Читать книгу: «Отставник 5. Абордаж», страница 3

– Зафиксировано несанкционированное движение внутри станции на уровне четыре!

Бывший полковник недоброжелательно покосился в сторону доложившего наблюдателя. За последние несколько минут обстановка возле станции резко изменилась. Противник, казалось уже выдохся и ещё чуть-чуть его дожму и, не дав отступить уничтожат, но первое разрушение внешнего корпуса, второе, а теперь и проникновение внутрь – высадка штурмовиков. А бывший полковник не был готов к такому стремительно меняющемуся ходу событий и немного растерялся. Он всё-таки бывший командир отдельной десантной дивизии, а не дежурный офицер, функции которого выпало ему выполнять в этот злосчастный день.

– Какие подразделения ближе всего с этим уровнем? – не заметив косого взгляда, задал риторический вопрос бывший адмирал, одновременно выводя на дополнительный экран схему четвёртого уровня станции и, недолго всматриваясь, взялся за переговорное устройство. Из схемы ему стало понятно, что на четвёртом уровне, кроме автоматических роботов различной спецификации ничего нет. Да и этот уровень казалось был защищён так, что до него не добраться, но случилось то, что случилось и приходится принимать экстренные меры.

– Командир Бри́ста Валента́у, лейтенант, вызывает адмирал, – в микрофон, едва скрывая раздражение, проговорил Умао Витарис.

– Весь внимания, офицер!

– У нас прорыв на четвёртый уровень в подуровень три проникла штурмовая группа противника. Численность её выясняется. Ты ближе всех от места прорыва. Сколько у тебя солдат в подчинении?

– Вместе со мной двадцать боевых единиц с лёгким вооружением, – быстро ответил бывший офицер. Его малочисленное подразделение не входило в состав контрабордажников, а занималось патрулированием и охраной сектора «М-1», где сконцентрированы склады и прямое обращение пусть и бывшего, но адмирала его озадачило, но и взбодрило одновременно. «Вот и представился случай отличиться», – думал он.

– Слушай приказ! Всем личным составом выдвигайся в сектор «Н» на четвёртый уровень, подуровень три. Задача – связать боем и задержать противника, я пошлю к тебе подкрепление, – не дослушав о принятии приказа, Умао Витарис переключился на другой канал. – Капитан Са́мо Внатра́ж, слушай приказ!..

Бывший адмирал лично отдавал приказы, мало заботясь о ходе их исполнения. Для военного если приказ отдан, то он будет исполнен в точности и в срок, а для контроля исполнения у него есть десятки наблюдателей, в чьи обязанности как раз и входит контроль хода выполнения приказа и доклад об изменении обстановки.

– Зафиксирован огневой контакт! – доложил наблюдатель, но бывший адмирал уже заметил, что маркеры обозначения посланных в сектор солдат-шнахассов слились с размытыми точками обозначения противника.

Глава 5

Четырнадцать изматывающих часов бывший адмирал координировал действия при отражении атаки на межпланетную космическую станцию и когда последний корабль противника, что находился в опасной близости исчез с экранов слежения, он с усталым видом откинулся на спинку кресла. Результат обороны его не радовал. В девяти местах корпус махины станции был пробит и внутрь проникло неизвестное число десанта противника, но станция большая, и потеря одного или даже нескольких секторов, или уровней не приведёт к катастрофическим последствиям.

Бывший адмирал окинул взглядом присутствующих на капитанском мостике в зале управления. Усталые, измождённые лица всем видом показывали, что бой дался не так легко, как он предполагал изначально.

– Наблюдатели, через полчаса доклад о потерях. Технической группе, проанализировать характер и степень повреждений, доложить по готовности. Через два часа высшим командирам собраться в моей каюте, – вставая с кресла, он отдавал распоряжения. – И ещё, Само́ас Интана́с, распорядитесь о внеплановой ротации дежурных. Пусть по возможности отдохнут.

