Негатив. Том 2

Часть первая: Провокация

Глава 1

Дожидаться первого февраля я не стал и, последовав совету Георгия Ивановича, позвонил на курсы контрольно-ревизионного дивизиона заранее. В итоге пришлось распрощаться с идеей поваляться с книжкой на койке и ехать в учебный центр ОНКОР, располагавшийся на северо-восточной окраине Новинска. Со стороны города его территория примыкала к промзоне, с противоположной тянулся обнесённый колючей проволокой полигон. Там порыкивали танковые двигатели, трещали пулемётные очереди и время от времени громыхали взрывы.

На плацу отрабатывали строевой шаг пехотинцы, а на стенде сразу за пропускным пунктом обнаружилась карта с отметками основных учебных корпусов. Курсы контрольно-ревизионного дивизиона проходили в неприметном двухэтажном здании на каких-то совсем уж глухих задворках, пришлось изрядно поплутать, прежде чем вывернул к его крыльцу.

Дежуривший на проходной сержант сверился со списком посетителей, после велел подниматься в двенадцатый кабинет. На двери того красовалась табличка «Ноготок Д.Г., заведующий».

Подтянутый господин в штатском, представившийся Денисом Гавриловичем, в пять минут оформил все необходимые документы и выдал стопку потрёпанных брошюр.

– Ничего секретного тут нет, но всё же исключи доступ к учебным материалам посторонних, – предупредил он, постучав пальцем по отметке «ДСП» на обложке верхней из книжиц. – Подготовку по рукопашному и ножевому бою будешь проходить на базе комендатуры, стрелковую – у нас. Самостоятельным изучением пособий не пренебрегай, график обучения плотный, на одни только занятия уповать не стоит.

– Понял, – кивнул я. – А насчёт подготовки в комендатуре к кому обратиться?

– Спроси куратора, он подскажет, – заявил Денис Гаврилович, очевидно имея в виду капитана Городца. – Сюда подходи второго числа к половине третьего, и чтоб без опозданий!

На этом наше общение подошло к концу, и я получил возможность воплотить в жизнь своё намерение поваляться с книжкой на кровати. Только не следил за детективной интригой или ходом пиратских сражений, а пытался вникнуть в области знания, предельно далёкие от меня до сегодняшнего дня.

Принципы организации наружного наблюдения, способы выявления слежки и варианты ухода от неё, ведение допросов и основы вербовки, организация законспирированных ячеек, тайников и явочных квартир, использование шифровальных блокнотов и прочих средств тайной связи, порядок ведения обысков – официальных и негласных, мотивация сексотов и прочая, прочая, прочая. Вишенкой на торте стал разговорник айлийского, оксонского, срединского, нихонского и диалекта северных провинций Джунго. Содержавшийся в них словарный запас не мог похвастаться разнообразием, но способностью к языкам я сроду не отличался и вовсе не был уверен, что сумею понять хоть что-нибудь из ответов на свои вопросы о полученном задании, местных пособниках и расположении военной части.

Ещё и прятать от Василя всё это добро приходилось, иначе моё увлечение столь странной литературой повлекло бы за собой совершенно ненужные расспросы и подозрения.

В среду впервые выбрался на занятия в институт. Накупил тетрадей и заранее заточил сразу три карандаша, а уже перед выходом сообразил, что их попросту не в чем нести. Пришлось брать вещевой мешок, что вид мне придало откровенно нелепый.

Но деваться было некуда – подвёл карманные часы по сигналам точного времени и выдвинулся к психиатрической клинике, где условился встретиться со Львом. А там оказался изрядно фраппирован тем обстоятельством, что мой бывший одноклассник отправился в институт не своим ходом и даже не на извозчике, а на персональном автомобиле. И не какой-нибудь малолитражке, вовсе нет! Рядом со мной притормозил длинный седан! Место водителя было отделено от пассажирских сидений шторкой, а самих сидений оказалось два: одно напротив другого.

Лев с упёртой в пол тросточкой восседал на заднем, глаза его закрывали круглые непроницаемо-чёрные очки слепца. Я так удивился, что даже не сразу заметил расположившуюся напротив моего товарища барышню – строгую, спортивную и вполне симпатичную, но не более того. На вид ей было года двадцать два.

