

Наступившую паузу заполнил писк сканера.

– Ты извини, если я была груба вчера, – сказала Гвен.

– Все в порядке, – сухо ответила Мэрилин. – Тебе, должно быть, показалось странным, когда я так заявилась.

– Не то чтобы…

– О чем я только думала. Порой уже сама не соображаю, что делаю. – Мэрилин засунула в пакет тюбик с кремом для рук. – Нелегкое у меня сейчас время.

– Сочувствую.

Мэрилин положила в пакет ватные палочки, бальзам для губ и увлажняющий крем.

– Если хочешь поговорить… – смущенно начала Гвен.

– У меня есть подруги, – торопливо сказала Мэрилин и как будто замкнулась. – Я сходила к твоей соседке. Вот она очень помогла.

– О… Вот как? К моей соседке?

– Она сказала, что это приведет Брайана в чувство.

– Кого приведет?

Мэрилин закончила с последней покупкой – тюбиком помады, который Гвен взяла без особой на то причины, поддавшись какому-то импульсу, и кисло улыбнулась.

– Спасибо за покупки.

Бросив вызов холоду, Гвен задержалась в машине, чтобы разобраться с содержимым пакета. Она понимала, что должна заняться планами, подумать, как быть с бизнесом и где взять денег, определиться с будущим. Но перед глазами снова и снова возникало лицо Кэма с застывшим вежливым выражением, а в ушах звучал голос Мэрилин Диксон.

Что она имела в виду, когда сказала, что «это приведет Брайана в чувство»? И почему выглядела такой уставшей и подавленной? В конце концов окоченевшие пальцы перестали слушаться, и Гвен вернулась в дом. Съела бутерброд с джемом, выпила стакан вина и, стараясь не думать о Кэме, бизнесе, Мэрилин и прочем, забралась в постель. Странно, но в доме было почти так же холодно, как и в машине. Она укрылась всеми попавшими под руку одеялами и мгновенно уснула.

Что-то вырвало ее из сна. Комната дышала холодом, но разбудил ее какой-то звук. Гвен замерла, прислушалась. Тишину вдруг нарушил приглушенный стук, и сердце испуганно подпрыгнуло и заметалось. Подавив страх, она включила лампу и увидела кота, бесшумно крадущегося от кровати к двери.

– Чертов котяра! – облегченно выдохнула Гвен.

Кот остановился у двери, но не обернулся. Гвен сделала глубокий вдох и постаралась унять ухающее в груди сердце. Зная, что быстро уснуть не получится, она выпростала ноги из-под одеяла. Внизу у нее остался сборник судоку. Справиться с бессонницей обычно помогала схватка с суперсложными головоломками. Гвен набросила халат и сунула ноги в шлепанцы.

– Иду, иду, – сказала она застывшему в нетерпеливом ожидании коту и открыла дверь, полагая, что он выскользнет из комнаты первым. Кот, однако, принялся тереться о ее ноги. – Не сейчас.

Тем не менее он сопровождал ее на всем пути вниз по лестнице, старательно изображая из себя меховые носки.

– Ладно, ты победил, – сдалась наконец Гвен. – Так и быть, покормлю.

Дальнейшие слова остались невысказанными, когда она поняла, что ошибалась. Задняя дверь была приоткрыта. Гвен похолодела от страха, а уже в следующий момент тело покрылось липким потом – дверь медленно, со щелчком, закрылась. Кто-то только что вышел из дома. В два часа ночи.

Глава 5

Выскользнув в коридор, Гвен набрала 999. Сердце колотилось в груди, но сквозь панику пробивался голос рассудка. Ты никогда раньше не звонила в экстренные службы. За исключением того случая, напомнил другой голос. У реки. Помнишь то раздувшееся бледное лицо? Гвен оттеснила жуткое, отозвавшееся тошнотой воспоминание. Не думай об этом. Не время. Посмотри, ты сейчас назовешь свой адрес. Разумно ли это?