– Слушаюсь, – коротко отрапортовал дежурный вахтенный, но Умао Витарис его уже не слышал. Он, на едва сгибающихся ногах, побрёл к себе в каюту, мысленно проклиная себя, что не удосужился переоборудовать рабочие места наблюдателей и в частности место координатора. Информативный и командный функционал он предусмотрительно модернизировал, но длительное нахождение в практически неподвижно сидячем положении в неприспособленных для этого креслах и ложементах гражданского образца, вымотало не только его.

В своей каюте бывший адмирал с наслаждением уселся на диван и, вытянув ноги, с блаженством прикрыл глаза, анализируя эпизоды и сопоставляя факты его захвата межпланетной станции и попытки атаки противника…

– Адмирал, получено разрешение на стыковку, – доложился адъютант.

– Принял. Стыковку разрешаю, – месяцы бешеной гонки, когда остатки его мятежного флота убегали, скрываясь, запутывая следы от преследовавшего его по пятам Императора Кохандия Восьмого казалось подошли к концу. В очередном слепом прыжке, радары дальнего обнаружения его флагмана сверхтяжёлого линкора «Мутао» уловили признаки нахождения поблизости массивного объекта искусственного происхождения. Топливо, продовольствие, воздух на корабле подходили к концу, и адмирал отдал приказ идти на сближение. Установленный радиоконтакт вселил надежду – им предоставят укрытие.

«Нам дали пристыковаться и впустили внутрь станции, – первое отличие, что в уме для себя отметил бывший адмирал. – Второе: дали время осмотреться, разместить бо́льшую часть десанта на станции. Этого я бы в любом случае не допустил. Противник известен – анторсы. И мы их встретили огнём на средней дистанции, – продолжал анализировать ход боя Умао Витарис. – Затем меня с высшими офицерами пригласил комендант. Вот там мы его и обезвредили, захватили командный уровень, а потом началась зачистка».

Умао Витарис открыл глаза. Из короткого анализа произошедшего боя провести параллели с его успешным захватом межпланетной станции практически невозможно. Слишком разные начальные условия. Тем более, экипаж межпланетной станции «Охану» был готов к развитию таких событий, и бывший адмирал заранее принял необходимые меры. Напрягало только одно – присутствие сопоставимого по классу корабля анторсов на орбите возле спутника третьей планеты, да и возросшая активность сопротивления на самой третьей планете вызывали опасения.

– Капитан, готов сводный доклад наблюдателей о потерях, – прозвучал вызов по внутренней связи дежурного вахтенного.

– Благодарю, полковник. Присылай, я сейчас его посмотрю.

Пробежавшись глазами по строчкам отчёта, бывший адмирал нахмурился. Выходило, что безвозвратные потери лётного состава ближней обороны станции составили восемь единиц техники плюс пилоты, что укладывалось в рамки допустимых потерь, но то, что только подтверждённые безвозвратные потери подразделения противоабордажной обороны составили без малого одну тысячу единиц – это его возмутило. Подтверждённые потери противника в отчёте не фигурировали, имелось пояснение: «Уточняются». Данный факт также не понравился бывшему адмиралу.

– У нас слишком высокие потери, в любом случае несопоставимые с потерями противника, – пробормотал Умао Витарис. Если бы у него не существовал переизбыток солдат-шнахассов, то он сейчас бы клял всех офицеров старшего звена за неумелое руководство и крайнюю неподготовленность вверенного им личного состава. Но это будь он на своём линкоре, но здесь, на станции, в сложившейся ситуации потери выглядели не так катастрофически, даже наоборот, избавились от лишних ртов и пошатнули без того излишне раздутую группировку шнахассов, с силой которой ему приходилось считаться.

– Прибыли командиры и старшие секторов, разрешите их пригласить? – отвлёк от дальнейшего изучения сводки голос помощника.

– Да, приглашай и проводи их в мой кабинет для совещаний. Я скоро буду…

– Присаживайтесь, – войдя в помещение, приспособленное для проведения совещаний, произнёс бывший адмирал, – начнём с главного. У нас на станции действует несколько десантных групп противника. Все они заблокированы в секторах, что отмечены красным на экране. Численность их неизвестна. Но прежде чем поступят предложения, хочу услышать ответ на вопрос от руководителя технической группы. Находясь в указанных секторах, они смогут навредить станции?

