Читать книгу: «Ничья в крови», страница 3

По приказу Генри доктор шьет мне рану без обезболивающего, он хочет наказать меня. Внушить мне что я виноват ,что я слабее . Но мы оба знаем что Ллойд не стоит даже моего волоска. Я разочаровал Генри и теперь он будет мстить, как всегда это делал.

Я всегда был его палачом и псом, он растил меня преданным и жестоким . Он знал что я не сломаюсь там где сломается Ллойд. Но однажды я уже разочаровал его. Когда Генри "растил" во мне сильного человека, я не смог навредить девушке , которую он терзал а потом отдал мне, чтобы я повеселился. Но унижение и терзание женщин никогда не было для меня "весельем". Не раз я представлял, как выполняю приказ Генри, доказывая, что достоин быть его настоящим наследником. Но каждый раз, когда передо мной становились женщины, умоляющие о смерти как о милосердии, в моей памяти всплывало ее лицо. Лицо моей матери. Ее глаза в тот последний миг, когда Генри выстрелил в нее, не дрогнув, хотя на руках она держала моего младшего брата.

С тех пор я дал себе клятву – никогда не причинять вред ни одной женщине. Я хотел сломить ее характер , сделать своей. Но я никогда не хотел делать это через ее тело. Только через ее душу.

***

К вечеру. Бальный зал особняка сверкал. Хрусталь, золото, черные смокинги и коктейльные платья.

Ллойд в центре – он смеется, пьет шампанское, его разбитое лицо не портит ему настроение.

Я стою у окна. Напряженный. Где она?

Прошлые сутки она провели где-то в глубине особняка. Там где Генри пытал своих жертв. В северном крыле. В самом темном месте нашего особняка. Кайл стоит у двери – он больше не смотрит мне в глаза. Предатель.

Генри поднимает бокал.

– Начинаем игру.

И я понимаю – сегодня всё решится.

Либо я верну себе контроль.

Либо окончательно проиграю Ллойду.

Большой зал особняка утопал в золоте и крови. Хрустальные люстры бросали холодный свет на стены, украшенные трофеями – оружием, картинами, чучелами животных. Но сегодня главными экспонатом была она. Эмили.

Подвешенная на цепях, как мясо в лавке мясника. Ее прозрачное платье было порвано, кожа покрыта синяками и порезами. Эмили держалась стойко – сжатые губы, горящие глаза. Полу-прозрачная сеточка платья плотно прилипла в тех местах где виднелась ее кровь. Я до сих пор помнил аромат ее тела и мне хотелось вдохнуть его вновь. Перебирая камни с ее клатча у себя в кармане я укололся. Кровь выступила алой бусиной , я слизнул кровь.Но все равно продолжал наблюдать за ней. Мне было интересно знать ее предел физической боли. Но пока я видел только истерзанное тело и не сломленный дух Эмили.

Генри сидел в кресле во главе зала, попивая виски и наблюдая, как его гости развлекаются.

– Против воли Грэнхолмов – значит, против воли Бога, – провозгласил он, поднимая бокал. – А наказание за грех должно быть… зрелищным.

Смех. Аплодисменты.

Ллойд щелкнул хлыстом, оставляя новую алую полосу на спине Эмили. Она не закричала. Только резко вдохнула.

– Хорошая девочка, – прошипел он, приближаясь.

И тогда она плюнула ему в лицо. Кровью.

Ллойд замер. Потом медленно провел пальцем по щеке, стер ее кровь и… улыбнулся.

– О, мне это нравится.

Гости начинают игру. Один за другим они подходили. Мужчины в смокингах, женщины в вечерних платьях – все хотели поучаствовать.

Кто-то из гостей – толстый, с красным лицом – схватил ее за волосы и рванул. Она не издала звука.Только ее глаза запылали с новой силой.

– Дорогая, это только начало, – прошептал он, доставая нож. Лезвие блеснуло, и через секунду её рукава не стало – только кровь, стекающая по руке.Ткань бесшумно упала на мраморный пол. Вокруг Эми скапливалось все больше людей а это значит что и капель крови на полу становилось больше. Женщина в черном платье и воткнула в ее бедро вилку.

