Читать книгу: «Мистические миры Жастин. Том 1», страница 3

– Прости меня, дорогая Розет! Мне снился такой кошмарный сон, пожалуй, что ты ещё хорошо отделалась, я могла и ударить. Сколько же сейчас времени, я же просила тебя, чтобы ты меня без нужды не будила?

– Я же вам и говорила, что уже двенадцать часов. Все давно отзавтракали, потом пришло какое-то сообщение с посыльным, все ужасно переполошились и вот послали за вами. Да, вот ещё, ваша матушка велела вам надеть платье потемней.

Жастин сразу поняла, что её предсказания сбылись, а за этим последует подготовка к поездке в имение маркизы, дабы засвидетельствовать своё почтение усопшему. Она тут же вспомнила про сон, который был послан совсем не зря, и её опять озадачил вопрос уплаты. Спросить было не у кого, ибо такие поверья противоречат христианству, но кто достоверно знает, как именно всё там устроено? Одно неоспоримо, что нет упоминаний о том, что кто-то вернулся из мира теней и всё с точностью пояснил. На фантазию Данте не стоит уповать, и в то же время приснившийся ей сон где-то перекликается с его трактовкой. Но если обратиться к истокам этого поверья, то начало восходит к греческой мифологии, а потом всё перемешалось, но на всякий случай всё-таки не стоит пренебрегать знаками. Пожалуй, что не будет большого греха, если положить в руку усопшему несколько монет.

Приняв решение положить при последнем поцелуе в руку маркиза двенадцать франков, Жастин приступила к утреннему туалету. Когда она спустилась в гостиную, все родственники маркизы неподдельно скорбели. Её матушка утешала мадам Беатрис, отец о чём-то говорил с месье Гюставом, а Юбер сидел у окна с чашкой кофе.

При появлении в гостиной юной хозяйки дома гости заметно оживились. Их взгляды выражали нескрываемое любопытство, граничившее со страхом. Из чего следовало, что отец оповестил присутствующих о её предсказании.

Юбер встал со своего места и, подойдя к Жастин, с восторгом произнёс:

– Да вы у нас ещё и предсказательница! Браво, браво! Кто бы ещё с такой точностью во всех деталях смог предсказать ход предстоящих событий? Я вами просто восхищён! Поверьте, меня не так легко удивить, но вы меня просто сразили своими незаурядными способностями. Мне бы хотелось вас просить о дружеской беседе, само собой разумеется, только после того, как мы отдадим последний долг моему дядюшке.

Его пространная и слишком восторженная речь показалась Жастин не только неуместной, но и неуважительной по отношению к скорбящим родителям. Поэтому она лишь сделала неглубокий реверанс и отошла к матушке.

Мадам Беатрис заверила её, что она полностью согласна с сыном и благодарит за своевременное предупреждение. Далее она попросила дам съездить с ней в магазин готовой одежды и выбрать для всех соответствующие трауру костюмы и аксессуары. Поскольку в семье графа де Бриссака подобающая одежда тоже отсутствовала, то поехали на двух каретах. Дамы были увлечены платьями, шляпками, вуалями, перчатками и прочими мелочами, а мужчины купили тёмные шарфы и чёрные повязки на рукава. После того, как на подготовку к траурной церемонии было потрачено столько денег, как на подготовку к свадьбе, Жастин поняла, что похороны, даже чужие, – довольно расточительное мероприятие.

Когда они вернулись домой, их ждал обед, после чего всем предстояло отправляться в поместье Кавелье. Обед проходил в полной тишине, каждый думал о предстоящей тяжёлой церемонии и, вероятно, о том, что все постепенно приближаются к этой неведомой бездне… В мыслях Жастин, словно ниспосланные свыше, зазвучали строки…

Примирения со смертью нелегки

И каждому из нас, увы, знакомы…

Всё ближе к краю бездны, в мир тоски,

Перстом судьбы мы все туда ведомы!

