Сказки на ночь. Сборник

© Ольга Чалых, 2023

ISBN 978-5-4483-1189-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Послушница Дьявола

Надо понимать, кто в этом мире настоящие чудовища.

Дин Винчестер.

«Сверхъестественное».

В шестистах километрах от Гольдена. 1889 год. Монастырь Святого Патрика.

Противный нудный дождик моросил с самого утра. Небо все сплошь заволокло темно-серой пеленой, а это означало только одно – непогода продлится до самой ночи.

Мелкие капли гулко разбивались о стены обители и, собираясь на земле в мелкие ручейки, превращались в огромные лужи. Монастырь, как и все вокруг, погрузился в полумрак, созданный непогодой и скорым наступлением вечера. Все будто бы застыло в тягучем ожидании.

Через пару секунд в темных окна второго этажа зажегся яркий свет.

– Ну и непогода, – глухо проворчала настоятельница и в который раз посмотрела в окно. – Не нравится мне это… Быть беде…

Молодые послушницы, находившиеся здесь же, в комнате, испуганно переглянулись.

Воцарилось молчание, которое тут же было прервано легким скрипом двери и шагами входящего.

Это был Преподобный Морис, далеко не молодой человек, походивший на сухого сморщенного старичка с редкой неказистой бородкой.

Ряса была ему несколько великовата, поэтому сидела мешком, видимо, пару лет назад он был намного толще.

Преподобный остановился прямо перед послушницами, в знак приветствия кивнул им головой и торопливо стал читать молитву. Девушки в унисон покорно повторяли за ним каждое слово.

Вдруг среди глухой тишины раздались резкие удары. Преподобный удивленно и слегка испуганно взглянул на монахиню:

– Ирма, посмотрите, что кого там могло принести в такой час.

Женщина смиренно кивнула и, торопливо шурша темным одеянием, покинула комнату.

К тому времени, как она спустилась, привратница уже успела отпереть дверь и впустить внутрь молодую женщину.

Монахиня с придирчивостью оглядела нежданную гостью. На вид ей было около 20—25 лет, длинные белокурые волосы сзади были собраны в хвост и оголяли ее широкий лоб.

Из-под грязного, некогда голубого платья, выступал огромный живот. «На сносях», недовольно вздохнула монахиня.

Ей стало понятно, что гостья может невзначай разродиться прямо здесь. Незнакомка безжизненно посмотрела на настоятельницу и тихо прошептала:

– Помогите…

– Как вас зовут, дитя мое? – Ирма бросилась к женщине, облокотившейся о стену.

– Диана, – еле слышно прошептала беременная и упала без чувств.

Ирма опустилась на колени перед ночной гостьей и морщинистой рукой пощупала пульс на запястье.

– Сима, принеси воды! – скомандовала она и повернулась к привратнице, с интересом наблюдавшей за всем происходящим.

Старушка что-то невнятно буркнула себе под нос и покорно побрела в сторону полутемного коридора.

Через пару минут она вернулась, держа в руках железный ковш, наполовину наполненный прозрачной водой, и протянув его монахине, присела на обшарпанный деревянный стул у двери.

Ирма осторожно приподняла гостье голову и прислонила к ее рту ковш с водой.

Вдруг молодая женщина приоткрыла глаза и глухо застонала.

– Сима, зови Преподобного и несколько послушниц, ее срочно нужно перенести в комнату, – настоятельница строго взглянула на привратницу. – И постарайся сделать это как можно быстрее! – Вдруг внимание монахини привлекло большое ярко-алое пятно, выступившее из-под платья незнакомки. – Сима, поторопись, она рожает!

Привратница утвердительно кивнула и почти бегом, несмотря на свой престарелый возраст, а было ей уже за восемьдесят, взобралась вверх по лестнице.

На втором этаже тут же послышались ее громкие шаги. В это время Диана снова приоткрыла веки и еле слышно прошептала:

– Спасите моего сына…

– От чего? – монахиня удивленно округлила глаза.

Однако молодая женщина ничего не успела ответить. Ее лицо резко дрогнуло, дыхание прекратилось, глаза застыли, уставившись в одну точку.

– Диана, вы слышите меня? – громко позвала настоятельница, пытаясь привести гостью в чувства.

– Что случилось? – запыхавшийся Преподобный показался на лестнице, за ним следовало несколько послушниц, возглавляемых привратницей.