– Сильная – фыркнула та, вытирая пальцы о платок.

Я наблюдал. Пока Эмили сжигала меня своим взглядом.Я чувствовал, как ее ненависть жжет мне кожу. Каждый удар, каждый крик – всё это должно было случиться. Она осмелилась бросить вызов Грэнхолмам.

Я смотрел на нее. На ее сжатые челюсти. На ее ненависть.

И понял:

Я должен сломать ее сам. Не Ллойд. Не эти ублюдки.

Она – мой трофей. И если кто-то и добьется, того чтобы она сломалась это буду я..

– Ну что, брат? – Ллойд повернулся ко мне. – Не хочешь присоединиться?

Я не ответил.

Мои руки сжимались в кулаки, но тело оставалось неподвижным. Как будто я снова был тем мальчиком, который смотрел, как умирает мать. Слабые умирают. Но почему тогда я ненавидел каждого, кто подходил к ней?

Генри поднял руку – зал замолчал.

– Лукас.

Все взгляды устремились на меня.

– Ты мой наследник. Но сегодня… ты ведешь себя как чужой.

Ллойд засмеялся.

Генри встал, медленно подошел. Его пальцы впились в мой подбородок, заставляя смотреть на Эмили.

– Докажи, что ты мой.

Тишина.

Даже дыхание замерло. Я шагнул вперед. Эмили не шелохнулась, когда я подошел. Ее глаза встретились с моими – и в них не было страха.

Только вызов.

"Сделай это", – словно говорили они. "Стань тем, кем ты притворяешься."

Я протянул руку… И.... коснулся ее. Ощутил бархатистость кожи. Провел горячими пальцами по ее ступне с которой сочилась тонкая багровая струя. Теперь на моих руках была ее кровь и мне это не понравилось.

– Что ты делаешь?! – зарычал Генри.

Я повернулся, мой взгляд остановился на Генри.

Слабые умирают. Но Эмили не была слабой.И поэтому…Я ушел прочь с этого торжества. Я больше не хотел смотреть на это.

Она притихла и тихо опустила голову. Внутри меня взрывался вулкан но не одна мышца на моем лице не дрогнула..

Я хотел ощутить боль. В комнате я сорвал рубашку, вонзил ногти в шрам на животе. Боль – единственное, что напоминало: я еще жив. Кровь текла по прессу, как ее кровь по мрамору.

Я чувствовал боль. Также как сейчас ее ощущала Эмили. И это единственное что сейчас нас связывало.

– Переродись —шепнул я в пустоту, проведя кровавыми пальцами по лицу – Или умри.

Глава 3 Эмили

Орхидеи выживают даже там где другие цветы гибнут?

Я висела еще долгое время пока ко мне окончательно не потеряли интерес. Мое тело горело, не думаю что была такая часть которая осталась не тронутой. Я угодила в капкан… Сейчас я здесь, покрытая ссадинами и ранами но это ничто по сравнению с тем что происходит в моей душе.. Каждый раз закрывая глаза хотя бы на секунду я видела лицо своего отца. Это чувство рвало меня, я пылала яростью. Я хотела смерти Генри.

Но я не могла забыть взгляд Лукаса. Когда он осторожно коснулся моей ноги. Он не сделал мне больно. Просто ушел. Просто смотрел. Наслаждался?

Мне остается тешить себя надеждами и верой в то что Лукас не больной психопат как остальные члены семьи Грэнхолмов.

Кайл единственное имя которая я запомнила в штате охраны Генри. Он снял цепи с моих рук и ног. И я рухнула на холодный скользкий пол. Я даже не пыталась подняться, просто сидела на коленях несколько секунд, пока Кайл резким движением не поднял меня. Если бы мы оказались в других обстоятельствах он казался бы мне симпатичным. Светлые волосы аккуратно уложенные лаком, широкие почти прозрачные брови за которыми скрываются голубые глаза, точенное острое лицо. Ллойд приказал ему отвезти меня в его комнату. Видимо на сегодня мучений было недостаточно. Кайл крепко держал мою руку, таща за собой по длинному коридору. Его пальцы впивались в кожу, но я даже не вздрогнула – после цепей это казалось пустяком.

– Приведи себя в порядок, – бросил он, открывая дверь в ванную. – И надень это.

