Читать книгу: «Пока Майдан не разлучит нас», страница 3

Из гостиницы выходим молча. Не глядя, проходим мимо новой партии оптимистов, атакующих игральные островки. Садимся в машину. Лешка за рулем. Меня никто ни о чем не спрашивает. Ну и слава Богу. Вот хорошо бы только проехать через центр! Хоть краешком глаза на Белладжио взглянуть… Когда еще доведется попасть в Лас-Вегас? Озвучивать свое желание не решаюсь. Лешка не в духе – не хочу усугублять.

Но Лешка и сам не сворачивает на магистраль. Выруливает «Вибулю» к центру, и я понимаю, что делает он это ради меня. Осторожно скашиваю глаза, пытаясь разглядеть настроение Медведя. Он сосредоточен. Толпы людей. Тысячи. И все норовят прыгнуть под машину. Разных людей. Черных и белых, веселых и злых, богатых и бедных, удачливых и не очень. Объединенных чем-то одним… Чем? Всматриваюсь в проплывающие мимо нас лица. Американцы… Вроде те же, обычные, к которым мы уже привыкли. Но нет, совсем не они! Не те, кого я знаю по университету. Не те, с кем работал Лешка на горе… «Они нереальны!» – догадаюсь я. Это ведь не их настоящая жизнь. Все настоящее оставлено в Кентукки и Айове, Колорадо и Вайоминге, Орегоне и Миннесоте… Здесь только вымышленные страсти… Только тени реальных людей…

Крыши отелей украшают каменные изваяния каких-то мифических идолов, и они только усугубляют ощущение дьявольского зазеркалья. Его объятья душат меня. Почти задыхаясь, я снова кошусь на Лешку. По лицу его стекает пот, и я понимаю, что он чувствует то же. Добавляю холодного воздуха из кондиционера и тихо говорю:

– Ладно, Леш, сворачивай. Мне уже хватит. Поехали на хайвей.

Впереди пять часов пустыни. Нужно заправиться и выпить кофе. Съезжаем к ближайшей «Хлое» – так мы называем сеть популярных американских кофеен из-за их – судя по логотипу – ирландских корней. От Лас-Вегаса нас отделяют минут пятнадцать. В холле заправочного центра еще стоят игральные автоматы, но дышать уже значительно легче. Пьем кофе, обсуждая трассу – нигде до этого мы не видели такого количества мигающих полицейских машин. На выезде из Лас-Вегаса хлопают всех джигитов, не успевающих протрезвиться. Судя по количеству воющих сирен, их немало. Многие из торопыг в надежном седле: то и дело нас обгоняют разноцветные «Ламборджини» и «Феррари». Сомнений нет: мы на верном пути. Впереди ЛА.

Опустошенные лас-вегасским потрясением, едем молча. Указатель направо – Долина Смерти. Удивляюсь. А что, вокруг бурлит жизнь? Вслух рассуждаю:

– Если местность, окруженная пустынями, зовется Долиной Смерти, то, наверное, выжить там, действительно, шансов нет.

Позже мы узнаем, что название это долине дали первопроходцы, прокладывающие путь в Калифорнию. Не в состоянии преодолеть вторую горную гряду, они вынуждены были зимовать в долине. На самом деле не вышел оттуда по весне только один из переселенцев – остальные остались живы. Но страх того, что зимовка станет их могилой, отпечатался в названии местности на века. Говорят, выходя из ловушки, один из авантюристов произнес: «До свидания, Долина Смерти!» Так и пошло…

Глава 5. Бог ЛА

С двумя остановками на туалетно-кофейный «перекур», к Лос-Анджелесу подъезжаем часа в четыре. На подъезде снова делаем остановку. Последняя стоянка перед финальным броском. Нужно изучить карту – впереди три лос-анджелесские магистрали. Важно не проехать повороты. Выписываем номера съездов с хайвеев и прикидываем, сколько ехать по каждому из них. В гостинице надеемся быть не позже семи. Чтобы снова не попасть в окружение к сверкающим фурам.

