Читать книгу: «Пространство-время. Хроники поиска во времени. Книга первая», страница 9

– Я искал кое-кого.

– За домом?

– Я пересёк всю страну.

– Без лошади?

– Да.

Жаклин вздохнула:

– Вы правы. Я действительно думаю, что Вы сумасшедший.

– Но я ещё ничего Вам не рассказал, – слабо запротестовал я.

– Думаю, вполне достаточно! – произнесла она одновременно удивлённо и раздражённо.

Я заглянул в таз с водой, которая была отчётливо красной.

– Лицо испорчено?

– Порезы и синяки: будет выглядеть лучше, когда отёк спадет. Из-за засохшей крови и грязи всё хуже, чем есть на самом деле.

Девушка замолчала, очевидно, всё ещё пытаясь составить мнение обо мне.

– Когда Вы впервые меня увидели, Вы сказали, что я кого-то напоминаю Вам?

– Да, кого-то, кто очень похож на Вас, – признался я.

Она нахмурилась.

– Вы меня где-то видели, поэтому и пришли?

Я болезненно усмехнулся.

– Нет, я не знал, что Вы существуете, просто искал, э-э-э… направления.

Она скептически посмотрела на меня, но промолчала.

– Эта леди что-то значит для Вас?

– Что ж, и да, и нет, – прохрипел я. – Трудно объяснить. Возможно, у неё есть ключ к раскрытию некоторых тайн моей жизни.

– Каких тайн?

– Немного похожих на Ваши – появляются незнакомые люди и делают то, чего я не понимаю.

Жаклин выглядела задумчивой.

– Да, мне знакомо это чувство.

Она продолжала аккуратно работать над моим лицом, и меня тронула глубина нашего сходства с ней. Оно было сильнее, чем её внешность, напоминавшая мне об Алекс.

– Нелегко понять, кому доверять, – вздохнул я, – особенно, когда сталкиваешься с очень необычным или неожиданным.

Жаклин с любопытством посмотрела на меня.

– Безусловно, Вы и необычный, и неожиданный, Ричард. Скажите, у Вас есть профессия?

– Архитектор, – буркнул я, благодарный за то, что для разнообразия оказался на твердой почве.

– Архитектор! В её глазах вспыхнул интерес. – Это превосходно! Вот почему мне бы хотелось увидеть Лондон – увидеть Европу. Все эти прекрасные старинные здания с их удивительной историей: да ведь Пантеону почти две тысячи лет!

– Да, – натянуто улыбнулся я, – он потрясающий.

– Вы его видели? – нетерпеливо спросила она.

– Ой, – выдохнул я, – Вы слишком сильно приложились.

– Простите, – хихикнула Жаклин, – забываюсь, когда думаю о таких вещах.

– Да, я видел его.

– Как чудесно, – воскликнула она. – Значит, Вы путешествовали.

– Я путешествовал немного, – признался я, – но не так много, как хотелось бы.

– А что насчёт Ваших научных занятий, у Вас есть телескоп?

– Телескоп?

– Да, для астрономических исследований.

– Ой! – снова проворчал я: на этот раз, пытаясь уклониться от темы.

– Я едва прикоснулась к Вам! – запротестовала Жаклин.

– Простите, – сказал я, роясь в голове в поисках чего-нибудь, что можно было бы сказать о телескопах. Где-то внутри меня возник набор астрономических фактов девятнадцатого века. Странно, но казалось, не было проявлений Мозгового Червя. Я почувствовал, что на самом деле он возмущен этим таинственным хранилищем данных, и предположил, что это как-то связано с Порталом. Но мои способности нарушились полученными побоями, и пришлось напрячься, чтобы ухватить достаточно, чтобы что-то сказать.

– Они довольно дорогие, – сказал я, – но у некоторых местных членов они есть.

– Членов? – спросила она.

– Местного Общества астрономов-любителей.

– О, понятно, – сказала Жаклин. – А какие линзы Вы используете?

– Отражающие телескопы больше распространены, – пробормотал я. – В них вместо линз используются зеркала… кроме окуляра. Они дают более четкую картину… и большую площадь.

– Правда? – воскликнула она с неизменным любопытством. – Почему же? Как они работают?

