Читать книгу: «Россия и Запад: война миров», страница 3

Иван Грозный и Генрих VIII

Нашу страну часто обвиняют в том, что в своём историческом развитии она склонялась к «деспотической» власти и не смогла создать «демократические институты», подобные западным. По мнению европейцев, у русских всё было не так. Например, в Англии уже в XIII веке существовал избираемый населением парламент, принимавший законы, тогда как на Руси царил произвол. Однако перед нами всего лишь тенденциозный миф, который легко опровергнуть, заглянув в учебник. Дело в том, что так любившие закон английские монархи отправляли на эшафот гораздо больше невиновных людей, чем российские деспоты.

«Король гуманистов»

В 1509 году на английский трон взошёл король Генрих VIII. Вся страна радовалась новому правителю: Генрих был умён, остроумен, хорошо образован, свободно говорил на нескольких языках, любил философию. Он сочинял музыку и сам неплохо играл на лютне и клавесине. Король обладал литературным талантом и дружил с известными писателями своего времени. Эразм Роттердамский и Томас Мор восторженно приветствовали Генриха как «короля гуманистов». Мор даже написал оду на день его коронации: «Этот день – рабства конец, этот день – начало свободы…»

Увы, надежды не сбылись – Генрих заслужил себе прозвище «Кровавый». Кстати, Генрих отрубил голову и вдохновенному поэту Томасу Мору: тот не пожелал признать королевой новую пассию короля…

Синяя Борода

В историю Генрих VIII вошёл как многоженец и женоубийца. Он был женат шесть раз, при этом очень любил отправлять своих вчерашних фавориток на плаху. Его даже считают прообразом Синей Бороды.

Первой женой Генриха стала вдова его брата Екатерина Арагонская. Однако у неё не было детей, и король сошёлся с прекрасной фрейлиной Анной Болейн. Ему пришлось порвать с католичеством, чтобы узаконить брак, но у Анны родилась дочь Елизавета. Король был разочарован рождением дочери и решил избавиться от королевы. В начале мая 1536 года Анна Болейн на турнире уронила свой платок под ноги придворному Генри Норрису. Это стало поводом для обвинения в измене. Поскольку Генрих любил закон, была создана следственная комиссия из двадцати пэров. Комиссия, разумеется, признала королеву виновной, и Анна сложила голову на плахе. На следующий день счастливый король отправился под венец с Джейн Сеймур. Новая королева оказалась скромной девушкой и вела себя достойно. Ей повезло. Уже через год она благополучно умерла своей смертью, подарив Генриху сына, принца Эдуарда.

Король решил взять в жёны Анну, дочь герцога Клевского, хотя видел её лишь на портрете. Был подписан брачный контракт, после чего Анна прибыла в Англию. Посмотрев на неё воочию, Генрих пришёл в ярость. «Это же настоящая фламандская кобыла!» – заявил он. Вскоре король обвинил Анну в том, что она не была девственницей, когда отправилась под венец. Как и ожидалось, Совет духовенства признал брак недействительным, и Анну отправили восвояси.

У Генриха довольно быстро появилась новая пассия – Кэтрин Говард. Она была моложе короля на тридцать лет и очень красива. Генрих называл ее розой. Увы, её ожидала та же участь, что и Анну Болейн: спустя три года юную королеву топором обезглавили в Тауэре, признав виновной в измене.

Король, впрочем, не стал унывать и женился в шестой раз на тридцатилетней Екатерине Парр. Это была умная женщина, которая всё время вела себя осторожно, не давая Генриху повода в себе усомниться. Но ум чуть не сгубил королеву: однажды она высказала в богословском споре своё мнение, не совпавшее с мнением короля. Генрих, считавший себя великим богословом, пришёл в бешенство. В полном соответствии с английскими законами был составлен обвинительный акт. Королеву-«еретичку» ждал костёр. Однако Екатерине повезло – друзья показали ей проект приговора, и она сумела упросить Генриха не убивать её. Вскоре король скончался. В последние годы жизни он был так тучен, что его возили в специальном кресле на колёсах.