ГЛАВА ВТОРАЯ

ПОСЛЕДНЯЯ ВОЛЯ МАРКИЗА ДЕ ШАНТРЕЛЯ

В поместье приехали уже почти в сумерки. Слуги проводили гостей в их комнаты, а затем маркиза попросила пройти в гостиную, куда подадут закуски и вино. Облачившись в траурные костюмы, все незамедлительно проследовали в гостиную, где их ждала маркиза де Кавелье. Она была, как всегда, безукоризненно одета и причёсана. Платье из плотного чёрного шёлка облегало её стройную фигуру. Глухой ворот полностью закрывал шею. Роскошное жабо из чёрных лионских кружев было прикреплено к вороту большой овальной брошью с крупными сапфирами, к низу длинных рукавов были пришиты кружевные рюши. Волосы были собраны вверх, и их прикрывала изящная шляпка с вуалью. Маркиза была бледна, но без малейших признаков истерии.

Она встала и сразу обратилась к Жастин:

– Благодарю вас, дорогое дитя! Я ничуть не сомневалась в вашем предсказании. Сразу по приезде я послала за монахиней из нашего прихода и попросила подежурить у дверей спальни маркиза. Она мне потом рассказывала, что в три часа Алексис встал и распахнул окно, постоял минут десять, а затем лёг и уснул. В пять часов он снова проснулся, повернулся набок и закашлялся, она подбежала к нему, чтобы помочь. Но у него стала струиться кровь изо рта, и он тут же замер. Она сразу сообщила обо всём мне, и мы приняли необходимые меры по подготовке моего кузена в последний путь. Теперь хочу поблагодарить всех присутствующих за оказанную честь. Давайте приступим к трапезе – и сразу отдыхать, завтра очень трудный день.

Жастин она попросила присесть рядом с ней. Официанты принесли закуски и вино, все приступили к вечерней скромной трапезе. Маркиза пила только чай, видимо у неё совсем отсутствовал аппетит. Она подождала, пока Жастин покончит с жюльеном с грибами, а затем и ей предложила чай с жасмином и песочные корзинки с фруктами. Жастин пила чай, но чётко ощущала, как маркизе не терпится с ней поговорить наедине. Нетерпение её усиливалось с каждой минутой и постепенно перерастало в раздражение.

Не желая причинять и без того расстроенной маркизе ещё большие беспокойства, она сама обратилась к мадам Кавелье:

– Мне кажется, что вам бы хотелось со мной поговорить, и сделать это непременно в уединённом месте.

– Дорогая, да вы просто читаете мысли! Как это у вас получается?

– Дело в том, что, когда человек волнуется или проявляет нетерпение, от него исходят тревожные вибрации, я их улавливаю и тоже начинаю вибрировать. В этом случае, если есть возможность это прекратить, я либо заговариваю первой, либо удаляюсь на то расстояние, на котором эти вибрации мне уже не слышны.

– Вы так просто это объяснили, словно продиктовали рецепт блинчиков.

– Но это действительно просто, для тех, кто обладает сверхчувствительностью, я уверена, что таких людей немало. Я думаю, что это явление относится к инстинкту самосохранения. Животные его не утратили, а вот мы, выйдя из пещер и по мере развития цивилизации, эти способности растеряли.

– Давайте, моя дорогая, продолжим беседу у меня в кабинете. Меня волнуют некоторые вопросы, на которые можете ответить только вы.

Попрощавшись с гостями и извинившись за ранний уход, она взяла Жастин под руку и направилась к выходу из гостиной. Когда они скрылись из виду, Юбер де Мюррей с иронией в голосе проговорил:

– В одно мгновенье крошка Жастин обрела в лице маркизы де Кавелье могучего покровителя.

Все сразу перевели на него взгляды, и он с опозданием понял, что шутка была явно неуместной, и она не осталась без ответа.

Его отец, возмущённый поведением сына, с негодованием в голосе проговорил:

– Да ты никак завидуешь? Будучи её племянником, за те долгие годы, что ты имел возможность добиться расположения маркизы, ты не продвинулся ни на шаг, поэтому данная ситуация так сильно тебя задела, что ты допустил такую вопиющую бестактность в виде твоей тирады. Ты не только себя, но и нас с матерью поставил в неловкое положение, и поэтому я незамедлительно прошу прощения у всей семьи де Бриссак.