– Это сложно, – простонал я, – по крайней мере, слишком сложно объяснить это в данный момент.

– О, – быстро сказала Жаклин, – мне жаль, что напрягаю Вас в такое время.

Некоторое время она молчала, но её энтузиазм снова разгорелся.

– Как необыкновенно, должно быть, наблюдать спутники Юпитера, – вздохнула она, – или кольца Сатурна, или кратеры на Луне! А что насчёт звёзд: как они выглядят?

– В ясную ночь их видно гораздо больше, – ответил я, скорее вдохновленный телеканалом «Дискавери», чем чем-то ещё. – Они светятся разными цветами. Чем больше увеличение, тем больше звёзд можно увидеть.

Жаклин выглядела всё более восхищённой, и её возбуждение заражало, даже в моём потрёпанном состоянии.

– Может быть, однажды я смогу показать их Вам, – сказал я.

Тогда, казалось, она вспомнила, что наше знакомство было недолгим, несмотря на всё, через что мы прошли.

– Да, возможно, – произнесла Жаклин более сдержанно, – мне бы хотелось этого.

Бои поблизости, казалось, стихли, но стрельба всё ещё слышалась вдалеке. Время от времени раздавались трески и глухие удары, когда выпущенные пули ударялись о внешнюю сторону здания. Опасность была повсюду, и мистер Маккриди мог вернуться в любой момент. Я подумал, не попробовать ли активировать Портал и увести Жаклин в другое место, но меня беспокоила неопытность в обращении с устройством. Даже если бы удалось заставить его работать, мы могли оказаться где угодно – возможно, в ещё более опасном месте – и я не решался вырвать её из всего, что она знала.

Жаклин продолжала очищать мне лицо. Удивительно, насколько улучшилось моё самочувствие. Я всё больше расслаблялся, и на меня стала накатывать глубокая усталость.

– Теперь я действительно хочу спать, – сказал я, опустив глаза.

– Вам нужно отдохнуть, – ответила Жаклин и оглядела комнату, – здесь некуда лечь, кроме как на пол, но там есть шаль, которая сойдет за подушку.

Моё тело казалось невероятно тяжёлым.

– Прошу прощения за это, – сказал я, немного пристыженный своей слабостью, – но думаю, Вы правы…

– Не говорите глупостей, – небрежно ответила она.

Едва я опустился на пол, как сон одолел меня. Он был ярким, но, когда я проснулся некоторое время спустя с совсем отупевшей головой, я мало что помнил. Чувствовал себя более нормально, хотя тело казалось одним сплошным куском ноющего дискомфорта. Я со стоном сел и увидел, что Жаклин сидит на моём пыточном стуле и смотрит в окно. Приглушённое фоновое эхо выстрелов, казалось, стихло.

– Не думаю, что сидеть у окна хорошая идея, – проговорил я. – Шальная пуля может залететь в любой момент.

– А, проснулись, – сказала она, оборачиваясь ко мне. – Полагаю, они стреляют по другой стороне дома. Как себя чувствуете?

– Спасибо, лучше, хотя всё болит, – сказал я. – Вы знаете, который час?

– Подозреваю, что где-то после полудня, – ответила она. – Интересно, битва уже заканчивается? Бои, похоже, утихли.

– Надеюсь, это не значит, что наши неприятные друзья вернутся, – произнёс я.

Но пока я говорил, снаружи послышался конский топот. В доме раздались приглушённые голоса. Последовало негромкое обсуждение, а затем разговор стал более общим. Были отданы приказы. Я слышал, что Билли выразил несогласие, заглушённое неприятным голосом мистера Маккриди. Несколько человек уехали на лошадях, и через пару минут дверь в нашу комнату распахнулась. В неё нетерпеливо вошёл сам Маккриди в сопровождении того же неприятного дуэта, что и раньше.

– Похоже, вы не откровенничали даже наедине, – коротко сказал он. – Я прекращаю валять дурака, у меня больше нет времени, чтобы тратить его впустую.

Я подумал, смогу ли атаковать их, используя эффект замедления времени, но всё ещё чувствовал себя физически слабым и несобранным после сна. Прежде чем я успел что-то предпринять, двое мужчин схватили меня и грубо привязали к стулу.

