Читать книгу: «5 причин в тебя влюбиться», страница 3

Глава 4. Розыгрыш

Удерживать в одной руке стопку учебников и тетрадей получалось с трудом, но Мира стойко терпела эти неудобства и делала вид, будто говорит по телефону, пока прогуливалась возле окна рядом с боковой лестницей. Чувствовала она себя при этом полной идиоткой, но никакого другого выхода не видела, поэтому продолжала разыгрывать этот спектакль, который предназначался для одного-единственного человека.

С того самого неудавшегося разговора прошло уже несколько дней, но Мира никак не могла выбросить из головы мысли об этом Мише. Сначала её, конечно, обидело то пренебрежение, с которым он к ней отнёсся, но не обращать на него внимания всё равно не получалось. Его закрытость интриговала, и Мире ужасно хотелось узнать, почему же между ним и всеми остальными выросла толстая стена отчуждения, причин для которого она не видела. Да, Миша казался странноватым, но это, скорее, было следствием, а не причиной того, что он превратился в изгоя. В целом же по характеру он вроде как был спокойным, иногда даже чересчур, да и внешне был ничего… очень даже ничего, если честно, и все эти факты никак не совпадали с его ролью в классе.

Короче, вопросов до сих пор оставалось больше, чем ответов, поэтому Мира решила добиться своего и всё-таки поговорить с ним, даже если для этого потребуются какие-нибудь уловки. В результате она придумала план, который казался крайне рискованным, но при этом довольно простым.

До начала урока оставалось минут пять, и Мира молилась всем богам, чтобы ей случайно не встретился Юра или кто-то из его свиты. Эти трое способны были намертво к ней прицепиться и всё испортить, но, к счастью, пока мимо проходили другие одноклассники, которые ограничивались приветственным кивком головой.

Наконец, она заметила, что по лестнице поднимался Миша. Попытка была только одна, и никак нельзя было запороть её, так что Мира прижала к себе учебники и увлечённо заговорила в отключённый телефон, а краем глаза она продолжила следить за Мишей. Шёл он неспеша и, судя по всему, отчаянно боролся со сном, что было ей только на руку – среагировать он не успел бы.

– Ладно, мам, я поняла, мне идти пора, потом позвоню, – сказала Мира и резко повернулась, когда он проходил мимо.

Всё произошло именно так, как и планировалось: она со всего размаху налетела на него, а рука, онемевшая из-за тяжести книг, сама собой разжалась. Учебники с грохотом упали на пол, а один из них уголком приземлился прямо на ногу Мише. На нём были простые тканевые кеды, так что этот удар оказался довольно болезненным. Резко отдёрнув ногу, он поморщился.

– Ой, прости, пожалуйста, – залепетала Мира, – я тебя совсем не заметила. Очень больно?

– Нет, – коротко ответил Миша, хотя было очевидно, что он врёт.

На такой эффект Мира не рассчитывала, поэтому растерялась и вместо того, чтобы завязать разговор, присела на корточки.

– Прости, – виновато сказала она, собирая книги. – Я тебя правда не заметила.

Миша ничего не ответил, но не ушёл, а поднял тетрадь, которая отлетела в сторону, и передал её Мире.

– Вот, – опять односложно сказал он.

– Спасибо, – ответила она, улыбнувшись настолько мило, насколько была способна, но в следующую секунду улыбка сползла с её лица.

Следом за Мишей по лестнице поднимался Юра, поэтому он стал невольным свидетелем этой аварии. Пройти мимо он вполне ожидаемо не смог и тут же подлетел к ним.

– Эй, Соловей, ты глаза разуй или очки купи, – рявкнул он, толкнув Мишу в спину. – Вали отсюда, пока я тебе клюв не обломал.