– Падай, Петя! – Лев хлопком по сиденью пригласил меня присоединиться к нему и представил спутницу: – Это Милена.

Я уселся рядом с товарищем, захлопнул дверцу и уточнил:

– А Милена у нас…

– Ну… – Лев выпятил губы. – Сиделка-секретарь, наверное. Опекун. Нянька. Чёрт, я думал, ты первым делом об очках спросишь!

Я только фыркнул.

– Да мне бы с мыслями собраться! И да – очки тебе зачем?

Автомобиль тронулся с места, покатил очень плавно и мягко, тогда Лев слегка расслабился, откинулся на спинку и сказал:

– Для начала решили свести к минимуму все отвлекающие факторы. Если стану ориентироваться исключительно на сверхъестественное чутьё, будет меньше шансов, что упущу его из-под контроля.

– Ну ты вообще! – только и протянул я. – Какие предметы хоть выбрал?

Мы сверили наши сегодняшние расписания и обнаружили, что совпадает только первая пара общей теории сверхэнергии. Да, собственно, никаких других занятий Лев на этой неделе посещать больше и не собирался.

– Посмотрим, как пойдёт, – вздохнул он и нервно стиснул тросточку.

Оставалось лишь посочувствовать товарищу. И сам потерялся, когда первый раз в институт зашёл, а у меня лишь урезанный эрзац ясновиденья, не полноценный дар. Как бы у Льва мозги не закипели от перенапряжения. Сверхэнергетических помех там – мама не горюй!

Ещё было интересно, как далеко распространяется влияние покровителей моего бывшего одноклассника. Всерьёз ожидал, что автомобиль проедет на территорию студгородка через служебные ворота, но нет – водитель обогнул сквер с фонтаном у центрального входа и подрулил к мраморному крыльцу, помпезному и украшенному барельефами и статуями.

Спешившие на занятия студенты принялись замедлять шаг, а уж когда первой выбравшаяся наружу Милена придержала дверцу для Льва, стали оборачиваться даже те, кто проигнорировал появление автомобиля. Я покинул салон, поглядел по сторонам и проклял всё на свете за опрометчивое решение надеть плащ и прихватить вещмешок. Деревенщина – деревенщиной, право слово!

Лев растерянности никак не выказал, позволил Милене взять себя под руку и двинулся к ступеням, постукивая тросточкой по брусчатке. Я потопал следом, чувствуя себя откровенно не в своей тарелке.

– Увидимся на паре, – шепнул товарищу и, предъявив на входе карточку вольного слушателя, свернул в служебный коридор.

Рядом невесть откуда возник средних лет господин в неброском костюме-тройке и с красной повязкой на рукаве.

– Молодой человек, постойте!

Я развернулся, раскрыл удостоверение ОНКОР и сказал:

– Сегодня с трёх до семи у вас дежурю. Можно вещи закинуть, чтоб с собой не таскать? Там ничего ценного нет.

Вахтёр наморщил лоб.

– Линь… Линь… Линь… – забормотал он, потом прищёлкнул пальцами. – Да, точно! Тебя на служебный вход поставили, туда иди.

– Туда – это куда?

– Прямо по коридору. Никуда не сворачивай и не промахнёшься.

Я поблагодарил вахтёра, направился в указанном направлении и действительно – не промахнулся, хоть под конец и начал подозревать, что забрёл куда-то не туда, очень уж протяжённым оказался коридор.

Привёл он меня в вестибюль с лифтами, и тут было далеко не столь многолюдно, как на центральном входе, да и публика показалась старше основной массы студентов; надо понимать, через эту проходную в институт попадали исключительно преподаватели, аспиранты и лаборанты. Дежурили там два сонных вахтёра, и зачастую они даже не просили предъявлять удостоверения – с кем-то раскланивались, с кем-то здоровались. Оба были операторами.

Тут же на лавочке обнаружился Михей, он подошёл поздороваться, заодно представил меня, и вахтёры не прогнали взашей, только предупредили, что работать буду с их сменщиками, а после старший в паре проводил до караульного помещения и отпер дверь.

