И быть подлецом

Глава 4

Сам того не желая, я определенно превратил это дело в рынок с благоприятной конъюнктурой.

Правда, в тот понедельник единственный успех был достигнут не благодаря перспективным покупателям, а благодаря звонку инспектора Кремера из убойного отдела, который позвонил как раз перед тем, как Фриц позвал нас с Вулфом обедать. Ничего сверхъестественного.

Кремер по-простому попросил к телефону Вулфа и спросил его прямо в лоб:

– Кто платит вам за дело Орчарда?

– Никто, – отрезал Вулф.

– Никто? Выходит, Гудвин прокатился на вашем автомобиле до Семьдесят восьмой улицы лишь для того, чтобы проверить шины?

– Это мой автомобиль, мистер Кремер, и я плачу за содержание дорог.

Разговор закончился ничьей, и мы с Вулфом отправились в столовую есть жареные креветки и пирожки с устрицами, к которым Фриц подал уже успевшую стать привычной густую сметанную подливку с грибами.

Веселье началось во вторник утром с первым телефонным звонком, раздавшимся еще до того, как Вулф спустился в кабинет. Это вовсе не означало, что солнце еще не взошло, поскольку с девяти до одиннадцати утра у Вулфа было свидание в оранжерее с Теодором и орхидеями. Первым позвонил Ричардс из Федеральной радиовещательной компании (ФРК). В моей компетенции было решать, стоило ли тревожить оранжерею, но, похоже, стоило, поскольку мистер Ричардс позавчера оказал нам любезность. Когда я соединил мистера Ричардса с Вулфом, оказалось, что Ричардс всего лишь собирался представить еще одного вице-президента ФРК – мистера Бича, который, со своей стороны, только собирался спросить, какого черта Вулф не обратился со своим предложением помочь в расследовании убийства прямо в ФРК. Правда, мистер Бич сформулировал вопрос несколько в ином ключе и вполне корректно. После этого разговора, который я слушал, как и было велено, по параллельному телефону, создалось ощущение, будто ФРК многие годы только спала и видела, как бы дать Вулфу возможность получить свой кусок пирога. Вулф разговаривал крайне вежливо, но извиняться не стал.

Вторым позвонил Тулли Стронг, секретарь совета спонсоров. С ним я разговаривал лично. Он выразил надежду, что мы еще не заключили соглашений с мисс Фрейзер, или с радиовещательной компанией, или с кем-либо другим, поскольку, как ему кажется, некоторые спонсоры заинтересовались, а один из них – даже очень. Этот спонсор, по секрету сообщил мне Тулли Стронг, – представитель компании «Старлайт»; он собирался отстаивать свое эксклюзивное право пригласить Вулфа, так как яд подсыпали именно в бутылку «Старлайта» – Напиток Твоей Мечты. Я пообещал дословно передать информацию Вулфу, когда тот спустится в одиннадцать утра.

Третьим оказался Лон Коэн из «Газетт», который сообщил, что по городу курсируют кое-какие слухи и вообще мне не следует забывать о том, что он ради меня свернул горы, разыскивая адрес Маделин Фрейзер, после чего поинтересовался, как в данный момент обстоят наши дела. Я перекинулся с Лоном парой слов.

Четвертым позвонил человек с хорошо поставленным низким голосом, назвавшийся Натаном Траубом. Его имя в числе прочих было хорошо знакомо публике по газетным публикациям. Я, естественно, тоже читал газеты, а потому знал, что Натан Трауб возглавлял рекламное агентство, представлявшее интересы трех спонсоров Маделин Фрейзер. Он говорил немного смущенно, по крайней мере, делал вид, однако, насколько я понял, агентство считало безнравственным, чтобы Вулф заключал какие-либо сделки с заинтересованными сторонами, не получив добро от агентства. Поскольку на своем веку мне довелось встречать немало представителей рекламных агентств, я пришел к выводу, что этим людям стоит держаться подальше от заключения каких бы то ни было сделок. Я ответил Натану Траубу, что, возможно, мы свяжемся с ним позже.

