Читать книгу: «Кентервильское привидение»

I

Когда м-р Хайрам Б. Отис, американский посол в Англии, покупал Кентервильский замок, все в один голос советовали ему не делать глупостей, поскольку в замке обитало привидение. Сомнений в этом не было никаких. Тем более что сам лорд Кентервиль, человек кристальной честности, счел своим долгом поставить м-ра Отиса в известность о призраке, когда обсуждались условия продажи.

– Мы не осмеливаемся жить в этом замке сами, – говорил лорд Кентервиль, – с тех пор, как моя двоюродная бабушка, герцогиня Болтонская, упала в обморок от ужаса (впоследствии так до конца от него и не оправившись), когда, надевая вечерний туалет, она почувствовала на своих плечах костлявые руки скелета. И я считаю своим долгом сообщить вам, м-р Отис, что привидение видели и несколько ныне здравствующих членов моей семьи, а также настоятель приходской церкви преподобный Огастес Дампье, который входит в Совет Королевского Колледжа в Кембридже. После злополучного происшествия с герцогиней от нас сбежали все слуги, что помоложе, а леди Кентервиль зачастую не спит ночами из-за таинственных шорохов со стороны коридора и библиотеки.

– Милорд, – ответил посол, – я беру это привидение вместе с замком и всей его обстановкой. Я родом из современной страны, где купить можно все, что только продается; и раз ваших лучших актеров и примадонн то и дело привозят к нам на гастроли из Старого Света, думаю, что если бы в Европе и водилось привидение, то его очень скоро стали бы показывать в Америке за деньги. Например, на выставке, или в придорожном балагане.

– Боюсь, что привидение действительно существует, – с улыбкой произнес лорд Кентервиль, – хотя его до сих пор и не сцапали ваши импрессарио. О нем известно уже на протяжении трех столетий, а именно, с 1584 года, и оно всегда появляется перед смертью кого-то из членов семьи.

– Надо же, совсем, как семейный доктор! Но привидений не существует, лорд Кентервиль, и вряд ли законы природы можно нарушить в угоду английской аристократии.

– Да, у вас в Америке, действительно, свои законы, – ответил лорд Кентервиль, который до конца не разобрался в последних словах м-ра Отиса, – и если вы не против привидения в доме, то все в порядке. Только помните, что я вас предупреждал.

Через несколько недель после этого сделка была заключена, и в конце сезона посол со своей семьей переехал в Кентервильский замок. Миссис Отис, некогда, мисс Лукреция Р. Тэппен одна из первых красавиц Нью-Йорка, была чрезвычайно привлекательной женщиной средних лет с прекрасными глазами и точеным профилем. Многие американские дамы, покинувшие родную страну, приобретают вид неизлечимо больных особ, считая, что в этом и состоит европейская утонченность, но миссис Отис никогда не совершала подобной ошибки. У нее был замечательный цвет лица и поистине безграничный запас душевных сил. Примечательно, что во многих отношениях она была настоящей англичанкой и прекрасно подтверждала то факт, что у Англии с Америкой действительно много общего, кроме языка, конечно. Ее старший сын, Вашингтон, названный так родителями в патриотическом порыве и неизменно об этом сожалевший, был весьма симпатичным светловолосым молодым человеком, который считал, что приобщается к американской дипломатии, танцуя в ньюпортском казино; и даже в Лондоне он был известен как отличный танцор. Его единственными слабостями были цветы гардении и титул пэра Англии. В остальном он был вполне уравновешен. Мисс Вирджиния Б. Отис была пятнадцатилетней девушкой, живой и быстрой, подобно фавну, в ее больших голубых глазах горел чудесный свободный огонек. Она была замечательной наездницей, и однажды обскакала на своем пони старого лорда Билтона, опередив его на полтора корпуса после двух кругов по парку. Все это произошло на глазах у юного герцога Чеширского, который пришел в такой восторг, что тут же предложил ей руку и сердце, и в тот же вечер был отправлен своими опекунами обратно в школу-пансион. Он уехал, заливаясь слезами. После Вирджинии шли двое близнецов, которых прозвали «Звезды и полосы» в честь американского флага, а также ссадин и синяков, которые вечно их украшали.

Это были славные ребята и, за исключением самого достойного посла, единственные настоящие республиканцы в семье.