Женщина на линии сказала, что пришлет к ней кого-нибудь. Гвен поднялась наверх, закрылась с котом в ванной и, зажав в руке телефон, прижалась ухом к двери. Через шесть минут внизу позвонили, и она спустилась. За стеклянной панелью двери пульсировала голубыми вспышками мигалка патрульной машины. Полицейских было двое – высокая, под шесть футов, женщина и мужчина, выглядевший карликом рядом с ней.

Гвен коротко рассказала о случившемся и показала заднюю дверь. Патрульные прошлись по саду, осмотрели ворота и спустились по дорожке. Все это время Гвен с гордостью отмечала, как достойно, с каким спокойствием она держится, но потом полицейский – патрульный Дэвис – предложил ей сесть и на секунду опустить голову между колен. Вот тут Гвен и обнаружила, что у нее полностью пропало периферийное зрение.

– Успокойтесь, – сказала патрульная Грин, тактично игнорируя тот факт, что голова Гвен находится на уровне пола. – Здесь все тихо.

Она медленно выпрямилась, и кухонный стол наклонился.

– Да. – Гвен сглотнула.

– Вот и хорошо.

Гвен огляделась. У нее были каштановые, стянутые в высокий хвост волосы и аккуратный, сдержанный макияж. Уверенная в себе, серьезная, взрослая – Гвен доверилась бы этой женщине, даже будь она без формы.

– Вы давно здесь живете?

Гвен объяснила ситуацию с двоюродной бабушкой и наследством.

– Все так странно.

– То есть вы в некотором смысле дезориентированы?

– Ну…

– Что скажете о соседях? Вообще-то, город у нас довольно дружелюбный.

– Да, они очень милые, – быстро сказала Гвен. – Очень дружелюбные.

– Они у вас бывают?

– Постоянно.

Патрульный Дэвис кивнул.

– Вы ведь раньше в большом городе жили, правильно?

– Да, в Лидсе.

– Там, наверно, многое по-другому.

– Конечно, но…

Грин окликнула напарника, даже не попытавшись скрыть раздражение:

– Ложная тревога.

Наверно, решила Гвен, не такая уж она и надежная. Да и какой уважающий себя полицейский станет повязывать волосы ленточкой?

– Скорее всего, вы просто не закрыли дверь, и ее открыло ветром, – заключила Грин.

– Я определенно заперла дверь, перед тем как лечь спать, – возразила Гвен, сдерживая полыхнувшую злость. – Не забывайте, я – девушка городская. Параноик.

– Возможно, кто-то заглянул в гости. Кто-то из соседей.

– В два часа ночи?

Патрульная Грин пожала плечами и направилась к выходу. Ее напарник уже стоял у порога, распахнув дверь и впуская в прихожую холодный ночной воздух.

Чтобы не накричать на правоохранителя, Гвен обхватила себя руками.

– Если это была соседка, то почему не поговорила со мной? Почему не окликнула? – Она вдруг вспомнила про Лили, тайком пришедшую за кастрюлей.

– Мы напишем рапорт, – извиняющимся тоном сказал Дэвис. – Если будут какие-то проблемы, дайте нам знать.

– Я точно закрывала дверь на ключ, – повторила Гвен, изо всех сил стараясь придать голосу твердости, чтобы не показаться жалкой и испуганной паникершей.

Грин уже подходила к патрульной машине, черной, с широкой белой полосой.

– И я не сумасшедшая! – крикнула ей вслед Гвен.

Грин, не оборачиваясь, помахала рукой.

Гвен захлопнула дверь и повернула ключ. Что-то не давало покоя, какая-то застрявшая в памяти деталь… ощущение. Тогда, спустившись и увидев закрывающуюся дверь, она почему-то прониклась уверенностью, что в доме побывал мужчина. В семье ее учили прислушиваться к внутреннему голосу, обращать внимание на интуицию и верить ей. Гвен закрыла глаза, сосредоточилась, и в нос ударил сильный запах лосьона после бритья. Она открыла глаза, и запах рассеялся. Определенно мужчина. Позвать Грин и объяснить, откуда ей это известно, она не могла. И дом, похоже, усиливал семейную интуицию Харперов. Либо так, либо она сходит с ума. Кот снова потерся о ее ноги и заурчал, как включившийся реактивный двигатель.