– Поживей давай, самый час пик начинается! – сказал он, запуская меня внутрь.

Убрать плащ и кепку на вешалку, вытянуть из мешка тетради и карандаши, а после сунуть его под диван много времени не заняло. Дальше я заскочил в уборную и погляделся в зеркало, привёл в порядок причёску, шумно вздохнул, пытаясь унять совершенно иррациональную дрожь.

Ну вот чего волнуюсь, а? Имею право тут находиться, не в частном клубе – на улицу не выставят. И студенты от учащихся энергетического училища ничем, кроме витка инициации, не отличаются. Тут, если разобраться, интеллектуалов не сильно больше, и я их почти всех уже знаю, пиетета никакого не испытываю, а некоторым так и вовсе с превеликим удовольствием нос бы сломал.

Ну так чего ж меня морозит всего?!

Кое-как подавил нервную дрожь, отправился на поиски нужной аудитории. Пока плутал по коридорам, не забывал поглядывать по сторонам и в итоге решил, что отличаюсь от студентов разве что отсутствием значка с символикой института, номером разряда или витка и румба инициации. Впрочем, таковые были далеко не у всех, попадались молодые люди и без них, о барышнях и не говорю. Так что – я как все. Голова, две руки, две ноги, туловище. Костюм получше, чем у многих, туфли так и вовсе отличные. Разве что папки какой-нибудь остро не хватает; иду, как дурак, с тетрадями в руках.

Ещё подметил, что многие студенты клевали носом на подоконниках и скамейках, будто подъём к первой паре стал нешуточным испытанием для их не очень-то и спортивных организмов. А мне нормально – по общей побудке в шесть утра как огурчик встал.

Иногда в коридорах встречались что-то оживлённо обсуждавшие компании, через них не проталкивался, предпочитая обходить. Всё время ждал встречи с кем-нибудь из знакомых, но так никого и не встретил. Оно и немудрено: такая прорва народу учится!

Двери нужной аудитории стояли открытыми нараспашку, они вели на верхний ярус, а по проходу между рядами парт вниз уходила лестница; у дальней стены располагались кафедра лектора и доска. Занято оказалось не больше четверти мест, но гул в помещении стоял такой, будто то было забито под завязку. Впрочем, болтали далеко не все. Несколько человек затеяли игру в карты, а кто-то кемарил, подложив под голову руки.

Лично я предпочёл бы расположиться поближе к выходу, тем более что приметил там Мишу Поповича, но Лев – или же его спутница? – выбрал первый ряд, пришлось спускаться и садиться рядом.

– Когда с Палинским знакомиться пойдёшь? – спросил я товарища, понизив голос.

– После лекции. На завтра уже практические занятия назначены.

Этим наше общение и ограничилось, поскольку появился лектор и все мигом заткнулись и встали за партами, игральные карты исчезли в мгновение ока, и даже засони подскочили как по сигналу будильника.

Преподаватель – представительный и солидный, с явственно наметившимся животиком и аккуратной бородкой, – поприветствовал всех и разрешил садиться, потом начал читать вступительную лекцию. Та особого впечатления не произвела, но вот после короткой перемены речь зашла о действительно интересных вещах. Интересных и сложных. Конспектировал я, не переставая, не затачивал карандаши, просто менял их по мере стирания грифеля на новые. В отличие от меня, Лев лишь слушал, записи за него делала Милена.

Позавидовал даже ему под конец. Сроду писать столько не приходилось, да и чем дальше, тем сильнее в голове нарастало давление. Всё из-за того, что по своему обыкновению набрал потенциал во время резонанса. Решил, будто в достаточной степени освоил технику заземления, и поначалу, пока бегал по институту, действительно никаких неприятных ощущений не испытывал, но вот на лекции буквально физически ощущать стал, как сверхэнергия в противофазе стремится просочиться наружу, притягиваемая потенциалами других операторов. Ни на миг самоконтроль ослабить не мог.

