Немецкое предпринимательство в хозяйственном комплексе Юга России, 1868-1934 гг.

Немецкие исследователи также указывали на разрешительную систему учредительства акционерных обществ, как один из факторов препятствующих активному проникновению иностранных инвестиций в Россию. Созданная многоступенчатая система рассмотрения ходатайств на утверждение устава способствовала развитию бюрократизма, волокиты и взяточничеств.а¹²⁷ И.Т. Тарасов, выступая на заседании комиссии по пересмотру действующих законоположений о биржах и акционерных предприятиях указывал на то, что при концессионной системе учредительства правительство несло если не юридическую, то моральную ответственность за деятельность предприятий.¹²⁸ Вместе с тем он отмечал слабое развитие акционерного дела и причину этого видел в существовании концессионной системы, которая затрудняла учреждение акционерных предприятий. Им также было акцентировано внимание на введении явочной системы.

С ним не соглашался А.Ф. Масловский, указывавший на то, что европейские государства, перешедшие от концессионной системы к нормативной, отмечали в ней много недостатков.¹²⁹ Поэтому переход к явочной системе был бы не целесообразным для России.

Необходимо отметить, что отрицательное влияние на работу акционерных обществ российских и иностранных подданных оказывало ограничение в правлении компанией по национальному признаку и вероисповеданию. В 80-е гг. XIX в. Комитетом министров был принят ряд законоположений преследовавших цель: «оградить землевладения в определенных местностях и некоторых отраслях промышленности от вторжения нежелательных элементов» (имелись ввиду иностранные подданные и лица иудейского вероисповедания).¹³⁰

Регулирование деятельности акционерных компаний фактически началось с 80-х гг. XIX в., когда возникла необходимость их контролировать в связи с изменениями в законодательстве. С 15 января 1885 г. для акционерных обществ был установлен 3% налог с чистой прибыли, вместо пошлины в размере 565,5 руб. за право заниматься предпринимательской деятельностью.¹³¹ В декабре 1892 г. сбор был повышен до 5%. С целью проверки поступления налогов для них вводилась обязательная публичная отчетность. Поэтому любое отклонение от данного узаконения означало недоимки для казны.¹³²

В июне 1885 г. между Германией и Россией было подписано соглашение «О взаимном признании и ограждении в России и Германии прав акционерных обществ». В нем, в частности, говорилось: «акционерные (анонимные) общества и другие товарищества: торговые, промышленные или финансовые, имеющие местопребывание в одной из обеих стран и надлежащим порядком там учрежденные, согласно действующим законам, будут признаваться в другой стране как имеющие законное существование и именно пользоваться в оной правом судебной защиты в судебных учреждениях, как в качестве истцов, так и ответчиков».¹³³ А. Фогель отмечал, что первый договор, установивший равные права германских акционерных обществ, фирм и юридических лиц с российскими предпринимателями, был заключен еще в 1874 г., а затем он подтверждался в приложениях к торговым договорам 1894 и 1904 гг.¹³⁴

В мае 1886 г. министр финансов Н.Х. Бунге в Государственном Совете поднял вопрос о необходимости приведения в соответствие с законодательством практики открытия иностранных акционерных компаний.¹³⁵ В циркуляре департамента торговли и мануфактур (августе 1886 г.) указывалось, что «ни одно акционерное общество не может быть учреждено и не имеет право открыть свои действия в России без особого н асейпредметВысочайшегосоизволения.¹³⁶» Для получения разрешения компании должны были предоставить на рассмотрение российского правительства свои уставы. Нарушение данных положений приводило к штрафу в размере до 500 руб. и закрытию акционерного общества на основании ст. 1197 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных.¹³⁷

Нужно отметить, что русскому акционерному обществу для открытия предприятия необходимо было пройти сложную процедуру, предписанную законом, и получить высочайшее разрешение. В то время как многие иностранные акционерные общества производили свои операции в России без всякого разрешения или с разрешения местной администрации, которая толковала закон в смысле предоставления этим обществам безусловного права функционировать в России, уплачивая лишь соответствующие налоги.¹³⁸