Английский закон

Историки отмечают, что Генрих любил поступать по закону. Поэтому если какой-то закон не соответствовал желаниям короля, он немедленно упразднялся, и парламент вырабатывал новый. Поскольку римский папа признал второй брак Генриха с Анной Болейн недействительным, король упразднил на территории Англии Католическую церковь. Недолго думая, Генрих объявил главой новой Англиканской церкви… себя. Конечно, это было куда удобнее: теперь он мог жениться и разводиться, не спрашивая разрешения папы. Генрих провёл реформу церкви – отменил все таинства, кроме трёх, запретил моления за умерших и почитание святых, забрал в казну имущество крупных монастырей. Всякое противодействие реформе жестоко подавлялось. Вождей монашеского сопротивления и их сторонников казнили без счёта. Крупное восстание на севере страны было потоплено в крови. Только за последние семнадцать лет правления Генриха VIII сотни, если не тысячи людей были сожжены на кострах по обвинению в ереси! Англии дорого обошлись брачные забавы своего монарха…

С бедностью Генрих боролся тоже самым незамысловатым образом. При нём было принято так называемое «кровавое законодательство против нищих». Нищих попросту убивали.

Дело в том, что во времена Генриха лендлордам стало выгодно превращать свои владения в овечьи пастбища. Земледельцы, согнанные с земли, без всякой вины со своей стороны становились бродягами. Такого бродягу, пойманного в первый раз, били плетьми, во второй раз – отрубали уши и выжигали клеймо, в третий раз – вешали.

Двойные стандарты

Генрих VIII умер в 1547 году – том самом, когда в Москве на царство венчался Иван Грозный, ставший для европейских обывателей (наряду с графом Дракулой) эталоном жестокости. И вот какой примечательный факт. При Грозном были казнены от трёх до четырёх тысяч человек. А при Генрихе XVIII – от 50 до 70 тысяч. То есть на порядок больше.

Иван Грозный был женат семь раз, но ни одна из его жён не была казнена. Если что – неугодную царицу постригали в монахини. Но, согласитесь, монастырь всё же не плаха.

Почему же европейцы до сих пор считают кровавым деспотом Ивана IV, а не Генриха VIII? Дело, видимо, в том, что русский царь (в отличие от английского короля) признавал свои грехи и раскаивался в них.

Как в Европе подделывали завещания русских царей

В начале XIX века Франция во главе с Наполеоном Бонапартом стала резко усиливаться, превращаясь в первую державу на континенте. Дерзкие мысли о захвате России всё чаще посещали горячие французские головы. Нужно было срочно создать образ врага, убедить свой народ в том, что наполеоновская армия вершит правое дело, спасая Европу от агрессивных «варваров» – русских. Понятия «чёрный пиар» ещё не существовало, однако задача была выполнена – в соответствии с самыми передовыми информационными технологиями того времени.

«Завещание» Екатерины…

За десять лет до нападения Наполеона на Россию в Париже вышла книга «История России, сокращённая до изложения только важных фактов». В приложении был опубликован документ под названием «Добрые и последние наставления Екатерины II Павлу I, найденные между бумагами императрицы российской после её смерти». Издатель сообщал, будто «один русский литератор, находящийся в службе при дворе Петербургском, доставил нам копию императорского манускрипта, добытого им с великим трудом».

Екатерина II советовала сыну ввести в стране строжайшую цензуру на всё, что поступает в Россию из-за границы. Если в стране появятся свои философы-вольнодумцы, то самым подходящим местом для них будет Сибирь. Императрица также писала о необходимости «железным прутом управлять народами».

Правитель, сообщала Екатерина II, должен подчинить общественное мнение религии, «чтобы мысль всегда находилась между цензорами и попами». Она советовала держать войско в «беспрестанной готовности». «Народ – ничто, солдат – всё!» – восклицала она.

