Язык за зубами

В принципе, с первых страниц, с "американских танков в Освенциме", закрались подозрения, но я надеялась, т.к. прочитала рекомендацию в районном чате.

Но увы.

В самом начале главная героиня (ГГ), рождённая в марте 1989 года, "топчется" с семьёй в очереди в первый макдональдс в январе 1990 года. Ну допустим, рано пошла девочка.

19 августа 1991 года. Наконец-то про родные края. ГГ двух с половиной лет от роду, гуляя с дедушкой у цирка, проходит памятник Неру, установленный в 1996 году. У театра Сац "давно не работают" фонтаны, которые работали до середины/конца 90-х. а потом да, был перерыв лет на двадцать. Фонтан "Женщина и дельфин". Старожилы и не упомнят. Видимо, "Бегущая по волнам" имеется в виду. Ну ооок.

Потом вдруг танки на проспекте Вернадского. Здесь не уверена на все сто, что они там не шли в тот день. Но на 99%. Кто помнит, подскажите. Точно знаю, что танки шли по Профсоюзной улице — друг мужа ехал с Каховки в сторону Университета, троллейбус никак не мог проехать. Куда бы им идти по Вернадского, на метромост что ли?

А, да, квартира, в которой живёт семья ГГ вместе с бабушкой и дедушкой, почему-то называется коммуналкой. В 2-3 года вряд ли можно что-то чётко помнить, пришлось заменять фантазиями и штампами. Видимо, нужен был жЫр, чтобы премию дали. Такие премии не за факты же дают. Ну и понятно, для 20-30-летних авторов восторженных отзывов что эти ваши 90-е, что 80-е, что юрский период... "Пипл хавает".

Году в 1995-1996 девочке почему-то запрещено говорить, что она учится во Франции. Ну ооок, семейная странность. Конечно, тогда и близко не было такой массовости поездок, как в 2000-е, но поездки школьников по обмену начались ещё в 80-е, и к 1996 году уже не были экзотикой, даже если ты не из мажорной школы у метро Парк культуры)

Вот из таких ляпов и складывается повествование. И это только первые 10-15% текста. Собственно, про мой родной район это всё. Не берусь судить, что там во французской части правда, что вымысел... А, да, последняя парта называлась не Колымой, а Камчаткой.

Возможно, будь у книги хотя бы хороший редактор, он смог бы раскрыть хоть какую-то глубину, но увы. На кого рассчитана эта книга? Да на любителей штампов, которые вообще не представляют это время.

Язык книги ужасен, пунктуация слишком уж "авторская". Хотя речь пытается идти как раз о ценности языка, как способа выразить свою идентичность. Таких книг на рупь пяток. И достаточно примеров качественной эмигрантской прозы.

И ещё у авторки какая-то навязчивая фекально-генитальная фиксация. Обойдусь без цитат. Такое читать-то неловко. Уж не знаю, каково это писать...

В принципе, с первых страниц, с "американских танков в Освенциме", закрались подозрения, но я надеялась, т.к. прочитала рекомендацию в районном чате.

Но увы.

В самом начале главная героиня (ГГ), рождённая в марте 1989 года, "топчется" с семьёй в очереди в первый макдональдс в январе 1990 года. Ну допустим, рано пошла девочка.

19 августа 1991 года. Наконец-то про родные края. ГГ двух с половиной лет от роду, гуляя с дедушкой у цирка, проходит памятник Неру, установленный в 1996 году. У театра Сац "давно не работают" фонтаны, которые работали до середины/конца 90-х. а потом да, был перерыв лет на двадцать. Фонтан "Женщина и дельфин". Старожилы и не упомнят. Видимо, "Бегущая по волнам" имеется в виду. Ну ооок.

Потом вдруг танки на проспекте Вернадского. Здесь не уверена на все сто, что они там не шли в тот день. Но на 99%. Кто помнит, подскажите. Точно знаю, что танки шли по Профсоюзной улице — друг мужа ехал с Каховки в сторону Университета, троллейбус никак не мог проехать. Куда бы им идти по Вернадского, на метромост что ли?

А, да, квартира, в которой живёт семья ГГ вместе с бабушкой и дедушкой, почему-то называется коммуналкой. В 2-3 года вряд ли можно что-то чётко помнить, пришлось заменять фантазиями и штампами. Видимо, нужен был жЫр, чтобы премию дали. Такие премии не за факты же дают. Ну и понятно, для 20-30-летних авторов восторженных отзывов что эти ваши 90-е, что 80-е, что юрский период... "Пипл хавает".