До 1887 г. акционерные компании допускались для работы в Российской империи, если выполняли «условия деятельности».¹³⁹ определенные для иностранных акционерных обществ: установление цели общества; наличие устава; определение капиталов, предназначенных для действий в России; подчинение российскому законодательству; учреждение ответственного агентства для подготовки отчетности; споры должны рассматриваться в русских судебных инстанциях; приобретение недвижимого имущества в России только в связи с производственной необходимостью; объединение компании с другой возможно только после получения специального разрешения; внесение в Государственный банк залоговой суммы; претензии к компании удовлетворяются за счет ее имущества.¹⁴⁰ Следует отметить, что «условия деятельности» приравнивались к сепаратному закону.¹⁴¹

Как правило, цели трактовались достаточно широко, чтобы иметь возможность при смене рода деятельности не вносить изменения в устав. Изменить его можно было с особого разрешения российского правительства, а это влекло новый процесс перерегистрации. Например, целью общества машиностроительных заводов Гартмана была «постройка и эксплуатация в России заводов строящих паровозы и паровозные принадлежности, а равно все другие предметы промышленности, в которых металл находит употребление».¹⁴²

Устав необходимо было предоставлять в соответствующее по профилю деятельности российское министерство. Консул должен был подтвердить, что устав соответствует действующим законам страны от которой учреждалось общество. Если иностранные общества производили в пределах Российской империи не предусмотренные уставом операции, то о них должны были сообщать в Департамент торговли и мануфактур Министерства финансов казенные палаты.¹⁴³

Если проект устава находился на утверждении, то учредители имели право вносить изменения в него. В частности, представители общества машиностроительных заводов Гартмана в прошении министру финансов писали, что местность, в которой они собирались открыть предприятие, не пригодна для этого. В связи с этим «просим исключить из п. 2. проекта устава… места, в которых говорится об открытии завода в Сосновицком районе Петроковской губернии»¹⁴⁴ уполномоченного общества будет построен в г. Луганске Екатеринославской губернии».¹⁴⁵

Иногда в уставах указывалось подданство учредителей, но в основном старались этого избегать. Например, один из учредителей «Пабияницкого акционерного общества для химической промышленности» назван купцом второй гильдии. Установить его прусское подданство помог отзыв Петроковского губернатора на запрос Департамента торговли и промышленности.¹⁴⁶

О преднамеренном сокрытии подданства свидетельствуют документы акционерного общества «Г. Стиннес». Ни в каких документах, кроме устава, где Г. Стиннес указан купцом 1-й гильдии, не отмеченоегоподданств.о¹⁴⁷ Однако из письма Зиберта в адрес германской фирмы следует, что Г. Стиннес являлся хорошей кандидатурой в качестве учредителя общества, потому что раньше был купцом 1-й гильдии и поэтому «можно было бы избежать слова германский подданный» в прошении и, конечно, уставе. Хотя в действительности Г. Стиннес был представителем германской фирмы «Г. Стиннес», расположенной в Мюлльгельме.¹⁴⁸

Чтобы открыть промышленное или торговое предприятие в Области Войска Донского, необходимо было получить разрешение военного министра. Поэтому любые прошения по данным вопросам адресовались из других министерств непосредственно в Военное ведомство. Так, заместитель министра финансов В. Ковальский направил ходатайство поверенного германского акционерного (анонимного) общества русской горнозаводской промышленности Винтергальтена на утверждение военного министра.¹⁴⁹

Выделение капиталов, предназначенных для действий в России, давало возможность рассчитать сумму налогов с предприятия. На основании Положения о промысловом налоге от 8 июня 1898 г. основным капиталом иностранного общества считалась та сумма, которая была предназначена для операций в России, и именно она облагалась налогом. Кредитные учреждения и иностранные компании платили налог на прибыль, «полученную по операциям, производимым в России» с 1887 года.¹⁵⁰ Кроме того, с иностранных предприятий взимался налог с недвижимых имуществ, квартирный и сборы в пользу городов.¹⁵¹ Налогообложение иностранных и совместных предприятий не было более обременительным, чем налогообложение отечественных предприятий. Иностранные компании платили, как и российские, налог на основной капитал в размере 15 коп. с каждых 100 руб. основного капитала, а с 1908 г. по 1910 г. 20 коп. с каждых 100 руб.¹⁵²