Пятой была Дебора Коппел. Она сообщила, что у мисс Фрейзер через двадцать минут эфир и ей некогда проконсультироваться с нужными людьми, однако она склоняется принять предложение мистера Вулфа и до конца дня даст ответ.

Итак, к одиннадцати утра, когда Вулф спустился вниз, а я включил радио, настроив его на волну ФРК, на рынке действительно сложилась благоприятная конъюнктура.

Пока шла программа Маделин Фрейзер, Вулф сидел с закрытыми глазами за письменным столом, откинувшись на спинку кресла. Но мне что-то не сиделось на месте, и я кружил по комнате, отвлекаясь на телефонные звонки. Билл Медоуз, естественно, вел передачу вместе с мисс Фрейзер в качестве соведущего, так сказать на подпевках, потому что это было его работой. Гостями программы стали известный модельер и кто-то из первого десятка самых стильных женщин Америки.

Гости, как и все знаменитости, вели себя отвратительно, и Биллу нечем было особо похвастаться, но Фрейзер, что там ни говори, оказалась, как всегда, на высоте. Приятный голос, правильные интонации, и, даже когда она рекламировала мыло «Белая береза», не возникало желания выключить приемник. В пятницу на прошлой неделе я слушал мисс Фрейзер впервые, без сомнения, как и несколько миллионов слушателей, и готов был снять перед ней шляпу за то, что она, хотя эта история ее явно допекла, провела эфир без сучка без задоринки.

В студии наверняка стало еще жарче, когда во время программы принесли бутылки со «Старлайтом», который затем разлили по стаканам для гостей, а также для Билла Медоуза и самой мисс Фрейзер. Не знаю, кто принял такое решение в прошлую пятницу – первый эфир мисс Фрейзер после смерти Орчарда, – но если это сделала она, то у нее явно стальные нервы. Впрочем, кто бы ни принял такое решение, править бал предстояло именно мисс Фрейзер, и она выполнила все безукоризненно, словно той печально известной бутылки «Старлайта», из-за которой кто-то блевал, истошно вопил, хватался за воздух, дергался в конвульсиях и в результате умер, не было и в помине.

Ни единой фальшивой ноты, ни единой запинки или заминки, ничего; собственно, здесь я должен признать, что Билл тоже неплохо справился со своей ролью. А вот гости были ужасны, хотя мы уже успели привыкнуть к подобному стилю поведения.

Когда передача закончилась и я выключил радиоприемник, Вулф пробормотал:

– Чрезвычайно опасная женщина.

Его слова впечатлили бы меня куда больше, если бы я не знал, что, по глубочайшему убеждению Вулфа, все женщины делятся на чрезвычайно опасных и чрезвычайно тупых. Поэтому я просто заметил:

– Если вы считаете ее чертовски умной, то должен с вами согласиться. Она на редкость хороша.

Вулф покачал головой:

– Я имею в виду цель, ради которой она использует свой ум. Взять, к примеру, эту жуткую готовую смесь для печенья! Мы с Фрицем ее попробовали. И фирма по производству смеси еще имеет наглость носить название «Сладости»! Фи! А этот мерзкий салатный соус… Мы его тоже попробовали, когда у нас возникла критическая ситуация. Бог его знает, как такие вещи влияют на желудок, но эта женщина хитроумно и целенаправленно ведет подрывную работу, прививая миллионам людей дурной вкус к еде. Ее необходимо остановить!

– Ладно, остановите ее. Пришейте ей убийство. Хотя, должен признаться, увидев…

И тут зазвонил телефон. Мистер Бич из ФРК интересовался, успели ли мы дать какие-либо обещания Тулли Стронгу или кому бы то ни было, связанному со спонсорами, и если да, то кому и что именно? Удовлетворив любопытство мистера Бича, я сказал Вулфу:

– Думаю, было бы неплохо подключить Сола, Орри и Фреда…

Телефон снова зазвонил. Звонил некто по фамилии Оуэн. Он назвался директором по связям с общественностью компании «Старлайт» и попросил разрешения приехать на Западную Тридцать пятую улицу поговорить с Ниро Вулфом. С трудом отделавшись от него, я повесил трубку. После чего Вулф, откупорив принесенную Фрицем бутылку пива, ответил:

– Я должен сперва узнать, что происходит. Если выяснится, что полиция валяет дурака…

Зазвонил телефон. Это был Натан Трауб из рекламного агентства, который хотел быть в курсе дела.

