Читать книгу: «На осколках гордости», страница 5

Глава 5. Признания и шаги навстречу

Я не увидела, когда в комнату вошел Волтуар. До последнего не отводила взгляда от шан’ниэрдки.

– Асфирель, ты в порядке? – спросил Волтуар, прикоснувшись к моему плечу.

Он сидел на корточках рядом со мной и внимательно смотрел на мое лицо.

– Я не трогала ее! – громко зашептала я, осознав, кто передо мной. – Не трогала.

– Конечно, – нахмурился он. Погладил руку до локтя и сжал. – Ты ни в чем не виновата. Сиелра очнется к вечеру, она не пострадала сильно, если тебя это беспокоит.

– Я не понимаю…

Меня затрясло сильнее. Я не сопротивлялась, когда Волтуар обнял меня, позволяя спрятаться от окружающего мира, уткнувшись в его грудь.

– В своих покоях ты в безопасности. Я просил сильных духов уберечь тебя, они не отказали. Скоро я приду к тебе и все расскажу, а сейчас поднимись с холодного пола.

Он потянул меня вверх, подвел к кровати и усадил на нее. Окинул беглым взглядом комнату, задержал его на любовнице, а после обратился к Дариэль:

– Принеси Асфи горячего чаю.

Подошел к Сиелре, присел, аккуратно убрал темные пряди с ее лица, после еще осторожнее поднял девушку на руки и направился с ней к выходу.

У меня зуб на зуб не попадал, но вскоре паника и шок отпускали, мысли стали складываться из тех обрывков слов, что говорил Волтуар. Любовница правителя жива, меня никто не будет обвинять в случившемся и в комнате мне ничего не угрожает – все это безмерно радовало.

Дариэль вернулась с горячим чаем и сладостями, пыталась разговорить меня, видимо, успокоить, отвлечь, но получалось у нее плохо.

– Выпейте зелье, – принесла она крохотный флакон.

Зелье желания было похоже на гранатовый сок, но почему-то сейчас я смотрела на него и вспоминала кровь. Откупорила и без заминки осушила. Приторно сладкое до такой степени, что зубы свело.

– Запивать нельзя, – остановила меня Дариэль, когда я потянулась к чашке с чаем, стоящей на тумбочки у кровати. – Подождите пока не останется вкуса во рту.

– Я должна была принять его перед сном, – протянула я.

– Приказ почтенного. Думаю, он придет раньше, чем планировал. Вы сильно перепугались, я могу чем-то помочь?

Она интересовалась искренне, терпеливо ждала ответа и доброжелательно улыбнулась, когда я заверила ее, что все в порядке. До самого заката я слушала ее рассказы о дворце, о самых красивых местах на Цветущем плато, об известных местных гильдиях.

На закате пришел Волтуар и попросил Дариэль оставить нас. Я давно переоделась в вечернее платье голубого цвета, сидела на диване, забившись в самый угол. Наблюдала, как Волтуар приближается, как садится рядом, как протягивает руку к моей щеке. Напряглась, ожидая знакомые эмоции: ненависть, раздражение, отвращение и разочарование к себе, – но теплые пальцы коснулись кожи, погладили скулу – я прикрыла глаза от удовольствия. Спокойствие и умиротворение смешались с нежностью и желанием потереться о ладонь, прижаться к ней и ласково улыбнуться. Я сдерживалась, понимая, что это не мое желание. Удивилась, что пребывала в абсолютной трезвости и, несмотря на трудность выбора, не была лишена его, могла устоять перед искушением.

– Ты успокоилась? – спросил Волтуар.

Я открыла глаза, отстранилась от него, сильнее вжимаясь в угол.

– Да. Благодарю, почтенный Волтуар.

– Сегодня поужинаем у тебя. Тебе нравится комната? Если возникнут пожелания, сообщи.

– Все хорошо, почтенный. Благодарю.

Он сидел совсем рядом, положив руку на спинку дивана. Молчал и не сводил с меня пристального взгляда. Даже при том, что я приняла зелье, мне становилось не по себе.

– Можешь спрашивать, Асфирель, – разрешил он, словно мысли прочел.

Я опустила голову и не стала отказываться.

– Почему она напала? Вы знали, что так будет? – украдкой посмотрела на него.

– Предполагал. У Сиелры горячий нрав, и она привыкла жить во дворце. Я трижды продлевал ее срок любовницы. В обед им с Альхинтой сообщили, что мою метку снимут до заката.

– Вы могли не отказываться от них, – нахмурилась я.