– Затрудняюсь ответить, капитан, – после продолжительной паузы, произнёс руководитель технического блока межпланетной станции Самэ́ Логнэ́с. Этот представитель расы нво́ксов один из старейших обитателей «Охану». Его предки начинали строить станцию, родители закончили, и он продолжил их дело, став инженером-техником. Как раз в обязанности блока, которым он руководил входило следить за техническим состоянием межпланетной станции. – Неизвестно, какими техническими средствами они обладают, – продолжал Самэ Логнэс, – с могут ли вскрыть переборки, которыми их заблокировали. Также неизвестно, каков их технологический уровень. Если отталкиваться от текущего уровня нашей цивилизации, то при первом взгляде серьёзных повреждений они станции нанести не смогут. Заблокированные сектора в основном технические, где располагаются базы, склады и ремонтные заводы. Они, как понимаю, смогли пробить брешь во внешнем корпусе в местах, где отсутствовали корабли на внешнем корпусе, но дальше продвинуться не смогли. Так что, извини, капитан, мало информации.

– Ясно, – без выражения эмоций, произнёс бывший адмирал. – Итоги боя подведём позже, а сейчас хочу выслушать предложения…

***

Я так и сидел запертый в складском помещении. Несколько раз пытался связаться с товарищами, но связь блокировалась.

– Надо выбираться отсюда. Можно, выйдя, пошуметь на этаже, – размышлял вслух, – но этим я ничего не добьюсь. Только погибну за зря. Но выходить раньше или чуть позже придётся. Хорошо хоть организм освоился к недостатку кислорода и без употребления боевых стимуляторов. Есть небольшое головокружение, но не критичное. Мыслить не мешает, моторика движений не страдает, – я эти несколько часов, что находился на складе сидел без скафандра и шлема, прислушиваясь к своему организму. И серьёзных последствий от недостатка кислорода пока не испытывал, возможно, потом, через полдня или сутки они появятся, но это будет потом, а на этот случай у меня есть боевые стимуляторы.

Находиться в помещении одетым только в термобельё было неуютно и я, недолго думая, надел на себя комбинезон, что нашёл в ящике на складе. Он оказался чуть маловат, но движения сильно не сковывал, а в случае необходимости облачиться в скафандр я мог и не снимая его – попробовал от безделья.

Первая попытка открыть створки двери у меня провалилась, внутренний блок пульта управления я вывел из строя и вдобавок, как оказалось при осмотре, впоследствии демонтирован ремонтниками, что внушало опасения.

Я продолжал сидеть на коробе, обдумывая, как отсюда выбраться, но реально выполнимых идей у меня не появлялось. Стены клинок не брал, а в небольшом, замкнутом помещении использовать своё оружие, чтобы пробить брешь в стене я пока не решался. Время шло. По моим внутренним часам истекло больше четырёх часов с того момента, как сюда заходили. Я планировал дождаться если не наступления ночного времени суток на станции, то пока шумиха на этаже немного поутихнет и тогда всё-таки облачиться в скафандр и пробить брешь в стене, и выбраться из этой ловушки.

От вынужденного безделья меня стали посещать тревожные мысли: что с моей группой, какое принял решение ашш Сошша Хааш, оставшись старшим? Приказал идти искать меня или нашёл пригодное для оборудования базы помещение, или всё-таки приступил к выполнению нашего плана – поиску и захвату командного пункта. Вряд ли он находится на тех уровнях, где нам удалось пробить брешь и проникнуть внутрь. На месте инженеров, проектирующих корабли-станции такого типа, я бы расположил важные узлы, в том числе реактор и командный пункт в центре шарообразной станции. Кораблём эту махину назвать можно с большой натяжкой. Даже корабль-матка анторсов больше походил именно на корабль, имея длинную вытянутую сигарообразную форму, а не форму шара.