Общество горнопромышленников «Дойчер Кайзер» из суммы основного капитала в 1 млн. марок для действий на юге России выделило 600 тыс. марок¹⁵³, а Общество для постройки фабричных труб и печей «Альфонс Кустодис» 250 тыс. марок из 400 тыс. марок основного капитала¹⁵⁴, германское акционерное общество «Пиролюцит» назначило 1млн. 500 тыс. марок.¹⁵⁵ Большинство немецких предприятий южного промышленного района были специально созданы для действий только в России. Однако бывали случаи, когда акционерная компания затруднялась определить размеры своих операций и указать величину основного капитала для операций в Российской империи.¹⁵⁶

Акционерное общество обязано было подчиняться всем действующим в России законам и постановлениям. При этом правительство оставляло за собой право «отказать в разрешении такому обществу, устав коего признавался почему либо несогласным с нашими постановлениями».¹⁵⁷

Компания учреждала ответственное агентство в России, которое должно было публиковать ежегодные отчеты и предоставлять их в соответствующее министерство, а также извещать через печать о собраниях акционеров. Как правило, иностранные общества доверяли представлять свои интересы в качестве ответственных агентов русским подданным из числа немцев. Например, Рудольф Кох защищал интересы горнопромышленного общества «Дойтчер Кайзер»¹⁵⁸, Бернгард Трейенсфельс – Общество русской горнозаводской промышленности¹⁵⁹, Г.Г. Мейер – германского акционерного общества «Пиролюцит».¹⁶⁰

Бывали случаи, когда компания полностью доверяла ведение дел ответственному агенту. Так, русскому подданному, горному инженеру И.А. Минорскому, назначенному ответственным агентом в России акционерным обществом русской горнозаводской промышленности в 1912 г., было поручено заведование рудниками, наем управляющих, служащих и рабочих людей, производство работ, приобретение взрывчатых веществ, получение разного рода корреспонденции.¹⁶¹ В доверенности ответственного агента АО «Дон-Донец» Р.А. Штеммле отмечалось: «… а что Вы по сей доверенности учините, я верю, спорить и прекословить не буду».¹⁶² Иногда ответственные агенты могли представлять интересы двух предприятий одновременно. И.М. Фейн будучи ответственным агентом «Бельгийского общества конно-железной дороги» в Ростове-на-Дону, также защищал интересы АО «Екатеринославского трамвая».¹⁶³

Спорные вопросы должны были разрешаться в русских судебных инстанциях на основании российских законов.¹⁶⁴ Кроме того, российское правительство оставляло «за собой право во всякое время <…> взять назад выданное разрешение на производство операций в России и потребовать их прекращения без всякого объяснения причин».¹⁶⁵

О том, как рассматривались в судах претензии к иностранным предприятиям, можно судить по тяжбе между гвардии полковником Гулькевичем и германским акционерным «Обществом русской горнозаводской промышленности». Гулькевич предъявил иск в Таганрогский окружной суд 23 мая 1910 г. с просьбой «обязать общество представить ему в срок по определению суда общий отчет за время с 1901 г. по 1909 г.».¹⁶⁶

Суть спора заключалась в том, что Бельгийское акционерное общество Орловских доменных печей и рудников по конкурсному управлению уступило право на эксплуатацию 1054 дес. земли и имущества деревень Нижней Крынки и Ново-Марьевки Зуевской волости Таганрогского округа германскому акционерному обществу.¹⁶⁷ За это немцы должны были выплачивать добавочный дивиденд (супердивиденд) бельгийцам в размере 6%.