За рулем я. С трудом прорываюсь в машинный поток – в Калифорнии не принято уступать полосу для въезда. Протискиваюсь в средний ряд. Здесь поспокойнее, но ухо нужно держать востро – подрез не считается подрезом. Вцепившись в руль, стараюсь держаться в местном ритме.

Дорога тянется в гору. Забравшись на самый верх, видим ЛА, ангельский город. Сердце из небоскребов и магистральные сосуды, качающие в него человеческую кровь. Мы – капля нескончаемого человеко-машинного потока, несущегося свои жертвенные дары богу ЛА. Божество нежится в лучах солнца, свет которого выедает глаза. По моему лицу стекают слезы…

Еще полчаса езды, и небоскребы остаются слева – наш путь лежит в Сильмар. Там, в одном из пригородов ЛА, населенного южанами – мигрантами из южных стран – нас ждет дешевенький мотель. Его служителям еще предстоит удивиться – не каждый день у них останавливаются европеоиды с академическими синяками вместо глаз. Но туда еще нужно попасть. По карте все выглядит просто – один хайвей упирается в другой, и в этом месте нам нужно повернуть налево. Карта показывает «на восток».

О приближении развилки знаки предупреждают заранее. Только ни о каком Востоке эти знаки не повествуют. Есть Юг и есть Север. Востока нет.

– Где Восток?? – исступленно ору я. – Нет Востока!!!! Лешка, куддда-а-а?????

Боковым зрением вижу, как у Лешки выпучиваются глаза и медленно приоткрываются челюстные кости, но, кроме неуместного интеллигентного кряхтения, никакой полезной информации он не выдает. Мое требовательное «кудада-а-а??» перерастает в безвольное «А-А-А-А-А!», и с этим отчаянным воплем я неистово торможу у самого разветвления магистрали. «Вибуля» подпрыгивает дважды: сначала от визга собственных тормозов, потом от накрывающего нас полногабаритного гула.

– Еппи-нн! – визжу я, перекидывая ногу с тормоза на газ. Успеваю уйти от несущейся на нас сзади фуры, кинув «Вибу» мордой в каменный забор. Еще раз тормоз, «Вибин» возмущенный визг, фурин возмущенный гул, Лешкин возмущенный вопль «Белка-а-а-а!!!»… И тишина. Тишина и блаженство. Остров безмятежности в океане есть…

– Белка! Белочка! Белка!

Прихожу в чувства. Моя дверь открыта, и в ее отверстии я вижу Лешку, склонившегося над моим потерянным во времени и пространстве телом.

– Что с машиной? – пытаюсь подняться. – Леша! Что с машиной?? Мы ехать можем?? – повторяю, приходя в себя.

– С машиной? – теряется Медведь. – С машиной не знаю… Ты как?

Страшный сон нищего переселенца – застрять в каком-то дерьме в двух шагах от парадиза. Отодвигаю Медведя, выбираюсь наружу. Оглядываюсь. Не доверяя своим глазам, ищу поддержки:

– Так ведь… Нет вроде ничего? – боюсь ошибиться. – В порядке все?

Лешка подходит ко мне, и я понимаю, что он осматривает «Вибу» впервые. До этого он осматривал меня.

Мы вместе глазеем на машину и вместе боимся поверить – от каменного забора, разгораживающего южную и северную части магистрали, ее нос отделяют ровно два сантиметра. Молча переглядываемся, молча возвращаемся на свои места. Я включаю мотор. Вроде гудит. Смотрю на Лешку: «Поехали?» «Вылазь», – рукой показывает он. Не сопротивляясь, уступаю.

Разобравшись, в какую сторону ехать, выворачиваем на магистраль. Слава Богу, машин на дороге немного – выруливаем. Налево, еще налево, резко направо, разворот под мостом, проселочная дорога, мотель. В общем, приехали. Остановившись, продолжаем сидеть.

– Как ты? – не поворачивая головы, тихо спрашивает Лешка.

– Да нормально вроде, – отвечаю, уткнувшись взглядом в мотель. – Невероятно… Каких-то два сантиметра и целая жизнь… Ведь все могло быть совсем по-другому…

Поворачиваю голову, смотрю на Медведя.