Мысли Екатерины о будущем Франции должны были вызвать у французов наибольший интерес. «Кто бы мог подумать, – писала Екатерина, – чтобы эта французская нация, столь остроумная, дошла до такой степени тупости и самоотвержения, что преклонила голову под иго, обагрённое кровью и грязью, в тысячу раз тяжелее носимого ею в продолжение стольких веков?» Царица заклинала сына «налететь» на Францию, выждав, когда она «совершит все преступления, когда сделается предметом ненависти, впадёт в анархию». «Надеюсь, что верный моим планам Российский орел расправит свои могучие крылья, чтобы обрушиться на сею преступную страну, где кровь короля пролилась рукой его народа», – писала императрица.

Итак, французским читателям был предложен конфиденциальный документ русской царицы, осуждавший революцию 1789 года и прямо требовавший разгромить Францию!

…И его сочинитель

Автором книги «История России» и «завещания» Екатерины, как полагают литературоведы, был идеолог французской революции, поэт и публицист Пьер Сильвен Марешаль (1750–1803), автор знаменитого стишка:

 
Мы добрых граждан позабавим
И у позорного столба
Кишкой последнего попа
Последнего царя удавим.
 

Создавая свою антироссийскую фальшивку, Марешаль копировал стиль писем Екатерины к Вольтеру, причём делал это довольно умело. Конечно, «саморазоблачение» царицы было куда эффектнее, чем любая, самая едкая критика в её адрес. Не обошлось и без ляпов. Литературовед Г. А. Лихоткин обратил внимание, что в какой-то момент Марешаль увлёкся и заставил Екатерину назвать себя «распутной Мессалиной», не подумав, что в устах царицы подобное сравнение с распутницей прозвучит странно. Подвело его и слабое знание российских реалий: от лица Екатерины француз настойчиво советовал прекратить деятельность «вольнодумных клубов» и «политических обществ», которых в России ещё не было! Наконец, Марешаль не знал, что отношения Екатерины с Павлом были очень натянутыми. Перед своей скоропостижной смертью царица думала, как передать престол внуку Александру: она никогда не стала бы обращаться с завещанием к Павлу…

Пламенный борец за свободу, равенство и братство, Марешаль исходил из того, что история России является «суммой преступлений её правителей», и не гнушался подлога для доказательства этой идеи. Вскоре у него появились подражатели.

«Завещание» Петра I…

В начале 1812 года, накануне вторжения Наполеона в Россию, французы горячо обсуждали книгу публициста Шарля Лизюра. Этот автор выпустил объёмный памфлет «О возрастании русского могущества с самого начала его до XIX столетия». В своей книге Лизюр пересказывал некий документ под названием «Завещание Петра I, императора и самодержца всероссийского». В этом «завещании» царь предписывал всем своим преемникам «поддерживать русский народ в состоянии непрерывной войны, чтобы солдат был закалён в бою и не знал отдыха». Пётр рекомендовал потомкам «вмешиваться во все дела и распри Европы» и «неустанно расширять свои пределы». Он советовал привлечь на свою сторону «грековосточных схизматиков» и возможно ближе «придвигаться к Константинополю и Индии», потому что «обладающий ими будет обладателем мира». Царь объяснял, как нужно действовать, чтобы покорить Турцию, Персию, Сирию и Индию. После захвата этих стран надлежало стравить между собой Германию и Францию, а потом, «воспользовавшись решительной минутою, устремить свои заранее собранные войска на Германию». Одновременно следовало выслать из Азовского моря и Архангельска «два значительных флота со своими азиатскими ордами». Когда эти орды наводнят Францию и Германию и обе страны будут побеждены, «остальная Европа покорится легко и без всякого сопротивления».

Книга Лезюра стала допингом для армии Наполеона. Нападая на Россию, французы искренне верили, что спасают Европу от «азиатских орд».