Году в 1995-1996 девочке почему-то запрещено говорить, что она учится во Франции. Ну ооок, семейная странность. Конечно, тогда и близко не было такой массовости поездок, как в 2000-е, но поездки школьников по обмену начались ещё в 80-е, и к 1996 году уже не были экзотикой, даже если ты не из мажорной школы у метро Парк культуры)

Вот из таких ляпов и складывается повествование. И это только первые 10-15% текста. Собственно, про мой родной район это всё. Не берусь судить, что там во французской части правда, что вымысел... А, да, последняя парта называлась не Колымой, а Камчаткой.

Возможно, будь у книги хотя бы хороший редактор, он смог бы раскрыть хоть какую-то глубину, но увы. На кого рассчитана эта книга? Да на любителей штампов, которые вообще не представляют это время.

Язык книги ужасен, пунктуация слишком уж "авторская". Хотя речь пытается идти как раз о ценности языка, как способа выразить свою идентичность. Таких книг на рупь пяток. И достаточно примеров качественной эмигрантской прозы.

И ещё у авторки какая-то навязчивая фекально-генитальная фиксация. Обойдусь без цитат. Такое читать-то неловко. Уж не знаю, каково это писать...

Автобиографический роман Полины Панасенко демонстрирует яркую борьбу за идентичность и уникальность, сопровождаемую трудностями из-за культурных несоответствий. История рассказывается от лица девушки, которая в 1993 году вместе с семьей эмигрирует во Францию и сталкивается с бюрократией, требующей "франсифицировать" её имя.

Восхищает поведение героини, которая, несмотря на давление общества и прокурора, остается верна своим ценностям и праву на сохранение собственного имени. Её стремление вернуть имя становится символом борьбы за идентичность в эпоху перемен, что вызывает глубокое уважение.

Панасенко показывает, что помимо бумажной волокиты существует ещё и внутренний конфликт, который выражается не просто в нежелании принять правила страны, в которой она находится. Её имя — это наследие, за которое она готова бороться. Героиня буквально находится между двумя культурами и мирами, где либо признаёшь себя француженкой, либо предаёшься прошлому. Понимаешь, что с такими тяготами может справиться лишь человек сильный духом.

"Я хочу, чтобы в их свидетельстве о рождении, в строке «имя матери», было написано «Полина». Знать, что твоя мать могла свободно носить своё имя — это наследие. Я хочу передать наследие свободы, а не наследие страха. Я хочу верить, что во Франции я могу свободно носить своё имя".

Трогательным остаётся эпизод с бабушкой и дедушкой героини, где можно проследить ностальгию по родине. Эти воспоминания действительно греют душу, особенно, когда ты сам побывал в эмиграции и прошел через неумолимую тоску по родному.

"Язык за зубами" — это невероятная история о праве быть собой, о смелости и противостоянии давлению общества и его правил. Эта книга не только о смене имени, но и о поиске себя, утверждении своей идентичности и, несомненно, о способности заявить о себе и продемонстрировать своё упорство.

У каждого свои триггеры, не так ли? Для кого-то это тема Родины (это там, где ты родился или там, где ты вырос?), а для кого-то тема имени (вам нравится ваше имя? Вы можете себя идентифицировать с условной Олей, Машей или Наташей? А если бы выбирали, то какое бы имя взяли себе?). А для кого-то эти два вопроса неразрывно связаны друг другом.

Автор книги «Язык за зубами» получила при рождении имя Полина, но, когда родители эмигрировали во Францию (девочки было всего 3 года), то изменили имя на Полин. Звучит похоже, но пишется иначе, и смысл в таком изменении имеет свою семейную историю. Когда-то прабабушка Полины русифицировала свое имя, потому что с еврейским именем было тяжелее жить, с русским проще, безопаснее. А теперь отец Полины решил вот так же упростить жизнь дочери. В чужой стране нужно адаптироваться, меняться, подстраиваться, и легче всего это сделать через имя. Не Полина – Полин.