– Не пойму – я что, отключилась? Без сознания была? Отчего? Мы же, слава Богу, ни с чем не столкнулись?

– От нервов, наверное. Тебе ж нельзя волноваться… – вяло отвечает Медведь. Кажется, он все-таки от меня устал…

– Леш, ты чего? – останавливаю его я Лешку на пороге нашего временного жилища, заглядывая в потускневшие медвежьи глаза. – Мы же доехали! Все хорошо же!

– Что хорошо? – отвечает Мишка. – Хорошо будет, когда возьмут на работу…

– Лешка, ну ты всегда так! Ты всегда мне портишь настроение! Всегда!! Все хорошо, так нет – надо испортить! Ну, откуда ты такой нудный взялся??

Терпеть не могу, когда Лешка нагнетает. В такие минуты мне хочется исчезнуть и побыть одной. А потом вернуться – и как ни в чем не бывало. Так я обычно и делаю. Но на этот раз исчезать некуда. Мы в малюсенькой комнатке в каком-то пригородном чистилище на въезде в лос-анджелесский рай, и места хватает только на то, чтобы с трудом разминуться на тропе в ванную. Отодвигаю штору, проверяю – балкона нет. Да и какой может быть балкон? Это же мотель. Окно выходит во двор – прямо к «Вибиной» морде, пришвартованной у нашего временного жилища.

Пока Лешка перетаскивает в комнату свой стационарный компьютер, беру из машины йоговский коврик и усаживаюсь, скрестив ножки, возле входа у стены. Знаю Лешку – его сейчас лучше не трогать. Пока не выполнит программу, контакт установить не удастся. Оглядываю мотельный двор. Темно и никого не видно. Внутридворовое пространство заставлено машинами, которые, как и наша «Виба», пришвартованы мордами у комнатных дверей. Без излишеств в виде балконов и колоннад, но вполне удобно.

Смотрю на звезды. Вижу Медведиц, Большую и Малую. Вижу Млечный Путь. Не вижу своих Лебедей. Всматриваюсь до боли в глазах, растворяя взгляд в звездах. Нет, не вижу…

– Леша, я хочу кушать, – канючу в темноту. – У нас из еды уже ничего не осталось. Пойдем куда-нибудь? Отпразднуем приезд…

Лешка возникает на пороге – сосредоточенный и серьезный.

– Белка, завтра тяжелый день. Нужно еще проложить маршрут до места, где у меня будет интервью. Надо посмотреть, нельзя ли доехать не по магистралям…

– Нет, ну я все понимаю, конечно, – возмущаюсь я, – но мы же не можем не кушать??

Лешка вздыхает и, оценив риски намечающейся конфронтации, делает обходной маневр:

– Ладно, давай покушаем, но потом мне нужно будет время подготовиться и подумать. А ты будешь отдыхать.

– Ну, и прекрасно, – радуюсь я быстрой капитуляции противника. – Значит, кушаем, покупаем мне винчик, потом ты готовишься к интервью, а я праздную. За двоих.

Подскакиваю с коврика и, повиснув у Мишки на шее, чмокаю его куда попаду: в нос, щеки, губы…

– Белка, прекрати! Какое вино? Завтра такой тяжелый день!

Я сникаю и, показательно потеряв интерес к разговору, шествую в комнату.

– О Господи! Снова… Ну зачем тебе это вино??

– Ты будешь ковыряться в своем компьютере, а я что должна делать?? – мигом реагирую я на обозначившуюся возможность. – Мы проехали такой путь, мы чуть не разбились, и что, даже отпраздновать, как люди, не можем??

– Можем, можем. Купим. Отпразднуем. Ладно, – Мишка машет на меня рукой, а я вытанцовываю африканскую юмбу. Так, как я себе ее представляю.