– Мне кажется, она мертва, – с прискорбием произнесла монахиня и приподнялась с колен. – И беременна!

– Срочно зовите доктора! – крикнул старик, торопливо спускаясь вниз.

***

Двадцать лет спустя. Монастырь Святого Патрика.

Молодой человек сидел за столом и при часто дрожавшем пламени свечи читал книгу.

Громкий стук в дверь заставил его приподнять голову.

– Да, войдите, – недовольно проговорил он и нехотя обернулся. – Кому я мог понадобиться в такой час, – добавил он со злостью.

Дверь резко распахнулась. На пороге стояла встревоженная настоятельница.

– Патрик, Преподобный требует тебя к себе, – произнесла она скрипучим голосом.

– Зачем? – Патрик с неохотой взглянул на женщину. Было видно, что идти ему никуда не хотелось.

– Он совсем плох, – расстроенно проговорила монахиня и стерла рукавом подрясника выступившие слезы.

– Сейчас приду, – молодой человек вяло приподнялся со стула, задул свечу и последовал за настоятельницей.

***

Патрик проживал в монастыре около двадцати лет. Своих родителей он не знал.

По словам Преподобного, его мать пришла в монастырь и умерла на пороге, оставив после себя болезненного ребенка.

Целый год мальчик находился на грани жизни и смерти, поэтому имя получил не сразу, но, в конце концов, благодаря молитвам Святому Патрику, встал на ноги.

После этого улучшения ребенка было решено назвать в честь Святого.

Однако дитя постоянно хворало, поэтому не было отправлено, как того требовали законы, в мужской монастырь, а осталось здесь на попечении Мориса, растившего Патрика, как родного сына, и пророчившего ему свое место.

Чего не скажешь о мальчике, которому явно не хотелось ни жить в монастыре, ни становиться в скором времени его новым Преподобным.

***

Монахиня остановилась у двери в комнату Преподобного, кивнула Патрику и удалилась, оставив его одного.

Молодой человек постоял пару секунд в нерешительности и, негромко постучав, вошел внутрь.

Где-то в глубине души он догадывался, чем обернется для него предстоящий разговор.

Решившись, мужчина взялся за ручку и вошел в комнату, где царил полумрак.

Только на столе тускло горела одинокая свеча в золотом канделябре, освещая бледное лицо Мориса.

Состояние Преподобного ни для кого не было секретом, на девятом десятке его постиг рак позвоночника, и он угасал прямо на глазах.

Сильные обезболивающие уже не помогали, поэтому в дневные часы, а часто и по ночам, в коридоре были слышны его душераздирающие стоны.

Сейчас Преподобный лежал на кровати в длинной белой рубахе и тяжело дышал.

Его голова была немного запрокинута назад, глаза полуприкрыты, казалось, что старик не слышал шагов вошедшего.

«Как можно было так жить и не познать всей прелести жизни, а потом так же умереть? Кому это нужно?», с сожалением подумал Патрик.

– Преподобный, – тихо позвал молодой человек, осторожно касаясь руки больного.

Морис приоткрыл тяжелые веки, и в его глазах заиграла искра надежды. Было видно, что он рад приходу Патрика.

– Сын мой, присядь рядом, – Преподобный попытался присесть на кровати, но у него это плохо получилось.

Он снова откинул назад голову и застонал.

– Я умираю, мне осталось всего пару дней. Патрик, я хочу, чтобы ты занял мое место. В твои годы я как раз стал Преподобным. Ты был рожден в стенах этого монастыря, – старик сделал широкий жест высохшей рукой. – Твоя мать перед смертью просила спасти тебя – я сделал все, что мог. Мы поставили тебя на ноги…

– Спасти? От кого? – Патрик резко перебил Преподобного.

– Я не знаю, – с хрипотцой в голосе ответил старик и сильно закашлялся. – Твое место здесь, сын мой.

– От кого хотела спасти меня моя мать? – молодой человек слегка повысил голос, его тон стал раздраженным.

– Сейчас это не имеет значения, – Морис снова попытался приподняться.

– Имеет, и даже очень! – вспылил Патрик. – И я не хочу здесь, как вы, провести остаток своих дней! Мне поперек горла стоит ваш монастырь. Да лучше бы я сдох вместе с матерью, потому что это не жизнь, – добавил он злобно и со всей силы пнул деревянный стул, стоявший у кровати Преподобного.