«Я хочу передать наследие свободы, а не наследие страха». Имя как идентификация, как национальная принадлежность, как наследие будущим детям. Имя – отправная точка книги «Язык за зубами»

Я читала эту книгу и получала огромное удовольствие, потому что очень люблю автофикшн. В который раз убеждаюсь, что этот жанр мой от начала до конца. Меня подкупает искренность и честность, меня восхищает мужество признать свои ошибки, показать читателям свои худшие стороны и не бояться осуждения. Меня увлекает внутренний мир другого человека, огромный, удивительный и захватывающий. Реальные люди гораздо интересней вымышленных. Нет, я очень люблю художественную прозу и понимаю, что можно создать сколь угодно глубокого главного героя, наделить его какими угодно достоинствами, но… это другое. Здесь реальный человек. И да, конечно, я понимаю, что передо мной версия. Когда мы говорим о себе, мы что-то умалчиваем, может быть, где-то приукрашиваем, но суть остается та же. И меня завораживает эта суть. Я влюбляюсь в каждого автора автофикшна (я человек влюбчивый, влюбляюсь махом, разлюбить гораздо проблематичней).

Я очень люблю книги, в которых повествование идет от лица ребенка. Не важно целиком книга или какая-то часть. Далеко не каждый автор способен вернуть себе детскую непосредственность, для меня такие книги каждый раз выступают как некий мастер-класс «как можно жить проще». Не усложняя и превращая любую проблему в конец света, не пугаясь глобальных перемен, а принимая их как данность. Понятно, что ребенок не пугается, просто потому что не знает что означаю эти перемены. Как в романе – переезд в другую страну – это что? А мы уже приехали? А это Франция? А это Париж? Быть взрослым и эмигрировать – куда страшнее (ну, ок. это мне страшно от одной этой мысли – без знания языка и без возможности работать по профессии… это же ужас ужасный). Ну и что что ребенок не знает и не понимает. Мне важна сама возможность посмотреть на вещи под другим углом, я вот так легко и просто не умею.

Мне нравятся книги с щедрой долей рефлексии. Опять же потому что сама склонна к ней, я очень часто пытаюсь разобраться в себе, определить свое отношение к тому или этому. Я реально в моменте не понимаю что это событие значит для меня, я туплю. Мне необходимо время, чтобы идентифицировать, понять свои желания, выбрать путь. И мне очень нравится, что Полина подробно описывает свои размышления по поводу национальности, имени, страны, акцента… Очень понравилось.

А еще для меня имеет значение, что в этой книге речь идет о смерти близких и дана ровно та доза, которая приемлема сейчас для меня. Такие вещи я могу проживать только маленькими кусочками, в каждой книге находя очередной пазл утраты близких.

Я советую эту книгу, если вы любите автофикшн. Если вы ищете легкую книгу в дорогу. Небольшую, но такую чтобы на несколько часов хватило (если вы быстро читаете, вам и правда хватит на пару часов, а я читаю медленно, поэтому читала её несколько дней). Я советую её, если вам откликается тема идентичности через имя, национальность или эмиграцию. Хорошая книга, правда.

Автобиографический роман Полины Панасенко демонстрирует яркую борьбу за идентичность и уникальность, сопровождаемую трудностями из-за культурных несоответствий. История рассказывается от лица девушки, которая в 1993 году вместе с семьей эмигрирует во Францию и сталкивается с бюрократией, требующей "франсифицировать" её имя.

Восхищает поведение героини, которая, несмотря на давление общества и прокурора, остается верна своим ценностям и праву на сохранение собственного имени. Её стремление вернуть имя становится символом борьбы за идентичность в эпоху перемен, что вызывает глубокое уважение.

Панасенко показывает, что помимо бумажной волокиты существует ещё и внутренний конфликт, который выражается не просто в нежелании принять правила страны, в которой она находится. Её имя — это наследие, за которое она готова бороться. Героиня буквально находится между двумя культурами и мирами, где либо признаёшь себя француженкой, либо предаёшься прошлому. Понимаешь, что с такими тяготами может справиться лишь человек сильный духом.

"Я хочу, чтобы в их свидетельстве о рождении, в строке «имя матери», было написано «Полина». Знать, что твоя мать могла свободно носить своё имя — это наследие. Я хочу передать наследие свободы, а не наследие страха. Я хочу верить, что во Франции я могу свободно носить своё имя".

Трогательным остаётся эпизод с бабушкой и дедушкой героини, где можно проследить ностальгию по родине. Эти воспоминания действительно греют душу, особенно, когда ты сам побывал в эмиграции и прошел через неумолимую тоску по родному.

"Язык за зубами" — это невероятная история о праве быть собой, о смелости и противостоянии давлению общества и его правил. Эта книга не только о смене имени, но и о поиске себя, утверждении своей идентичности и, несомненно, о способности заявить о себе и продемонстрировать своё упорство.