Не зная, как ответить на реплику отца, Юбер предпочёл удалиться. Все остальные тоже направились к выходу в тягостном расположении духа.

В то время, когда гости расходились по комнатам, маркиза и Жастин удобно расположились в больших креслах кабинета, возле горящего камина. Сначала мадам де Кавелье долго смотрела на отблески пламени. Её мысли были далеки от нынешнего времени. Не желая отвлекать мадам, Жастин стала рассматривать стройные ряды книг в шкафах библиотеки. Её размеры впечатляли, Жастин очень хотелось встать и прочесть хотя бы названия книг. Она почти сразу обратила внимание на книги большого формата и поняла, что это полка с энциклопедиями, в которых собраны сведения со всего мира. Она сразу узнала третье издание энциклопедии Брокгауза. Следующие издания печатали его сыновья, и с каждым новым изданием в собрании прибавлялись новые тома с новыми фактами. В их личной библиотеке издания Брокгауза не было, но у неё теперь есть возможность воспользоваться разрешением маркизы иногда проводить время, читая в её библиотеке.

От приятных раздумий её отвлёк вопрос маркизы:

– Простите моё любопытство, но, учитывая последние события, я думаю, что имею право на то, чтобы получить некоторые объяснения по поводу вашего общения с теми, кто покинул нас. Не могли бы вы привести мне пару примеров?

– Да, конечно! Я ведь понимаю, как это интересно – погрузиться в нечто неизведанное. Я начну с самого первого и яркого общения. Это было летом 1845 года. Мне было семь лет, когда умер очень мною любимый дедушка. Он жил на юге Франции у моря, в городке Безье. Мои родители сочли неуместным брать маленького ребёнка на похороны, поэтому я не смогла попрощаться с дедушкой. Я была сильно опечалена и мысленно всё время находилась в поместье маминого отца. Родители ещё не приехали, когда в один из вечеров я увидела своего дедушку сидящим в кресле в моей комнате. Он был таким реальным, что не возникало сомнений, что это он. Его одежда была такой, словно он собрался на приём. Понимая, что я его вижу, он заговорил о том, что ему очень жаль, что нам помешали попрощаться, настаивая при этом на том, чтобы я всегда об этом помнила и никогда в своей жизни так не поступала. Просил меня сильно не печалиться, потому что прожил хорошую жизнь и очень рад тому, что я его вижу и он сможет иногда ко мне заходить. Он исчез так же внезапно, как и появился. Я была так растеряна, что не успела ему ничего сказать. До этого яркого случая я видела души страждущих, словно сотканные из тумана, но они говорили и звали меня по имени, а дедушка был таким же, как при жизни, и это потрясло меня. Я в то время ни с кем об этом не говорила, понимая, что меня сочтут психически нездоровой.

Второй такой яркий эпизод случился, когда мне было десять лет. Мы поехали в Безье в ноябре, потому что теперь захворала моя бабушка. Мы думали, что у неё просто сильная простуда, но она никак не могла побороть болезнь. Я подолгу сидела с ней в её спальне, и мы о многом беседовали, но однажды она мне сказала, что на меня можно положиться и поэтому она доверяет мне свою последнюю волю. Она говорила о том, что понимает, что дни её сочтены. Но у неё есть последнее желание, которое нарушает протокол погребения, но она всё равно настаивает на выполнении её воли. Она настаивала, что для неё это очень важно. Бабушка желала, чтобы поверх платья на неё надели меховую накидку, а голову просила покрыть капором. Эта просьба, конечно, была удивительной, но, с другой стороны, а почему и нет, если это последняя воля дорогого тебе человека. Я, конечно, заверила её, что всё передам маме и мы всё сделаем так, как она того хочет. Через две недели бабушки не стало. Когда все отправились собирать её в последний путь, я настояла на своём присутствии и всем объявила её волю. Моя мама не имела ничего против желания её матери, но дальняя родственница бабули устроила целый скандал над телом покойной, постоянно ссылаясь на то, что скажут люди. Я протестовала как могла, взывая к их совести, но была слишком мала, чтобы со мной считались. Рыдая от бессилия, я убежала в свою комнату и не выходила до самых похорон.