Я про себя хмыкнул, вспомнив четвёртый эпизод «Звёздных войн» и сравнив размеры и форму корабля шнахассов, пришёл к выводу, что это скорее всего станция. Но вот почему она оказалась в нашей звёздной системе?.. Много вопросов без ответов всплывали один за другим, и я едва не пропустил момент, когда дверь склада стала медленно открываться. Я подорвался с места, схватился за оружие, но благоразумно убрал винтовку на один из стеллажей. От выстрела меня самого может поранить, а что получу контузию – так это точно. Так что я остался с единственным подходящим для бесшумного ведения боя оружием – клинком, что спрятал за спину.

Дверь продолжала открываться. Автоматически включился свет, а я сделал шаг назад, упёршись в стену. Спрятаться я не успевал.

Внутрь вошёл гуманоид чуть ниже меня ростом, но в плечах шире раза в полтора. Он едва протиснулся через не до конца открывшиеся двери. Я хотел броситься на него и прорваться, но возле дверей он резко остановился, уставившись на меня.

– Бро́ско унта́рис али́то?! – произнёс он, смотря прямо в глаза. То, что он испугался, обнаружив в закрытом помещении постороннего, я понял сразу. Но что он говорил, я не понял и сделал неопределённый жест рукой, мол «Фиг его знает».

– Броско васка́ли? – не унимался тот, не делая попытки приблизиться и это меня напрягало. Сколько с ним пришло? Есть ли среди сопровождавших солдаты или он всё-таки один.

– Оска́ли вена́ти поста́рис а́нто по́та ха́нса.

– Га́нза по́да, – ответил наугад, умышленно коверкая слова. В свою бытность я не отличался способностям к языкам. Анторский выучил машинным путём, а язык, на котором говорил неизвестный не походил ни на один из слышанных раньше, это, впрочем, неудивительно. И что передо мной стоит не представитель расы «Человек», понятно с первого взгляда, даже при беглом взгляде. Да, гуманоид – две руки, две ноги, туловище и одна голова, но лицо, пепельно-белый цвет кожи, глубоко посаженные, но большие глаза и несоразмерно большой для такого лица нос, явно указывал – это некто, с кем я ещё не встречался. Шнахассов я видел во время вскрытия, но он не похож на него.

– Бонта́ри али́то воо́с?! – в его голосе послышалось удивление и надо сказать, выражение лица тоже поменялось. С настороженного испуга сменилось на удивлённое.

В ответ я обвёл рукой помещение и указал на зияющую дыру от снятого блока управления дверью. Неизвестный проводил взглядом мой жест и, уставившись на то место, где должен был находиться блок управления, ненадолго завис. Хотел приблизиться к нему и атаковать, но неизвестный слишком быстро пришёл в себя, а когда он захрюкал, тря рукой свой гигантский нос, пришлось и мне впасть в ступор.

«Он что, так смеётся?», – промелькнула догадка. Неизвестный продолжал хрюкать и я, поддавшись его заразительному и одновременно необычному проявлению эмоций, тоже засмеялся.

– О́нто ва́сти прохна́ по́тати ума́о васта́нд! – произнёс неизвестный и жестом показал, что ему нужен ящик, стоявший на полке в противоположной стороне. В ответ я пожал плечами. Носатый бочком протиснулся внутрь. Нажал что-то на своём запястье, с лёгкостью оторвал от стеллажа металлический ящик и, кивнув мне, вышел.