…И его авторы

На этот раз фальшивка была сработана совсем топорно. Очевидной нелепостью выглядело то, что царь называет свой народ «азиатскими ордами», а православных греков – «схизматиками» (т. е. раскольниками). Конечно, и реальная политика Петра не имела ничего общего с планами завоевания Индии и Константинополя.

Кто же был автором? Здесь единого мнения нет. Есть предположение, что текст завещания сочинил французский трансвестит шевалье д'Эон, секретарь посольства в Санкт-Петербурге. По другой, не менее экзотической версии, авторство принадлежало венгерскому посланнику Талабе, ещё при Петре высланному из Москвы по подозрению в шпионаже. Если найти изготовителя фальшивки сейчас невозможно, то с заказчиком книги, пожалуй, проблем меньше. Всё указывает на то, что им был Наполеон Бонапарт. Шарль Лезюр, впервые обнародовавший «завещание», был сотрудником французского министерства иностранных дел, и, по-видимому, совершенно официально получил задание предъявить миру «завещание Петра».

Миф о «русской угрозе»

О «завещании самодержца всероссийского» много писали европейские газеты. В Германии немало сил для ознакомления широкой общественности с этим документом приложили Маркс и Энгельс. С особенным интересом отнеслись к «Завещанию Петра» в Англии. В 1812 году при штабе Кутузова состоял британский генерал Роберт Вильсон (удостоенный, кстати, русского ордена). В своём дневнике генерал писал о книге Лезюра, что она «написана под прямым надзором французского правительства» и что Наполеон «все свои действия оправдывает именно ею». Неизвестно, чем так досадили русские Вильсону, но, вернувшись в Англию, он выпустил книгу под названием «Очерк о военной и политической мощи России». В ней лауреат Святого Георгия обвинял русских в «варварстве» и «каннибализме». И самое удивительное: очерк был написан на основе «завещания Петра» и идей Лизюра. В отличие от книги француза, очерк произвёл большое впечатление на британское общество. Поверив, что «московские варвары» желают прибрать к рукам Индию, англичане надолго заболели русофобией. В конечном итоге антирусские настроения привели к Крымской войне…

«Завещание Петра» снова извлекли на свет накануне Первой мировой – для Германии оно послужило дополнительным основанием для войны с Россией. Во времена Второй мировой его использовала пропаганда Геббельса. В настоящее время никто на Западе всерьёз не упоминает эту фальшивку, однако миф уже сделал своё дело: в глазах всего мира Россия может быть только агрессором и никем другим.

Песнь Левиафана о Бегемоте

Эдвард Саид, автор знаменитой книги «Ориентализм», объяснял, что на Западе никогда не хотели знать настоящий Восток. Напротив, на Западе культивировали миф о Востоке – миф, который позволял эксплуатировать другие народы и отнимать чужие богатства. «Сама идея Востока, которая является употребительным понятием в Британии, Франции и Америке, по большому счёту исходит не только из желания описать этот регион, но также из стремления доминировать там», – писал Саид. Так возник ориентализм – «симулякр Востока, созданный на Западе для нужд Запада, для поддержания его империалистических интересов и сохранения гегемонии».

Стоит отметить, что одним из важнейших элементов этого «симулякра Востока, созданного для нужд Запада», всегда был образ правителя. В основе описаний восточных правителей лежал один и тот же стереотип. Если мы посмотрим на записки англичан о Персии, мы увидим, что правители этой страны пребывают в роскоши и сладострастии, почти ничего не знают об окружающем мире и проводят всё своё время в «наслаждениях сераля». Их подданные хорошие воины, но трепещут перед властью; часто шах развлекает себя зрелищем кровавых пыток и казней, причём отправляет людей на тот свет без всякой причины. Примерно такие же впечатления остались у англичан и от встреч с правителем Турции, «великим Туркой», однако особенно они потрудились над созданием образа Великого Могола, правителя Индии. И это неудивительно. Индии предстояло стать главным алмазом в английской короне, и беззастенчивое ограбление именно этой страны легло в фундамент современного британского благополучия.