Когда похоронная процессия двигалась к кладбищу, было ужасно холодно, шёл дождь со снегом, а бабушка была одета лишь в лёгкое платье… Я смотрела, как она мокла под дождём, когда мы прощались с ней, и испытывала невыносимую боль и стыд, поскольку не смогла сдержать данное ей обещание. На поминальный обед я не пошла, мне не хотелось сидеть за столом с людьми, которые не считаются с последней волей родного человека. Я была такая злая, что была готова взглядом испепелить ту даму, которая сыграла решающую роль в нарушении воли усопшей. Я сидела в своей комнате на кровати и, склонив голову к коленям, плакала, думая лишь о том, чтобы скорее вырасти и более не позволять никому не считаться со мной. Вдруг я почувствовала, что кто-то словно присел на кровать. Я подняла глаза и увидела бабушку. Она была вся мокрая и дрожала от холода. Её волосы растрепались на ветру, она беспомощно обхватывала себя руками, пытаясь согреться, и говорила мне о том, что ей холодно, что этот холод теперь всегда будет преследовать её и она так обижена, что не выполнили её волю. Я заплакала навзрыд, но она утешила меня, сказав, что она слышала, как я отстаивала её волю, и не держит на меня обиды. Потом она сказала, что если в жизни будет трудно, чтобы я просила их с дедушкой о помощи, и они непременно помогут.

Вот два ярких примера того, как проходит общение с теми, кто покинул этот мир. Кстати, та дама, которая оспаривала желание бабушки, вскоре сильно заболела, подурнела и влачит жалкое существование.

Что ещё можно сказать о едва почивших? После похорон покойники часто приходят похвалить или поругать своих родственников за их последний выход. Иногда ещё до погребения приходят и просят положить к ним в гроб памятную и дорогую вещь. Вот, пожалуй, и всё.

– Какие невероятные вещи вы рассказываете! Как вам вообще удалось сохранить присутствие духа?

– Ну, говорят же, что Господь не даёт нам испытаний, которые мы не в силах вынести. В данный момент меня волнует один очень важный вопрос: а кто будет вести ночное бдение у гроба?

– Что вы имеете в виду?

– Ну, насколько я знаю, покойника нельзя оставлять одного. Он ещё не совсем свыкся с тем, что его уже нет в этом мире, что его не видят, и он может испытывать чувство страха и досады, оттого что его столь рано покинули.

– Я совершенно ничего об этом не знала! Подскажите, дорогая, что мне следует в данном случае предпринять?

– Это довольно сложная задача, ведь остаться наедине с покойником мало кто согласится, скорее всего, никто. Я могу предложить вам свою кандидатуру, но только до трёх ночи, потом мне будет просто необходим сон, дабы не уснуть в самое неподходящее время, а после трёх, наверное, уже можно будет оставить маркиза одного.

– Дорогая, вы оказываете мне неоценимую услугу. Я вам так благодарна! Вы просто подарок судьбы для меня в этой сложной ситуации.

– О, не стоит преувеличивать, я считаю своим долгом помогать нуждающимся.

– Вы говорите это так просто. Я не перестаю удивляться вашей стойкости и самоотдаче.

– Мне, маркиза, в таких случаях всегда вспоминается изречение Жанны д’Арк: «Если не я, то кто же?» В моём случае так и есть: если не я, то кто же сделает это для вас?

– Да, тут вы совершенно правы.

– Теперь, маркиза, я думаю, что вам давно пора отдыхать. У меня к вам есть небольшая просьба: что бы вам ни послышалось этой ночью, не стоит покидать комнату. Просто поверьте мне на слово. Я отправляюсь в спальню к маркизу, а вы идёте к себе, и до утра никаких передвижений по замку.

– Да будет так, моя дорогая. После услышанных от вас рассказов мне и в голову не придёт прекословить вам.