Телефон звонил до самого ланча, во время ланча и после ланча. Они потратили чертову уйму времени, пытаясь прийти к заключению, как им делить лавры. Вулф уже начал всерьез раздражаться. Впрочем, и я тоже. Время с четырех до шести дня Вулф обычно проводил наверху с орхидеями, и вот, когда он уже направился из кабинета к лифту в прихожей, мы узнали, что в офисе Бича в здании ФРК на Сорок четвертой улице состоялась всесторонняя встреча.

И вот на этой-то встрече они сдали карты и быстренько их раскрыли, поскольку на часах еще не было пяти, когда телефон зазвонил снова. Я взял трубку и услышал знакомый голос:

– Мистер Гудвин? Это Дебора Коппел. Все устроено.

– Отлично. И как?

– Я говорю от имени мисс Фрейзер. Было принято решение, что вы все узнаете от нее, через меня, поскольку она первая получила ваше предложение. Мы хотим поставить вас в известность, какие условия для нее приемлемы. Юрист ФРК уже готовит соглашение, которое должно быть подписано мистером Вулфом и другими сторонами.

– Мистер Вулф терпеть не может подписывать документы, составленные юристами. Десять к одному, что он не подпишет. Он наверняка настоит на том, чтобы надиктовать мне текст соглашения, поэтому вы вполне можете сообщить мне детали.

– Тогда кто-нибудь другой может отказаться его подписать, – возразила она.

– Исключено, – заверил я мисс Коппел. – Люди, которые названивали нам весь день, подпишут все, что угодно. Итак, каковы условия соглашения?

– Все, как вы и хотели. То, что вы изложили в разговоре с мисс Фрейзер. Никто не возражал. Единственное, что обсуждалось, – это как разделить искомые суммы. Мы пришли к следующему…

Пока Дебора Коппел говорила, я делал записи в блокноте, и вот что у меня получилось:

Позвонив Деборе Коппел, чтобы проверить цифры, я в конце концов заявил:

– Нас устраивает, если это устраивает мисс Фрейзер. Она удовлетворена?

– Она согласилась, – ответила Дебора. – Конечно, она предпочла бы заплатить сама, но, учитывая обстоятельства, это было невозможно. Да, она удовлетворена.

– Хорошо. Мистер Вулф продиктует условия соглашения, вероятно, в форме письма. И все заинтересованные стороны получат по копии. Что, впрочем, пустая формальность. Более того, мистер Вулф уже хочет приступить к работе. Ведь мы знаем только то, что было в газетах. Если верить газетным статьям, имеется восемь человек, которых полиция рассматривает в качестве… э-э-э… подозреваемых. Их имена…

– Я знаю их имена. Включая и мое тоже.

– Конечно знаете. Не могли бы вы пригласить их сюда, в дом Вулфа, в половине девятого вчера?

– Всех?

– Да, мэм.

– Но неужели это так уж обязательно?

– Мистер Вулф считает, что да. Он передает свои пожелания через меня так же, как мисс Фрейзер – через вас. Кстати, должен вас предупредить, он может быть жутко вредным, когда речь идет о высоких гонорарах. Обычно, когда вы нанимаете человека сделать для вас какую-то работу, он считает вас боссом. Но когда вы нанимаете Вулфа, он считает боссом себя. Вулф – гений, что проявляется и таким образом. Вы можете или принять все как есть, или попробовать бороться. Вам нужна реклама или выполненная работа?

