Читать книгу: «Атлантида. В поисках истины. Книга вторая. Холодная земля», страница 5

– Пожалуй, ещё одна просьба. Ветра у нас слабые, энергию мы получаем от небольшой ГЭС, солнца по полгода нет…поставь, пожалуйста, вопрос перед деканатом, пусть рассмотрят возможность поставить на остров небольшой Гисолинк. Некоторые компоненты для солнечного накопителя мы можем предоставить сами. Остров достаточно богат редкими, да и драгоценными ископаемыми. Берилл, литий, платина. Чего тут только нет, вплоть до алмазов, – горько рассмеялся Всеволод. Ему ещё было не до веселья после смерти Марсии. – Только солнышка не хватает.

– Ладно, обязательно доложу о твоей просьбе. Ну всё, счастливо оставаться, – сказал Георгий и хлопнул товарища по плечу, залезая в аполёт.

Аппер заурчал как мартовский кот, взмыл резко вверх, и медленно стал отдалятся в сторону континентальной Европы.

Глава десятая. Сон Атланта (предыстория).

Ничто на земле не проходит бесследно, и бессмертные Атланты оказались уязвимы в своей вечной жизни. Много близких людей они потеряли в веках, и каждый раз это был стресс, катастрофа, беда.

Так восприняли это атлантийцы, когда впервые уснул «бессмертный».

Стрижевский, оказался однолюбом. Он влюбился раз и навсегда. Его девушкой стала коллега по лаборатории – статная красавица-блондинка. То, что раньше он не обращал на неё внимание, было вполне закономерным. «Высокомерная, циничная, стервозная баба», – говорил он дружкам, когда они обсуждали первых красоток института времени.

– А Колесов с ней крутил, помниться, – смеялись они.

– С кем только Колес наш, не крутил, но эта дамочка точно не в моем вкусе. Кукла пластмассовая.

– Ах-ах-ах, – покатились со смеху мужики, – А нам нравится!

– Не сомневаюсь, в ваших вкусах, – укорял Стрижевский.

Но когда Атлантида переместилась в прошлое, жизнь бывших коллег сильно изменилась. Надменная красотка Виктория превратилась просто в Вику. Сошел перманентный макияж, маникюр стал не нужен, а высокий каблук сменили резиновые сапоги. Длинные волосы были заплетены в косу, а взамен элегантного маленького платья появился не менее элегантный синий комбинезон. Но самое главное – появилась и сама Вика. Она не визжала, как другие при виде насекомых, работала за двоих, лихо махая лопатой, и очень мило возилась с жёлторотыми, пушистыми цыплятами.

Стрижевский влюбился как сумасшедший, и у пары завязался бурный роман. Все друзья Стрижевского завидовали ему и не могли сдерживать улыбки при виде воркующей парочки.

Через год у Стрижевского и Виктории родилась двойня. Это произошло всего через пару месяцев после рождения первенца у Георгия. Роды были тяжелые, специального оборудования не было, так же, как и специалистов, настоящих врачей-акушеров. Двойняшки оказались крупными. Виктория не выдержала тяжёлых родов.

Неделю Стрижевский метался, как раненный зверь. Рыдал, пока никто не видел, уходил надолго в леса. Потом впал в депрессию и уснул. Он был ещё молод, но видимо шок был настолько велик, что организм не выдержал. Вначале решили, что это литаргический сон. Но Борис спал и спал, и спал. Ничего не говорило о том, что выйти из этого состояния он не сможет. Все функции были в норме даже без использования систем. Его оберегали шестьдесят лет. За это время в сон ушли ещё двое атлантийцев. Стало понятно, что это не случайность, будут и другие. Тогда и задумались, как сберечь человека, обреченного на долгий сон.

– У нас уже есть гравилор, но можно испытать древнее, как мир средство. Никто не пробовал им пользоваться в современном историческом периоде, но на заре человечества оно было инновационным, – очень издалека начал Георгий Симонов боясь, что его не воспримут всерьёз.

– Не томи, Маркович, что за средство? – ворчливо произнес ректор.

– Пирамиды! – просто произнес он.

– Не верю своим ушам, ты всё продолжаешь шутить?