Маркиза под большим впечатлением пошла к себе, а Жастин направилась на ночное бдение к маркизу де Шантрелю. Войдя в его спальню, она сразу подошла к маркизу и поведала, что принесла ему то, что может ему вскоре пригодиться. Она осторожно откинула тюль с его рук и вложила в них деньги. После чего уверила маркиза, что всё будет теперь хорошо. После этого с чувством выполненного долга она разместилась в кресле и начала молиться, прося Создателя простить все прегрешения маркиза и даровать ему Царствие Божие. Как только она закончила молиться, в соседнем кресле появился маркиз. Видение было не очень ясным, но вполне узнаваемым.

Жастин встала, поклонилась, давая таким образом понять, что она его видит, и в ответ маркиз совершенно ясно заговорил:

– Мне бы вашу уверенность. Как дивно, что перед дальней дорогой я имею возможность поговорить. В первую очередь, хочу вас поблагодарить за деньги, возможно, они и правда пригодятся. Но у меня к вам имеется маленькая просьба. В холле, в вазе для зонтов, находится моя любимая трость, с ручкой в виде головы орла. Она у меня уже почти пятьдесят лет, она когда-то принадлежала моему прадеду. Славный был человек. Поскольку у меня нет наследников по мужской линии, то я не хочу, чтобы в скором будущем она стала добычей антиквара. Сходите за ней и положите её рядом со мной. Я буду вам премного благодарен.

Не успела Жастин ответить, как маркиз покинул кресло.

Зная, что волю нарушать нельзя, она тут же, взяв с собой подсвечник, поспешила на первый этаж. Недалеко от входной двери она нашла вазу с зонтами, рукоять трости поблёскивала, поскольку на ней отражались языки пламени от горящих свечей. Взяв трость за ручку, Жастин вытащила её из вазы, но тут поняла, что в её руке находится острый клинок, а ножны соскочили и остались в вазе. Прислонив клинок к стене, она потянулась за ножнами, но тут клинок заскользил по стене, по направлению к вазе, и уже через мгновенье его тяжёлая рукоятка упала на её край, и тут же звон рассыпающегося по мраморным плитам фарфора и падающих зонтов с массивными ручками буквально взорвал ночную тишину замка.

Жастин быстро вставила лезвие в ножны и бегом направилась на второй этаж, не желая попадаться на глаза прислуге, которая непременно появится на месте происшествия, чтобы выяснить причину ночного шума. Когда она зашла в спальню графа, она уже слышала встревоженные возгласы.

Она осторожно прикрыла дверь, подошла к усопшему и прошептала:

– Предупреждать же надо, что это вовсе не трость, а то весь дом переполошился!

Затем она отодвинула покрывало и положила трость с правой стороны, после чего, тщательно всё расправив, посмотрела на маркиза, и ей показалось, что он улыбался. «Вот и хорошо! Значит, он всем доволен!» – подумала Жастин и, едва присев на кресло, уснула.

Утро началось с ужасной суеты. Все домашние стремились скорее позавтракать, поскольку, учитывая особые обстоятельства, обед будет подан с большим опозданием. Невзирая на ранний час, а было всего девять утра, начали съезжаться друзья почившего и маркизы. Селестина де Кавелье принимала прибывающих друзей в гостиной. Жастин смотрела на неё и думала, как порой немилосердны правила этикета. В этот прискорбный для маркизы час она вынуждена уделять внимание большому количеству людей. Было бы куда уместней, чтобы она появилась непосредственно перед выносом почившего, а после всей церемонии, за поминальным обедом, стала принимать соболезнования.

Видя, как маркизе тяжело, Жастин вошла в гостиную и обратилась к собравшимся на панихиду:

– Господа, маркизе необходим отдых, я провожу её на второй этаж, а вы если желаете перекусить, то в столовой накрыт стол к завтраку.