Ехать в поисках еды долго не приходится. Вывернув из двора мотеля, тут же за поворотом утыкаемся «Вибиным» носом в вывеску одного из сетевых кафе. Странно, что не увидели раньше. На хайвеях их огромные билборды видны издалека – так, чтобы проголодавшийся путник не проехал голодать дальше. С красными кожаными лавками вокруг вытянутых столов, размещенных в кабинках, эти заведения у меня прочно ассоциируются с фильмами про Дикий Запад, бесстрашных ковбоев, золотоискателей и прочих авантюристов. Вот и сошлось. Бесстрашно промчавшись по долинам смерти и взгорьям мечтаний, два любителя приключений – Лешка и я – добрались наконец до золотых приисков. Дело осталось за малым – нащупать жилу и подставить карманы для самородков.

Скромно поужинав супом и начо, спрашиваем у официанта, где ближайший ликерс-стор. Углубляемся в латиноамериканский квартал, который по мере нашего в него погружения ветшает и темнеет. На улицах ни души, и настроение становится тревожным. Ага, вот он – стор. Как в кино про дорожных бандитов: одинокий продавец, подозрительно оглядывающий чужеземцев. Чем докажете, что вы не Бонни и Клайд? Под пристальным взглядом потомка ацтеков находим на полках мое вино – недорогое, но сносное M. – и, делая вид, что не замечаем неприязни, двигаемся к прилавку. Попытка расплатиться кредиткой пресекается на корню – только cash. Наличные. Обычно мы не пользуемся наличными, но перед дорогой – на всякий случай, «мало ли что?» – Лешка мудро снял денег с банкомата. Расплачиваемся и в абсолютной тишине двигаемся к машине.

Рядом со стором заправка, и Лешка решает залить бензин – утром снова в дорогу. Вставляет шланг в «Вибу», карточку в колонку. Бензин идет, но очень неторопливо. Капает. Как будто кто-то замедлил бег пленки, на котором прокручивается наше кино. Опершись на машину, Лешка погружается в свои мысли, а я с нарастающим напряжением прислушиваюсь к звукам, надвигающимся на нас из темноты. Звуки рокочущие и, как мне кажется, не предвещающие добра. Так и есть. На заправку въезжает огромный пикап с невероятного размера колесами. Из пикапа вываливается пузатый крепыш с цепями на могучей шее, банданой на голове и наколками на всех частях тела.

«Мигель». Именно так, по моей перепуганной догадке, должны были бы звать этого людоеда. Боясь посмотреть прямо, продолжаю рассматривать чудище из-под ресниц. Вижу огромную руку в рисунках, протянутую к шлангу, вижу разрисованные ногти на ней. Каждый из них длиной с палец, каждый заточен и, как оружие, готов к бою. Чувствуя на себе взгляд обладателя этих грозных боевых единиц, не могу сопротивляться. Как кролик, поднимаю глаза и встречаюсь с его улыбкой. Как и положено для удава, рот его растянут до ушей. «Именно так они и заглатывают жертвы», – догадываюсь я.

– Хай! – машет он мне своей могучей рукой-кувалдой.

– Хай! – машу дрожащей лапкой в ответ.

«Наш мотель – наша крепость», – стучит в висках, пока Лешка заводит мотор. Нервно оглядываюсь. Все вроде в порядке. Никто за нами не идет, ничего подозрительного не происходит. Отъезжаем.

– Леша, мне очень страшно, – говорю я, продолжая трястись и блокируя на всякий случай дверь. Держа руль левой рукой, Лешка кладет правую руку мне на ладонь и слегка ее сжимает.

– Все хорошо, Белка. Не переживай. Ты просто устала, и тебе мерещатся ужасы.

Я перевожу взгляд на Лешку и смотрю на него с подозрительным любопытством. Интересно, он и правда не понимает, что мы на окраине ЛА – одного из самого криминального города Штатов? Или так хорошо делает вид, что спокоен, чтобы успокоить меня? В любом случае мне действительно становится легче. К тому же вон он – наш мотель. Целую Лешку. Я люблю тебя, дорогой Мишутка. Как же я люблю тебя!

В семь утра он меня тормошит. Не знаю, спал ли он вообще, но выглядит вполне бодро. Умыт, побрит, одет. Сидит на краю кровати и улыбается, как будто не было ни гор, ни магистралей, ни продымленного Вегаса, ни подлой развилки с каменным носом, ни страшного Мигеля у магазина для полуночников-алкашей. Я мутно соображаю: что, уже пора? Который час?