– Уж, какое там. Но послушайте. В двадцатом веке провели несколько экспериментов, в результате которых выяснилось, что кусочек мяса, помещенный в центральную часть пирамиды, долго остается свежим. Бритвы и ножи самозатачиваются, а поражённые ржавчиной предметы через некоторое время начинают блестеть, как новые!

– Да, это верно, могу подтвердить, – откликнулся Соломон, историк-египтолог.

– Хорошо. Представь мне всю информацию к завтрашней планёрке. Пирамида – это не домик на дереве. Нужно всё как следует обдумать.

– Мне кажется, это дорогостоящий, но самый оптимальный вариант, – вдохновленно сказал Георгий.

– Отчего же? – съязвил ректор.

– Пирамиды встречаются повсеместно на земле. Я думаю, что это тот самый случай!

– У-у-у. Тот самый случай? Ты готов подвести под это определение уже, наверное, все случаи в истории, – засмеялся ректор. – Но что-то, пожалуй, в этом есть.

Время летело кручёной стрелой, выпущенной с туго натянутой тетивы лука, но казалось оно вечностью. Настолько насыщенным и богатым на эмоции было это время, что вызывало дикое, неимоверное напряжение сил. Ведь атлантам выпало много больше, чем одна жизнь, много больше, чем одна судьба. Уставая, они обращались к своей памяти, перелистывая страничку за страничкой, радовались, горевали. Страдали угрызениями совести, перебирая сундучок с ошибками, стыдились глупости, жадности или мелочности.

На что мы тратим жизнь!

На мелочные ссоры,

На глупые слова, пустые разговоры,

На суету обид, на злобу – вновь и вновь.

На что мы тратим жизнь…

А надо б на любовь.

Сжигаем жизнь дотла всё на пустое что-то -

На нудные дела, ненужные заботы…

В угоду обществу придумываем маски…

На что мы тратим жизнь!

А надо бы на ласки.

Мы распыляем жизнь на сумрачную скуку,

На "имидж" и "престиж", ненужную науку,

На ложь и хвастовство, на дармовую службу.

На что мы тратим жизнь?…

А нужно бы на дружбу.

Куда-то всё спешим, чего-то добываем.

Чего-то ищем всё – а более теряем.

Всё копим: золото, тряпьё и серебро…

На что мы тратим жизнь!

А надо б на добро. ⁴

После того, как проживешь двести, триста лет иногда бессмысленного существования, без цели, без радости созидания, отягощенных потерями, жизненный тонус резко падает, а перенесенный стресс становится звоночком для организма.

Много времени и сил потратили атлантийцы для того, чтобы разработать систему жизнеобеспечения для тех, кто находится в таком состоянии. Они изготовили гравилоры для каждого – с виду обычный камень, но он мог поднимать тело в воздух и удерживать длительное время в состоянии левитации. Кроме того он обеззараживал воздух, уничтожая болезнетворные бактерии в пределах гравитационного купола.

Этот прибор был создан давно и находился в распоряжении лечебниц для поддержания лежачих больных в хороших гигиенических условиях. В состоянии левитации не образуются пролежни и застойные процессы в мышцах, в воздухе уничтожаются все болезнетворные бактерии и он насыщается кислородом. На Атлантиде его воссоздали вновь.

Для сохранения тела в состоянии анабиоза идеальным оказалась конструкция пирамиды. Оптимальный режим влажности, постоянные температуры, вентиляция, способная обеспечить приток свежего воздуха. И к тому же пирамида могла стать для спящего атланта надежным убежищем. Но не менее необходимым был постоянный контроль и пригляд.

Впадали в анабиоз как правило после сильного стресса. Если жизнь текла тихо и умеренно, могло пройти 200 – 300 лет без «сна». Если жизнь насыщена и активна, происходила своего рода разрядка батарейки, и организм включал режим экономии энергии. У некоторых получалось продержаться долго. Другие перегорали много быстрее.

Глава одиннадцатая. Ледяная пирамида

Казалось вот только высадилась на берег команда отважных путешественников, вот только построили первый дом, собрали первый урожай. Написали законы, создали свой особый уклад жизни, раз от раза становясь творцами. Как мозаику складывали по крупицам образ желанного им мира. И вот уже время отсчитывает предел человеческой жизни.