После этих слов она подошла к маркизе и, взяв её под руку, повела к выходу из гостиной. Маркиза была так тронута заботой, что утратила дар речи. Эта несгибаемая личность, которая привыкла заботиться о других и всем покровительствовать, уже давно забыла, когда заботу проявляли о ней самой. От нахлынувших чувств она еле слышно всхлипнула. Они направились в кабинет маркизы, где было удобное канапе, на котором она могла немного отдохнуть.

Едва Жастин закрыла дверь, маркиза сняла шляпку с вуалью, освободила ноги от туфель и с наслаждением опустилась на мягкое ложе. Затем внимательно посмотрела на свою спасительницу и сказала:

– Моя дорогая, вы слишком прозорливы для своих лет.

– Знаете ли, маркиза, когда живёшь двойной жизнью, взросление происходит гораздо быстрей. Я видела столько страданий, что научилась распознавать чувства людей, находящихся в сложных ситуациях. Всё, что связано со смертью, для меня гораздо ближе, нежели для других. Я знаю, как вам не хочется всего того, что происходит вокруг вас, и поверьте, что не только вам…

– Что вы этим хотите сказать?

– Для маркиза это очень сложное испытание, и ему тоже не хочется следовать протоколу, если можно так сказать.

– Думаю, что понимаю, о чём вы говорите. Кстати, может, вы в курсе события, которое всполошило ночью прислугу? Я слышала ужасный шум, но, помня о твоём предупреждении, не стала выходить из комнаты. Утром мне сообщили, что упала ваза с зонтами. Странно, столько лет стояла и никогда не падала.

– Я могу объяснить причину её падения. Дело в том, что моё бдение у постели почившего маркиза не прошло даром. Едва я разместилась для ночного бдения, как он тут же появился на противоположном от меня кресле. Он был рад, что я его вижу, но суть беседы сводилась к тому, чтобы я положила ему в гроб его любимую трость, которая как раз и находилась среди зонтов. Спустившись в прихожую и найдя вазу с зонтами, я не нашла места, куда бы могла поставить подсвечник, который взяла с собой. Поэтому мне пришлось действовать одной рукой. В тот момент, когда я уже почти вытащила «трость», оказалось, что у меня в руках лишь клинок, а его ножны по-прежнему находятся в вазе. Прислонив клинок к стене, я потянулась за ножнами, но клинок, очертив дугу по стене, мощой рукояткой опустился на край вазы, последствия этого падения и произвели ночной переполох. Но это всё неважно. Главное, что маркиз остался доволен.

– В последнее время я всё чаще ловлю себя на мысли, что нахожусь в центре какого-то мистического приключения. Всё это так невероятно! Мой кузен умер, но он решил с вами немного поболтать и ненароком попросить вас об услуге. Может, всё это только сон и я скоро проснусь? Всё это непостижимо для моего ума.

– И тем не менее это так. По всему видно, что мне предстоит этим заниматься всю жизнь. Ну, сами подумайте, как не помочь тому, кто уже сам не может взять с собой то, что ему дорого? Как вы сами видите, есть люди-проводники. Я так об этом думаю. По-видимому, Господь даёт усопшему шанс на некое напоминание о себе для тех, кого он покинул, используя для этого проводника. Я думаю, что на сегодня для вас довольно новостей из параллельного мира. Теперь позвольте, я вас оставлю, вы отдохните, я никому не дам вас тревожить до выноса тела

Оставив маркизу отдыхать, Жастин направилась в свою комнату и взяла тетрадку, с которой последнее время почти не расставалась. Она не так давно приняла решение записывать всё, что с ней происходит, особенно связанное с миром теней, а также возникающие важные мысли в прозе или стихах. Она думала о том, что настанет время и она займётся накопленными записями и придаст им определённый порядок. Ещё с ночи в её голове звучали стихотворные строки. Их надо было обязательно записать, иначе они будут её постоянно преследовать. Так с ней бывало всегда, поэтому карандаш и тетрадь были её постоянными спутниками. После того, как мысль или стих были излиты на бумагу, ей становилось легче, словно происходило некоторое освобождение. Она открыла тетрадь и записала свою мысль…

Когда окончен будет путь земной,

Когда в глазах померкнет белый свет,

То смертных ждёт один для всех постой,

Увы, для смерти привилегий нет!