16 июля 1908 г. Бельгийское общество передало Гулькевичу все свои права и требования по договору от 30 сентября 1900 года. Однако германское общество ограничивалось ежегодными отчетами, свидетельствовавшими о наличии убытков вместо выплаты дивидендов. Гулькевич, посчитав это нарушением договора, подал иск в суд. 14 марта 1914 г. окружной суд в иске отказал. Это решение было обжаловано в Новочеркасской судебной палате. Однако в связи с началом войны предприятие перешло в ведение правительства, в связи с этим отдел торговли и промышленности сообщил Гулькевичу, что убыточность предприятия подтвердилась имевшимися балансами компании.¹⁶⁸ Этот пример опровергает утверждения К. Хеллера и В. Кирхнера, которые, ссылаясь на слова представителя германской фирмы «Felten&Guilleaumes» Розенберга-Грушинского, писали о пристрастности российских судов.¹⁶⁹

Приобретение недвижимого имущества разрешалось «исключительно для надобности предприятия по предварительному удостоверению местным губернским (областным) начальством в действительной потребности в таковом приобретении».¹⁷⁰ Например, в уставе акционерного общества машиностроительных заводов Гартмана сразу оговаривалось, какое количество земли предполагается купить или арендовать: «общество имеет право построить завод в Сосновицком районе Петроковской губернии, а равно приобрести или взять в аренду в этом районе 40 дес. земли. Сверх этого приобретение или взятие в аренду <…> не разрешается».¹⁷¹ Иностранные акционеры предпочитали покупать недвижимость на юге России по высокой цене, а не арендовать ее по более низкой стоимости.¹⁷² Приобретая недвижимое имущество на юге России, они не были ограничены законом, как в пограничных областях.

Слияние или соединение с другими обществами, увеличение или уменьшение основного капитала, предназначенного для операций в России, выпуск облигаций, перенесение операционного года общества – все это не могло быть реализовано без получения разрешения.¹⁷³ Об остальных изменениях и дополнениях в уставе общества разрешалось лишь уведомлять государственные органы власти.

И.В. Щербаков считает, что этот пункт был внесен, чтобы не допустить монополизации производства. Однако И.М. Гольдштейн и Г.В. Цыперович еще в начале ХХ в. рассматривали организацию иностранного капитала в Российской империи как благоприятную среду для образования синдикатов и трестов.¹⁷⁴ В частности И.М. Гольдштейн писал, что германские акционерные предприятия создали общность интересов, заключая между собой договоры о взаимодействии с целью преодоления конкуренции российских предприятий¹⁷⁵, что мешало ассимиляции германских предприятий в России.¹⁷⁶ Вероятно правительство, включая этот пункт, предусматривало возможность в дальнейшем контролировать деятельность обществ.

Акционерные компании должны были вносить в Государственный особый банк залог в размере, установленном Министерством финансов и Министерством внутренних дел. Долги компании и разного рода другие претензии к ней по операциям в России подлежали преимущественному удовлетворению за счет принадлежащего ей имущества и следующих в ее пользу платежей. Первым обществом, допущенным на таких условиях к деятельности в 1887 г., стало акционерное общество с правлением в Будапеште «Ганц и К^о».¹⁷⁷

Вместе с тем правительство считало возможным идти навстречу предпринимателям, разрешая выдавать временные торговые документы компаниям, не имевшим особого разрешения на производство операций в России. Однако акционерные общества должны были ходатайствовать о разрешении до истечения установленного срока (8 мес.), либо прекратить свою торгово-промышленную деятельность. Такой переходный период длился с 1887 по 1891 годы.

14 марта 1887 г. был принят закон, который запрещал иностранным подданным и компаниям приобретать, арендовать и управлять недвижимым имуществом вне городских поселений на западных границах империи.

Комитетом министров был сформулирован принцип, который стал применяться при рассмотрении уставов акционерных обществ: «раз компания может владеть недвижимыми имуществами вне городских поселений в губерниях, поименованных в указе 14 марта 1887 г., – в администрацию не допускаются иностранцы; если в черте еврейской оседлости, – то евреи; под администрациею подразумеваются при этом директора правления, кандидаты к ним, директора распорядители и заведующие и управляющие недвижимыми имуществами».¹⁷⁸ Принимая этот закон, правительство преследовало цель укрепить русское землевладение и сблизить эти территории с основной частью государства. Оно также пыталось приостановить расселение немецких колонистов на западе страны, так как в Россию со второй половины XIX в. хлынул значительный приток иммигрантов из Европы, включая значительное количество немцев и австрийцев.¹⁷⁹