«О как, оказывается ящики прикреплены к стеллажам электромагнитными замками. Вот почему я не смог их сдвинуть с места», – выходя со склада, окинул взглядом помещение. Вроде мои вещи спрятаны. Скафандр так и оставался лежать в отдельно стоявшем большом коробе, шлем задвинут глубоко внутрь на стеллаже и запрятан за ящик, но вот моя винтовка. Она лежала так, что при экстренной необходимости я мог до неё дотянуться и применить. И это обстоятельство вызывало тревогу. Всё, что было можно: продуктовый неприкосновенный запас, стимуляторы и некоторую мелочь я заблаговременно разложил по многочисленным карманам комбинезона, предвидя момент, что в любом случае придётся чуть раньше или позже избавляться от скафандра, но что это произойдёт так быстро я не мог представить. Некоторые необходимые вещи из неприкосновенного запаса так и остались лежать вместе со скафандром, в том числе и рация. Вот что я крайне не хотел терять. Она мой единственный шанс связаться с товарищами и скоординировать наши действия, но она вмонтирована в шлем, а его брать с собой нет никакой возможности. Слишком уж подозрительно будет выглядеть, хотя…

– А́нса вака́ди, – пробормотал я неразборчиво и развернулся обратно. Неизвестный застыл в дверях с непонимающим видом, а я вернулся обратно, нарочито с недовольным выражением лица пробежался глазами по стеллажам, засунул за ящик винтовку и достал свой шлем.

– А́нса, – победно произнёс я, тряся шлемом.

– У́нто броск?

– Анса, – продолжал бубнить себе под нос, возвращаясь к выходу.

«Только бы ничего не заподозрил», – мысленно молился, беря шлем подмышку. Опознавательных знаков на нём не было. Только цифро-буквенное обозначение, чтобы не перепутать к какому скафандру он принадлежит. Хотя, когда проходил инструктаж, то меня клятвенно заверили, что шлемы для скафандров взаимозаменяемы.

– Эно́ста вента́к станта́м, – недовольно пробормотал неизвестный, но освободил проход, чтобы я мог выйти.

В коридоре стояла непривычного вида тележка, состоявшая из грузового отсека, куда он без усилий поставил металлический ящик и пары мест для сидения.

– Досса, – жестом он указал на свободное место, куда можно было поставить шлем, но я отрицательно покачал головой. – Гонастро́ви пода́ли, – пожал плечами неизвестный и уселся спереди, жестом показав, что могу сесть рядом.

Когда я, прижимая к себе шлем уселся, тележка тронулась и плавно поехала. Этот коренастый инопланетянин оказался разговорчивым. Он постоянно что-то говорил, я изредка кивал, даже пытался вставлять неразборчивые фразы, а сам внимательно смотрел по сторонам, запоминая ориентиры, чтобы по возможности вернуться обратно за оружием.

Пару раз нам навстречу попадались вооружённые шнахассы. Их я практически сразу узнал по внешнему виду, но к счастью водитель тележки не останавливался, хотя я был готов выхватить клинок и ввязаться в бой, но пронесло. Мы ехали довольно долго, петляли по коридорам, пока не остановились возле гермодверей. Не сходя с тележки нежданный помощник, что-то нажал на приборе на своём запястье. Прошла минута, но дверь не открылась. Он вновь нажал на кнопки и недоверчиво покосился на меня. Гермодверь вновь не открылась.

Я видел по его выражению лица, что что-то идёт не так.

«Скорее всего сканеры не пропускают незарегистрированного пассажира, – промелькнула мысль. – У меня же нет устройства на запястье, что является ключом или идентификатором, вот и не пропускает система безопасности незарегистрированный биологический объект».

Неизвестный пристально посмотрел на меня и стал что-то быстро набирать у себя на закреплённом на запястье приборе.

Удар!..

Глава 6

Клинок вошёл глубоко в грудь в области сердца. Не зная физиологических особенностей индивида, перестраховался и ударил второй раз, пробив гортань. Послышался неприятный на слух, но до боли знакомый звук ломающегося позвоночника. Крови не было. Инопланетный – анторский вибро-клинок не замечает почти никаких преград, но моментально запекает кровь, чем даёт преимущество – не надо беспокоиться о пятнах крови.

Инопланетянин завалился на спинку кресла, а я прислушался. Вроде тихо, посторонних шумов мой чутких слух не улавливал. Систем видеонаблюдения я не заметил, что не говорило об их отсутствии, не исключено, что они установлены скрытно, но иного варианта, как ликвидировать этого говорливого «грузчика» у меня не имелось. Он своим видом явно показывал, что встревожен тем, что гермодвери не открываются в моём присутствии и пытался сообщить кому-то об этом. Хорошо хоть не догадался спрыгнуть с тележки и отбежать, а оставался рядом, чем и подписал себе смертный приговор.