– Мог, – улыбнулся он. – У меня много обязанностей, Асфирель, и я не стал бы отвлекаться на вашу грызню. Сиелра с трудом приняла Альхинту и никогда не терпела долго, если вдруг замечала, что я уделяю эльфийке больше внимания. Даже я этого не замечал. Ты ведь не думаешь, что она смирилась бы с тобой?

– Она говорила про позор, глядя на меня, – отвернулась я к балкону. Губы чуть скривились, а кулаки сжались против воли.

Вздрогнула, краем глаза уловив движение.

– Не бойся меня, – вкрадчиво проговорил Волтуар, склоняясь ко мне. – Я не причиню тебе вреда.

Медленно подносил руку к моему подбородку, но не дотронулся, повел по воздуху ниже. Сердце колотилось, выбивая короткие выдохи и не позволяя глубоко вдохнуть. Когда его дыхание коснулось щеки, огладило шею, я не сдержалась. Вскочила с дивана и прижалась спиной к стене.

– Простите, почтенный, – прошептала я и закрыла рот рукой, осознавая, что сделала.

Взгляд Волтуара прожигал холодом. Но вскоре шан’ниэрд опустил голову и задал вопрос, от которого стало гораздо хуже.

– Кого ты любишь, Асфирель?

– Что? Я не понимаю…

– Не удивлен, – сухо ответил Волтуар и кивнул на кресло. – Присядь.

Я несмело прошла и села, мысленно ругая себя за неумение владеть собой. Обещая себе, что обязательно научусь самоконтролю. Обязательно дойду до конца, чего бы мне это ни стоило.

– Зелье желания подавляет любое отвращение к мужчинам, – заговорил Волтуар, с удобством откидываясь на спинку дивана. По красивому лицу нельзя было и догадаться, что секундой назад правитель был раздражен. – Если бы ты никого не любила, отдала бы предпочтение тому, кто первым проявил интерес к тебе. Стража на входе не пропускала никого внутрь, кроме Дариэль и Сиелры, а тебе не позволила бы выйти из комнаты. И у них тоже есть указания относиться к тебе небрежно, – ласково улыбнулся, но глаза остались прежними – холодными. – Так кого же ты любишь, Асфирель? Вольного? Кто он для тебя?

– Никто, – ответила я, всячески подавляя любые чувства внутри.

– Я тебе не верю, – не меняя выражения лица, произнес Волтуар.

– А если и он? – все же вспыхнула злость во мне, и я не смогла ее удержать. – У вас с ним разногласия? Соперничество?

– С человеком? – теперь Волтуар чуть не рассмеялся, но почти сразу вернул серьезность. – Извини, не хотел тебя обидеть. – Подался вперед, вглядываясь в мои глаза. Змеиный зрачок чуть расширился, дрогнул, но быстро стал обычным. – Надеюсь, как и ты меня.

– Простите, почтенный, – повторила я смутившись.

– Хотя бы понимаешь, за что просишь прощения?

– Вы никогда не увидите в человеке соперника, – еле слышно ответила я, не отрывая взгляда от столешницы. – Потому что он никогда таким не станет для шан’ниэрда.

– Для тебя я сделал исключение, – вновь расслабился Волтуар, позволяя и мне спокойнее дышать. – В отличие от тебя, Сиелра не сумеет злиться на меня. Ты не сможешь ее понять – это впитывается еще до рождения. Однако она запросто убила бы тебя, и я ничего не смог бы с этим поделать. Она уедет сразу, как очнется. Альхинта уже покинула дворец, как и все претендентки. Я отказал каждой, Асфирель, – прозвучало строго, словно не озвученное требование. А может, обвинение… – Я надеялся, что ты заменишь любую. Ты занимательная. Я еще никогда не думал о ком-то так часто и много, как о тебе. И меня расстраивает, что ты не подаришь мне себя целиком. Неужели придется делить тебя с Вольным, причинившим тебе столько горя и боли? С Вольным, воспитанным на севере.

– Нет, – звонко отозвалась я, понимая, что слышу скрытую угрозу.

– Нет? – тихо переспросил Волтуар.

– Нет, – шепотом повторила я, глядя в голубые глаза, а затем четко и громко произнесла: – Клянусь перед всеми духами, которые меня слышат: на Земле у меня остался жених. Он был замечательным, добрым, ласковым, заботливым. Я никогда не забуду его имя. Он… – вздохнула тяжело и потупилась. – Простите, почтенный.

Радужная вспышка перед лицом привлекла внимание – духи подтвердили мои слова. Я видела, как хвост Волтуара скользнул с колен под стол, как сам правитель отвел от меня взгляд в сторону.