– Мистер Гудвин, давайте не будем друг друга расстраивать. Конечно, нам нужна выполненная работа. Лично я не знаю, удастся ли нам заполучить профессора Саварезе. А эта девчонка Шеферд такая вредная, что мистеру Вулфу до нее далеко.

– Так вы соберете всех, кого сможете? В половине девятого. И держите меня в курсе.

Она согласилась. Повесив трубку, я позвонил Вулфу по внутреннему телефону сказать, что мы завершили продажу.

Как вскоре выяснилось, мы еще кое-что и прикупили. Без двадцати пяти шесть, то есть всего через сорок пять минут после моего разговора с Дебби Коппел, раздался звонок в дверь. Иногда дверь открывает Фриц, иногда – я, если у меня нет неотложных дел. Итак, я прошел в прихожую и распахнул парадную дверь.

На крыльце меня ждал сюрприз. Передо мной стоял какой-то франт в пальто, достойном герцога. Слева от франта топтался краснолицый упитанный джентльмен. За ними расположилась группа из трех человек с футлярами и сумками в руках. Когда я осмыслил представшее моим глазам зрелище, то прикрыл дверь, подперев плечами дверной проем.

– Мы хотели бы видеть мистера Ниро Вулфа, – развязно заявил франт в шикарном пальто.

– Он сейчас занят. Я Арчи Гудвин. Чем могу помочь?

– Определенно можете! Я Фред Оуэн. Ответственный за связи с общественностью в компании «Старлайт». – Он протянул руку, и мне пришлось ее пожать. – А это мистер Уолтер Б. Андерсон. Президент компании «Старлайт». Мы можем войти?

Я потряс руку президента, продолжая блокировать дверь.

– С вашего позволения, – сказал я, – мне было бы гораздо легче, если бы вы намекнули о цели вашего визита.

– Ну конечно, с превеликим удовольствием! Я непременно позвонил бы, но нужно было спешить, чтобы материал попал в утренние газеты. Поэтому я уговорил мистера Андерсона, пригласил фотографов, и вот мы здесь. Это займет не более десяти минут. Мы просто хотим, чтобы фотографы запечатлели, как мистер Андерсон смотрит на мистера Вулфа в момент подписания соглашения, или наоборот. А потом они обмениваются рукопожатием или, дружно наклонившись, разглядывают какой-то предмет, подпись под которым может гласить, что это ключ к разгадке убийства.

– Чудненько! – ухмыльнулся я. – Но, черт побери, только не сегодня! Мистер Вулф порезался во время бритья, щека у него заклеена пластырем, поэтому мистер Вулф, при своем непомерном тщеславии, вряд ли позволит направить на себя объектив фотокамеры.

Вот наглядный пример того, как низко может пасть человек из-за денег. Я имею в виду себя. Самым правильным было бы скинуть их с крыльца на тротуар, особенно франта, чтобы они пересчитали все семь ступенек. И почему я этого не сделал? Десять штук баксов. А может, даже все двадцать, ведь если представители «Старлайта» оскорбятся, то сорвут сделку.

Усилие, а именно необходимость поступиться принципами, которое потребовалось, чтобы помешать им войти в дом, не слишком при этом разозлив, привело меня в определенное состояние духа, уже позже обусловившее мою реакцию на слова Вулфа, после того как я объяснил ему основные положения соглашения, на котором остановились наши клиенты.

– Нет. Я не согласен. – Вулф был излишне эмоционален. – Я не подпишу соглашение, одной из сторон которого являются эти самые «Сладости».

Я отлично знал, что это вполне разумно и даже благородно. Однако сейчас меня задел именно тот факт, что я не задумываясь поступился принципами, а вот Вулф – нет.

– Замечательно. – Я сердито посмотрел на него и вскочил с места. – Все, я увольняюсь. Вы слишком заносчивый, слишком эксцентричный и слишком толстый, чтобы я мог на вас работать.

– Арчи, присядь.

– Нет.