– Чудесно, – пробормотала Гвен и отправилась за банкой тунца.

На следующее утро после беспокойной ночи Гвен осталась в постели с блокнотом Айрис. Она говорила себе, что все хорошо, что волноваться не о чем, но засыпала не больше чем на полчаса. Чтение записок тоже не способствовало расслаблению. В какой-то момент среди незнакомых инициалов клиентов и знакомых бабушки появилось ее имя.

Сегодня была Глория с девочками. Мне она, конечно, не сказала, но я сразу увидела: у Гвен дар находить потерянные вещи. Бедный ребенок. Хартия 1539 года запретила это, и на то была причина. Есть вещи, которые лучше не находить.

Она закрыла глаза. Айрис была права. Еще до того, как Гвен стала отказываться выступать со своим представлением на заказ, Глория постоянно использовала ее. Потерянные ключи от автомобилей, кошельки, домашние питомцы, обручальные кольца. Однажды – ей было одиннадцать лет – она сказала женщине, потерявшей обручальное кольцо, что оно находится по адресу, совпадающему с адресом ломбарда. Женщина предпочла не поверить, что кольцо заложил ее муж (о котором все знали, что он игрок), и обвинила Гвен – мол, девочка стащила кольцо, чтобы потом найти его за вознаграждение. То, что на нее накричала член родительского комитета школы, было не самым худшим из пережитого тогда, а вот чувство, что тебя предали, запомнилось надолго. Почему Глория заставила ее сделать это? Ведь ей, как взрослой, полагалось быть защитницей. Да, она вытащила Гвен из кухни той женщины, отвела домой и дала салфетки, чтобы утереть слезы, но случившийся скандал не помешал ей в тот же день попросить Гвен найти что-то для очередного клиента. Такая мелочь, как чувства дочери, не остановили Глорию, когда перед ней возникла перспектива заработка.

В половине девятого кот проник в комнату и запрыгнул на кровать, плюхнувшись так, что заскрипели пружины.

– Ты почему такой тяжелый? – спросила Гвен. – Это же вызов законам физики. – Хотя, если подумать, он мог быть черной дырой, и тогда это все бы объясняло.

В дверь позвонили. Гвен надела халат, просунула ноги в тапочки и захватила клюшку для крикета. Человек за дверью не был в форме или плохо пошитом костюме, но она все равно поняла, что перед ней полицейский.

– Детектив-инспектор Гарри Коллинз. Пожалуйста, не бейте меня.

Гвен приставила клюшку к стене и отступила.

Детектив вошел в прихожую, принеся с собой дыхание морозного зимнего дня.

Гвен протянула руку, чтобы взять пальто, но он покачал головой.

– Не беспокойтесь.

– Вам лучше снять его сейчас, а иначе вы не ощутите эффект, когда потом выйдете.

Полицейский усмехнулся и сразу будто помолодел лет на десять.

– Так всегда говорила моя бабушка.

– Мудрая женщина. – Гвен снова протянула руку.

Гарри послушно снял пальто и протянул его хозяйке.

В кухне Гвен поджидал сюрприз: жестянка с чайными пакетиками стояла на столе, под шкафчиком, в уголке которого она мирно обитала до сих пор. Рядом лежала крышка. Либо ночной гость собирался приготовить себе чашечку чаю, либо здесь что-то переставляла Айрис. Что, разумеется, было невозможно. Гвен убрала жестянку на место и приготовила две чашки крепкого кофе. После чего порезала фруктовый кекс, сделав это так, чтобы детектив не заметил, как дрожат ее руки.

– А не рано для кекса? – спросил Гарри.

– Для кекса никогда не рано. К тому же в нем фрукты, то есть это практически здоровая пища.