Когда прозвенел звонок и сошедшего с кафедры лектора окружили три барышни и двое молодых людей, я с облегчением перевёл дух, а потом шепнул сидевшему прямо-прямо, будто шпагу проглотил, приятелю:

– Ты часом не уснул?

Тот улыбнулся уголком рта.

– У меня сейчас голова лопнет, – сознался Лев, поднялся и покачнулся, едва устоял на ногах, всерьёз опёрся на тросточку, предназначенную совсем для другого.

Следующая пара должна была начаться только через пятнадцать минут, и я предложил:

– Давай провожу.

– Да вот ещё!

– Всё равно заняться нечем.

Милена взяла Льва под руку и направила его к лестнице, но у меня возникло впечатление, что в этом не было ровным счётом никакой нужды. Понятия не имею как, только мой товарищ чем дальше, тем лучше ориентировался в пространстве, несмотря даже на непрозрачные стёкла очков. Но вот в заполонённом студентами коридоре он всё же потерялся, там целиком и полностью положился на Милену. Мы подошли к лифту, и какой-то торопыга с удивительной непосредственностью вознамерился влезть перед нами без очереди, ещё и походя оттёр Льва плечом.

Среагировал я совершенно машинально. Вклинился между товарищем и навалившимся на него нахалом, поставил свой полуботинок вплотную с лакированной туфлей студента и легонько двинул оппонента плечом. За счёт выигрышного положения в чрезмерных усилиях не возникло нужды, и отнюдь не самого хлипкого сложения парень с неприятно-бугристым лицом не удержал равновесия и оказался прижат к стене.

– Прошу прощения, – улыбнулся я и на миг задержался, дав возможность пройти в кабину Льву, а после шагнул следом сам.

Лифтёр закрыл дверцы перед носом обескураженного крепыша, и тогда Милена негромко сказала мне:

– В этом не было нужды.

Я лишь пожал плечами, не став доказывать собственную правоту. Было бы перед кем распинаться! Опять же – не время и не место.

На кафедре феномена резонанса я надолго не задержался, лишь показался на глаза профессору Палинскому и сразу откланялся, поспешив на следующее занятие. Второй парой стояли основы криминалистики. Читали её в аудитории существенно меньших размеров, а среди студентов совсем не оказалось представительниц слабого пола. Худой будто щепка преподаватель беспрестанно курил папиросы и покашливал, его усы от табачного дыма сделались рыжевато-сизыми, а сам он совершенно точно не был оператором. Но слушали его внимательно, никто не отвлекался на разговоры с соседями и не скучал. Такое впечатление, кроме меня первокурсников тут и не было вовсе.

За окном потемнело, принялись стучать по отливам капли дождя, и с непривычки начало клонить в сон, чуть челюсть не вывернул, пытаясь справиться с зевотой. Впору было порадоваться, что на заднюю парту сел. Наверное, задремал бы даже, но приходилось прилагать постоянные усилия, дабы удержать под контролем внутренний потенциал.

И ведь не слить его тут никак! Придётся алхимической печью пережигать, иначе точно голова лопнет…

Вторую длинную перемену решил потратить на поиски столовой. Найти – нашёл, но хоть в просторном помещении и работало сразу несколько раздач, очереди к ним выстроились изрядные, да и свободных столиков уже не осталось. Подозреваю, спокойно перекусить тут реально было только во время лекций, а у меня в сегодняшнем расписании окон не было. Тогда в целях рекогносцировки прошёл по этажам и наткнулся на буфет, где было далеко не столь многолюдно, но талоны там не принимали, а цены откровенно кусались. Поймал ртом струйку фонтанчика с питьевой водой да и двинулся обратно к лестнице.

По пути обратил внимание на компанию крепких молодых людей с одинаковыми стрижками, отчасти напоминавшими мой собственный «бокс». Говорили они на рубленом тяжеловесном языке – в гимназии изучал оксонский, узнал его сразу.

Я несколько даже растерялся. Почему-то полагал, будто после провозглашения независимости их квоту от Лиги Наций закроют, а учащихся вышлют, но вот они – пьют кофе, лопают булочки и кажутся вполне довольными жизнью. Странно.