– Он остался в прошлом, Асфирель. Я сожалею, что тебе пришлось расстаться с близкими. Знаю, как ты сильно переживаешь. Но тебе необходимо попрощаться с ними и начать жизнь с чистого листа.

– Да, почтенный.

– Ты не забудешь его имя, но постарайся забыть о нем, – теперь Волтуар смотрел на меня с нежностью, говорил с чуткостью.

– Вы хотите, чтобы я полюбила вас? – мне с трудом удалось не нахмуриться.

– А тебе не нравится эта идея?

Я растерялась, но ненадолго.

– Сегодня вы выгнали из дворца многих девушек, в том числе тех, кто полюбил вас. И все ради одной… человечки, которая интересна вам. Но ваше любопытство не продлится вечно, а вы не полюбите человека.

Он едва заметно улыбнулся, а его голос зазвучал мягче:

– Я говорил тебе: ты исключение из многих правил. У тебя есть шанс удивить меня снова, – улыбнулся шире, внимательно разглядывая мое лицо, руки, плечи. Я сглотнула, и опустила голову. Он продолжил: – Не отталкивай меня, Асфирель, иначе я буду вынужден расторгнуть твой срок намного раньше, тогда ты не получишь всю оплату. Ты должна уйти отсюда почтенной, а для этого нужно хотя бы два периода. Я не насильник, Асфи, и не собираюсь принуждать тебя. Терпеть рядом, оберегать тебя, а также жертвовать собой ради тебя – тем более. Пойми меня правильно.

Волтуар поднялся и направился к выходу, остановился возле него и обернулся.

– Я собирался многое обсудить с тобой за ужином, но лучше не сегодня. Не сковывай себя, забудь обо всем, чему учила тебя беловолосая фангра, а я постараюсь быть терпимее. Твоя естественность нравится мне, хоть часто и злит. Она привлекает, – он замолчал ненадолго, будто чего-то ждал, но я не могла понять, чего. Вздохнул шумно и продолжил: – Как только Сиелра покинет дворец, стража оставит тебя в покое, и ты можешь свободно перемещаться по дворцу. Если ты понадобишься мне, метка позовет тебя. Если я понадоблюсь тебе, позови меня вслух. И еще, – он тряхнул волосами, весело улыбнулся и признался: – я заметил, как тебе не нравится вероятность, что я полюблю тебя. Не знаю, изменится ли твое отношение после того, как мы познакомимся ближе, но предупрежу уже сейчас: я давно люблю другую, но не могу быть рядом с ней. Тебе не о чем волноваться. До новой встречи, Асфирель.

Он молчал какое-то время, рассматривая меня, а потом вышел. Я недолго просидела в кресле – бросилась вслед за правителем, выглянула в полумрак, натолкнулась на стражников, помедлила, но выхватила взглядом широкие плечи шан’ниэрда дальше по коридору и позвала:

– Волтуар! – скривилась, опуская голову, и, вновь посмотрев на остановившегося правителя, громко сказала: – Простите, почтенный. Я бы хотела поговорить с вами.

Он долго стоял на месте, сильно нервируя меня, а когда, наконец-то, шагнул обратно, я скрылась в комнате. Ждала его неподалеку от дверного проема, закрыв глаза. Соберись, Аня! Это все нужно тебе. Прежде всего, тебе.

– Мне казалось, мы все обсудили, и у тебя не осталось вопросов.

Волтуар застыл у входа и пытливо смотрел на меня. Кончик его хвоста подрагивал, выдавая нервозность.

– Я не хочу вас оскорбить, – вскинула я подбородок и заглянула прямо в его глаза. Ладони вспотели, но я не сомневалась, что все делаю правильно. – Но больше всего меня пугает то, что вы не человек. И относитесь ко мне, как к маленькому зверьку: просите не боятся, обещаете не причинить вреда. Так уговаривают щенят или котят вылезти из укрытия. Протягивают им руку, чтобы они обнюхали и привыкли, – уверенно произнесла я и сжала кулаки. – Но я разумное существо. Со мной всегда можно договориться, мне можно объяснить. И я знала, на что подписываюсь ради выгоды. Понимаю, что от меня требуется, просто… Поужинайте со мной, пожалуйста.

Я не отвела взгляда даже тогда, когда он подошел ко мне и подцепил пальцем мой подбородок. Улыбнулся удовлетворенно и тихо произнес:

– Волтуар, без почтенного. Но только наедине. И только наедине ты можешь вести себя так, как сейчас. Я постараюсь понять тебя.