Он швырнул мне белый шелковый халат, который мягко упал на кафель. Дверь захлопнулась, и я осталась одна. Горячая вода обжигала раны, но я не могла остановиться. Каждая капля, стекавшая по коже, смешивалась с кровью, розовела и исчезала в сливе. Я сжала зубы, стараясь не кричать. Боль была живой. Она напоминала мне, что я еще не сломлена. Когда я вышла, шелк халата прилип к мокрой коже. Он был легким, почти невесомым, но каждое движение отзывалось жжением. Я не успела даже оправить складки, как дверь распахнулась.

Ллойд.

Он вошел медленно, оценивающе оглядывая меня с ног до головы. Его взгляд скользил по кровавым пятнам, проступающим сквозь тонкую ткань.

– Прекрасно, – прошептал он, и в его глазах вспыхнуло что-то голодное. Он не тронул меня. Не ударил. Просто стоял и наблюдал, как алая краска жизни растекается по белоснежному шелку.

– Ты будешь спать там же, – наконец сказал он. – Можешь ходить по дому. Но помни… Он шагнул ближе, и его дыхание коснулось моего уха:

– Когда я захочу, я приду. И снова сделаю тебе больно.

Я не отвела взгляда.

Ллойд продолжил свой монолог. Было видно как он лезет из кожи, чтобы доказать Генри, что он достоин носить его фамилию. Сделав круг по комнате , он продолжил бубнить.

– Генри думает, что Лукас сильнее?– Ллойд усмехнулся. – Но для Лукаса ты – табу. А для меня…Шанс доказать что Генри ошибался все эти годы выбрав не того "сына".

Его пальцы схватили мои волосы, резко запрокинув голову.

– Для меня ты просто способ доказать, что я могу сломать даже то, что он берег. Он отпустил меня так же внезапно, как и схватил.

– И когда он увидит, во что ты превратишься… – Ллойд улыбнулся. – Он пожалеет, что вообще осмелился смотреть на тебя.

Он крикнул Кайлу чтобы тот отвел меня в мою "новую" комнату. Не смотря на все ужасы, которые Грэнхолмы делали в этой комнате. Она выглядела хорошо. Не считая, засохших следов чужой крови повсюду. Просторная односпальная кровать, стол и тумба. Ничего лишнего, кроме массивных железных крючков вбитых в стену и металлические цепи. Кайл кинул меня словно куклу. Я упала на холодный пол. Мои ступни до сих пор горели от побега через лес. Я прижалась щекой к паркету и горько зарыдала. Оставшись в одиночестве дала волю эмоциям. Я кричала и молотила руками, разбивая их еще сильнее. Когда в моем теле больше не осталось сил терпеть боль. В моих глазах начало темнеть. Кайл не запер дверь а это значило что Ллойд говорил правду и я смогу передвигаться по территории Грэнхолмов совершенно спокойно. Конечно до того момента пока ко мне не заглянет Ллойд.

Я не знала, сколько времени пролежала на полу, пока мое сознание не прорезал слабый запах еды. Подняв голову, я увидела тарелку с теплым супом и куском хлеба, а рядом – аккуратную записку:

«Тебя ждут на кухне. Миссис Майлз»

Мои ноги дрожали, когда я встала, но голод оказался сильнее. Взяв тарелку я медленно побрела по коридору, прижимая шелковый халат к телу, чтобы скрыть кровь. Расписная лестница выглядела как 9 круг ада.Было больно наступать и каждый раз заставить себя подняться на ступень выше.Пройдя половину этого гигантского дома-монстра я наконец.Она встретила меня теплом и ароматом специй. Миссис Майлз, пожилая женщина с мягкими морщинками у глаз, сразу же подошла ко мне.

– О, дитя… – ее голос дрогнул, и в нем не было ни капли той жестокости, к которой я привыкла.

Она не стала спрашивать. Не заставила говорить. Просто дала чистую одежду – просторное платье из мягкой ткани – и отвернулась, пока я переодевалась. Потом накормила, как будто я была не пленницей, а гостьей. Ее пальцы, покрытые старческими пятнами, осторожно обрабатывали мои раны, и впервые за долгое время боль не была насилием.