К тому же власти стремились ограничить участие иностранцев в управлении акционерными обществами в вышеназванных областях. Однако министр финансов М.Ф. Вышнеградский посчитал, что ограничения в законе были прописаны нечетко и предложил включать в уставы обществ пункт: «в случае приобретения компанией недвижимых имуществ вне портовых и других городских поселений <…> в некоторых местностях западной полосы России» ее акционерами не могут быть иностранные подданные.¹⁸⁰

Несмотря на различные ограничения, иностранные компании находили возможность избежать их. Так, А.Ю. Ротштейн в интересах собственного банка, вложившего инвестиции в германское предприятие, писал одному из директоров фирмы «Гилле и Дитрих» в Дрездене: «Мы сегодня занимались редакцией устава (Жирардовских мануфактур «Гилле и Дитрих» – О.Е.) и столкнулись с тем, что нам не разрешают выпускать именные акции без соблюдения условия, по которому при организации предприятия в Польше минимум половина директоров должна быть российскими подданными. Вследствие этого я увеличил число членов правления до 7, и эти два места, в случае если никто из ваших директоров не являются российскими подданными, займу таким образом, что просто делегирую двух господ из Международного банка, которые займут проформа места в правлении, но не будут в действительности принимать участия в деле».¹⁸¹

Комитет министров на основании Положения «О принятии мер для применения действующих постановлений к иностранным обществам, производящим свои операции в России»¹⁸² от 9 ноября 1887 г. разрешил акционерным обществам, не имевшим дозволения на предпринимательскую деятельность, получить его, возбудив ходатайство до 1 мая 1888 года. Если же общества не заявляли о своем желании получить «разрешение», то они должны были прекратить свое торговое и промышленное дело в России к 1 января 1889 года. Комитетов министров, министры финансов и внутренних дел разослали местным властям циркуляры с изложением действующих постановлений относительно иностранных обществ.¹⁸³ В результате 17 иностранных компаний возбудили ходатайство о разрешении производства операций в России, а остальные 14 немецких, 5 французских, 3 австрийских, 3 бельгийских, 2 североамериканских соединенных штатов, 1 голландское сделали это в течение 1888 года¹⁸⁴. Это законоположение должно было упорядочить деятельность иностранных компаний, которые производили свои операции в Российской империи без всякого разрешения или с разрешения местной администрации. Таким образом, было проведено коренное изменение в распределении содержания старого свода торговых узаконений.

8 июля 1888 г. было утверждено Положение «О допущении некоторых акционерных обществ к производству своих операций в России без испрошения на сие особого высочайшего разрешения».¹⁸⁵ На основании этого положения «иностранные промышленные акционерные общества, деятельность которых в России ограничивалась исключительно продажей изготовляемых за границей предметов, а также иностранные судоходные предприятия, основанные на судоходных началах, занимавшиеся перевозкой грузов и пассажиров непосредственно между иностранными и русскими портами» освобождались от прошения на разрешение операций.

Несмотря на то, что в большинстве министерств господствовало неблагоприятное отношение к иностранным инвестициям в российскую экономику, министр финансов И.А. Вышнеградский признавал необходимым привлечение иностранных капиталов с целью развития отечественной промышленности. Свое мнение он высказал в октябре 1888 г., когда на заседании Государственного Совета рассматривался вопрос о предоставлении разрешения на ведение операций в России австрийскому акционерному обществу «Фабрика пистонов и патронов, бывшая Селлие и Бело». И.А. Вышнеградский считал нежелательным затруднять доступ иностранным капиталам к производству промышленных предприятий в России, так как собственных было недостаточно. К тому же отечественные капиталисты не спешили открывать новые предприятия, боясь рисковать и не получить верную прибыль. По его мнению, привлечение в страну иностранных капиталов представлялось одним из необходимых условий для развития отечественной промышленности, потому что они способствовали бы усовершенствованию различных отраслей производства и распространению в рабочем населении полезных технических знаний, без которых многие сферы фабрично-заводской деятельности оставались бы для нас малодоступными. «Нельзя не признать, что ограничение доступа к нам иностранных капиталов, – говорил И.А. Вышнеградский, – будет содействовать лишь большему ввозу к нам иностранных товаров, которое население в силу необходимости и было бы вынуждено покупать, уплачивая иностранцам, помимо издержек по производству, еще и разные накладные расходы».¹⁸⁶