Всеволод был одним из тех, кто не мог жить тихо. Он был влюбчивый, эмоциональный и неравнодушный.

Когда «бессмертные» меняли регион, с надеждой задержаться там надолго, они начинали строительство пирамид. В Гиперборее возвели пять пирамид изо льда на холодных западных землях, где жили только пастухи и олени. В центре пирамиды находился бревенчатый сруб, сохраняющий тепло человеческого тела. Конструкция простая и доступная в любых условиях проживания, где бы не находился «бессмертный». Если не хватало времени построить пирамиду в полном её величии, главным становилось обеспечение безопасности и хорошей вентиляции внутреннего пространства. В тех местах, где время, место или другие условия были ограничены, атланты ставили дольмены, курганы или использовали пещеры для защиты спящего. Остальное делал гравилор.

Гордая, остроносая ледяная пирамида высилась на холодной земле Гипербореи в самом центре долины пирамид. Город теперь разросся и почти достигал холодной реки, отделяющей долину пирамид от города. В это популярное место отдыха, к реке, горожане приходили полюбоваться на пирамиды, словно алмазы сверкающие всеми своими гранями, когда «небесный электрик» включал на небе северное сияние.

Ла-дин уже здорово состарилась и Всеволод с тяжелым сердцем ждал момента её ухода. Он раз за разом отгонял от себя плохие мысли. Поднимал настроение себе и ей, порой выдавая сомнительные шуточки, отдающие горечью и страданием. Ей невыносимо было видеть, как он мучается, и с другой стороны хотелось мучить, ревнуя его к жизни и молодости.

– Сон без ума от тебя, ты знаешь? Черт тебя побери! – ругалась она. – Как ты можешь оставаться вечно молодым?

– Ей нужно было выйти замуж…глупая девчонка.

– Да какое уж там, из-за тебя она так и осталась одна.

– Что за глупости, Лад?

– Ты всегда был для неё идеалом…она искала похожего, придиралась. Хорошо, что остальные дети быстро нашли свои половинки.

– Да, хорошо… у нас с тобой большая семья. Ты молодец! И детей подняла, и внуков. Все рукастые, хозяйственные, добрые…

Его вдруг позвали, и он ушел решать какие-то важные дела, а Ла-дин заплакала. Она всегда плакала, когда он уходил. И раньше, и сейчас. Казалось, что от её груди отрывают младенца, родную кровиночку, и жизнь от того становиться бессмысленной и бесполезной. Как-то он застал её плачущей. Вернулся за плащом, а она рыдает тихо в кулак.

– Что это ещё? Случилось что?

– Нееет, плохо без тебя…

– А ну прекратить, что за сопли? Дел нет? Гречку от проса отбери…сорок розовых кустов…

– А что это? – всхлипывая спросила она.

– Эх-х, я быстро найду, чем тебе заняться…

Вскоре открыли сад для детишек, и Ла-дин была загружена больше некуда. Но она всегда находила минутку поплакать о любимом, попросить у небес за него, да и постучать по дереву – от сглаза. Только лишь минуточку в день, всё остальное время она была безмерно счастлива. Оттого и молила богов не отнимать у неё любимого человека и каждый раз боялась потерять даже каплю счастья, которое так щедро было ей отпущено судьбой. И Колес не разу не пожалел, что взял себе в жёны эту женщину.

Для первобытной дикарки она была слишком хороша. Ей не доставало образования, но с излишком было сердца, души. Она родила и воспитала девять здоровых, красивых детей, была первоклассной хозяйкой и настоящей хранительницей домашнего очага. Она научилась всему – прясть, вязать, шить и вышивать. А главное – отлично готовить. Всё-таки как не крути, путь к сердцу мужчины лежит через желудок! Ладная получилась из неё жена. «Лада моя!» – звал её ласково Всеволод.

Когда Всеволод вернулся, Ла-дин уже не плакала. Теперь пришла очередь Всеволода плакать за неё. Беда источила его сердце, как вода точит камень. Тяжёлой, тёмной водой, накатил, сдавил грудь коварный сон. Всеволод долго бредил, сопротивлялся ему, словно болезни, но через трое суток сдался, и сон бесповоротно овладел им.