– Пойдем, я покажу тебе кое-что, – сказала она тихо и повела меня через черный ход в сад. Она взяла меня под руку и я заметила как ее глаза наполнились слезами.

Мы вышли на задний двор Грэнхолмов он оказался неожиданно живым. Цветы, аккуратные кусты, даже маленький фонтан. Миссис Майлз провела меня по узкой дорожке, рассказывая о каждом растении, как о старом друге.

– А это… – она остановилась у стеклянной двери зимнего сада, – здесь росло то, что сажал Лукас.

Орхидеи.

Темные , почти прозрачные, с едва уловимым розовым оттенком у сердцевины. Те самые.

Мое дыхание перехватило. Внезапно перед глазами всплыл его взгляд – тот, что был в тот вечер, когда он держал мои запястья, изучал меня. Не боль, не наслаждение… что-то другое. Что-то, что я не могла понять.

– Они выживают даже там, где другие цветы гибнут – прошептала миссис Майлз. – Лукас всегда говорил, что они… особенные.

Я не ответила. Просто стояла, чувствуя, как что-то острое вонзается мне в грудь.

Позже я нашла библиотеку. Тихий, пыльный уголок, где, казалось, время застыло. Я взяла несколько книг наугад и вернулась в сад, устроившись под старым дубом.Книги отличный способ уйти от реальности которая тебя ранит но сейчас это было нелегко. Листы шелестели под пальцами, но мысли были далеко.

И вдруг – ощущение.

Кто-то смотрит. Я резко подняла голову, но вокруг никого не было. Только высокие окна главного дома, отражающие солнечные лучи.

Он был там.

Я не видела его, но знала. Лукас стоял за стеклом, наблюдая. Не спускаясь. Не приближаясь. Как тогда. Когда меня рвали на части.

Когда закат залил кроваво-красным цветов особняк Грэнхолмов, я вернулась в свою комнату и уснула.

О том, что наступило утро, было понятно только по быстрым шагам в коридоре. Их ритм – чёткий, безжалостный – выдавал прислужников этого дома. Они уже шли проверять, все ли на своих местах.

Я прошлась по комнате, внимательно изучая каждую деталь, каждую трещинку на стене. Воздух был густым, пропитанным запахом сырости и чего-то старого – может, дерева, а может, воспоминаний, которые этот дом не отпускал.

Стена возле кровати казалась гладкой, если не считать участков с отлетевшей краской, обнажающих грубую штукатурку. Я водила пальцами по поверхности, пока они не зацепились за едва заметный выступ – дверной косяк. Сердце учащенно забилось.

Освещения в комнате не хватало, чтобы разглядеть что-то ясно, но руки видели то, что скрывали глаза. Шероховатость дерева, тонкую щель между стеной и дверью, едва уловимый сквозняк, пробивающийся оттуда. Ещё один секрет этого дома-монстра.

Что там?

Я отодвинула кровать – её ножки скрипнули по полу, звук показался мне оглушительным. Прислушалась. Шаги в коридоре не изменили ритма – пока.

Дверь была небольшой, словно предназначенной не для людей, а для чего-то другого. Я нащупала ручку, но её не было – только углубление, будто кто-то когда-то вырвал её с корнем. Пальцы скользнули ниже, и вдруг…двери моей комнаты распахнулись с жалобным писком.

Миссис Майлз принесла завтрак – теплую овсянку с медом и чай с мятой. Ее морщинистые руки аккуратно расставили посуду на тумбочке, будто это был обычный день в обычном доме.

– Ты должна поесть – прошептала она, завязывая повязку на моем запястье. – Силы тебе еще понадобятся.

Я покорно взяла ложку, ощущая, как дрожат мои пальцы.

– Сколько лет вы здесь работаете? – спросила я между глотками.

Старушка замерла, ее глаза стали мутными.

– Слишком долго, – ответила она, протирая уже чистый поднос. – Еще со времен первой миссис Грэнхолм.

Я подняла глаза:

– Матери Лукаса?

Ее пальцы сжали край фартука.

– Давай я покажу тебе дом, – быстро сменила она тему. – Тебе ведь интересно?