В запасе оставалось минут пять, и я заскочил перед парой в туалет, а когда уже споласкивал руки, вновь хлопнула дверь. Оглянулся и обнаружил, что ко мне присоединился худощавый паренёк в просторных брюках и пиджаке нараспашку.

– Новенький, да? – спросил он с неприятной такой ухмылочкой.

Внутри всё заныло в предчувствии неминуемой драки; удивился даже этому полузабытому ощущению. Не иначе атмосфера учебного заведения свою роль сыграла, снова гимназистом себя ощутил.

– Чего молчишь? – продолжил наседать на меня паренёк. – Новенький же?

– Допустим, – коротко ответил я, ожидая развития событий.

– У нас тут свои порядки! Если что-нибудь выкинешь – мигом в бараний рог скрутим! Усёк?

И тут я его узнал. Сначала вспомнилась отрывистая жестикуляция, а потом и наглая физиономия. Точно! Именно этот задохлик с двумя приятелями пытался взять меня в оборот тем летом в городском парке. Тогда вмешался Карл, а сейчас…

Я улыбнулся и шагнул вперёд.

– Малыш, у тебя от рождения с памятью плохо или часто по голове били?

– Чё?

Коротышка нахохлился, но я был выше и – кто бы мог подумать! – тяжелее, поэтому заставил его попятиться к входной двери.

– Да ты знаешь, с кем связался, а?

– Знаю, – подтвердил я, наступил пареньку на ногу и легонько пихнул плечом.

Отступить тот не смог, опрокинулся на дверь, распахнул её и вывалился из уборной. Я шагнул следом и протянул руку, но коротышка предпочёл подняться с пола самостоятельно.

– Тебе конец! – выкрикнул он излишне громко; начали оборачиваться студенты.

– Ты аккуратней давай. Падение на задницу сотрясение мозга вызвать может, – заявил я с улыбкой, столь же безмятежной, сколь и фальшивой. – А если копчик сломаешь, тогда вообще беда.

– Поговорим ещё! – многообещающе прозвучало в ответ, и паренёк отошёл к компании студентов, наблюдавших за нами со стороны.

Среди них обнаружился и тот, которого Карл прошлым летом поименовал Северяниным, но удивило другое: там же стоял и торопыга с бугристым лицом, и вот это обстоятельство на простое совпадение уже нисколько не походило.

Послышался смех, и от группы спортивного вида студентов донеслась ехидная реплика:

– Ну что, Север, съел?

Я воспользовался моментом и двинулся к лестнице. Ситуация показалась какой-то очень уж наигранной. В институте куча народа учится, а цепляться в первый же день начали именно ко мне. И ладно бы на общем фоне как-то выделялся – так нет же! Но вот кто выделялся – так это Лев. Его появление в чёрных очках и с тросточкой точно событием дня стало. Быть может, дело именно в этом?

Предположение показалось небезынтересным, решил при первом же удобном случае поделиться им с Альбертом Павловичем. Ну а сейчас пора было бежать на лекцию.

Третьей и последней на сегодня парой у меня были основы психологии, заскочил в аудиторию уже непосредственно перед самым звонком, и три последних ряда оказались заняты, пришлось садиться чуть ниже.

– Представляешь, он два года в лучшей психиатрической клинике Ведуны стажировался! – поведала соседке барышня с соседней парты, но подробностей не последовало, поскольку через вторую дверь зашёл лектор.

Это был молодой человек лет двадцати семи – тридцати, стройный и подтянутый, в отлично пошитом костюме. Он положил небольшой кожаный портфель на стол, встал за кафедру и, разрешив присутствующим садиться, представился:

– Меня зовут Эрнест Карлович Рейс, я – магистр психологии…

Хорошо поставленный голос, негромкий, очень ровный и мягкий, легко перекрыл шепотки, и студенты враз смолкли, шепотки как отрезало. Первый академический час лекция шла под аккомпанемент едва слышного шуршания грифелей карандашей и скрипа стальных перьев, а вот на второй половине занятия магистр стал работать с аудиторией, вовлекать в обсуждение студентов с первых рядов, приводить примеры из древней и классической литературы, и я даже не заметил, как пролетели эти сорок пять минут.