Английские авторы сообщали, что правитель Индии «превосходит всех других в роскоши, разнообразии и богатстве его драгоценностей». По словам Эдварда Терри, «европеец даже не может представить те немыслимые богатства и стоимость драгоценностей, которыми падишах ежедневно украшает свою голову, шею и руки». По сообщению Уильяма Хоукинса, правитель Индии носит в руках чётки – «нити с бусинками из дорогого жемчуга, рубинов, алмазов, изумрудов и кораллов». Его состояние столь огромно, что он будто бы разделил его на триста шестьдесят частей и каждый день в году рассматривает их по очереди.

У Хоукинса правитель Индии только и делает, что перебирает драгоценности, объедается (еду ему в рот заталкивают слуги), пьёт (до пяти кубков крепкого ликера за раз), наблюдает за кровавыми состязаниями людей и животных и наслаждается ласками женщин в гареме. Томас Кориат сообщает, что Джахангир «содержит тысячу женщин для удовлетворения собственных потребностей». Только в три часа пополудни император берётся за «работу», т. е. начинает вершить суд над своими подданными. Рядом с ним находятся главный судья, главный палач в сопровождении сорока других палачей с топорами и кнутами. Когда Джахангир выходит к народу, собравшаяся толпа раболепно приветствует его криками «Здравствуй, о падишах!».

Особенным днём для Джахангира является вторник – в этот день он наблюдает за жестокими истязаниями преступников, которых бичуют, режут и рвут на части с помощью слонов. Хоукинс писал, что Джахангир «получает удовольствие видеть казнённых и порванных на части слонами людей». Этот же автор сообщает, что однажды он лично присутствовал при разговоре Джахангира с его семилетним сыном. Падишах спросил сына, «хочет ли он сопровождать его в одно место, куда он идёт развлекаться», мальчик же ответил: «Как его величеству будет угодно». Однако Джахангир, не услышав нужного ответа («Я всем сердцем буду рядом с его Величеством»), избил сына. Ещё больше разгневало падишаха то, что мальчик не расплакался, заявив, что «самый большой позор для принца плакать, когда его бьют». Взбешённый таким своеволием падишах выхватил кинжал и проткнул сыну щеку.

Читая эти глупости, поневоле спросишь себя: насколько вообще адекватны авторы подобных записок? Однако не будем забывать – за потоками английского вранья обычно стоят хорошо продуманные планы. Посмотрим на ситуацию с точки зрения британского авантюриста XVII века. Если он не напишет, что восточный правитель богат и купается в роскоши, он не найдёт понимания у соотечественников. Ведь если в стране нет богатств, чего ради он залез в эту дыру? Разговоры о развращённости, ненасытности, животной сексуальности и тому подобном тоже имеют конкретную цель – именно так английский рыцарь удачи показывает, что сокровища принадлежат чуть ли не животному, а значит, это падшее существо можно убить и ограбить. Ведь никто же не говорил, что забой свиней является грехом! Третий тезис (о подданных, стонущих под игом тирана) также понятен, ведь если написать, что государство управляется твёрдой и справедливой рукой, сразу получится, что нет шансов и пошатнуть эту власть.