Я быстро доела и она взяла меня под руку. Начали знакомство с домом с кухни – огромного помещения с медными кастрюлями, висящими над массивной плитой. Миссис Майлз провела рукой по потертой столешнице:

– Здесь я учила Лу… молодых господ печь печенье. Когда они были маленькими.

Я заметила, как она поймала себя на слове, но сделала вид, что не придала этому значения. Вместо этого я указала на странную дверь в углу:

– А это куда?

– В кладовые. И… вниз.

Ее голос дрогнул. Я сразу поняла – туда, где пытали. Мы молча прошли мимо.

Вторая библиотека оказалась просторной и заброшенной. Чуть меньше основной. Пыль клубилась в лучах света, падающих сквозь разбитое окно. Я провела пальцем по корешкам книг.

– Они читают? – удивилась я.

Миссис Майлз покачала головой:

– Это были её книги. Первой миссис Грэнхолм.

Я взяла книгу – на титульном листе аккуратная надпись: "Моему цветку". Книга пахла лавандой и чем-то еще – чем-то давно забытым.

На втором этаже коридор раздваивался. Миссис Майлз указала налево:

– Комнаты господ. А направо…

Она не договорила, но я поняла – туда мне хода нет.

– Покажи, – попросила я.

Старуха испуганно замотала головой:

– Там его кабинет. И… комната для гостей.

Я поняла, что имеется в виду. Но в ее глазах читался и другой смысл – там что-то, что мне видеть не положено.

Мы спустились в бальный зал. Теперь, при дневном свете, он выглядел еще более зловеще. Кровавые пятна на паркете, царапины на стенах…

– Здесь проходят… мероприятия? – осторожно спросила я.

Миссис Майлз сжала мою руку:

Я кивнула и подошла к окну. Отсюда был виден весь сад – ухоженный, яркий, такой несовместимый с тем, что творилось внутри дома.

– Почему? – прошептала я. – Почему среди всей этой… тьмы есть такой сад?

Старуха подошла ко мне, ее голос стал тихим-тихим:

– Потому что даже в аду должны быть цветы. Иначе как выдержать?

Я прижала ладонь к холодному стеклу. Где-то там, среди роз и орхидей, пряталась правда об этом доме. И я найду ее. Не сегодня, не завтра… но найду обязательно.

Миссис Майлз вдруг резко дернула меня за руку:

– Скорее. Кто-то идет.

Мы едва успели скрыться за потайной дверью, когда в зал вошел Кайл. Он остановился ровно на том месте, где я только что стояла, и долго смотрел в окно. Потом достал телефон:

– Она в доме. Осматривается. – Пауза. – Нет, одна. Со старухой.

Я затаила дыхание. Миссис Майлз дрожала, как осиновый лист.

– Нам нужно в кухню, – прошептала она. – Сейчас.

Мы крались по служебным лестницам, минуя гостевые комнаты. В одной из них я заметила странное – стену, с царапинами. На уровне глаз. Как будто кто-то годами скреб по ней ногтями.

Миссис Майлз потянула меня дальше, но я успела разглядеть кое-что еще – на подоконнике стояла маленькая фигурка лошадки. Деревянная, самодельная. Совсем не то, что можно было ожидать в этом доме ужасов.

На кухне старуха налила мне крепкого чаю. Ее руки тряслись так, что ложка звенела о блюдце.

– Кто там жил? – спросила я прямо. – В той комнате?

Она закрыла глаза:

– Не могу сказать, прости.

– Я уже всё равно в аду, – горько усмехнулась я. – Какая разница?

Миссис Майлз вздохнула и неожиданно провела рукой по моим спутанным волосам, как делают бабушки:

– Когда-то этот дом был полон жизни. До него. До Генри.

Я ждала, затаив дыхание.

– Там жила маленькая девочка, – прошептала старуха. – Его дочь.. Но … – Она резко встала. – Нет, я не могу. Прости.

Дверь кухни распахнулась. На пороге стоял Кайл. Его голубые глаза холодно скользнули по мне, потом по старухе.

– Ллойд спрашивает тебя, – бросил он мне.

Миссис Майлз сделала шаг вперед, но я остановила ее жестом.

– Я приду, – сказала я, поднимаясь. – Но сначала покажи мне остаток дома.