Миша равнодушно пожал плечами и пошёл прочь, потеряв к Мире всякий интерес, которого в принципе и так не наблюдалось, а она закрыла глаза и сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Вот надо же было появиться этому Юре. Всё шло практически идеально: они с Мишей перекинулись парой слов, и он даже помог ей, а дальше они должны были пойти вместе к кабинету, и за это время вполне могли познакомиться и о чём-нибудь поговорить, но… Но этот напыщенный альфач всё испортил.

– Давай помогу, – предложил Юра и попытался взять книги у неё из рук.

– Не надо, сама донесу, – грубо ответила ему Мира и ушла от него.

Он конечно же увязался за ней, чем только усилил её раздражение, но сам Юра, кажется, этого не замечал. Он что-то рассказывал, однако Мира не слушала его, а думала о том, как быть дальше. Трюк, на который она возлагала большие надежды, с треском провалился, и теперь нужно было выдумывать что-то новое и что-то более действенное, потому что после этого случая Миша опять не обращал на неё никакого внимания.

Целых два урока Мира ломала голову над новым планом, из-за чего держалась обособленно ото всех и на все вопросы отвечала чисто машинально, несмотря на все попытки Кристины разговорить её. Отвлечь Миру смог только Егоров, который перед историей, когда все уже сидели в кабинете, вышел на середину класса, а затем забрался с ногами на учительский стол.

– Внимание, господа и дамы, дамы и господамы! – решительно выкрикнул он, интонацией и жестами пародируя Ленина. – Необходимость Великой антиграчёвской ученической революции, о которой мы столько говорили, не вызывает у нас никаких сомнений!

В классе раздались аплодисменты и одобрительные вопли, а кто-то даже засвистел. Вдоволь насладившись овациями, которые вызвала его пылкая речь, Егоров спрыгнул со стола на пол и продолжил вещать с заразительным энтузиазмом.

– Мы абсолютно уверены, что историчка выжила из ума, осталось только убедить в этом её. Сегодня, когда она вызовет меня к доске, я над ней немного подшучу, а вы меня поддержите, окей?

– А если не вызовет? – спросила его брюнетка, имени которой Мира до сих пор не знала.

– Сто процентов, вызовет, не меня, так Кирюху, у нас с ним за прошлый урок прогулы стоят, а для неё это как красная тряпка для быка, – объяснил Егоров и подошёл к первой парте в среднем ряду, за которой сидела отличница Настя. – Авдеева, ты поняла? Никакой самодеятельности.

– А если я не хочу? – спросила она, нервно ухватив прядь пшеничных волос. – Мне-то зачем подставляться?

– А золотую медаль хочешь? С Грачихой тебе только одна медалька светит – шоколадная, и то, если ты сама себе её купишь.

Настя опустила голову и ничего не ответила. У Миры эта идея тоже не вызывала воодушевления, но она высказаться не успела, так как из коридора прибежал Кирюшин, которого Егоров оставил стоять на стрёме.

– Шухер! Идёт, – предупредил он и бросился к своей парте.

Не успели пацаны усесться на места, как в кабинет ворвалась учительница.

– Тема сегодняшнего урока: «Гражданская война и иностранная интервенция в России», – протараторила она, не успев даже дойти до своего стола. – Садитесь.

Звонка ещё не было, поэтому Мира и не думала вставать, но остальные подорвались как по команде, стоило только историчке появиться в классе.

– И рассказывать обо всём этом нам будет… – сделала паузу Грачёва и провела ручкой по списку в блокноте, которым пользовалась вместо журнала. – На прошлом уроке у нас не было Егорова… Ну посмотрим, чем он занимался. Что-то мне подсказывает, что совсем не историей.

Учительница строго посмотрела на него, и он нехотя поднялся, но продолжил до последнего читать текст параграфа. Только после того, как Грачёва поторопила его, он наконец-то оторвал взгляд от учебника и с самым серьёзным лицом промаршировал к доске. Его монотонный бубнёж очень быстро всем наскучил, поэтому слушали его вполуха и уже не ждали нечего интересного, но он про свой розыгрыш не забыл.