А как насчёт нашей страны? Больше ли повезло ей в записках британцев? Нет, ничего подобного. Для англичан Московия была ещё одним сказочно богатым восточным государством, через которое пролегал северный путь (по Северной Двине и Волге) в Персию и, как они предполагали, в Индию. По их мнению, в варварской Московии также правили жестокие и развращённые тираны, а население ползало в пыли у них под ногами. Об этом пишет, например, Джером Горсей, английский дипломат при дворе Ивана IV. Как известно, его миссия к русскому царю имела абсолютный успех. «Я добился и получил от царя, за его печатью, свободное право для купцов Английской компании торговать и обменивать товары во всех его владениях без пошлин и налогов на их товары – как ввозимые, так и вывозимые, со всеми выгодами и удобствами, какие я только мог сам придумать и написать», – пишет Горсей в «Записках о России». И это правда. Иван Грозный (подобно индийскому падишаху Джахангиру) осыпал англичан милостями. Грозный вообще был едва ли не самым проанглийским русским монархом: он привечал английских врачей, подарил британцам право беспошлинной торговли и одно время даже строил планы женитьбы на английской королеве Елизавете.

Какой же образ царя создаёт Горсей? «Он был… настоящий скиф, хитрый, жестокий, кровожадный, безжалостный». Этот «царь-скиф» со своими «жестокими и немилосердными татарами» (так пишет Горсей) безжалостно разоряет соседние страны. «Богатства, взятые деньгами, товарами и другими сокровищами» и вывезенные из этих стран, «не поддаются перечислению». Разместив своё богатство «в наиболее сильных, больших и надёжных монастырях», царь «проводит всё своё время в ограблении и убийстве главной знати, богатейших сановников, а также лучших представителей купечества». Обирая своих купцов, царь «обменивает взятые у них товары у иностранцев на одежду, шитую золотом, талеры, жемчуг, драгоценные камни». Всё это он «постепенно присоединяет к своему богатству, не платя ничего или почти ничего и получая огромные суммы от городов, монастырей, истощая их богатства высокими налогами и пошлинами». По словам Горсея, Грозного до самой смерти «каждый день выносят в его сокровищницу». Там Грозный часами перебирает алмазы, сапфиры, рубины и изумруды и рассказывает приближённым о свойствах драгоценных камней. Сокровища являются собственностью царя, не принадлежат казне, и, как тонко замечает Горсей, «если бы было суждено, Англия получила бы большую выгоду от огромной ценности этого богатства». (Кто бы сомневался!)

Одна из любимых потех царя, по сообщению другого англичанина, Джайлса Флетчера, состоит в том, чтобы наблюдать за кровавой схваткой человека с медведем (тут он, опять-таки, ничем не отличается от Джахангира). При этом царь необыкновенно развращён: к старости у него даже начались проблемы со здоровьем, вызванные половыми бесчинствами.

«У царя начали страшно распухать половые органы – признак того, что он грешил беспрерывно в течение пятидесяти лет, – пишет Горсей. – Он сам хвастал тем, что растлил тысячу дев, и тем, что тысячи его детей были лишены им жизни».

А вот ещё несколько обязательных штрихов к портрету восточного владыки: «Царь… проводил большую часть времени в допросах, пытках и казнях, приговаривая к смерти знатных военачальников и чиновников, которые были признаны участниками заговоров. Царь наслаждался, купая в крови свои руки и сердце, изобретая новые пытки и мучения, приговаривая к казни тех, кто вызывал его гнев, а особенно тех из знати, кто был наиболее предан и любим его подданными».

Интересно, что этот самый Джером Горсей, отказывавший в человеческом облике нашему царю, прославлял одного из самых отвратительных тиранов Европы – короля-многоженца и женоубийцу Генриха VIII, которого Чарльз Диккенс называл «самым непереносимым мерзавцем, позором для человеческой природы, кровавым и сальным пятном в истории Англии».

А вот еще одна характерная выдумка английского дипломата: «…Как-то царь разъярился на своего старшего сына, царевича Ивана, за его сострадание к этим забитым бедным христианам, а также за то, что он приказал чиновнику дать разрешение какому-то дворянину на пять или шесть ямских лошадей, послав его по своим делам без царского ведома. Кроме того, царь испытывал ревность, что его сын возвеличится, ибо его подданные, как он думал, больше него любили царевича. В порыве гнева он метнул в него своим острым посохом, царевич болезненно воспринял это, заболел горячкой и умер через три дня. Царь в исступлении рвал на себе волосы и бороду, стеная и скорбя о потере своего сына».