– Да. Я не толще, чем был пять лет назад. Да, я стал намного заносчивее, но ведь и ты тоже. Хотя почему бы и нет, черт возьми?! В один прекрасный день наступит кризис. Тогда или ты станешь совершенно невыносимым, и я тебя уволю, или я стану совершенно невыносимым, и ты уволишься сам. Но этот день еще не настал, о чем ты прекрасно знаешь. Так же как и то, что я скорее стану полицейским под началом у мистера Кремера, чем соглашусь принять предложение от фирмы, носящей название «Сладости». Твоя работа вчера и сегодня была в высшей степени удовлетворительной.

– Не подмазывайтесь ко мне.

– Чепуха! Повторяю еще раз: за пять лет я совершенно не поправился. Сядь и достань блокнот. Мы представим соглашение в виде письма, адресованного всем сразу. И они смогут подписать наш экземпляр. А вот «Сладости» мы, пожалуй, исключим, – Вулф скорчил недовольную рожу, – и добавим два процента и пятьсот долларов Федеральной радиовещательной компании.

Что мы и сделали.

К тому времени как Фриц позвал нас обедать, нам уже успели позвонить Дебора Коппел и остальные. Итак, вечеринка была назначена.

Глава 5

На первом этаже старого дома Вулфа из бурого песчаника на Западной Тридцать пятой улице, неподалеку от Гудзона, четыре комнаты. Если войти в дом через парадную дверь, поднявшись на крыльцо, то справа можно увидеть массивную старинную дубовую вешалку с зеркалом, лифт, лестницу и дверь в столовую. Слева расположены двери в гостиную, которой мы не так уж часто пользуемся, и в кабинет. Дверь в кухню находится в конце коридора.

Кабинет вдвое больше любой другой комнаты в доме. Это, в сущности, наша гостиная, и, поскольку Вулф в основном проводит время именно тут, пришлось уступить ему право расставлять мебель и аксессуары по своему усмотрению: ни одна вещь не может здесь остаться, если ему неприятно на нее смотреть. Ему нравится контраст между письменным столом вишневого дерева и изготовленным по эскизам Мейера креслом с обивкой тканью из кардной пряжи. Ярко-желтую обивку дивана приходится чистить два раза в неделю, но Вулфу нравится канареечный цвет. Стоящий возле полок трехфутовый глобус слишком большой даже для такой просторной комнаты, но Вулфу нравится на него смотреть. Он так любит удобные кресла, других в доме не держит, хотя сидит исключительно в своем.

Итак, в тот вечер некоторые из наших гостей хорошо устроились, по крайней мере, по мнению остальных. Гостей было девять: шестеро – званых и трое – незваных.

Из восьми человек, обещанных мне Деборой Коппел, не было лишь Нэнсили Шеферд, которую не известили, и профессора Ф. О. Саварезе, не сумевшего прийти. Тремя незваными гостями оказались Андерсон и Оуэн – президент «Старлайта» и пиар-менеджер соответственно, которых поначалу я не пустил дальше крыльца, а также Бич, вице-президент «Старлайта».

В девять вечера компания уже была в сборе, и присутствующие, заняв свои места, смотрели на Вулфа. Все прошло гладко, если не считать незначительных трений, возникших между мной и Андерсоном. Лучшим креслом, не считая того, на котором сидел Вулф, было красное кожаное, стоявшее возле письменного стола Вулфа. Андерсон с ходу его приметил и поспешил занять. А когда я вежливо попросил Андерсона переместиться в другой конец комнаты, он на меня окрысился, заявив, что ему и здесь неплохо.

– Но это кресло, так же как и те, другие, зарезервированы исключительно для кандидатов, – объяснил я.

– Кандидатов на что?

– На ведущие роли в процессе по делу об убийстве. Мистер Вулф захочет их сгруппировать, чтобы они были у него на глазах.

– Ну тогда посадите их как-нибудь по-другому. – Он не сдвинулся с места.

– Я не могу попросить вас предъявить билет, – многозначительно произнес я, – потому что это частный дом и вы явились без приглашения. А значит, моим единственным аргументом является пожелание хозяина дома.