Министр юстиции Н.А. Манасеин также ратовал за допущение к деятельности в России иностранных обществ, которые бы способствовали развитию и усовершенствованию какой-либо отрасли отечественной промышленности. При этом он считал недопустимым «давать право производства операций таким обществам, цель деятельности которых состоит исключительно в эксплуатации естественных богатств России», акцентируя внимание на германском акционерном обществе «Баденская анилиновая и содовая фабрика».¹⁸⁷

Однако военное ведомство выступало против предоставления права иностранным предпринимателям участвовать в развитии промышленности Российской империи, тем более в казачьих областях. Так, военный министр А.Н. Куропаткин на одном из проектов устава написал следующую резолюцию: «Я не сторонник слишком сплошного развития промышленности в казачьих владениях за счет <…> иностранных капиталов и при помощи иностранцев и евреев. Лучше позже, но чтобы разработка естественных богатств в казачьих областях оставалась в русских руках. Так лучше для государства и для казачьих интересов <…> Надо принимать все меры, чтобы в казачьих областях действовали русские люди и русские капиталы».¹⁸⁸

В 1892 г. был принят новый Устав о промышленности.¹⁸⁹ На основании статьи 177 иностранцы получили право учреждать фабрики и заводы, не имея российского подданства. Кроме того, «всякое открытие, изобретение или усовершенствование какого-либо общеполезного предмета или способа производства <…> есть собственность того лица, кем оное сделано, и сие лицо, для обеспечения прав своих на сию собственность, может испросить себе от правительства исключительную привилегию».¹⁹⁰ Данная привилегия распространялась и на иностранцев. Если изобретатель, желающий получить привилегию, проживал за границей, то на основании Положения о привилегиях на изобретения и усовершенствования от 20 мая 1876 г. он мог это сделать через своего поверенного в России.¹⁹¹ Эта привилегия была важна для тех, кто внедрял в российскую промышленность новые технологии, оборудование, инвентарь. Южный регион Российской империи по технической оснащенности был сравним с западными странами, так как на предприятиях использовалось оборудование из Бельгии, Франции и Германии.

Предоставляя широкие возможности для предпринимательства иностранцев, правительство накладывало ограничения на их деятельность в тех отраслях, где делало ставку на отечественный капитал или отрасли имели военно-стратегическое значение. Так, ст. 265 предусматривала, что «собственниками и содержателями, а также управляющими пороховых заводов могут быть лишь русские подданные».¹⁹²

Несмотря на всю сложность и противоречивость процесса модернизации русского законодательства оно постепенно приближалось к унификации норм на всем пространстве государства. Это легко проследить на основе права на владение недрами. При существовании права на занятие горнопромышленностью отдельно существовало право на владение и пользование рудными месторождениями или нефтеносными землями. Уставом горным от 1893 г. иностранным подданным наравне с русскими было разрешено производство горного, золотого и нефтяного промыслов.¹⁹³

По мнению А.Г. Задеры, распродажа земельных участков отдавала в собственность иностранным капиталистам неучтенные рудные богатства, так как по закону недра принадлежали владельцу поверхности участка¹⁹⁴ Однако И.В. Поткина считает, что право на владение землей не совпадало с правом на владение недрами, т.е. «владение, пользование и распоряжение российским законом отчетливо различались»¹⁹⁵.

До 1856 г. право на добычу полезных ископаемых на территории Донской области принадлежало исключительно войсковому сословию. Только с принятием «Положения о горном промысле в земле Войска Донского» от 1864 г. появилась возможность достаточно свободно заниматься горным промыслом невойсковому сословию. После издания указа 1868 г., разрешившего иногородним и иностранным подданным приобретать недвижимость на Дону, они также смогли участвовать в разработке антрацитовых залежей. Именно поэтому с начала 70-х гг. XIX в. среди донских углепромышленников стали встречаться английские, германские, французские фамилии.