А вот как передаёт эту же байку Джайлс Флетчер: «Старший брат из трёх, и лучший из них, умер от головного ушиба, нанесённого ему отцом его в припадке бешенства палкой или (как некоторые говорят) от удара острым концом её, глубоко вонзившимся в голову. Здесь видно правосудие Божие, наказавшее его жажду к пролитию крови убийством сына».

Что тут сказать? Англичане знали, что делали. Писания этих послов, торговцев и путешественников, побывавших в Персии, Турции, Индии или России, создавали у британцев стереотипный образ восточного деспота – богатого, развращённого и жестокого. Правитель восточного государства был безумцем, способным в ярости убивать и калечить собственных детей. Перед ним пресмыкались подданные, запуганные, но втайне мечтающие об освобождении.

Отсюда всегда следовал вывод, иногда прямо сформулированный, иногда читающийся между строк: однажды власть в государстве пошатнётся, и все несметные богатства перетекут в другие руки. А значит, англичане просто обязаны поучаствовать в разделе этого пирога! Томас Роу ничуть не сомневался в том, что империя Великих Моголов распадётся из-за тиранства правителя, Питер Брюс и Генри Белл заявляли о неспособности шаха управлять Персией, а Джайлс Флетчер и Джером Горсей, описав в чёрных красках Ивана IV и его государство, в котором граждане якобы запуганы казнями и угнетаются несправедливыми податями, предвещали скорый крах Московии. Флетчер даёт нам пример такого рассуждения: «Царский род в России… по-видимому, скоро пресечётся со смертью особ, ныне живущих, что произведёт переворот в Русском царстве. Если правление вследствие такого переворота сделается несколько умереннее и благодушнее, то это послужит благоденствию несчастного народа, удручённого теперь невыносимым рабством».

Флетчер, что называется, как в воду глядел. Впереди у нашей страны были династический кризис и Смута. Был ли он прозорлив или просто имел некоторые сведения о тайной деятельности англичан в России? Думается, более вероятно второе. Эта история вообще повторялась довольно часто. Восточные монархи, полюбившие английских торговцев, советников и врачей, через некоторое время умирали после употребления лекарственных снадобий с высоким содержанием ртути и мышьяка. Династия пресекалась, претенденты включались в борьбу за престол, а англичане были уже тут как тут с предложением военной помощи. Именно так начинались английские вторжения, именно так англосаксы подминали под себя Индию и другие страны Востока. Нечто подобное они пытались провернуть и с нами, ведь план раздела и захвата Руси существовал ещё со времён Ивана Грозного, а подробный проект английской интервенции в Россию Томас Чемберлен подготовил в начале XVII века.

С тех пор в действиях «бесчеловечных и злохитрых карфагенян», как называл англичан святитель Игнатий Брянчанинов, мало что изменилось. Чтобы уничтожить независимую страну, а то и погрузить целый регион в кровавый хаос, англосаксам по-прежнему достаточно одной только чёрной метки, выданной правителю. Такие метки получали в своё время и Милошевич, и Каддафи, и Хусейн, и Асад. Все они были объявлены «садистами» и «тиранами», люто ненавидящими всё передовое и цивилизованное. Из этой же серии фильм BBC «Тайные богатства Путина», и вечная, столь любимая тема англосаксов о любовницах российского президента, и байки о «злобном кремлёвском отравителе», и заявление Байдена о том, что Путин является «убийцей», и фанатичная вера атлантистов в то, что главу России все боятся, но никто не поддерживает. Всё это продолжение того дискурса, который был задан англосаксами очень и очень давно – это всё та же песнь морских грабителей, песнь Левиафана о Бегемоте, повторяющаяся с небольшими вариациями вот уже четыреста с лишним лет.