Кайл удивленно поднял бровь.

– Ты серьезно?

– Мертвецы должны знать кладбище, на котором им лежать, – ответила я, глядя ему прямо в глаза.

Он замер на мгновение, потом неожиданно кивнул:

– Пять минут.

Мы прошли по длинному коридору к массивным дубовым дверям.

– Его кабинет, – коротко сказал Кайл. – Туда – только по приглашению.

Следующая дверь была металлической, с глазком.

– Комната для особых гостей.

Я поняла. Мое место, если решат, что я заслуживаю "особого" внимания.

Последняя дверь в конце коридора выглядела неожиданно обычной – белая, с потертой ручкой.

– А это? – спросила я.

Кайл вдруг напрягся:

– Ничего. Кладовая.

Но я видела – это была ложь. В его глазах промелькнуло что-то… почти человеческое. Страх?

Я сделала шаг вперед, но он резко схватил меня за руку:

– Хватит. Ллойд ждет.

Когда мы шли обратно, я бросила последний взгляд на ту дверь. За ней была тайна – я чувствовала это кожей. И я обязательно узнаю, какая.

Как и то, почему Кайл, этот холодный страж ада, побледнел, когда я к ней приблизилась.

Когда Кайл открыл дверь в мою комнату, я увидела Ллойда.

– Ну что, прогулялась?– его голос был сладким, как яд.

Я не стала отвечать. Он быстрыми шагами приблизился ко мне и нанес удар.Первый пришелся по ребрам. Потом по лицу. Я не понимала почему он наносит мнеудары, без объяснений и разговоров, просто потому что так захотел Ллойд. Я кричала – не от страха, а от ярости, потому что боль была единственным, что еще напоминало – я жива.

Дверь распахнулась. Когда он снова ударил меня по лицу. Вошел Генри, а следом за ним… Лукас.

Генри был рад судя по его выражению лица. В его глазах был тот же самый огонь как в день игры.

Ллойд поднял мою голову и Генри схватил меня за волосы, резко запрокинув голову.

– Посмотри на нее, Лукас, – прошипел он. – Это то, что ты хотел сберечь?

Кровь заливала мне рот, капала на пол. Но я видела.

Лукас смотрел. Не моргая. Без тени эмоций.

– Она уже не человек – сказал Генри, и его пальцы впились в мою кожу. – И скоро поймет, что ты… ничем не отличаешься от меня.

Лукас не ответил. Но в его взгляде, холодном и неотрывном, было что-то, от чего мне стало еще больнее.

Потому что я видела. Он не отрицал.

Спустя пару ударов по голове Ллойд заскучал и бросил меня на пол. Они ушли и стало так тихо что только мое прерывистое дыхание нарушало тяжелую тишь комнаты. Боль пульсировала в каждом сантиметре тела, но я не плакала. Я ждала.Моя кровь вновь заливала пол.Я не пыталась встать и даже двигаться, я просто отдалась этому чувству.Я ждала когда он придет. Я верила что в нем осталось что-то живое, я не могла ошибаться. Прошло около 20 минут но я продолжала ждать. И он пришел.

Дверь открылась беззвучно, и в щели лунного света, падающего из окна, возник его силуэт.

Лукас не сказал ни слова. Просто подошел, осторожно подхватил меня на руки – так, будто я была хрупкой, почти невесомой – и положил на кровать. Его пальцы едва коснулись моей кожи, но даже этот легкий контакт заставил меня вздрогнуть.

Я попыталась поднять голову, чтобы поблагодарить, чтобы сказать… что угодно. Но он уже отстранился, резко, будто обжегся.

– Лукас… – мой голос звучал хрипло, разбито.

Он не обернулся. Его плечи напряглись, руки сжались в кулаки – они дрожали.

– Не надо.

Его слова были резкими, почти злыми. Но не на меня. И прежде чем я успела что-то сказать, он вышел.

Не ушел. Вырвался.

Будто боялся, что если останется хоть на секунду дольше – сломается.

Я осталась одна.

Но впервые за все это время я не чувствовала себя одиноко. Потому что он вернулся. Потому что он дрожал.

И это значило только одно – он все еще мог чувствовать.