Недолго думая, отстегнул прибор с его руки и хотел было скрыться, оставив всё как есть, но по коридору послышался звук топающих ног. Кто-то приближался, и он не один. Неслаженный топот, сливающийся в нарастающий гул напоминал неслаженный строевой шаг. Мысленно про себя выругался. Я находился в небольшом ответвлении возле закрытых гермодверей. Коридор длинный, прямой и моя попытка убежать или скрыться вызовет подозрение и не факт, что смогу оторваться. Но другого варианта не видел. Надо бежать. Если меня застанут рядом с трупом, то мне несдобровать и неизвестно, успел ли он передать сообщение или я прервал его вовремя.

На автомате пристегнул прибор к себе на руку и хотел спрыгнуть с тележки, как гермодверь с тихим жужжанием поехала в сторону.

Сердцебиение участилось. Я ожидал увидеть с противоположной стороны строй солдат с направленным на меня оружием, но дверь открылась полностью и путь оказался свободен.

За время, когда ехали с носатым инопланетянином, я посматривал, как он управляет тележкой. И понял, что ничего сложного. Тем более, рычаг управления находился посередине, и он управлял ей одной рукой, каких-либо переключателей, тумблеров или педалей больше не было. Я сжал рукоятку рычага, направил её чуть вперёд, и тележка покатилась. Взгляд уловил, что на приборе высвечивается указатель «прямо». Послушался, направляя тележку по намеченному маршруту, а сам торопливо поправил одежду на трупе, усадить его ровно не получалось, голова с повреждённым позвоночником не желала держаться ровно. Пришлось уложить её себе на плечо, прикрыв входное отверстие оружия отворотом его же комбинезона. Одновременно соображал, что делать дальше. Плана как такового не имелось. Но что радовало, меня этот инопланетянин принял за кого-то из своих и его не сильно удивило незнание языка.

«Надо бы как-то связаться со своими, – мысленно составлял план, – так же необходимо узнать, кто ещё проник внутрь, не думаю, что только нам удалось это сделать, вот только как?».

Взглянул на прибор. Принцип его работы мне показался знаком. Привычный коммуникатор, может только с иными техническими характеристиками и бо́льшим функционалом, но такой же прямоугольник, что удобно размещался в креплении на руке. И, кстати, вовремя это сделал. Указатель на приборе изменился, и я повернул направо.

– Нет, так долго продолжаться не может. Слишком долго еду, а никто на пути не встречается. Какой-то не то технический сектор, не то ремонтный. И слишком узкий коридор с частыми разветвлениями, если кто встретится по пути, то с трудом разойдёмся на тележках такого типа, – едва слышно бормотал себе под нос, смотря в коммуникатор. Принцип управления им оказался прост и привычен. Провёл двумя пальцами, расширяя картинку, масштаб увеличился, сдвинул два пальца вместе – уменьшился.

– Так, после следующего поворота длинный прямой коридор. Надо этим воспользоваться.

Как только выехал на прямую, положил руку трупа на рычаг управления, кое-как подручными средствами примотал её, чтобы не соскальзывала, подставил ногу тела, чтобы зафиксировать положение «вперёд» и, мысленно перекрестившись, спрыгнул с тележки.

В бога я не верю, но убедился, что есть цивилизации, которые достигли таких высот в развитии технологий, что для нас, в данном случае землян, их достижения научно-технического прогресса выглядят если не чудесами, то необъяснимым фактом. Если взять и поместить со всеми его знаниями и умениями жителя семнадцатого, или пусть восемнадцатого века в двадцать первый, то для него окружающее будет культурным шоком. Автомобили, радио, телевидение, полимеры, компьютерные технологии и многое другое, неизвестно, как окажут влияние на психическое состояние испытуемого. Без постепенного, из поколения в поколение, внедрения новых знаний и умений те, кто ими владеют – будут казаться богами.