– Что вы делаете? – возмущенно воскликнула Жаклин. – Что вы за люди такие? Разве недостаточно вы навредили мистеру Уолтону?

– С нами нельзя шутить, мисс Джонсон, и мы ни перед кем не отчитываемся, – отрезал мистер Маккриди. – Мы получим ответы, которые ищем, и ни перед чем не остановимся, чтобы получить их. Не думайте, что Ваш пол спасет Вас. Никто не узнает, что здесь происходит, и мистер Уолтон возьмет всю вину на себя.

Жаклин в ужасе уставилась на него, лицо её побледнело, когда он вытащил из-под куртки зловещего вида нож и с выражением профессионала стал любоваться его лезвием.

– Что ж, – сказал он, – сначала посмотрим, что скажет мистер Уолтон, хорошо?

Я слишком поздно понял, что не смогу добраться до Жаклин. Даже если бы мне удалось активировать Портал, я не смог бы забрать её с собой.

Внезапный громовой рёв нарушил тишину снаружи: повторяясь и продолжаясь, он превратился в длинную барабанную дробь ярости. Все в комнате на мгновение замерли. Пол задрожал, и окна сильно задребезжали. Несколько артиллерийских батарей открыли огонь. Битва, конечно, ещё не закончилась. Я понял, что вероятно, это последний рывок на третий день боёв – начало катастрофического наступления Конфедерации против центра войск Союза. Почти единственное, что я мог вспомнить об этом сражении. Массированный пушечный огонь непрерывно продолжался, батарея за батареей, и мистер Маккриди противно улыбнулся.

– Началась последняя атака, – сказал он, громко перекрикивая шум. – Мы прорвём центр Союза и будем преследовать их до самого Вашингтона. Никто не узнает и никому не будет дела до того, что здесь произойдет с вами.

Раздался оглушительный грохот, и комната исчезла во взрыве штукатурной пыли. В течение нескольких мгновений я понятия не имел, что произошло. У меня заложило уши, а разум онемел. Когда облако пыли рассеялось, мистер Маккриди и его пособники исчезли. Я напряг зрение и через секунду разглядел их скрюченные тела, разбросанные по всей комнате. Потребовалось немного больше времени, чтобы понять это. Тяжелый снаряд пробил дом насквозь с дальней стороны. Ответное пушечное ядро от артиллерии Союза – догадался я. Оно убило одного из мужчин на месте и ужасно ранило другого. У мистера Маккриди не было явных травм, но он был мёртв или без сознания: возможно, в него попали осколки. Моё лицо горело, покрытое штукатурной пылью. Я был потрясён. Смерть пришла внезапно, но также она была освобождением.

– Милостивые небеса! – ахнула Жаклин, стараясь не смотреть на безобразно изуродованные тела.

Я запоздало осознал ситуацию.

– Быстро, развяжите меня! – прокричал я сквозь грохот артиллерийского огня, – мы должны убираться отсюда.

Мгновение она ошеломленно смотрела на меня, а затем начала возиться с веревками, привязывавшими меня к стулу. Прошли долгие секунды, прежде чем они отпустили меня, и я с усилием поднялся на ноги. Всё болело, но, подпитываемый адреналином, я чувствовал себя сильнее и взял Жаклин за руку.

– Мы должны бежать отсюда, – настаивал я. – Не думаю, что в доме ещё кто-то есть.

Она кивнула, широко раскрыв глаза. Дверь была не заперта, а коридор пуст. Мы подошли к входной двери и выглянули наружу. В поле зрения были солдаты, но никого поблизости, и никто не смотрел в нашу сторону. Мы вышли на улицу. Чувствовалась опасность, и я заставил себя сохранять спокойствие.

– Сюда, – предложил я, указывая направление дальше от города и за линию войск Конфедерации. Я надеялся, что мы сможем миновать длинную полосу противостояния между двумя армиями и обогнуть её с северной стороны. Спотыкаясь, мы побежали, Жаклин мешало длинное платье, а мне – моё ноющее тело. Я вздрогнул от оглушительного треска пушечного огня неподалеку. Казалось, что волны давления ощущаются в сотне метров от ближайшей батареи Конфедерации: странно, но я больше чувствовал тяжесть атмосферы, сопротивляющейся распространяющимся газам, чем сами взрывы. Также я нервничал из-за ответного огня Союза, хотя он и не был обширным. Только пара пушечных ядер просвистела над нами высоко над деревьями. Мы наткнулись на группу солдат-южан, изучавших карту, и Жаклин заспешила, чтобы избежать встречи с ними.