– Патрик, не говори так, – произнес испуганно старик, его лицо стало белым, как полотно, он морщинистой рукой схватился за сердце и затих. Его глаза застыли в оцепенении.

– Я буду говорить, что хочу! – не унимался послушник, этот разговор его очень сильно завел, и он не собирался останавливаться, пока не выскажется. – Я сегодня же собираю вещи и уезжаю отсюда навсегда, ищите себе другую замену. Защитили вы меня, конечно,…сами не знаете от кого?! Да что это за защита такая? – настойчиво произнес Патрик и наконец-то взглянул на Мориса. – Преподобный? – молодой человек бросился к старику и попытался прощупать пульс на его запястье.

Однако рука старика была холодна, глаза безжизненно уставились в потолок. Преподобный был мертв.

***

Три дня спустя.

Яркое солнце то и дело затягивало непонятно откуда взявшимися тучами.

Местами пытался идти дождик, который тут же прекращался. Погода, казалось, находилась в неком замешательстве и никак не могла определиться: быть или не быть дождю.

Длинная похоронная процессия растянулась от монастыря Святого Патрика до старого кладбища, существовавшего уже не одно столетие.

Про него ходило множество легенд. Кто-то приписывал ему ужасные жертвоприношения, кто-то – ночные прогулки мертвецов, а кто-то и вовсе называл проклятым. Однако в округе оно было одно, и выбора перед родственниками умерших не стояло.

Возглавляла траурную процессию пожилая настоятельница Ирма, шедшая рядом с гробом Преподобного, который несли на своих плечах послушники мужского монастыря.

Они специально прибыли на его похороны. Лица присутствующих были полны скорби и печали.

Замыкал процессию Патрик, впавший в задумчивость. Он не хотел выделяться, и когда настоятельница предложила ему нести гроб Преподобного, молодой человек тут же придумал отговорку – плохое самочувствие и стресс после смерти своего наставника.

На самом же деле сейчас он находился на распутье. Ему предстояло покинуть в самое ближайшее время монастырь, дававший на протяжении двадцати лет пищу и кров.

По крайней мере, он рассчитывал на это. О своем решении Патрик еще никого не известил. Молодой человек боялся того, что настоятельница начнет отговаривать его, вспоминая покойного Мориса и то, чем обязан ему Патрик.

Увлеченный своими думами, он не заметил, как уткнулся носом в стоявшего впереди человека.

Процессия, достигнув кладбища, остановилась. Гроб, обитый ярко-бордовой тканью, поставили на два стареньких стула.

Пришедшие проститься с Морисом, окружили его со всех сторон. Среди этой толпы, находясь как можно дальше от гроба, и затерялся Патрик.

– Сегодня в свой последний путь отправился Преподобный Морис, умерший после тяжелой болезни, – начала свою речь настоятельница.

От этих слов Патрика несколько покоробило: он-то знал, что сам того не желая, приложил к этому свою руку. По коже юноши пробежали мурашки, в горле предательски встал ком.

– Мы все очень любили его. За годы, проведенные рядом с ним, я не встречала человека светлее и добрее него. Он ушел, но дело его, благодаря нам, живет и будет жить! Хоть сегодня и самый печальный момент для нас за последние десятилетия, но я думаю, что он бы очень хотел услышать эти слова: Преподобным, по желанию покойного Мориса, назначается Патрик Адвего, – с некой торжественностью, не присущей обыкновенным похоронам, произнесла Ирма, пытаясь глазами отыскать в толпе ошарашенного юношу.

На самом же деле Патрик почти не слушал речь настоятельницы, он находился в своих мыслях, пока его слух не уловил собственное имя.

Молодой человек ошарашенно посмотрел на монахиню, усиленно искавшую его глазами. «Явно не просто так она хочет, чтобы я вышел», пронеслось в голове Патрика. Он пригнулся и, теряясь среди людей, быстро направился к выходу.

Пока настоятельница пыталась отыскать взором лицо будущего Преподобного, он уже во всю прыть спешил к стенам монастыря.

Юноша во что было то ни стало решил именно сейчас покинуть двадцатилетнее пристанище. У него словно было какое-то свое, верное, чутье.

Однако как только Патрик добрался до дверей монастыря, он понял, что попасть в него не сможет, потому что все до единого находились на кладбище.

Молодой человек негодующе сплюнул на землю и злобно пнул массивную дубовую дверь, мешавшую ему совершить побег.