– Замечательно, Егоров, – перебила его историчка. – Расскажи мне поподробнее, как это у тебя политика военного коммунизма началась в двадцать восьмом году, если Гражданская война в двадцать втором закончилась?

– Почему в двадцать втором? – спросил он и изобразил неподдельное удивление. – Гражданская война закончилась в тридцать втором.

– Здрасьте, – потянула учительница.

– Здравствуйте, – кивнул Егоров.

По классу прокатился смешок. Даже Мира невольно уставилась на него, хотя за время его ответа у доски успела снова погрузиться в свои мысли.

– Ты с чего это взял? – спросила его историчка.

– В учебнике так написано.

– И где это тут написано? Иди сюда, показывай.

Учительница подвинула раскрытую книгу на край стола, и Егоров подошёл к ней. Он перелистнул пару страниц и ткнул пальцем в сноску на полях.

– Вот здесь.

– Егоров, у тебя со зрением проблемы? Тут двадцатый год написан.

– Да тридцатый же! Ольга Викторовна, вы меня разыгрываете? – не выдержал Егоров.

Актёром он был отменным. Его возмущение выглядело таким искренним, будто он и вправду оказался оскорблён до глубины души, а в его глазах не мелькало ничего даже отдалённо похожего на хитрость и веселье.

– По-моему, это ты мне голову задурить пытаешься, – сказала учительница и повернулась к первой парте. – Серов, скажи ему, в каком году Гражданская война закончилась.

– Э-э-э… Так, это самое… – не сразу сообразил парень, который, похоже, вообще не понимал, о чём идёт речь. – В тринадцатом.

– Ещё лучше, – поразилась Грачёва.

– Ой, то есть это, в тридцатом… втором, – добавил он, окончательно запутавшись и запутав всех.

Историчка с недоумением уставилась на Серова, а Егоров состроил злую мину и незаметно для неё постучал себе по голове, чтобы продемонстрировать своё мнение об умственных способностях одноклассника.

– Так, вы повеселиться решили? – строго спросила учительница. – Авдеева, помоги этим клоунам.

Оторвав взгляд от учебника, Настя затравленно посмотрела на Грачёву, а потом на Егорова. Тот поиграл бровями, напомнив об уговоре, и Настя снова опустила глаза.

– Они всё правильно говорят, – тихо, чуть ли не плача, сказала она.

К такому повороту Грачёва была не готова, поэтому откинулась на спинку стула и уставилась на неё округлившимися от шока глазами.

– Авдеева, и ты туда же? Вот уж от кого не ожидала, – покачала она головой и кивнула Егорову. – Ладно, садись.

Под тяжёлым взглядом исторички все замерли, уткнувшись в учебники, и, кажется, даже дышать перестали, поэтому в классе воцарилось гробовая тишина. Мира тоже на всякий случай притворилась ужасно занятой, чтобы не привлекать к себе излишнее внимание, так как второй урок подряд закусываться с училкой в её планы не входило.

– Хорошо, – поджав губы, сказала Грачёва и потянулась к своему блокноту. – Посмотрим, у кого ещё альтернативная версия событий. Веденина?

Даша отвлеклась от спрятанного в учебнике телефона и едва слышно выдохнула.

– В тридцать втором, – после недолгого молчания хрипло ответила она.

На её счастье, учительница никак не стала комментировать это, а продолжила опрашивать класс. Все остальные повторяли одно и то же, из-за чего лицо Грачёвой с каждым разом становилось более суровым.

– Иваницкая, – объявила она.

От неожиданности Мира вздрогнула, так как свою фамилию она планировала услышать в самом конце списка и надеялась, что до неё очередь дойдёт нескоро, но, как оказалось, историчка любила порядок и последовательность во всём.

Участвовать в этом цирке Мире не очень-то хотелось. Она не видела в этом розыгрыше ни пользы, ни веселья, и уж тем более не понимала, какую цель преследовал Егоров. Если вывести училку из себя, то у него определённо получилось, только вот даже самый недалёкий человек понял бы, что это чревато серьёзными проблемами для всего класса.