Отправился обратно к дивану, на ходу продолжая не то приказывать, не то просить:

– Расскажи мне о своем возлюбленном с Земли.

Мы весь вечер просидели напротив друг друга. Волтуар сначала с легкой улыбкой слушал о Женьке, потом хмурился, выслушивая мои возмущения на тему несправедливости Фадрагоса к людям, а за ужином даже мягко пару раз назвал меня наглой и бессовестной. Я и не заметила, как мне стало легче общаться с ним, как он изменился, открываясь совершенно с другой стороны.

– Одно из многих предположений, Асфирель, – размеренно произнес он, удерживая бокал из золота и стекла, заполненный цветочным вином, – говорит, что древняя война началась отчасти из-за людей. Васоверги и виксарты не способны скрыть гнев, злобу и тягу к разрушению. Фангры, эльфы, эльфиоры и шан’ниэрды переполнены самоуважением – нам трудно лгать, поэтому мы предпочитаем честность. Гелдовы и рассаты излишне миролюбивы, от них не стоит ждать зла. А люди всегда балансировали где-то на грани. Трудно понять, что движет вами, чего ждать от вас.

– А северяне? – поспешно перевела я тему, потянувшись к своему бокалу. – Тут очень не любят соггоров.

Взгляд Волтуара стал задумчивым, направленным куда-то вдаль.

– Соггоры, – протянул он. – Их совсем не сложно понять, но невозможно принять их видение мира. Отношение ко всему. Они предпочитают брать все, жертвуя всем, что им дорого. А в ином случае готовы бросить все на полпути.

– Либо все, либо ничего.

– Именно, – улыбнулся Волтуар, глянув на меня. – Непростое время настало для нас, Асфирель. Мы веками не поддерживали с севером связи. Те, кто возвращался от них или переселялся к нам, тщательно скрывали это, а если не получалось, надолго у нас не задерживались. Мы с трудом переводим их послания, пользуясь древними свитками, но многое в языке изменилось. Чтобы изучить его даже с зельями и амулетами, нужно несколько дней прожить рядом с носителем языка.

– Я так учила общий язык, – кивнула я. – Очень просто. И даже читать кое-как научилась.

Волтуар усмехнулся, чуть качнул головой. Сейчас он меньше всего был похож на холодного и сдержанного правителя, а все больше напоминал мне о наших первых встречах за пределами Цветущего плато – молодой, настороженный и какой-то впечатлительный. Вдохновленный.

– Если бы проблемы понимания на этом заканчивались. Соггоры могли бы изучить общий язык, но никогда не пойдут на это. До войны предков они правили миром. Они не признают прямых отказов, и если их раса не изменилась в характере, который описан в свитках, значит, война с ними может вспыхнуть из-за одного неосторожного требования, слова или жеста. Они предлагали прислать к нам балкора, но о них известно еще меньше. Мы опасаемся.

Я нахмурилась и честно призналась:

– Я о них не слышала.

– Это раса. Но ее представителей издавна уничтожали, поэтому мы были уверены, что они давно мертвы. А сейчас выясняем, что их либо очень мало, либо они научились виртуозно скрываться среди нас. Мы очень удивились, когда соггоры так открыто написали о них в письме.

– И почему такое гонение? Неужели к кому-то тут относятся хуже, чем к людям? – изумилась я.

Волтуар тихо рассмеялся, долил нам еще вина и ответил:

– Да, их не любили сильнее, а в наше время о них многие забыли. Ты не одинока. Я тоже не знал бы о балкорах, если бы подробно не изучал историю по семейной библиотеке. Они необыкновенны, Асфирель, – загорелись глаза у Волтуара. Я едва не хмыкнула – для меня тут практически все необыкновенно. – Они запросто перенимали любой облик и овладевали знаниями того, за кого выдавали себя.

– Какие-нибудь перевертыши? – уточнила я.

– Не знаю, – на долю секунды растерялся Волтуар, видимо, не понимая, о ком я говорю, но быстро вернул себе уверенность и продолжил: – Мы нашли не так много информации о них. Все беловолосые, светлоглазые и кожа белая, почти прозрачная. Они ночные жители, прячутся от солнца, а еще очень слабы в своем облике. Мы расшифровали записи рассата, который якобы сошел с ума, вынужденно изучая балкоров, и потом покончил с собой. Он писал, что полукровка от балкора и соггора гораздо сильнее чистокровного представителя. Изучал их признаки, чтобы гильдия Очищения смогла отыскать их и убить.

– Рассат и насилие? Разве такое возможно?