Он наградил меня злобным взглядом, но, ни слова не говоря, встал и пересел на диван.

Я подвел Маделин Фрейзер к красному кожаному креслу, позволив другим пяти кандидатам рассесться полукругом перед письменным столом Вулфа. Бич, который стоя разговаривал с Вулфом, выбрал кресло возле дивана. Оуэн присоединился к боссу, поэтому я предоставил троих непрошеных гостей самим себе, как и должно было быть.

Вулф обвел глазами полукруг, начиная с кресла мисс Фрейзер.

– Вы наверняка найдете процедуру весьма утомительной, – начал разговор Вулф. – Я только приступаю к данному делу, и мне придется вернуться к деталям, о которых вам уже осточертело говорить. Поскольку имеющаяся у меня информация получена из газет, она в основном является неточной и отчасти ложной. Уж не знаю, как часто вам придется меня поправлять.

– Все зависит от того, – улыбнулся Натан Трауб, – какую газету вы читали.

Трауб, человек из агентства, был единственным из всех шестерых, кого я раньше не видел. Я только слышал по телефону его хорошо поставленный низкий голос, когда он говорил мне, что все дела нужно вести через него. Он оказался намного моложе, чем я думал, примерно одних лет со мной, но во всем остальном – именно таким, как я и ожидал. Основная разница между двумя руководителями рекламных агентств состоит в том, что один отправляется покупать костюм в «Брукс бразерс» утром, а другой – днем. Все зависит от расписания совещаний. Лично Трауб купил себе двубортный серый костюм, сочетавшийся с его темными волосами и здоровым цветом лица.

– Я прочел их все. – Вулф снова обвел глазами присутствующих слева направо. – Когда понял, что хочу заняться этим делом. Кстати, полагаю, вы знаете, кто меня нанял и зачем.

Кое-кто кивнул.

– Да, знаем, – сказал Билл Медоуз.

– Хорошо. Тогда вы знаете, почему я терплю присутствие мистера Андерсона, мистера Оуэна и мистера Бича. Заинтересованными сторонами на девяноста пять процентов являются они трое, ну и, конечно, мисс Фрейзер. Отсутствуют только рекламодатели мыла «Белая береза».

– Они не отсутствуют, – возмутился, хотя и в рамках приличия, Натан Трауб. – Я могу говорить от их имени.

– Я бы предпочел, чтобы вы говорили от своего имени, – отрезал Вулф. – Клиенты здесь, чтобы слушать, а не говорить. – Упершись локтями в подлокотники кресла, Вулф сложил руки домиком и, поставив на место незваных гостей, продолжил: – Что касается вас, дамы и господа, вам будет полезно узнать, что моя работа – выяснить, кто из вас виновен в убийстве, и доказать это. К сожалению, у нас нет такой возможности, поскольку двое из восьми нужных мне лиц – мисс Шеферд и мистер Саварезе – не пришли. Мне сказали, что у мистера Саварезе уже была назначена встреча, а мисс Шеферд проявила явное нежелание, о причине которого мне хотелось бы узнать чуть подробнее.

– Она просто наглая маленькая балаболка. – Тулли Стронг снял очки и, нахмурившись, уставился на Вулфа.

– Настоящая заноза в заднице, – уточнил Билл Медоуз.

Все улыбнулись, кто-то нервно, кто-то искренне.

– Я ее сюда особо и не звала, – объяснила Дебора Коппел. – Она все равно бы пришла, только если бы ее попросила лично мисс Фрейзер. Я не думала, что это обязательно. Да и вообще, она ненавидит всех остальных.

– Почему?

– По ее мнению, мы не подпускаем ее к мисс Фрейзер.

– И это действительно так?

– Да. Мы пытаемся.

