Читать книгу: «15 дней молитвы с митрополитом Антонием Сурожским», страница 4

3 день
Психология и духовный опыт

Это ясно показывает эпизод из жизни отцов пустыни. Один из них с учениками подходит к воротам Александрии. По дороге навстречу приближается прекрасной внешности женщина. Ученики покрывают лица плащами-мантиями, чтобы не впасть в искушение. Они, возможно, избежали искушения плоти, но не любопытства: из-под плащей-мантий они наблюдают за своим наставником и с возмущенным изумлением видят, что он во все глаза рассматривает женщину. Когда она входит в город, они опускают мантии и спрашивают: «Как же ты поддался искушению смотреть на эту женщину?» И тот с печалью отвечает им: «Как же нечисто ваше сердце! Вы увидели в ней только предмет искушения, а я увидел в ней чудное творение Божие» (11, с. 193).

Митрополита Антония, пересказывающего этот отрывок из «Изречений египетских отцов», удивляет не то, что ученики закрыли лица плащами, чтобы избежать искушения, но то, что они заподозрили в слабости, недостойной в их глазах, своего наставника. Конечно, монахи ведут тяжелую духовную битву с такими искушениями в пустыне, где женщины встречаются редко. Тут, очевидно, они еще не обуздали свои неосознанные стремления. В своем ответе наставник акцентирует внимание не на моральной стороне дела – нечисто ваше сердце, – но позволяет ученикам заметить свое восхищение красотой творения Божия.

По Книге Бытия, при сотворении мира Бог видит и говорит, что это хорошо. Слово, которое здесь используется, означает также красиво: Бог видит, что это красиво. Бог – одновременно и всеобщий источник доброты (моральный аспект), и всеобщий источник красоты, восхищения. Творениями, вышедшими из руки Творца, можно любоваться в их красоте и в чистоте их сердец.

По Книге Бытия, люди и вещи были созданы из изначального хаоса. Бог выхватил из него то, что могло возникнуть как нечто прекрасное:

Мне кажется, бессознательное очень похоже на этот хаос, и, если вы стараетесь отсечь хаос, вы можете отсечь и то, что позднее могло бы возникнуть не в уродливой форме, хотя, пока оно в области хаоса, оно, возможно, и уродливо (18, с. 871).

Все живое призвано расти и созревать постепенно, как новорожденный ребенок. Да, мы знаем, что развитие человеческой личности может быть нарушено проблемами с бессознательным, неврозами. Кто-то однажды спросил митрополита Антония, нужно ли обращаться к психотерапевту. Конечно, ответил он, но только при невозможности другого решения проблемы. Потому что человек «честный», в библейском смысле этого слова, то есть тот, кто ведет жизнь пред лицом Божиим, всегда сможет справиться с любой опасной ситуацией, если он поборол в себе страх. Когда нашу психику наводняют сомнение, страх, смущение, замешательство, нужно не прятаться от них, но смотреть им в лицо, видеть подлинный их масштаб, чтобы суметь их преодолеть. Если это не получается, то лучше пока отложить решение проблемы, это знак того, что в настоящее время мы еще недостаточно зрелы для нее. Обращение за внешней помощью может оказаться необходимым, а может значить всего лишь сдачу позиций, отказ от усилия: люди становятся неспособными справляться с самими собой или с внешними вызовами (18, с. 874).

Часто верующих упрекают в том, что они верят в невидимый, неосязаемый мир. Но митрополит Антоний постоянно к этому возвращается: любой человеческий опыт, который мы называем духовным, мы воспринимаем и в глубинах психики, и в сфере сознания. Он становится нашим жизненным опытом, то есть об этом же говорят и заслуженные психологи, затрагивая сокровенную глубину человека, ум, сознание, психику.

Все это при условии, что то, что относится к области веры, станет частью жизненного опыта, иначе это пройдет, не оставив следа. Христос, как мы знаем, покорил сердце юного Андрея Блума именно тем, что предстал ему не в виде идеи, доктрины или моральной сентенции, но как живая Личность, истинность Которой не вызывала сомнений.

Рассказывая об этом, владыка Антоний любит приводить название книги Андре Фроссара «Бог существует, я Его встретил».

Медик по образованию, он любит говорить о страдании. В нашей мягкотелой цивилизации люди боятся страдать, не осмеливаются посмотреть страданию в лицо, вот почему они прибегают ко всякого рода транквилизаторам, вплоть до того, что порой страх страдания превосходит само страдание. Разумеется, речь идет не о тех степенях страдания, которые выше человеческой выносливости. Из опыта госпиталей, концентрационных лагерей, вплоть до пыточных камер, люди оказываются в состоянии вынести гораздо больше, чем сами ожидали, с мужеством, которого, может быть, даже не предполагали в себе. Но они сумели это сделать потому, что выросли в полную меру своего человечества, в полную меру своего человеческого достоинства.

Пользуясь такой оптикой, митрополит Антоний призывает приобщать молодых и не очень молодых людей к тем подлинным ценностям жизни, что достойны Человека, достойны Общества и достойны самой Жизни. Речь идет о воспитании способности встречать страдание мужественно, храбро, относиться к нему как к школе, в которой человек может вырасти во весь рост, в подлинную свою меру. Без этого люди не найдут покоя, будут жить со страхом, укоренившимся в телах, со смертью, рыскающей вокруг. Страдание, болезнь, любой кризис могут нас раздавить, если застанут врасплох и без защиты, неспособными ответить на них.

В «Послании к Евреям» вера определяется как уверенность в невидимом (Евр. 11: 1). Митрополиту Антонию приходилось принимать людей, приходящих к нему со своей неуверенностью, ранами, проблемами. Что им сказать, что сделать? Он берет Евангелие, протягивает его пришедшему, просит его прочесть и отметить, какие места оставляют его безучастным, какие отталкивают, но отметить и другие, те, от которых у нас, как у путников по дороге в Эммаус, загорается сердце. Нужно искать такие места, говорит он,

которые освещают наш ум, подвигают всю нашу волю; они дают жизнь и собранность всему нашему духовному и телесному существу. Эти места указывают, в чем Бог и Его образ в нас уже совпадают, места, где мы уже хотя бы на мгновение, хоть в слабой степени, но являемся тем, чем мы призваны стать в конечном итоге (11, с. 199).

Евангелие в этом отношении подтверждает то, о чем говорит психоанализ.

Бывают универсальные виды уверенности в невидимой реальности: красота (изумление перед красотой звездного неба или симфонии Моцарта), любовь (увидеть красоту женщины, даже если она дурнушка, потому что мы ее глубоко любим). Можно добавить к этому, как любил повторять митрополит Антоний, что невозможно стать христианином, если не увидел хотя бы раз, в глазах хоть одного человека сияние вечной жизни.