– Такой красавчик! – шепнула подружке моя соседка и предложила: – Давай подойдём!

Барышни начали спускаться по проходу, и пообщаться с лектором на перемене захотели отнюдь не только они одни. Среди окруживших кафедру девушек затесалось и несколько молодых людей, ну а я быстренько собрался и поспешил в столовую, пока туда не успели набежать оголодавшие студенты. Мои талоны на питание вопросов не вызвали, рассчитался ими за обед, ещё и с Мишей Поповичем скооперировался. Я взял картофельное пюре, он тушёную капусту, вот и сообразили сложный гарнир.

– Не цепляли тебя? – уточнил, когда приступили к трапезе.

Миша аж вилку до рта не донёс.

– Нет. А кто?

– Да есть тут деятели. Если что – обращайся.

Дальше я просидел до половины третьего в библиотеке, после чего отправился в больницу. Перед кабинетом Лизаветы Наумовны как обычно толпились пациенты, но я с важным видом прошествовал мимо очереди, а в ответ на недоумённые возгласы объявил:

– Доставка документов!

На левой руке у меня для пущей важности была повязана красная повязка, и никто возмущаться не стал. Я постучал в дверь, после приоткрыл её и обнаружил, что Лизавета не ведёт приём, а заполняет какие-то бумаги.

– Лизавета Наумовна, здравствуйте! Я табели принёс, как договаривались.

Та отложила ручку, взглянула на меня и разрешила:

– Проходи, Пётр.

Увы, за вторым столом тётенька в белом халате беседовала с конопатой студенткой, и разговора с глазу на глаз не получилось. Я опустился на стул для посетителей и протянул два листа. Пояснил:

– Основной табель и пересдача.

– Пересдача? – Лизавета взяла листы и принялась сравнивать, потом подняла на меня удивлённый взгляд. – Это как так?

– Пришлось энергией в противофазе оперировать, а то не брали из-за низких показателей.

– Макар Демидович будет впечатлён, – заметила Лизавета и улыбнулась. – Я тоже впечатлена. Всё очень даже неплохо.

– Мощность только подкачала. Сорок четыре киловатта – это несерьёзно.

– У кого-то нет и этого.

– Ну да, ну да…

– Выше нос! – приободрила меня Лизавета и спросила: – Как самочувствие? Ничего не беспокоит?

Я посмотрел в её серые глаза, и по спине немедленно побежали мурашки.

– Всё хорошо, замечательно даже, – уверил собеседницу после мимолётной заминки и осмелился добавить: – Но от дополнительного осмотра бы не отказался. Не хочется самолечением заниматься.

Лизавета всё поняла верно и улыбнулась.

– Молодому и здоровому организму вроде твоего самолечение во вред не пойдёт. Всё, беги. Документы Макару Демидовичу я передам.

Я никак не выказал разочарования, поднялся со стула и двинулся к входной двери, но сразу обернулся и уточнил:

– Лизавета Наумовна, а вы на разряд сдали?

– Сдала.

– Поздравляю! – сказал я и отправился восвояси.

Точнее – побежал на служебный вход. Подходило время дежурства, и опаздывать в первый же день совершенно не хотелось. Успел вовремя, и это было просто здорово, поскольку заместитель коменданта уже дожидался меня на месте.

– Тут всё просто, – заявил он. – Стоишь и ни во что не вмешиваешься. Возникнет нужда, тебя позовут. Понял?

– Так точно!

– Работать будешь с Валентином и Николаем, всё тебе покажут и расскажут.

Парочка вахтёров синхронно кивнула. Они были похожи как братья – оба среднего роста и крепкие, каждому лет под сорок; операторы.

Мелькнула мысль, что пройти инициацию эта парочка должна была примерно в одно время с нынешним ректором, и меня продрало холодком заполошного страха – а ну как тоже застряну в комендатуре на два десятка лет? Буду гонять хулиганов и крутить руки нарушителям общественного порядка день за днём, вечер за вечером. И хорошо если на пик витка выйду. А там – потолок.