– Давай, Бельчонок, умывайся и по коням. Нам ехать минут двадцать пять, там я нашел «Хлою». Попьем кофе и все проговорим.

Стоя под душем, вспоминаю вечер и поражаюсь Медведю: и когда он успел все продумать? Лично я ушла из реальности сразу. Как только добралась до кровати. Растворилась в бокале вина и сладких грезах. О! Вспомнила! Мне снилась корова и навоз!

– Лешка! К чему снятся корова и навоз??? – выбрасываюсь из душа, обматываясь на ходу полотенцем.

– Не знаю, наверное, устроюсь работать на ферму, – смеется Медведь, принимая меня в свои лапы. Я растекаюсь по его телу. Стоя на цыпочках, утыкаюсь беличьей мордочкой в медвежью шею. Сладострастно шепчу:

– Леш, а что, уже прям так надо ехать прямо сейчас??

По-киношному соблазнительно улыбаюсь… Лешка решительно отодвигает мое оголенное тело подальше от греха.

– Белка! – грозничает он. – Одевайся!

Ах, вот значит как! Ну, что ж… Я покорна и согласительна. Как боевая подруга, привыкшая подчиняться приказам.

Выезжаем. За рулем я. Таков замысел Лешки. Я должна запомнить дорогу – на случай, если ему придется оставаться на работе, а мне возвращаться в отель. Налево, еще раз налево, выезд на магистраль. Максимальная скорость шестьдесят пять миль в час, но калифорнийским водилам плевать на ограничения. Шестьдесят пять держу только я. Я стою, все бегут. Такие тихони, как я, держатся среднего ряда. Кому надо, обгонит – справа или слева. Вообще-то нас в машине двое, и мы можем ехать в отдельной полосе, самой скоростной – carpool. Придумка тех, кого волнует загрязнение атмосферы. Попытка расчистить дороги от автомобильных колес. Особенно выручает в часы пик, когда магистраль стоит, а ехать надо. Но мы игнорируем эту возможность. Во-первых, пробок нет. Во-вторых, страшно. Полоса реально скоростная, а слева от нее каменный борт. Одно неверное движение… Отгоняю дурную мысль и память о вчерашнем отбойнике.

– Держись левее, – командует Лешка. – Скоро развилка – полосы уйдут вправо, а нам нужно только прямо, на даунтаун.

С моей недоскоростью и «Вибиной» недомощностью влево перестраиваюсь с трудом. В последний момент. Прямо перед тем, как моя полоса улетает куда-то в сторону от нашей вожделенной цели. «Фух», – выдыхаю, и тут же слышу новую команду.

– Скоро съезд на сто тридцать четвертый хайвей, на восток. Все время держись крайней правой. Как только въедешь на хайвей, будет наш съезд. Номер 7b.

– Да подожди ты со своим 7b!!!! – ору я, пытаясь не уехать на Запад. – Восток, Восток, Восток, – повторяю вслух, боясь снова заметаться, как вчера, перед неожиданностью развилки.

Слава Богу, здесь сюрпризов нет. Восток называется Востоком, а не Севером или Южной Флоридой. Крутой разворот, иду почти пешком. Боюсь ударить «Вибулю» о бортик. Сзади сигналят.

– Да пошли вы!! – ору я и нажимаю на газ. Выезд. Нужно разогнаться, но скорости после торможения нет. Машины, подпиравшие сзади, уже вырвались на хайвей, а я, деморализованная схваткой, доезжаю до конца разгоночной полосы и останавливаю колеса.

– Белка, ты что? – теряется Лешка.

– Не могу, – с вызовом отвечаю я, нажимая на кнопку аварийки. – Не могу, и все. Мне страшно.

Кладу голову на руль. «Господи, ну пожалуйста, пусть я открою глаза, и нет никаких магистралей…»

– Белка, послушай, здесь нельзя стоять, – как можно более спокойно давит на меня Лешка. – Давай меняться местами.

– Ты не выедешь. Нужна скорость. Или мощный мотор. У нас нет ни того, ни другого.