Жастин с грустью думала: а что, собственно, отличает могилу бедняка и маркиза? Проём в земле у всех один, а то, что сверху, – просто мишура… А ещё её неотступно терзала мысль, как ей правильно определить, что делать с видениями. Можно ли говорить об этом родным или оставлять людей в неведении? Дать людям шанс на поиск иного пути или быть молчаливым зрителем? Кто может подсказать, какая роль отведена ей? И тут уже родились новые строки, отражающие её духовные терзания:

Как демон, я в полночной тишине

В безмолвии иных миров блуждаю…

Предвестники чужих судеб читаю,

И горький рок терзает душу мне…

Написав последнюю строку, Жастин будто сняла с души некий гнёт. Теперь она об этом думать не станет, это уже достояние прошлого, и теперь стоит смотреть вперёд и думать о будущем.

В комнате на туалетном столике она только теперь заметила чашку молока и две булочки с кремом, мысленно поблагодарила свою горничную, которая так своевременно позаботилась о ней, и с большим удовольствием приступила к трапезе. Вкушая ароматную выпечку, Жастин смотрела в окно. Огромное поместье маркизы было в полной власти весеннего возрождения. На деревьях уже появилась нежная, едва пробившаяся листва. Вьющиеся кусты роз радовали первыми бутонами. Всё пространство между деревьями занимали цветущие маки, лепестки которых трепетали под дуновением лёгкого ветерка, а некоторые, срываясь, летали словно алые бабочки. Прямо под окном находилась большая клумба, в центре которой господствовали разноцветные тюльпаны. Обрамляли это гордое великолепие белоснежные нарциссы, а за ними следовали гиацинты, и аромат их разносился по всей усадьбе. Птицы, перелетая с ветки на ветку, разносили свои радостные трели, едва проснувшиеся пчёлы уже наслаждались первым нектаром. Всё вокруг говорило о великом возрождении нового жизненного цикла. И сам факт смерти казался совершенно невозможным и противоестественным. Но именно теперь, среди этого великолепия, будет разыгрываться обратная сторона этого неумолимого цикла. К природе Создатель более милосерден, ибо она постоянно возрождается, а венцу своего творения – человеку он отмерил лишь один сезон…

От этих умозаключений её отвлёк отец. Он напомнил ей, что пора идти за маркизой, ибо всё готово к началу церемонии. Прикрепив к причёске маленькую шляпку с густой вуалью, она пошла за маркизой. Жастин нашла её уже собравшейся, и они сразу направились в холл. Все уже ждали её у выхода. Мажордом распахнул двери, и все вышли во двор, где стоял катафалк с гробом. Маркиза приняла решение, что последнее пристанище её кузена будет находиться в дальней части её усадьбы, под огромным дубом. Это могучее дерево было их прибежищем ещё во времена детства, поэтому она была уверена в том, что это самое подходящее место для его упокоения. Процессия двинулась к намеченному месту по мощённой каменными плитами дороге. Не прошло и пятнадцати минут, как все прибыли на место. Священник зачитал молитву, и все стали прощаться, возлагая цветы к ногам месье де Шантреля, это была последняя земная дань. Мадам де Кавелье сказала несколько прощальных слов и в конце речи добавила, что однажды и она упокоится под этим дубом, рядом со своим кузеном. После этих слов гроб опустили в могилу, со всех сторон оббитую, по приказу маркизы, алым бархатом. Опущенный гроб тоже покрыли алым бархатом, на который опустили большой букет из белых лилий, только после этого все стали бросать на крышку гроба по горсти земли. Маркиза, бросив свою горсть, сразу направилась к дому, остальные постепенно последовали за ней.

Поминальный обед проходил в полном молчании, поскольку маркиза попросила не устраивать вечер воспоминаний и не произносить протокольных речей. Благодаря этому застолье длилось недолго, и буквально через два часа друзья стали разъезжаться, заверяя маркизу, что по первому зову готовы оказать ей любую помощь или утешить. Семья Мюррей тоже не стала задерживаться, но, прощаясь с ними, маркиза попросила, чтобы они навестили её через месяц, в первых числах июня.