Меня даже замутило, решил отвлечься, вот и спросил:

– Где план эвакуации на случай пожара, аптечка и оружие?

Заместитель коменданта указал на дверь дежурки и распорядился:

– Покажи ему, Николай.

Я проследовал за вахтёром, а тот первым делом подошёл к столу.

– Кто выливает последнюю воду, тот наполняет чайник. Обедаем и ужинаем в столовой, захочешь заморить червяка – покупай сам. Еду храним здесь.

Он распахнул шкафчик под забранным решёткой окном, там над верхней полкой обнаружилось сквозное отверстие в стене.

– План эвакуации на стене, шкаф с медикаментами – вот. Оружейный шкаф за дверью. Ключи от него у меня. – Николай вытянул за прицепленную к брючной петле цепочку связку ключей, продемонстрировал её и спрятал обратно в карман. – Ещё вопросы?

Я пожал плечами, потом уточнил:

– Мне и в самом деле ничего делать не нужно?

– Учишься? – спросил вахтёр, кивком указав на стопку тетрадей.

– Учусь.

– Ну и занимайся. Нужно будет кого-нибудь подменить – позовём. Только за инструктаж распишись сначала.

Я уселся за стол и принялся разбираться с журналами проведения инструктажа, затем погрузился в лёгкий транс, разровнял плотность потенциала, равномерно разогнав слишком уж колюче ворочавшуюся в груди сверхсилу. Посидел так немного, свыкаясь с новыми ощущениями, и взялся перечитывать конспект общей теории сверхэнергии и вникать в заумные формулировки, которыми изобиловала лекция.

Задул западный ветер, от окна потянуло сквозняком, стекло покрылось коркой наледи, ну а я чем дальше, тем сильнее испытывал смутное ощущение неправильности. Не на пустом же месте решение об усилении охраны института возникло! Если в мою смену ЧП случится, пока конспекты изучаю, мало точно не покажется.

Так стоит ли под выговор подставляться?

Ещё не хватало, чтобы с учёбы турнули!

С обречённым вздохом я убрал тетради в вещевой мешок, но выходить из караульного помещения повременил и для начала изучил схему эвакуации и карту студгородка, территория которого оказалась куда обширней, нежели полагал после беготни с обходным листом. Потом я вышел в коридор и предупредил Николая:

– Осмотрюсь пока.

Близость множества операторов колола со всех сторон энергетическими помехами, и приходилось удерживать ясновиденье под жёстким неослабевающим контролем, вот и погрузился в лёгкий транс, вновь принялся работать с потенциалом. Впрочем, даже будь я настороже, это бы ровным счётом ничего не изменило. Просто вышла из бокового коридора компания студентов – ну чего тут такого?

Вот только это оказались не студенты, а слушатели «Общества изучения сверхэнергии». Монархисты, чтоб их черти драли!

Три молодых человека и две барышни двинулись было к лифту, но заметили меня и задержались.

– Какие люди! – скривился рыхловатый и полноватый Роман, со смешком пихнув приятеля локтем. – Представляешь, Анатоль, этот невежа не безнадёжен! Его в вахтёры взяли!

– Кузен, перестань! – попросила Юлия Сергеевна со своим тягучим акцентом. – Давай не будем устраивать сцен!

Тот голосу разума не внял и продолжил изгаляться:

– Анатоль, скажи: ну неужели я не прав?

Боксёр удара по уху не забыл и зло глянул на меня исподлобья.

– Прав, конечно. Надо было всё же написать жалобу, как собирались. Мёл бы сейчас улицы, для чего и был рождён!

Молодые люди рассмеялись, а я не нашёлся с остроумным ответом, стоял и молчал, как дурак. Да и что тут скажешь? Не при исполнении же перебранку и тем паче драку затевать!

Ну да – оправдание собственной нерешительности я придумал что надо, только вот разбить надменные реваншистские рожи из-за этого хотелось только сильнее!

Юлия Сергеевна рассудительно заметила:

– Роман, Анатоль, вы ведёте себя неприлично. И он, ко всему прочему, студент. Мы видели его на теории сверхэнергии. Настя, скажи!