– Я не знаю, – невозмутимо ответила Мира, решив придерживаться нейтралитета. – Я не подготовилась к уроку.

– Ну хотя бы честно, – заметила Грачёва и продолжила допрос.

Остальные её примеру не последовали и поддержали версию Егорова, но Мире на это было наплевать. Ничего криминального она не сделала, да и не обязана была участвовать в развлечениях людей, которых знала меньше недели, так что совесть её не мучила, зато мучило любопытство. Мире ужасно хотелось узнать, как поступит Миша. Почему-то ей казалось, что его ответ многое о нём скажет, даже если он будет, как обычно, краток и немногословен, и она ждала момента, когда очередь дойдёт до него.

– Соловьёв, – объявила учительница.

Глаза от списка она уже не поднимала и чисто механически перечисляла фамилии, дожидалась однотипного ответа, а затем переходила к следующему ученику. Мира же ощутила всплеск необъяснимого волнения и с напряжением вслушалась в тишину, которая установилась после того, прогремел голос Грачёвой.

– В тысяча девятьсот двадцать втором, – наконец, громко и чётко сказал Миша, не отрываясь от тетради, в которой что-то чертил.

Мира едва заметно улыбнулась. Наверное, по отношению к одноклассникам это было некрасиво и вообще выглядело как подстава, но ведь и они не очень-то хорошо вели себя с ним, чтобы в чём-то его обвинять. К тому же этот ответ Мире понравился, и не только потому, что Миша за раз произнёс больше двух слов, но и потому, что это было смело, хоть и безрассудно. В общем, убеждённость в том, что Миша не так прост, только укрепилась в её сознании.

Сразу после его ответа в кабинете вновь установилась тишина. Все непонимающе переглядывались, и даже историчка зависла на несколько секунд, не в состоянии осмыслить то, что он сказал, но вскоре она ожила.

– Неужели, – потянула Грачёва, отложив в сторону блокнот. – Всё-таки это не я с ума сошла, это у вас фантазия разыгралась. Ну что же, в таком случае достаём двойные листочки и пишем самостоятельную работу по Гражданской войне. У нас сегодня два урока, так что торопиться некуда, времени достаточно. Вопросы задавать не буду, у вас познания в этой теме, судя по всему, получше, чем у меня, но учтите – проверять буду по тому, что написано в учебнике. Тех, кто меня сегодня обманывал сразу предупреждаю: вам минус балл автоматом и неуд в журнал за домашнее задание.

Класс недовольно загудел, но в открытую высказывать Грачёвой своё недовольство никто не рискнул, поэтому все зашуршали тетрадями и выдернутыми из них листами.

– Ну ты и козлина, Соловей, – шепнул через ряд Егоров. – Мы с тобой ещё поговорим.

Ненавязчиво обернувшись назад, Мира обнаружила, что Миша сидел, закрывшись от всех рукой и не реагировал на угрозы, а продолжал рисовать в тетради. То ли ему было всё равно, то ли он не воспринимал всё это всерьёз, однако Егоров вместе со своей компашкой вполне могли перейти от слов к делу, и это заставляло её нервничать.

Едва прозвенел звонок, как Грачёва собрала у всех листочки. Миша сдал свою работу одним из первых, Юра с Кирюшиным всучили ей два бумажных огрызка без особых следов умственной работы, а Егоров передал мелко исписанный двойной листок. Мира же не соврала учительнице, когда сказала, что ничего не учила, и теперь не сомневалась, что первой оценкой в новой школе станет двойка, которую Грачёва поставит ей с огромным удовольствием.

На перемену историчка ожидаемо никого не отпустила и сразу перешла к новой теме, но на этот раз Мира не стала ссориться с ней из-за этого. Сейчас её гораздо больше волновало то, к чему могло привести отчаянное безрассудство Миши. Если одноклассники сильно разозлились, то могли вытворить что угодно, и никто их не остановил бы – в этом Мира уже убедилась, но как она могла им помешать? Не преследовать же их, чтобы вовремя вмешаться.