Горные и соляные отделы находились в ведении управляющего, подчинявшегося войсковому наказному атаману, который осуществлял контроль над горнодобывающей промышленностью Донского края. Станичные и крестьянские общества владели правом собственности на добычу угля и могли не только сами разрабатывать угольные месторождения, но и «допускать всех посторонних лиц по добровольным с ними соглашениям, совершенным явочным порядком до выработки всех заключающихся в недрах полезных ископаемых»¹⁹⁶.

В 1897 г. было принято постановление «О применении к Области Войска Донского общих законоположений по горной части», по которому производилась передача управления горной и соляной частями в Области из военного ведомства в Министерство земледелия и государственных имуществ.¹⁹⁷ В конце XIX в. в угольной промышленности Дона начался быстрый переход крупных рудников в руки иностранцев. Так, из 8 рудников иностранными предпринимателями были куплены 7, доходность которых не вызывала сомнений, причем, русское название предприятия оставлялось.¹⁹⁸

А.Г. Задера утверждал, что это делалось для того, чтобы успокоить русское общественное мнение относительно их деятельности в Российской империи.¹⁹⁹ Однако, на наш взгляд, подобная практика давала возможность избежать «чиновничьего произвола», то есть препятствия со стороны «представителей власти» в виде вольного толкования законов и длительности сроков рассмотрения прошений об учреждении обществ.

В 1893 г. вместо И.А. Вышнеградского министром финансов был назначен С.Ю.Витте.²⁰⁰ «В импорте иностранного капитала и в развитии (при помощи этого капитала) промышленности в России, – писал Е.В. Тарле, – Витте видел одну из главных целей, к которой должна стремиться государственная власть».²⁰¹

С.Ю. Витте обращал внимание на то, что громоздкая процедура открытия иностранных акционерных обществ в России не способствовала приливу капитала. В секретном докладе к Николаю II он писал, что «… вследствие тех затруднений и мытарств, которые приходится претерпевать иностранным учредителям в России, всевозможных ходатайств, прошений, которые приходится подать в губернские и в центральные учреждения, постоянной зависимости не только от закона, но и от административных учреждений – прилив иностранных капиталов в Россию <…> имеет еще слишком небольшие размеры».²⁰²

С.Ю. Витте разработал систему мер для привлечения иностранцев в страну: 1) упрощение российского законодательства об иностранцах; 2) открытие в России иностранных компаний; 3) участие иностранного капитала в русских акционерных обществах; 4) разрешение предпринимательской деятельности в России иностранным гражданам; 5) понижение отдельных статей таможенного тарифа по мере укрепления соответствующих отраслей отечественной промышленности.

Проведенные мероприятия не замедлили сказаться на процессе учреждения предприятий. Например, Общество русской горнозаводской промышленности было основано за границей 10 октября 1898 г., а допущено к деятельности в России 9 июля 1899 г., открыло действия 1 октября 1899 года. Общество русской железной промышленности было основано 20 декабря 1900 г., допущено к производству действий 6 июля 1901 г., а открыло действия в России 15 декабря 1901 года²⁰³. Иногда иностранные компании сравнительно быстро получали разрешение на деятельность в России, а открыть дело не могли. Например, «Сибирское золотопромышленное общество», которое в течение полугода получило дозволение, но в силу обстоятельств предприятие в империи не создало.²⁰⁴

Немецкие предприниматели предпочитали создавать акционерные общества на юге России, учрежденные на основе русского устава. Их инвестиции отчетливо прослеживаются в таких предприятиях, как Краматорское металлургическое общество, Никополь-Мариупольское металлургическое общество, Общество русских трубопрокатных заводов, Екатеринославское машиностроительное общество, Русское общество механического завода Гартмана, Донецко-Юрьевское металлургическое общество.²⁰⁵

Иностранные предприниматели, в том числе и немцы, пытались поразному сократить сроки рассмотрения прошений. Например, фирма «Г.Ф. Эккерт» занималась сбытом сельскохозяйственных орудий и машин в России через русские фирмы. Однако руководство посчитало необходимым обезопасить себя «если бы дальнейшие сношения с русскими посредническими фирмами оказались затруднительными» и заранее подало ходатайство о предоставлении права производить операции в Российской империи, чтобы существенно уменьшить время оформления допуска к акционерной деятельности.²⁰⁶