Приехав домой, Жастин сразу же захотелось переключиться на положительные эмоции, и она вновь вернулась к творчеству Эзопа. Перечитав его басни и сравнив их со стихотворными переводами Лафонтена, она пришла к выводу, что в стихотворной манере сюжеты становятся намного интересней. Проведя несколько дней за чтением книг, она решила написать письмо своей единственной подруге Жизель де Монморанси, с которой была знакома около трёх лет. Она написала ей о том, что заедет за ней около полудня следующего дня, чтобы посетить пассаж Пале-Рояль, а затем прокатиться по саду Тюильри.

На следующий день, едва позавтракав, Жастин занялась выбором платья для предстоящей прогулки. Выбор пал на платье, которое она надевала к званому ужину. Казалось, что это было совсем недавно, но с тех пор произошло столько событий, которые буквально поглотили её, увлекая в мрачные миры, и теперь ей хотелось, чтобы вокруг засияли краски наступающего лета. Она была готова погрузиться в водоворот бурлящей жизни. Для этого как нельзя лучше подходило общение с Жизель. Та олицетворяла собой наилучший образец жизнерадостного человека. Она всегда была в отличном расположении духа и любому событию придавала радостное звучание. В приподнятом настроении от предстоящей встречи, Жастин тщательно выбирала аксессуары и попросила горничную передать дворецкому, чтобы подали карету с откидным верхом.

Когда она подъехала к особняку семьи де Монморанси, ждать пришлось совсем недолго. Вышедшая к карете подруга буквально утопала в воздушных юбках с воланами, корсаж платья был расшит изящным узором, а декольте оторочено кружевом. Её роскошная шляпка из шёлкового муслина была украшена белыми розами, весь этот образ напоминал фею из сказки. Жизель была так изящна, что можно было подумать, что ей едва исполнилось четырнадцать лет. Жастин и сама была весьма изящна, но в Жизель было нечто, что невозможно передать словами, она завораживала с первого взгляда. В каждом её движении была невероятная пластика и грация, создавалось впечатление, что она слегка парит над землёй. Это было визуальное восприятие, но она также обладала отменным здравомыслием и твёрдостью характера. Всё это вполне гармонично сочеталось, но найти подход к этой очаровательной даме было весьма непросто, поскольку она отлично понимала, чего заслуживает и чем бы могла быть удовлетворена. Невзирая на то, что они весьма бережно относились друг к другу и их отношения строились на полном доверии, Жастин не посвящала её в свой мрачный мир, не желая ничем омрачать безоблачное существование подруги.

После радушных объятий и поцелуев они отправились в пассаж. Фланируя между прилавками с разными товарами, они перебрасывались репликами о качестве изделий и о соответствии ему цен. Успевали они также рассматривать идущих им навстречу дам и кавалеров и обмениваться мнениями насчёт их нарядов. Всё это внешне напоминало ярмарку тщеславия или театр моды и лицемерия. Жастин и Жизель отлично вписывались в нарядную толпу праздных парижан, которые пришли удовлетворить своё любопытство и продемонстрировать своё Я.

Не найдя ничего достойного, на что можно было бы потратить деньги, молодые дамы отправились в сад Тюильри. Здесь все состоятельные люди прогуливались исключительно в каретах, которые иногда останавливались, чтобы поприветствовать друзей или договориться о встрече. Но были здесь и пешие прохожие из низших классов, которые шли по кромке дороги и любовались роскошными экипажами и нарядными горожанами. Рассматривая людей, которые с интересом наблюдали за проезжающими, Жастин вдруг вспомнила революционный лозунг, который так любят повторять её соотечественники: «Свобода, равенство, братство». Ей тут же пришла в голову мысль, что лозунг, который олицетворяет национальный дух Франции, пока не совсем соответствует действительности, ибо равенства, да, впрочем, и братства, пока не наблюдается, да и свобода есть только у господствующего класса…