Решения за весь урок она так и не нашла, но к счастью, после звонка с урока Юра и его приятели, судя по разговорам, пошла на улицу, и Мира облегчённо выдохнула. Хотя бы на этой перемене обойдётся без проблем, а там, может, они про всё забудут.

– Ужас, я так устала, – пожаловалась Кристина, когда они с Мирой оказались в коридоре. – Вот надо это было Соловьёву? Всегда молчит, а когда реально надо было промолчать, его прорвало. И так его никто не любит, а теперь вообще без шансов. Я-то думала, что он хоть в десятом с кем-то подружится, у нас же классы смешали, многие вообще ушли, можно же было новую жизнь начать, друзей найти, нет, он опять засел за свою последнюю парту и оттуда продолжает портить себе жизнь и нам заодно.

Гневную речь одноклассницы Мире не перебивала, потому что та наконец-то заговорила на интересную ей тему, однако ничего нового она не услышала, только всё те же обвинения, с которыми Мира была совсем не согласна. Будь она на месте Миши, поступила бы точно так же. Какой смысл поддерживать тех, кто над тобой смеётся и за человека не считает?

Впрочем, у этих претензий, возможно, было какое-то обоснование, и не исключено, что Мира о чём-то просто не знала, однако спросить об этом не успела. Кабинет химии оказался буквально в паре шагов, и там было не до разговоров на подобные темы. Миша тоже уже был там и, как всегда, сидел один, уткнувшись в телефон, так что подобраться к нему, не привлекая внимания остальных Мира по-прежнему не могла.

После двух уроков подряд у Грачёвой все остальные занятия казались курортом, поэтому остаток учебного дня протекал спокойно, пока не дошло до английского. Миша с Юрой были в другой группе, место рядом с Кристиной занимал парень, имя которого Мире не запомнилось, поэтому она оказалась за одной партой с Кирюшиным, который сам предложил ей это соседство.

Не успела она сесть рядом с ним, как в ту же секунду к ним повернулся Егоров.

– Ну и денёк сегодня, – выдохнул он. – Я уже целую пачку высадил.

– Ага, мою, – подчеркнул последнее слово Кирюшин.

– Кирюх, ну чё ты быкуешь, где я ещё курево возьму? Ты же знаешь, что я бросил. Тебе сегодня Соловей и материальный, и моральный ущерб возместит.

– Научим его зерно клевать, – заржал Кирюшин.

– А что будет сегодня? – вклинилась в их разговор Мира, хотя уже догадывалась, что они имели в виду.

Егоров с Кирюшиным переглянулись, а затем посмотрели на неё, словно оценивая, можно ли ей доверять. Похоже, фейс-контроль Мира прошла, потому что Егоров поманил ей пальцем к себе.

– Мы сегодня после уроков хотим с ним поговорить и вежливо объяснить, что он не очень хорошо поступил, – зашептал он ей на ухо.

– А мы – это кто? – уточнила Мира.

– Мы вдвоём, кто ещё. Ну и Юрец с нами за компанию. Если хочешь, тоже можешь присоединиться, даже ты Соловья с одного удара вынесешь.

Парни опять заржали, а Мира лишь для приличия улыбнулась и не стала продолжать эту тему. С этого момента английский её мало интересовал: ко всем проблемам прибавилась ещё и необходимость вытаскивать Мишу из неприятностей, о которых он сам пока не знал. С этими двумя разговаривать было бессмысленно, а вот Юру вполне можно было переубедить, по крайней мере, аргументов в споре с ним у неё было чуть больше, хотя использовать их она стала бы только в самом крайнем случае. Например, как сейчас.

Тянуть с этим Мира не стала и сразу после английского решила поговорить с Юрой. Так как вторая группа занималась в соседнем кабинете, подловить его оказалось несложно, а вот отвязаться от Кристины было труднее, потому что одноклассница опять прилипла к ней.