– Друзьям в беде помочь бессильны боги, – процитировал классика Стрижевский. – Наступил и его черед.

Там, в долине, его давно ждала большая пирамида – символ вечной жизни, вечной молодости, символ безысходности и надежды.

Утолю мои печали

Новогодним жгучим снегом,

Утолю мою мороку

Зимней вьюги колким следом!

Эх, подняться бы на воздух,

Где студёное дыханье,

Да прижечь ладонь о звёзды

В одиночное касанье…

Знаю я, чего не знают

Даже древние преданья:

Утоляет невесомость

Все безумные желанья –

Утоляет все обиды,

Все напрасные упрёки

Ледяная пирамида,

Где так мирно одиноким.⁵

Глава двенадцатая. Ветра перемен

Лада и Всеволод родили десять детей. Девять их них сумели выжить. В доме сложился крепкий семейный уклад, и все вместе они дружно жили веселым, большим семейством.

Клановая система давно изжила себя. Всеволод уже много раз поднимал вопрос об её отмене, и после его ухода старший сын потребовал от совета решительных действий.

– В Гиперборее уже выросло новое поколение. Дети когда-то не прошедших карантин «сибиряков» воспитывались в социальных учреждениях, выросли в условиях общепринятой культуры, а их дети уже даже не знают причин разделения общества на касты, всегда жили и живут в пределах закона и нравственности. Их тяготит кастовая система. А обществу она мешает развиваться, – выступал Ярослав на заседании совета.

– Я не считаю, что разделение на группы может как-то повредить развитию общества, – возражал Вивасват. – Это то, что стабилизирует общество и создает порядок.

– Я тоже считаю касты пережитком. Да, было время, когда такая система стала необходимостью, но сейчас это скорее рудимент, – поддержал Ярослава Стрижевский.

– Общество неизбежно разделяется на группы. Тот, кто больше трудиться, больше и получает. Наш маленький город разросся почти до тысячи человек, но нам удаётся сохранить в нём равные права и примерно одинаковый уровень благосостояния для всех. И мы, можно с уверенностью сказать, почти достигли идеала общественного устройства. Не вижу проблем, связанных с кастовой системой, но если представители молодёжи представят нам доказательства того, что данная система уязвима, я думаю, стоит рассмотреть вопрос её отмены, – высказал свое мнение Сафуан.

– Показать недостатки я могу прямо сейчас. Я получил множество жалоб на ограничения, которым подверглись молодые юноши и девушки, чьи предки много лет назад не прошли карантин. Их деды и бабки были выдворены за пределы ледяной реки, но после рождения детей попросили Гиперборею о помощи. Вы же знаете, что температурные условия на том берегу ледяной реки весьма неблагоприятные. Покровителем таких семей была Альжбета? Так?– он обратился к ней.

– Е-лизавета, моё имя. Елизавета? Да, это правда, более сотни родителей с детишками вернулись обратно в город, в ту, первую пятилетку. Я не могла допустить, чтобы от нас ушли люди и погибли. Тем более детишки. Им выдавали документы и присваивали самый низший статус. Да, мало кто потом реализовал свои возможности и сменил кастовый уровень. Но дети все получили воспитание и образование в наших учреждениях, – отозвалась Елизавета.

– Проблема в том, что у детей сохранился статус родителей, и они до сих пор испытывают с этим проблемы. А с ними и моральный дискомфорт. Это не правильно. Можно изменить кастовый статус одного или другого, но проблемы останутся у третьих.

– Мы не можем поколебать наши правила, я настаиваю на сохранении установленных законов! – перебил Вивасват.

– Отец всегда говорил, что касты – это временное явление! Они нарушают свободу личности.

– Отмена того, что хорошо себя зарекомендовало, может привести общество к хаосу, потере субординации. Пирамида в обществе важна для порядка, для чёткого строя, чтобы каждый знал своё место,– настаивал Вивасват.

– Но отец… – начал было Ярослав.