– Не давайте им повода для подозрений, – быстро сказал я, – они, скорее всего, ничего о нас не знают.

Солдаты едва обеспокоились, когда я кивнул им.

– Здесь не место для гражданских, – коротко сказал один, с любопытством разглядывая мою одежду и отметины на лице, – вы должны идти в тыл.

– Мой кузен ушибся, – сказала Жаклин, храбро импровизируя. – Мы пытаемся добраться до дома моей сестры.

– Я бы не советовал оставаться в этом районе, мэм, – ответил солдат, – бои могут быть очень жаркими.

Когда мы поспешно ушли, я повернулся к Жаклин.

– У Вас хорошо получается, – пошутил я, – Вы не шпионка?

– Я должна была что-то сказать, – резко ответила она. – Мне не хотелось, чтобы они слышали Ваш акцент.

Вдали мы заметили значительный контингент пехотинцев Конфедерации и на этот раз ждали за большой чащей кустарника, когда они пройдут мимо. Затем мы продолжили путь на юг, медленно поднимаясь на более высокую местность. Прошли милю или две, пушечный огонь стих, и вскоре ландшафт вывел нас на открытое место. Мы стояли на пологом верхнем склоне открытого уступа, который круто обрывался вниз. Он образовывал отличную смотровую площадку, с которой на мили открывался вид на протяженную неглубокую низину в земле между двумя армиями.

На некотором расстоянии ниже и слева от нас из-за деревьев появился большой отряд пехотинцев Конфедерации. Они целеустремленно двигались через кукурузные поля к расположенным напротив позициям Союза, неуклонно пробираясь сквозь редеющий дым артиллерийского огня. Пока мы смотрели, колонна становилась всё длиннее. В поле зрения появлялось всё больше и больше людей, их ряды тянулись далеко назад вдоль широкой долины по направлению к городу. Плотные шеренги солдат продвигались рваными строями: отдельные полки шли за конными офицерами с мечами в руках. Они двигались со зловещей решимостью, и солнечный свет злобно сверкал на тысячах штыках вверху и внизу по фронту. С нашей выгодной точки обзора они выглядели непобедимыми, и я мог только представить, какими они казались солдатам, ожидавшим по ту сторону долины.

– О нет! Как им можно противостоять? – ахнула Жаклин, почти шёпотом.

И всё же я знал, что они будут отражены, отброшены назад с ужасающими потерями. Мы смотрели на обрёченную атаку Пикетта³ на центр армии Союза – отметку высшей точки в судьбе Юга и предвестника нисходящей спирали упадка и поражения. Я вздрогнул при виде стольких людей, идущих навстречу своей смерти. Мне снова почудилось прикосновение некоего более глубокого «я»: некоего таинственного, безмолвного свидетеля драм человечества, наблюдающего за сменой веков с неподвластным времени знанием и безразличием. Мной овладела безмолвная и глубокая отстраненность, и я почувствовал, как зашевелился Мозговой Червь. Он боялся этого загадочного состояния бытия.

Мне вспомнились слова, прочитанные много лет назад, – всем известная знаменитая цитата Оппенгеймера из Бхагавад-Гиты, ставшего свидетелем взрыва атомной бомбы: «Теперь я стал Смертью, разрушителем миров».

Цитата прошла перед глазами, и другие строки без всякой причины также застряли у меня в голове: «Я – время, пожирающее мир, состарившееся – все воины, стоящие в армии врагов, уже побеждены мною». Эти более важные слова Кришны на поле битвы Курукшетры, говорившие о судьбе, более великой, чем судьбы людей.

Подобные явления воздействовали на меня каким-то глубоким и безымянным образом, а затем ускользали от любых попыток активировать их. «Было ли это похоже на то, чтобы находиться вне времени, – подумал я, – наблюдать, как разворачивается судьба, подобно неотвратимому сну? И, если это был сон, то, как я проснулся, и чем тогда стала реальность?»