По прибытии на станцию Эскот, откуда семь миль пути до Кентервильского замка, семья м-ра Отиса села в заблаговременно вызванный телеграммой экипаж и двинулась в путь в отличном настроении. Был чудесный июльский вечер, и в воздухе стоял густой аромат хвойного леса. Время от времени слышалось воркование горлицы, а глубоко под ажурными листьями папоротника проглядывала сверкающая грудка фазана. Белки разглядывали их с веток буковых деревьев, а кролики удирали по мшистым кочкам в густой подлесок, сверкая в воздухе своими белыми хвостиками. Однако, когда они въехали на аллею, ведущую к замку, небо внезапно закрылось облаками, всем вокруг овладела странная тишина, стая грачей безмолвно пронеслась над их головами, и, прежде чем они успели войти в дом, упали первые крупные капли дождя.

На ступеньках их встретила старая женщина, в опрятной одежде из черного шелка с белой наколкой и передником. Это была экономка, миссис Амни, которую по убедительной просьбе леди Кентервиль новая хозяйка замка оставила на прежней должности. Когда они показались, она присела в глубоком реверансе и произнесла в чопорной, старомодной манере: «Я рада приветствовать вас в Кентервильском замке». Вслед за ней они прошли через прекрасный зал в Тюдоровском стиле в библиотеку – длинное помещение с низкими потолками, обшитое панелями из черного дуба, в торцовой части которого было окно с большим витражом. Здесь для них был сервирован чай, и, сняв дорожные накидки, они удобно расположились и принялись разглядывать залу, в то время как миссис Амни подавала на стол.

Вдруг миссис Отис заметила тусклое красное пятно на полу прямо перед камином и, понятия не имея о том, что бы это могло значить, сказала миссис Амни:

– Кажется, на полу что-то разлито.

– Да, мадам, – отвечала старая экономка тихим голосом, – на этом месте пролилась кровь.

– Какой ужас! – воскликнула миссис Отис, – но я не могу допустить, чтобы в гостиной были пятна. Его необходимо немедленно отмыть.

Старушка улыбнулась и ответила все тем же тихим, загадочным голосом:

– Это кровь леди Элеонор де Кентервиль, что была умерщвлена на этом месте ее собственным мужем, сэром Саймоном де Кентервилем в 1575 году. Сэр Саймон пережил ее на девять лет и внезапно исчез при чрезвычайно загадочных обстоятельствах. Его тело так и не было обнаружено, а его отягщенный виною дух все еще обитает в замке. Этим пятном очень восхищаются туристы и прочие посетители, так что отмыть его нельзя.

– Ерунда! – воскликнул Вашингтон Отис. – «Патентованный пятновыводитель Пинкертона» разделается с ним в один момент. – И прежде, чем пораженная экономка могла вмешаться, он встал на колени и принялся быстро тереть пол небольшим предметом, похожим на мыло. Через несколько секунд от кровавого пятна не осталось и следа.

– Так и знал, что пятновыводитель поможет! – победоносно провозгласил он, оглядываясь на свою восхищенную семью; но как только прозвучали эти слова, темную комнату озарила ужасная вспышка молнии, а яростный раскат грома заставил всех подскочить на ноги. Миссис Амни упала в обморок.

– Ну и климат! – спокойно произнес американский посол, зажигая длинную сигару. – Этот Старый свет настолько перенаселен, что даже приличной погоды на всех не хватает. Я всегда придерживался того мнения, что эмиграция – единственный выход для Англии.

– Мой дорогой Хайрам, – воскликнула миссис Отис, – что нам делать с женщиной, которая падает в обморок?

– Вычитать время обморока у нее из жалования, – ответил посол, – тогда перестанет. – И действительно, через несколько мгновений миссис Амни пришла в себя. Тем не менее, она была страшно огорчена и стала настоятельно предупреждать м-ра Отиса о том, что на них надвигается беда.

– Я своими глазами видела такое, – сказала она, – что у любого христианана от этого волосы встали бы дыбом, и много, много ночей я не смыкала глаз из-за тех кошмаров, что здесь происходят.

Однако м-р Отис и его жена дружески убедили эту честную душу, что они не боятся привидений, и, призвав благословение божье на своих новых хозяев вместе с просьбой увеличить жалование, старая домоправительница удалилась в свою комнату.