– Слушай, ты иди без меня, – сказала ей Мира, когда они вышли в коридор. – Я тебя потом догоню.

Кристина растерялась, но всё-таки кивнула и ушла, а Мира бросилась за Юрой. Воссоединившись с друзьями, он направился с ними в противоположную ото всех сторону, причём с такой скоростью, что угнаться за этой троицей было сложно. Некоторое время Мира так и шла за ним следом, не решаясь подойти напрямую, но потом поняла, что так может продолжаться бесконечно, поэтому пересилила себя.

– Юр, подожди! – окликнула она его.

Сначала он, обернувшись, удивлённо посмотрел на неё, а затем на его лице расползлась ухмылка. Мира еле удержалась от того, чтобы не закатить глаза, но вовремя напомнила себе, что затеяла это ради высшей цели, поэтому сдержалась и лишь понадеялась, что долго их общение не продлится.

– Можно тебя на минутку, пожалуйста? – со стальными нотами в голосе попросила она, чтобы он не придумал себе ничего лишнего.

Впрочем, на уме у этих придурков было только одно, поэтому Егоров с Кирюшиным моментально зашептались и ободряюще похлопали Юру по плечу, а он смерил её таким взглядом, будто она ему в любви призналась. Мира не стала это никак комментировать и просто отошла к подоконнику.

– Чего? – спросил Юра, продолжая лыбиться.

– Это правда, что вы сегодня собираетесь Соловьёва побить?

Услышав это, Юра тут же изменился в лице.

– Ты-то про это откуда услышала? – удивился он.

– Не важно, – жёстко ответила Мира. – Я просто хотела сказать, что вы ведёте себя, как самые последние идиоты. Сами на него накидываетесь, а потом жалуетесь, что он вас бедных-несчастных обидел. Не лезли бы к нему – он бы вас не подставил. А уж додуматься до того, чтобы толпой на него напасть, я даже не знаю, что про это сказать, это просто… Да это за гранью просто, я такого вообще не понимаю! Если вы всё-таки это сделаете, даже не подходите ко мне ближе, чем на километр, иначе я сама тебя и твоих дружков отметелю.

– Да подожди ты, ты вообще не так всё поняла, – начал оправдываться Юра, но Мира выставила ладонь, чтобы остановить его.

– Мне это совершенно не интересно, – резко ответила она. – Я всё сказала.

На этом Мира резко прекратила отчитывать Юру, развернулась и ушла прочь, оставив его в полнейшем замешательстве. Он не пытался догнать её, но она очень надеялась, что его очевидная симпатия к ней сыграет свою роль, и хотя бы на некоторое время он отцепится от Соловьёва, ну а потом… Потом можно будет ещё что-нибудь придумать.

Впрочем, новая идея посетила Миру неожиданно быстро, так что остаток учебного дня она еле могла усидеть на месте от воодушевления и радости. Эта затея казалась невероятно удачной, потому что позволила бы ей спокойно общаться с Мишей, не вызывая подозрений у одноклассников, но самостоятельно осуществить такое не получилось бы. Нужно было заручиться поддержкой одного человека, и сделать это Мира решила после уроков, так как последним занятием как раз стояла литература.

Когда наконец-то прозвенел звонок, и все с шумными разговорами засобирались по домам, она не торопилась сбегать, а специально тянула время. Мира в очередной раз сказала Кристине, чтобы та уходила без неё, а сама копалась в сумке до тех пор, пока класс не опустел, после чего подошла к учительскому столу и присела за первую парту.

– Мирослава, у тебя какой-то вопрос есть? – спросила классная руководительница, заметив её.

– Да, Татьяна Сергеевна, я хотела кое-что с вами обсудить.

– Это из-за учительницы истории? Я понимаю, она своеобразный человек, но, думаю, ты к ней привыкнешь, всё-таки учитель она хороший.