Из размышлений вывел посторонний шум. Я в это время торопливым шагом, изредка смотря в карту-схему, отображённую на коммуникаторе, двигался по одному из ответвлений коридора. Впереди, согласно данным того же коммуникатора имелось большое помещение. Я надеялся, что это ангар, где можно если не спрятаться, то привести мысли в порядок. В этот раз при встрече с аборигеном станции мне повезло, но повезёт ли в следующий – маловероятно. Я намеревался хорошенько изучить карту-схему коммуникатора, ведь от него необходимо как можно скорее избавиться. С уверенность равной ста процентам предположил, что этот девайс отследить элементарно и не только местоположение носителя, но и, скорее всего, всю информацию, которая в нём находится и передавалась за весь период времени. Вот и торопился найти укромное место, чтобы относительно спокойно изучить карту-схему, попробовать сориентироваться, если повезёт, то обнаружить товарищей, а потом и уничтожить следящий прибор.

Я ускорил шаг, так как шум раздавался сзади из одного из ответвлений коридора. До, как я надеялся спасительного ангара было недалеко, но переходить на бег не стал. Такой торопливостью скорее привлечёшь к себе внимание, чем усыпишь бдительность.

– Энто́нса! – послышалось сзади.

Я шагнул к стене и стал оборачиваться, но не успел. Сильный толчок в бедро. Пронзающая боль от сломанной кости, понимаю, что заваливаюсь, не в силах удержаться на ногах. В мыслях молнией мелькнуло: «Хорошо, что вколол боевой стимулятор, а то бы от болевого шока если не скончался сразу, то потерял бы сознание – это точно». Но не успевает мысль додуматься до конца, как наступает темнота. Не удержавшись на ногах, я падаю и головой с силой бьюсь о что-то твёрдое.

***

– Новикова, что так долго?! Приказ всех касался!

– Документы уничтожала.

– Да кому нужны твои документы?! Здесь через полчаса-час вообще ничего не останется, и если не уберёмся отсюда, то и нас хоронить не придётся.

– Я поняла, – заходя в вагон «Метро-4000», ответила молодая, на вид до двадцати пяти лет девушка. Когда чуть меньше полугода назад всё началось, она с группой коллег ожидала замены так не вовремя вышедшего из строя самолёта, следовавшего по маршруту «Владивосток-Москва», что с одним неработающим двигателем совершил экстренную посадку в аэропорту города Казань. Часы ожидания слились в беспокойную рутину: выяснение куда пропал багаж, поиск билетов на железнодорожный транспорт, а когда оказалось, что на двое суток вперёд билетов не достать, что не поможет и проездной документ министерства иностранных дел, практически сутки прошли в переговорах и согласованиях об аренде обычного гражданского автомобиля. В этот момент ей казалось, что Мир рухнул. Но она не знала, что ей вместе с коллегами в некотором роде повезло.

Обеспокоенный появлением на радарах множественных высотных целей, начальник аэропорта без приказа свыше распорядился открыть бомбоубежище и укрыться в нём всему персоналу и пассажирам. И данное решение предопределило не только судьбу второго секретаря второго класса министерства иностранных дел Новиковой, но и всех остальных.

– Хорошо, что поняла. Я тебе занял место в первом купе, так что проходи. Сейчас отправляемся.

– Спасибо Владимир Дмитриевич, – торопливо поблагодарила девушка и с небольшой сумкой вошла в вагон, а потом и в купе. Уселась на скамью и откинулась назад, скинув обувь. Ноги гудели. За последние сутки ей так и не удалось ни на минуту присесть. Объявленная боевая тревога затронула и её. Экстренно собирались группы для выхода на поверхность. А она, будучи высокопрофессиональным специалистом-лингвистом готовила переводы инструкций и приказов на десятки земных языков, в том числе и анторский.