– Ну что ж. – Детектив взял свой слайс, попробовал. – Можете рассказать, что случилось прошлой ночью?

– Не хочу отнимать у вас драгоценное время, – сухо ответила Гвен, вовсе не желая в очередной раз предстать в образе городской сумасшедшей. – Полиция уже была здесь ночью.

– Я прочел рапорт, но хотел бы послушать вас лично. – Гарри улыбнулся. – Если, конечно, не возражаете.

Гвен нахмурилась.

– Вы – детектив. Разве этот случай в вашей компетенции? – Она пристально посмотрела на него. – Или вам нечем больше заняться?

Он беззаботно усмехнулся и поднял руки.

– Ладно, сдаюсь.

Гвен закрыла глаза.

– Только не говорите, что знали мою двоюродную бабушку.

– Не думаю. А вот Кэмерона Лэнга знаю.

Она нахмурилась, хотя сердце и дрогнуло при упоминании Кэма.

– Я не…

– Вот почему, увидев в журнале регистрации ваше имя и адрес, я подумал, что займусь этим делом лично.

– О… – Никакой логической связи Гвен не уловила.

– Не хочу давать Кэму повод для обиды. Он меня угощает.

– Ясно. – Кэмерон Лэнг – адвокат. Кэмерон Лэнг – друг местного детектива-инспектора. Чего только не бывает в жизни.

– Итак, расскажете мне, что случилось?

Собираясь с мыслями, Гвен отпила кофе.

– Я проснулась. Что-то меня разбудило. Наверно, какой-то звук, хотя я и не уверена. Встала, спустилась по лестнице…

– Вы были одна? Не очень-то благоразумно.

Гвен сердито посмотрела на него.

– В этом доме полным-полно всяких разных звуков. Мне что, звонить в полицию каждый раз, когда что-то щелкнет в батарее?

Гарри махнул рукой.

– Продолжайте.

– Я спустилась, прошла в кухню и увидела, как закрывается задняя дверь. – Она помолчала, поежилась, снова испытав тот ночной страх. – Кто-то только что вышел из дома.

– Следов взлома не обнаружено, так что мы присматриваемся к тем, кто имел доступ. У кого есть ключи от дома?

– Понятия не имею, – призналась Гвен. – Вряд ли Айрис раздавала их налево и направо, но…

– Можете показать мне ключи?

Гвен встала из-за стола и достала связку. Держать ее было тяжело и неудобно, и она не сразу обнаружила среди прочих ключи от передней и задней дверей.

– Ясно. В передней двери стоит новый йельский замок, но вот этот, – Гарри показал латунный ключ от задней двери, – похоже, винтажный.

– Я не знаю, у кого есть ключ. Один был у Лили Томас – это соседка, помогавшая Айрис по дому, – но она его вернула. – Гвен вышла в прихожую и вернулась с запасным ключом.

Детектив уже держал возле уха телефон и потому только кивнул.

– Майкл? Для тебя есть работа в Пендлфорде. – Он выслушал ответ. – Нет. Нужно сегодня. Желательно в первой половине дня. – Он посмотрел на Гвен. – В одиннадцать вам удобно?

Она молча кивнула, ошарашенная тем, как принимают решения, приносят ей что-то, помогают. Это было непривычно и тревожно.

Гарри взял свое пальто.

– Спасибо за кекс. Приятно было познакомиться.

– А что с моим ночным гостем?

– Подадим рапорт.

– И? Вы не будете сыпать порошок, снимать отпечатки или еще что-то?

– Иногда мы это делаем. Но все не так просто. Поскольку у вашего ночного гостя есть ключ, то и обвинить его особенно не в чем. Да, незаконное проникновение, но без взлома.

– Но вы же здесь. Детектив-инспектор.

Гарри снова улыбнулся.

– Как я уже сказал, вы – особый случай.

Меня и раньше так называли, подумала Гвен, открывая для полицейского переднюю дверь. Порыв ледяного ветра пронзил одежду, и на мгновение она ощутила себя голой и обхватила руками плечи.