Так историчка уже нажаловаться успела? Мира мысленно усмехнулась, представив, в каких красках та расписала их первую встречу и сколько всего придумала от себя. Наверное, выставила её настоящим монстром, забыв упомянуть, что сама регулярно оскорбляет учеников и не соблюдает расписание звонков. Но это же так, мелочи, не правда ли?

– Нет, я из-за другого к вам пришла. Я тут меньше недели учусь, так что, может, мне и не надо влезать, – пожала плечами Мира, – но я заметила, что в этом классе… Как это сказать, не совсем здоровая атмосфера, понимаете?

– Пока не совсем, – отрицательно покачала головой учительница.

– Дело в том, что пару дней назад я видела, как одного человека из нашего класса чуть в окно не выкинули, а остальные просто сидели и смотрели, и даже не пытались никого остановить. А сегодня те же самые одноклассники собирались его после школы подкараулить, думаю, вы понимаете, зачем. Для меня это удивительно, в моём классе никто подобного себе не позволял, и если когда-то были такие попытки, они всеми пресекались, а тут словно никого это не волнует. Вы же понимаете, о ком я говорю?

– Догадываюсь, – сказала Татьяна Сергеевна. – Ты про Мишу Соловьёва, верно?

– Да, – кивнула Мира. – Я искренне не понимаю, почему никто ничего не делает, мне кажется, эту ситуацию нужно как-то менять. Он же может серьёзно пострадать, и не только он, я уже не раз замечала, что многие молчат просто потому, что боятся высказать своё мнение.

– Я с тобой совершенно согласна, но дело в том, что это всё не так просто, это долгая и комплексная работа…

– Но кое-что мы можем сделать уже сейчас, – понизив голос, намекнула Мира.

– И что же ты предлагаешь?

– Ну, вы же понимаете, что всё это происходит из-за нескольких человек, и так вышло, что у меня сложились с ними неплохие отношения. По крайней мере, они меня приняли, и я думаю, что у меня получилось бы повлиять на них, но я бы хотела сделать это как-то незаметно. Мне кажется, если я в открытую буду защищать Соловьёва, всё станет только хуже, да и вообще тут лучше действовать незаметно. В общем, я подумала, что если вы устроите в классе небольшую перетасовку и пересадите меня к нему, то это очень поможет решить эту проблему. В таком случае я смогу вмешиваться, если, например, они опять к нему полезут, и может, я поговорю с ним самим, ну, чтобы это не выглядело слишком резко, я же не могу просто подойти и завязать на эту тему разговор.

Татьяна Сергеевна на несколько секунд задумалась, посмотрев на ручку, которую крутила в руках, а затем перевела взгляд на Миру.

– Знаешь, я думаю, можно попробовать, – сказала учительница. – К тому же давно пора подтянуть дисциплину в классе. Сегодня я подумаю, кого с кем лучше посадить, а завтра на русском мы это сделаем, хорошо?

От радости Мира готова была с воплями кинуться на шею учительнице и рассыпаться перед ней в благодарностях, но сдержалась и поднялась с места со спокойной улыбкой.

– Спасибо, что поддержали, – поблагодарила она. – Я не сомневалась, что вы меня поймёте.

– Я рада, что тебе не всё равно, – улыбнулась в ответ Татьяна Сергеевна. – Знаешь, часто учителя мало что могут сделать, если все в классе настроены против кого-то. Мы же не можем контролировать то, что происходит после уроков, и о чём все общаются, так что…

– Я понимаю, – сказала Мира. – Но вы не волнуйтесь, я постараюсь как-то улучшить ситуацию. До свидания.

Взяв сумку, она направилась к выходу, но уже у двери её окликнула учительница.

– Мирослава, а ты случайно не учительницей хочешь стать? – спросила её Татьяна Сергеевна.

– Нет, а что? – удивилась Мира.

– Ничего, просто показалось, что у тебя хорошо получится управляться с учениками, – заметила классная руководительница. – У тебя определённо есть к этому талант.

– Я подумаю, – улыбнулась Мира и вышла в коридор.