Новикова ухмыльнулась, а ведь она могла быть в составе одной из групп. Но обнаруженная в школьные годы способность к языкам предрешила её судьбу. Специальное учреждение, куда она попала в раннем детстве дало ей много, а когда пошли слухи о закрытии интерната, её уже шестнадцатилетнюю девушку удочерила семейная пара, что работала в учреждении. Сразу она не поняла, почему её, из старшей, а никого из младшей группы удочерили, но потом, когда все формальности были улажены, у неё с новыми родителями произошёл разговор, о котором она помнила до сих пор…

– Соня, у тебя способности к языкам, но это ты и сама знаешь, – говорила пожилая женщина, работавшая в учреждении медсестрой, – а когда нас закроют, то ты сама наверно понимаешь, возможности получить хорошее образование и поступить в достойный ВУЗ у тебя не будет, вот мы с Александром Сергеевичем и приняли решение удочерить тебя.

– Самостоятельно приняли решение? – гормоны бурлили. Шестнадцать лет как-никак, но Сонечка умная девушка и многое понимала, да и обучали в интернате по совсем отличной от общепринятой программы обучения. Так что сразу поняла, когда пытаются обманывать или не досказывают главного.

– Нет, не сами, – после непродолжительной паузы, ответил новоявленный отец, – я рад, что ты не только сменила фамилию, взяв нашу, но и отчество. Так будет проще в дальнейшем. Все документы о твоём удочерении вчера сгорели. Теперь у тебя новый паспорт, свидетельство о рождении и новая жизнь.

Шли годы. Новикова Софья Александровна с золотой медалью окончила спецшколу с углубленным изучением иностранных языков, куда без труда её устроили новоявленные родители. Поступила в МГИМО на факультет «Перевод, лингвострановедение и межкультурная коммуникация», но ей этого оказалось мало. Она взялась самостоятельно изучать дополнительные языки и к концу обучения в совершенстве владела двенадцатью языками романо-германской группы, тремя языками и диалектами японо-рюкюской языковой семьи и пятью языками семитской группы. Обучение ей давалось легко. Стоило всего-то несколько дней поговорить с носителем языка, а потом самостоятельно поработать над произношением, заучить слова и фразы, и буквально через месяц она могла спокойно, на бытовом уровне, сносно изъясняться с носителем языка, и тот, не зная, что перед ним не уроженец его родной страны, с трудом верил этому.

Софья часто задумывалась, почему языки ей даются с недоступной для других лёгкостью и пришла к выводу, что всё благодаря хорошей памяти и слуху. Она слышала интонации, чувствовала оттенки произношения и запоминала их, самостоятельно нарабатывая мышечную память речевого аппарата, а словарный запас и построение фраз она заучивала несколько раз пролистав учебник со словарём.

Трудный экзамен ей пришлось сдать, когда в убежище, что располагалось в окрестностях Казани, среди укрываемых появились анторсы. Раса, с которой буквально несколько месяцев назад началась война, теперь объединились, став союзниками. Но дело в том, что к женщинам, если те не занимают высокий пост или не принадлежат к прославленной семье, у гордых анторсов пренебрежительно-прохладное отношение. В этом она убедилась при первой встрече, когда при ней просто отказались говорить, а она надеялась, уверовав в свои способности, что если не с первого раза, то со второго уловит особенности произношения языка инопланетян. Пришлось менять план и изучать язык по звукозаписям, но запись на то и запись с неизбежными искажениями и практически полном отсутствии полутонов в речи, а отсутствие учебника с правилами построения речи совсем было поставило её в тупик. Но ей повезло, она не знала, как радоваться, когда ей передали составленный кем-то разговорник – потрёпанную малоформатную книжечку, распечатанную на стандартном формате А4 сложенную и сшитую пополам. На трое суток она погрузилась в изучение слов и сама, пусть и не идеально, но разобралась с особенностью языка анторсов. И когда в один из дней она присутствовала во время переговоров, сразу поразив беглым знанием языка, на неё анторсы уже смотрели совсем иным взглядом. Она ловила на себе не только взгляды удивления, но и заинтересованности, свойственные противоположному полу.