– У них ничего не получится, – отстранённо сказал я Жаклин, и одновременно на позиции Союза разразился шквал огня. Моё состояние, похожее на транс, усилилось, и я наблюдал, как, словно грустное старое кино, разворачивается битва. Солдаты-южане десятками падали, их товарищи упрямо продвигались вперёд сквозь безжалостный град истребления. Клубы грязно-белого дыма вздымались над полем боя, взметаемые и взбиваемые смертоносными кусками металла, и огромный отряд людей маршировал в сгущающейся дымке, как будто стирая себя из истории своей жизни.

Грубая храбрость и глупая бравада смешались в похожей на сон пародии на человеческую глупость. Люди строились, как на параде: шагали на месте и равнялись направо и налево, чтобы перестроиться с другими полками, когда в их рядах падали тела, и перемешивались, чтобы заполнить пробелы. Они выглядели как дети, играющие в игру, последствий которой не понимали, считая себя неуязвимыми, а своё дело неприкосновенным. Внезапно наблюдатель во мне начал удаляться, и я снова стал самим собой – всё ещё отстранённым, но более лично осознанным. Осязание вернулось в моё избитое тело, и я вспомнил о нашем собственном затруднительном положении. Оглянувшись назад, туда, откуда мы пришли, я увидел далёкие фигуры, скачущие сквозь деревья в нашем направлении. Они выглядели так, будто искали нас.

– Быстрее, мы должны спешить! – сказал я Жаклин, стряхивая с себя остатки оцепенения. Схватил её за руку, и мы побежали прочь.

Я оттолкнул тревожащую глубину переживаний, охвативших меня. Они были слишком чужды, слишком проникновенны и глубоки, а у меня имелись более практические проблемы. Мы миновали ещё несколько южных войск на склонах под нами, но они были поглощены ужасной драмой, развернувшейся перед ними. Прошли ещё почти милю, и я почувствовал, что мы приближаемся к самым дальним позициям Конфедерации. Долина между противоборствующими сторонами углубилась, и крошечные фигурки на невысоких холмах напротив были людьми Союза. Но они отмечали конец высокой холмистой местности, проходящей к юго-востоку от Геттисберга, и укрепления южан начали петлять.

– Нам придётся спуститься в долину, – произнёс я. – Попытаемся обойти со стороны Союза.

– Там могут быть солдаты с обеих сторон, – с беспокойством ответила Жаклин, – это опасно.

– Конечно, так и есть, – согласился я, – но, скорее всего, за нами гонятся люди мистера Маккриди, и мне известно, с кем лучше не сталкиваться.

Мы продолжили путь на юг; бежали, спотыкаясь и пробираясь вниз по неровному склону, усеянному камнями и чахлыми деревьями. Адреналин начал спадать, и понял, что мне трудно успеть за Жаклин. Дважды мы замечали войска южан и поднимались выше по склону, чтобы избежать их. Позади нас затихали отдаленные звуки резни, когда мы, наконец, спустились на более низкую местность. Пробрались между большими неровными валунами и редкими зарослями кустарника, чтобы вернуться на сторону северян. Но когда прошлёпали через каменистый ручей, текущий дальше с долины, вода в котором была зловеще розовой, позади нас раздался крик.

– Мистер Уолтон, мисс Джонсон, остановитесь, или мы будем стрелять!

Это был голос Билли, и я обернулся, увидев, что он бежит к нам с тремя мужчинами, размахивая оружием. С другой стороны ручья раздалась очередь выстрелов, и Билли с товарищами, казалось, налетел на невидимую стену. Они с тяжестью повалились на землю, и с их стороны донесся ужасный, мучительно-булькающий звук. Меня удивила боль, которую я ощутил: ещё один недавний компаньон встретил жестокий конец. Мы с Жаклин тоже достаточно быстро упали. Некоторые выстрелы прошли очень близко. И я прокричал так громко, насколько мог:

– Не стреляйте! Я гражданское лицо, и здесь дама!