– Надеюсь, ко мне-то вы ее так или иначе подпустите. – Вулф сжал пальцами подлокотники кресла и вздохнул, надув обтянутый желтой рубашкой живот, видневшийся между жилетом и штанами. – Ну ладно. Хорошего понемножку. Обычно я не люблю, когда меня перебивают, но сейчас хочу сделать исключение. Если вы не согласны с моими словами или считаете, что я ошибаюсь, сразу же скажите мне об этом. Так, например, дважды в неделю, а может, и чаще, вы сталкиваетесь с проблемой подбора гостей для программы мисс Фрейзер. А это настоящая проблема, потому что вам нужны интересные люди, желательно знаменитые, но при этом готовые подвергнуться публичному унижению, поскольку сам факт их присутствия является своего рода знаком согласия с нелепыми заявлениями мисс Фрейзер и мистера Медоуза относительно рекламируемых ими продуктов. Недавно…

– А что в этом унизительного?

– Они не делают никаких нелепых заявлений!

– Но какое это имеет отношение к тому, за что мы вам платим?

– Вы уже со мной не согласны. – Вулф даже глазом не моргнул. – Я этого и просил. Арчи, будь любезен, запиши, что мистер Трауб и мистер Стронг несогласны. А на протест мистера Оуэна можешь не обращать внимания, так как мое разрешение перебивать на него не распространяется. – Вулф в очередной раз оглядел усевшихся полукругом людей. – Недавно вы решили пригласить в качестве гостя человека, дающего советы по ставкам на скачках. И я не сомневаюсь, что ваши воспоминания насчет того, когда впервые родилась эта гениальная идея, будут различаться.

– Вопрос обсуждался и так и этак в течение года, – сказала Маделин Фрейзер.

– Я всегда был категорически против, – заявил Тулли Стронг.

– Мистер Стронг нашел это неподобающим, – улыбнулась Дебора Коппел. – По его мнению, наша программа не должна задевать чьих-либо чувств. Что невозможно. Всегда найдется кто-нибудь, кто сочтет, что его чувства задеты.

– Что заставило вас изменить свое мнение, мистер Стронг?

– Две вещи, – ответил секретарь совета спонсоров. – Во-первых, у нас возникла идея попросить аудиторию проголосовать за это. Аудиторию слушателей, естественно. И из четырнадцати тысяч писем девяносто два и шесть десятых процента были «за». Во-вторых, одно из писем было от ассистента профессора кафедры математики Колумбийского университета, предложившего в качестве второго гостя программы себя или другого профессора, разбирающегося в законах средних чисел. Что придаст программе совсем другой ракурс. Однако Нат Трауб как представитель агентства был категорически против.

– Я по-прежнему против, – подал голос Трауб. – И кто меня за это осудит?

– Итак, – Вулф повернулся к Стронгу, – мистер Трауб оказался в гордом одиночестве?

– Верно. Мы двигались вперед. У мисс Вэнс, которая, помимо написания сценариев, занималась исследованиями для программы, имелся список предложений. Я с удивлением обнаружил, впрочем, как и остальные, что только в Нью-Йорке публикуется более сорока видов прогнозов результатов скачек. Мы ограничились пятью и установили контакты с теми, кто выпускает прогнозы.

Мне следовало предупредить, что в этом кабинете не разрешено использовать выражение «установить контакты». Но последнее слово было за Вулфом.

– И что, все пятеро были приглашены?

– О нет. Им всем назначили встречи с мисс Фрейзер. Издателям газет, выпускающих подобные прогнозы. Мисс Фрейзер необходимо было выяснить, кого из них можно пустить в эфир, не навредив программе. Окончательное решение оставалось за ней.

– А как были отобраны эти пятеро?

– С помощью научного подхода. Продолжительность их пребывания в бизнесе, качество бумаги и печати, мнение спортивных обозревателей и тому подобное.

– А кто именно разработал этот научный подход? Вы?

– Нет. Ну, я не знаю…

– Научный подход разработала я, – послышался спокойный, уверенный голос.