– Поэтому и сошел с ума, – тише произнес Волтуар. – Его труды оборвались, и мы не знаем, были ли у него последователи. Никогда не беспокоились об этом, потому что жили убежденными, что в Фадрагосе всего девять разумных рас, способных придерживаться общественных правил, пусть и каждая по-своему. Это очень интересная ветвь истории, которую сейчас начали изучать Аклен’Ил. Мы хотим принять балкоров у себя, но это может оказаться опасным.

– Потому что соггоры узнают ваши тайны? Позвольте балкору скопировать не себя, а кого-то, кто не имеет отношения к вашим политическим интригам, – предложила я.

Волтуар снова усмехнулся, внимательно разглядывая меня, а потом тихо сказал:

– Сейчас я должен был осадить тебя, а чуть раньше оборвать твои расспросы. У нас так принято, Асфирель: правители не обсуждают с любовницами политику. Обычно у меня и мыслей обо всем этом не возникало. Для таких бесед есть братья, есть подчиненные. Любовницам неинтересно все это и не нужно.

– Думаю, балкоры заинтересовали бы их, – неуверенно сказала я, не зная, как вести себя дальше. Не перейду ли я какую-то черту, если продолжу разговор?

– Возможно, но они никогда не осмелятся заговорить об этом. Такие темы не приняты у почтенных девушек, если они не принадлежат к соответствующим гильдиям. Дурной тон.

– Простите.

– Все нормально. Ты просто знаешь больше, чем нужно, потому что работала с Аклен’Ил. Я хочу, чтобы ты всегда спрашивала и говорила прямо обо всем, что тебя беспокоит и тревожит. Но только наедине.

– Диковинка, – кивнула я.

– Тебя это оскорбляет? Что плохого в том, чтобы быть особенной?

Снова растерялась, не понимая его. Есть разница между единственной и неповторимой, кем я не являюсь для него, и привлекающим внимание попугаем, который веселит и забавляет. Грязная человечка вдруг посчитала себя шан’ниэрдкой и всячески метит на место среди них, никак не вписываясь из-за внешних отличий и глупости.

– Немного расстраивает, – призналась я. – Иногда чувствую себя посмешищем.

– Напрасно, – серьезно сказал он. – Из-за своего любопытства ты выглядишь искренней, открытой и безобидной. Чистая. Для человека это необычайный дар.

– Вы заблуждаетесь, – порывисто проговорила я, но опустила голову, закусив язык.

– И смущаешься тогда, когда это совершенно не нужно, – усмехнулся Волтуар. – Уже поздно, Асфирель. Мне необходимо многое успеть перед отъездом. Не хватает времени, даже чтобы просто отдохнуть.

– Вы куда-то собираетесь? – моментально вскинула я голову.

– Не скоро, – улыбался Волтуар. – И тебе не о чем волноваться. Братья не имеют ничего против тебя. Дружба между любовницами разных правителей не принята, но об этом тебе подробнее расскажет Дариэль. Когда я уеду, тебе ничего не будет угрожать во дворце. Мне пора, Асфи.

Он поднялся и подал руку. Дождался, когда я возьмусь за нее и тоже поднимусь. Обнял за талию, притягивая к себе и склоняясь ко мне. Я застыла, снова чувствуя это разрывание на части, когда хочется обнять в ответ, поцеловать и подарить Волтуару себя. Сделать все возможное, чтобы впечатлить его, чтобы он не забыл обо мне и захотел вернуться. Но я также прекрасно осознавала, чего желала на самом деле. Хотелось оттолкнуть его и попросить держаться подальше от меня. Поэтому просто застыла, позволяя целовать шею, плечо, крепко обнимать себя и гладить спину. Возбуждение накатывало, вызывая легкое головокружение, но практически сразу уничтожалось пониманием происходящего.

– Если тебе что-нибудь понадобится, позови меня вслух, – проговорил Волтуар на ухо. – Я сообщу, если буду готов принять тебя. Увидимся завтра, Асфирель.

Вновь приподнял мою голову за подбородок и поцеловал. Я ответила ему, вспоминая, что в Фадрагосе целуются лишь губами. Это не так страшно.

– Спасибо за приятный вечер, – явно остался он довольным.

Ночь была беспокойной. Я много раз поднималась то с твердого дивана, то с мягкой кровати и шла на балкон, чтобы успокоиться. Любовалась мерцающим ночным пейзажем, думая о происходящем. Теперь меня тоже интересовали балкоры. Страшно предположить, что кто-то из них может принять мое обличие и узнать все секреты. Наверное, прибытие даже одного из них – самое ужасное, что может со мной случиться. Лучше бы просто соггоры.