Какое-то мгновение никто не отвечал, а затем откуда-то издалека донёсся голос:

– Медленно идите вперёд, чтобы мы видели вас.

У нас появился шанс, но я не мог вынести ужасных звуков, доносившихся с того места, где упал Билли.

– Идите. Сперва я должен посмотреть, смогу ли что-нибудь сделать для Билли.

Жаклин дико взглянула на меня.

– Не думаю, что это хорошая идея, – прошипела она. – Мне жаль его, но мы должны идти, пока можем.

– Я не могу просто бросить его, – настаивал я, – теперь Вы будете в безопасности. Я не задержусь. Скажите им, что я следую за Вами.

– Ричард, нет! – взмолилась она. Но я подтолкнул её вперёд и повернулся, чтобы пробраться назад к Билли.

– Я вижу Вас, мэм, просто идите к нам, – крикнул солдат Союза.

Я отчаянно пробирался назад, навстречу ужасным звукам страданий: обдирая колени и наполовину не веря в риск, на который пошёл. Это было дальше, чем казалось, и я тяжело дышал, когда добрался туда. Я не знал, что чувствовать, – облегчение или глупость, когда обнаружил, что эти ужасные звуки принадлежали не Билли. Ошеломлённый, он лежал и моргал: спереди на его форме зияла дыра, но видимой крови не было. Двое других солдат не двигались, а ещё одному прострелило горло. Его жалобное бульканье в тишине стихло.

– Билли! – настойчиво позвал я. – Ты ранен?

Он рассеянно похлопал себя по груди, а затем, порывшись в мундире, вытащил из внутреннего кармана бумажник. Тот был помят и разорван, и Билли с удивлением посмотрел на него.

– Дедушкины медали, – пробормотал он, вяло улыбаясь глухому звону металла внутри. – Он сказал, они принесут мне удачу!

Однако медали не помогли мне. Послышался топот ног, и ещё с полдюжины солдат Конфедерации вбежали в неглубокую лощину, в которой лежали мы.

– Это тот самый англичанин? – задыхаясь, спросил один из них, направляя на меня револьвер.

Над головой просвистела свежая очередь пуль, и двое мужчин с винтовками выстрелили в сторону ручья, который пересекла Жаклин. Те, у кого были пистолеты, осторожно выглядывали из-за редкой листвы, выискивая цели. Со стороны Союза раздались крики, и выстрелы прозвучали с нового направления. Люди маневрировали вокруг нашей позиции, и численность войск Союза росла.

– Нужно убираться отсюда! – крикнул один из солдат-южан. – Приведите англичанина.

Пригнувшись, он вышел из нашего убежища, вглядываясь в сторону позиций северян, но пуля прошла прямо сквозь его голову, и он упал, словно камень. Стрельба с обеих сторон усилилась. Солдаты Конфедерации стреляли повсюду вокруг себя, и дым от ружей стал всё скрывать. Дела выглядели плохо, и ещё больше моих похитителей пострадало.

– Вам не следовало возвращаться за мной, – оцепенело произнёс Билли. Он с трудом поднялся на колени и пытался что-то разглядеть сквозь дым.

Я почувствовал надвигающийся конец и отчаянно пытался активировать Портал. В окружающем хаосе было трудно сосредоточиться. Но мои проблемы с концентрацией в одно мгновение закончились. Откуда-то рядом внезапно появилась группа солдат Союза, их карабины нацелились с намерением убить нас. Времени на раздумья не было. Билли вздрогнул, забыв о пистолете в руке. Но Портал ожил, и я в тот же миг прыгнул в него.

На этот раз было меньше дезориентации, и я ощутил вспышку ликования, когда реальность растворилась и потекла. Действуя чисто инстинктивно, почти рефлекторно схватив Билли, я спас нас обоих, но он был не так спокоен: когда мы падали в пустоту, я чувствовал его безмолвный крик. И всё же, самым сильным ощущением было чувство потери – расставания с Жаклин. Мы прошли через вечность небытия, если океан силы и красоты – это небытие, и пункт назначения, казалось, проявился по своему собственному желанию. Неожиданно мы покатились по земле под густым, теплым потоком барабанящего дождя. Небо было тёмным от дождевых облаков, и в воздухе гремел гром.