Элинор Вэнс. Я усадил ее в кресло, стоявшее возле моего, потому что не только Вулф любит окружать себя тем, что радует глаз. Очевидно, Элинор так и не удалось выспаться, в связи с чем ей приходилось то и дело стискивать зубы, чтобы откровенно не зевать, однако она оказалась здесь единственным человеком, способным, хотя бы потенциально, напомнить мне, что я в первую очередь мужчина, а не детектив. Хотелось бы узнать, как будут выглядеть карие глаза Элинор, когда в один прекрасный день они снова засияют весельем.

Тем временем Элинор продолжила:

– Сперва я отсеяла тех, кто был откровенно непригоден, более половины из них. Затем я обсудила кандидатуры с мисс Коппел, мистером Медоузом и вроде бы кое с кем еще… думаю, с мистером Стронгом… Да, уверена, что с ним. Но ответственность лежала на мне. Я выбрала те пять фамилий.

– И все они пришли побеседовать с мисс Фрейзер?

– Четверо из них. Одного не было в городе. Уехал во Флориду.

Вулф бросил взгляд налево:

– И вы, мисс Фрейзер, из четверых выбрали мистера Сирила Орчарда?

– Да, – сдержанно кивнула мисс Фрейзер.

– Ну и как вы это сделали? Использовав научный подход?

– Нет. – Она улыбнулась. – Мне чужд научный подход. Орчард показался мне умным, из четверых у него был самый красивый голос, он лучше всех говорил, и мне понравилось название его газеты «Ипподром». И вообще, полагаю, я проявила излишний снобизм. Подписка на его издание была самой дорогой. Десять долларов в неделю.

– Значит, вы выбрали Сирила Орчарда, руководствуясь именно этими соображениями?

– Да.

– И когда он пришел к вам вместе с другими тремя, вы увидели его впервые? Вы никогда прежде не слышали о нем?

– Я не видела его, но, естественно, слышала о нем и видела его газету.

– О? – Вулф прикрыл глаза. – Неужели?

– Да, примерно за месяц до того, а может, и больше. А когда снова возник вопрос о том, чтобы пригласить на программу «жучка», я подписалась на некоторые издания подобного толка – три или четыре, – чтобы понять, на что это похоже. Под чужим именем, естественно. Подобные вещи делаются под именем моего менеджера мисс Коппел. И одним из них оказался та самая газета «Ипподром».

– Но почему вы выбрали именно это издание?

– Боже мой, откуда мне знать! – В глазах Маделин Фрейзер промелькнуло раздражение. – Дебби, ты помнишь? – (Дебора покачала головой.) – По-моему, мы кому-то звонили.

– В Нью-Йоркскую комиссию по скачкам, – саркастически заметил Билл Медоуз.

– Ну ладно. – Вулф, наклонившись вперед, нажал на кнопку на письменном столе. – Я собираюсь выпить пива. Кого-нибудь еще мучает жажда?

Они явно нуждались в антракте. Ранее все они отказались от моего предложения чего-нибудь выпить, но сейчас дружно ответили утвердительно, и я занялся предусмотрительно накрытым столом у противоположной стены. Двое из наших гостей, присоединившись к Вулфу, предпочли выпить пива, которое принес Фриц, остальные выбрали напитки по своему вкусу. Я предложил Вулфу поставить на видное место ящик «Старлайта», но Вулф лишь презрительно фыркнул. В таких случаях он всегда настаивал на красном вине и охлажденном белом. Обычно вино не пользовалось спросом, но на сей раз мисс Коппел и Натан Трауб остановились на «Монтраше», и, поскольку мне нравилось, как это вино ударяет в голову, я тоже решил к нему приложиться. Должен заметить, что, когда в кабинете угощаешь алкоголем разношерстную компанию пришедших по делу людей, возникает лишь одна небольшая проблема. По моему непросвещенному мнению, мы имеем полное право отнести расходы на счет клиентов, но Вулф с этим категорически не согласен, так как считает себя обязанным платить за все, что едят или пьют в его доме. Еще одна эксцентричная черта его характера. И он настаивает на том, что посетители должны иметь под рукой подставки или столики для напитков.

Столики я тоже принес.