Я в тумане. Слова идут как будто не из меня… Но Лешка уже открывает мою дверь.

– Вылазь.

Он спокоен и решителен. Я раздавлена и уничтожена. Ненавижу его.

Молча перехожу на другую сторону, молча сажусь, молча пристегиваю ремень. Лешка поправляет зеркала, подстраивает сиденье, выворачивает колеса… Ощущение, как перед запуском «Востока-1» с Гагариным на борту. Должен взлететь. «Поехали!» Лешка немилосердно давит на педаль газа, «Виба» визжит и взлетает. Я закрываю глаза и съеживаюсь, ожидая удара. Секунда-две-три… Полет нормальный. «Фух», – выдыхаю, открывая глаза, и вижу предупреждение о выезде на Санчес-драйв.

– Лешка, скоро выезд! – кричу, указывая рукой, и столбенею: справа от нас, нечистой силой, будто из-под земли, материализуются новые полосы магистрали. Раз, два, три… Чтобы добраться до нашего выезда, их, как в «Жестоких играх», нужно немедленно перепрыгнуть. Или мы это сделаем, или вылетим к чертовой матери из игры.

– Лешка, вправо! Вправо!!

Снова зажмуриваюсь, ожидая столкновения с астероидами, кометами и прочей космической дрянью. Но, вместо ускорения от их ударов, чувствую торможение, поворот, еще поворот… Открываю глаза и улыбаюсь – от счастья. Мы на Централ-авеню.

Пришвартовавшись на стоянке, Лешка торжествующе чмокает меня в щечку: «Как там наша перепуганная белочка?» Улыбается, гад. Опять обошел на повороте. Уделал. Обиженно суплюсь.

– Что, миф о Белке – лучшем в мире Шумахере – развенчан? – не унимается наглючий Медведь.

Дать бы в морду! Отворачиваюсь.

– Ну, ладно-ладно, шучу, – съезжает тот и, обняв мою шею лапой, тянет голову к своим губам. Я смягчаюсь, но не подаю вида.

– Говнисты й ты, Алексей Медведевич! Нет в тебе благородства! Нет великодушия. Одна только медвежья грубость!

– Да уже куда нам, грубым медведям, до симпатичненьких бельчушек! – смеется Лешка, целуя меня в обиженную макушку.

Я отбиваюсь от его звериного нахальства и прокладываю себе путь к кофейному парадизу.

Если денег мало, а хочется кушать, то лучшая еда – bagel. По-нашему бублик. Доллар двадцать пять. Его жарят в тостере и подают с упаковочкой мягкого сыра. Прекрасное утреннее начало для чудесного калифорнийского дня! Усаживаюсь за круглый каменный столик во дворике кафе и снова улыбаюсь от счастья. Ах, эта солнечная Калифорния! Она прекрасна даже если это просто Глендэйл, а не Санта-Барбара или Малибу!

Лешка сидит напротив и тоже сияет. Удивительно – через час собеседование, на кон поставлено буквально все, будущее – туманная неизвестность, а мы лучимся счастьем. «Ну, не придурки?» – ухихикиваюсь я, и только заинтересованные взгляды сидящих неподалеку южан заставляют меня затолкать смешинки вместе с бубликом назад в ротовую полость.

До места Лешкиного интервью ехать минут пять. Железнодорожные пути, какие-то павильоны…

– Это и есть студии, – вслух догадывается Лешка, и в его голосе слышится напряжение. Мое сердце тоже тук-тук. Стучит, застукивая Лешкино напутствие:

– Бельчонок, стой тут. Не знаю, сколько это займет времени, но по-другому не получится. Или стой тут, или едь снова в кафе… Нет, лучше тут.

– Лешенька, дорогой, не волнуйся. Мы делаем все, что в наших силах. Остальное – как Бог даст. Как будет, так будет. Иди. Я тебя очень люблю.

Мы прижимаемся друг к другу лбами. Он выхлопывается из машины, идет к проходной и исчезает за дверью. Еще минуту смотрю на место, где только что было Мишкино тело – вдруг оно материализуется снова? – потом отвожу взгляд и оглядываюсь вокруг. Надо осваиваться.