– Ранее в совет входили только «бессмертные». Думаю, что стоит вернуть это правило, иначе мы ввергнем страну в геенну. Только Боги должны управлять Гипербореей. Смертные приходят и уходят, а мы будем жить вечно, – снова перебил его Вивасват Сингх.

– Ничего не бывает вечного. Вы забываете, что здесь присутствуют трое делегированных представителей от гипербореев. Не уважительно вот так игнорировать волю народа. Изнутри общества проблемы видны чётче, оттого мы должны прислушиваться к голосу масс, – хмуро, понизив голос на тон, заметил Стрижевский, вспомнив о Колесове. Всеволод хотел прервать сложившуюся традицию, когда в совет входили только «бессмертные». Он хотела расширить его до пятнадцати человек. Пятьдесят на пятьдесят. Он много раз настаивал на том, что половина «бессмертных» отлынивают обязанностей управления, и их должны заменить смертные меряне.

Я выступаю здесь от лица народа, – говорил Ярослав. – Мне доверяют, как когда-то доверяли моему отцу. Хоть он и единолично правил все эти годы, не было ни одного раза, чтобы решения принимались без ведома Совета. Сегодня я здесь не по его воле. Меня послали люди. Меня попросили «бессмертные». От имени всех присутствующих я предлагаю поставить оба вопроса на обсуждение: и отмену кастовой системы, и вопрос расширения совета. Провести всенародное голосование…

«Обсуждение закончилось. Оба вопроса были поддержаны большинством. И назначен день всеобщего голосования…» – записывал Филипп протокол собрания, чтобы позже записать об этом в «Счастливом открытии».

* * *

Стрижевский был очень близок к семье Колоса. В прошлом они часто обсуждали городские проблемы в присутствии детей. Старшего Ярослава всегда привлекали эти посиделки. Он с детства был отъявленным политиканом, целиком и полностью поддерживавшим отца, в отличие от своего младшего брата Леля, который был нежным и влюбчивым златокудрым ребенком. Ярослав проявлял качества сильного лидера. Стрижевский, будучи активным, но ведомым, отметил для себя эти свойства личности Ярослава и стал яро продвигать его в среде молодежи. Ему было чуть-чуть боязно оттого, что Вивасват может занять место Всеволода. Кроме положительных качеств мудрого правителя он имел и несколько неприятных для этой должности воззрений. Вивасват продвигал градацию людей по различным категориям, как профессиональным, имущественным, так и расовым, всячески пресекая и осуждая смешивание людей oriens с «сибиряками», частенько используя в своих речах латынь.

«Ориенс должны сохранить чистоту индо-европейской нации, своеобразие и характерные черты своего народа. Нельзя превращать гипербореев в месиво без рода и без племени…» – можно было частенько услышать из его уст.

Ещё до того, как Колесов погрузился в «сон», Борис переговорил с членами совета. В последнюю очередь разговор состоялся с самим Всеволодом.

– Я боюсь, что в таком состоянии – Лада и всё такое – ты долго не протянешь. Без тебя к власти вырвется Вивасват Сингх с его кастовыми замашками, и, боюсь, нас ждет расслоение, разобщение.

– А что ты? – поинтересовался Всеволод.

– Я не ты, верные и правильные решения не мой конек. Я это прекрасно понимаю и не рвусь на первые места. Остальные семь членов совета, ты же знаешь… хорошо, что на работу ходят. Акила Шетти как вернулся, тоже практически не покидает свой дом, стал отшельником.

– И какие же соображения, что-то придумал? – без особого интереса спросил Всеволод.

– Ярослав. Он может с успехом продолжить твоё дело.

– Это же некрасиво как-то. Лестничество какое-то.

– Что это? Говори по-русски.

– От слова «лестница». Порядок наследования по родовому принципу. От отца к сыну. От старшего к младшему. Как у князей русских!

– Лестница, так лестница. Ты видишь другой выход?

– Я конечно горд за Ярослава, но мне кажется, что он излишне либерален? Нет? И он знает, что вы продвигаете его на мое место?

– Что мы продвигаем его в совет. А там как получится. Что если мы устроим выборы?

– Что-то происходит в нашем маленьком миру? Я совсем отстал от жизни. Хорошо всё это или плохо…

– Думаю, стоит попробовать.