Смазливая блондиночка наморщила лоб, потом протянула:

– Точно! Он же ещё сидел с тем слепым чудиком!

Роман скривился, выдал:

– Подумать только, кого в аудитории пускают! – Распахнул дверцу лифта, первым шагнул в неё и выдал напоследок: – Цирк уродов, да и только!

Остальные последовали за ним, тогда подошёл Николай и спросил:

– Чего они к тебе прицепились?

– Да зарядил в прошлом месяце одному в ухо, – поморщился я.

– Контра! – проворчал Валентин.

Я вздохнул. Контра и есть.

В семь вечера отправился на тренировку в институтскую боксёрскую секцию. На этом в последнюю нашу встречу настоял Георгий Иванович, не соизволив никак объяснить своё решение, лишь проворчал что-то неразборчивое о необходимости скорейшей социализации.

У меня были большие сомнения, что из этой затеи выйдет хоть какой-нибудь прок, но и жаловаться на впустую потраченное время не приходилось: вспотел уже на упражнениях со скакалкой, а дальше мне ставили правильное перемещение во время боя, уклонения и прочие финты, в коих я оказался откровенно не силён.

Уже после душевой подошёл Карл.

– Пьер, а ты вообще поступление собираешься отмечать? – поинтересовался он с таким видом, что иначе как риторическим вопрос было не расценить.

Мысль пропустить пару стаканчиков отторжения у меня не вызвала, обречённо вздохнул я совсем по другой причине.

– Хоть не в «СверхДжоуле»?

– Не, мы теперь туда ни ногой! – уверил меня Карл. – Это ж натуральное логово пацифистов! Научный факт! К нам в клуб пойдём.

– А давайте лучше в «Под пальмой» посидим? – предложил Коля. – На улице каток настоящий. Три раза уже навернулся за сегодня.

– Это где? – уточнил я.

– Кафешка напротив сквера.

Я кивнул.

– Тогда вы идите, а я через полчаса прибегу.

Так и решили.

Выгаданные полчаса я использовал с умом – поужинал в студенческой столовой. Не знаю, какие расценки в «Под пальмой», а тут и кормят прилично, и талонами расплатиться можно. Потом ещё забежал за плащом в дежурку, а только выскочил на крыльцо и едва не скатился по его обледенелым ступеням, лишь в самый последний момент за перила схватиться успел. Осторожно спустился, шагнул на брусчатку и понял, что в своих шикарных полуботинках недалеко ушёл от коровы на льду.

Обидно, досадно, но – ладно. Дойду.

Зато от уличной прохлады чуть меньше голова болеть стала.

Плохо разве? Да ничуть!

Когда миновал сквер с фонтаном, у ближайшего фонаря остановился извозчик, из повозки выбрался молодой человек, и я узнал Виктора – приятеля Лии. Да с ней он к институту и прикатил: протянул руку, помог спуститься на мостовую, но не остался и после поцелуя в щёчку заскочил обратно и отправился куда-то дальше.

Я помахал рукой.

– Лия!

– Петя, привет! – обрадовалась мне бывшая одноклассница. – Я Льва на кафедре видела, а с тобой разминулась!

– Да я туда на пять минут только забегал. Ты чего дрожишь?

– З-замёрзла, – призналась девчонка. – Мы на коньках с Витей катались.

– Мало вам гололёда! – фыркнул я. – Пойдём, горячим чаем напою, а то разболеешься! Где тут у вас «Под пальмой»?

– Да вот же! – указала Лия через дорогу, и точно – на соседнем доме фонари подсвечивали вывеску с экзотическим растением.

Вот туда мы и двинулись. В кафе оказалось шумно и людно, а в центре зала росла самая настоящая пальма в пару человеческих ростов высотой. Вот уж чего не ожидал, того не ожидал!

Проходить за стол Лия отказалась наотрез, и я помахал рукой Карлу, а сам отвёл девушку к бару, убрал её пальто на вешалку, туда же повесил и свой плащ, вещмешок кинул на пол. Помимо чая заказал две порции бренди, и Лия замотала головой.