– Попробуй. Теперь только от тебя зависит будущее Гипербореи…

Люди с большей радостью выбирают то, что знают, к чему привыкли. Чему доверяют. А доверяют они Колесову, нисколько не сомневаясь в его мудрости и в том, что эту мудрость он передал и своему сыну. На очередных выборах в Совет большинство проголосовало за Ярослава Колесова.

Вивасват злился, но у него хватило мудрости не доводить дело до вражды. В этом мире им всем ещё предстояло жить.

«Моё время ещё не пришло», – улыбаясь в усы говорил про себя он.

* * *

Перешеек в Северную Америку превратился в протоку, но по нему ещё можно было пройти. Несмотря на то, что остров имел естественную защиту и был окружен непреодолимыми горным массивом, ущелья и долины были естественными трассами для кочевых народов, поэтому все границы Гипербореи тщательно охраняли.

Гиперборея разрасталась изнутри. Последние двести лет здесь жили только коренные гипербореи, меряне, мери, как они себя именовали. И жили в гармоничном, счастливом мире. Чтобы их мир оставался благополучным, они постоянно совершенствовали свои законы.

Все борейцы выросли в духе почитания своих «бессмертных» Богов, и никто не мог представить себе жизнь без них. Всё новое и важное всегда предоставляли «бессмертные». Они же боролись с грозными стихиями природы. Укрощали строптивых. При них злые становились добрее, а глупые умнее. Борейцы гордились тем, что живут в обители Богов, и после тяжелого труда: посевной, окончания сельскохозяйственных работ, строительства важных, крупных объектов, наступала пора веселых праздников и обрядов, бурных народных гуляний. Большой Совет продолжал управлять гипербореями. Коллегиально они решали все проблемы и споры в парламенте. Открывали праздники и проводили установленные ритуалы.

За шестьсот лет число жителей города выросло до девяти тысяч. Все дети посещали школы, получали хорошее образование. Наука была развита. Именно науку старались продвигать в жизнь. Все, кто прибыл в Гиперборею с «бессмертными», уже давно прожили свой век и постарались как можно полнее передать знания молодым. Так сохранялась преемственность и традиции. Жизнь в условиях севера с полярной ночью была нелегкой, природа бедной, и люди упорно трудились, поддерживая друг друга, будучи единым целым на ниве выживания. За лучший мир.

Еще в первое столетие они установили Гисолинк. Летом он накапливал и трансформировал солнечный свет, а зимой отдавал. Это был настоящий прорыв, значительно улучшающий качество жизни. В Гиперборее вовсю действовали театры и библиотеки, борейцы слушали музыку, изготавливали и играли на музыкальных инструментах. Сложной аппаратуры они намеренно не создавали, использование электроприборов было ограниченно. Ретро-телефоны в стиле аппаратов начала 20 века стояли во многих домах и общественных местах. Борейцы не стремились к тотальной автоматизации жизни. Да и технических условий для производства сложной электронной аппаратуры не имели. Всё крайне необходимое привозил из Атлантиды Георгий, раз в год навещавший остров.

Производили только шерстяную и меховую одежду. Борейцы расшивали платья и шубы цветными нитями, вязали яркие узоры, украшали дома искусной витиеватой резьбой. Отливали золотые и серебряные элементы для украшений, с помощью художественной ковки превращая бытовые предметы в произведения искусства. Продуктов в доме хранили не много. Вся снедь была сконцентрирована на общественных складах, где, как на рынках, можно было прийти и бесплатно собрать свою продовольственную корзинку. Все были воспитаны трудиться. В такой замкнутой системе они жили счастливо. Наблюдая закаты и восходы, любуясь северным сиянием и яркими красками северной природы, которая расцветала, весной окрашивая холмы, и также ярко уходила осенью. Борейцы с удовольствием трудились, выполняя различные обязанности, часто сменяя друг друга. Они отличались универсальностью. Обладали широким спектром навыков, приобретая их с детства. С шести-десяти лет ребятишки один-два часа в день помогали взрослым в различных мастерских, выполняя несложную работу: подметая, сортируя. Они чесали и пряли шерсть, перебирали овощи. К шестнадцати годам рабочий день уже длился до четырех часов.