Тяжело вздохнув, Патрик присел на большой камень, лежавший неподалеку. К нему тут же поспешил кот черно-белого окраса – любимец монастыря, и радостно замурчал.

«Эх, Джим, придется ждать, пока все вернутся, а значит, и побег откладывается», обреченно подумал юноша и ласково погладил кота, расстроенно смотря на небо, которое то радовало своей голубизной, то внезапно навевало грусть и скуку темными тучами.

Так Патрику пришлось просидеть больше часа, пока, наконец, вдали не показалась траурная процессия, возвращавшаяся с похорон. «Нужно еще как-то оправдаться перед настоятельницей… скажу, что почувствовал себя плохо», твердо решил юноша и изобразил болезненность на лице.

Через полчаса процессия достигла двора монастыря. Впереди всех шла настоятельница. Ее лицо выглядело озабоченным. Она еще издалека заметила Патрика, сидевшего на камне. Женщина приблизилась к входной двери и строго проговорила, даже не смотря в его сторону:

– Зайди в мой кабинет сию же минуту!

– Я, – уже было начал оправдываться молодой человек, но тут же понял, что слушать здесь его никто не станет.

Он виновато опустил голову и вошел за Ирмой в монастырь. Женщина осторожно приподняла полу своего одеяния и величественно стала взбираться на второй этаж, где царила полная тишина.

Юноша покорно следовал за ней. Наконец они остановились у входа в кабинет.

Ирма достала из кармана ключ и отперла дверь. Патрик сконфуженно переступил порог.

В этом кабинете юноша бывал крайне редко. За то время, что он не был здесь, обстановка ни капельки не изменилась. Все те же тяжелые шторы, навевавшие грусть и тоску, старый дубовый стол, стоявший у окна, пара стульев слева от двери и большой шкаф с кипой каких-то толстых не то папок, не то альбомов, – все было по-старому.

– Что происходит, Патрик? – произнесла раздраженно настоятельница и встала у окна, повернувшись к нему спиной.

Было видно, что она сильно нервничала. Ее тело дрожало, руки, сжатые в кулак, тряслись от напряжения.

– Ничего, – испуганно ответил Патрик, тут же решивший пока промолчать о своем уходе из монастыря.

– Не похоже! – женщина резко обернулась и глазами, полными слез, посмотрела на юношу. – Ты ушел с похорон Преподобного… для него ты был сыном… как ты мог…

– Я не хотел, – поспешил перебить ее Патрик, видя, что сейчас она может расплакаться. – Мне стало плохо. Иначе бы я не посмел уйти.

– Патрик, ты же знаешь, что теперь место Преподобного принадлежит тебе! А сколько на него было и есть желающих, находящихся сейчас внизу. Они спят и видят, чтобы занять его. И когда на кладбище я хотела представить нового Преподобного присутствующим, но тебя не оказалось, сколько радости и перешептывания я услышала вокруг.

– Я не претендую. Если вы считаете, что Преподобным может стать кто-то лучше, пусть он и станет, – попытался переубедить настоятельницу Патрик. – Я не справлюсь и не заслуживаю такой должности…

Ирма удивленно уставилась на молодого человека. По ее лицу Патрик понял, что таких слов от него она точно не ожидала.

Женщина растерянно округлила глаза и громко сглотнула ком, предательски вставший в горле.

– Ты не хочешь быть Преподобным? – еле слышно проговорила она, не сводя ошарашенного взгляда с юноши.

– Я боюсь, что не справлюсь, – соврал Патрик, отведя глаза в сторону

– Ты молод, я бы тебя точно не назначила на эту должность, но… это воля Преподобного Мориса, – развела руками женщина. – Если буду видеть, что ты не тянешь, сменю тебя без разговоров, а пока, – снова строго добавила она, – это твоя должность. Через месяц ты станешь Преподобным, но для этого тебе еще нужно много узнать. Занятия с завтрашнего дня у меня в кабинете после утренней молитвы. Не опаздывай!

– Я могу идти? – выпалил Патрик, больше всего сейчас хотевший исчезнуть из этой темной комнаты.

Настоятельница утвердительно кивнула головой, и юноша быстрыми шагами направился к двери.

– Патрик, – уже у выхода окликнула его Ирма, холодный пот пробежал по телу молодого человека. Он испуганно обернулся. – Ты справишься, я не сомневаюсь. Если Морис в тебя верил, то и я тоже!

Юноша сконфуженно кивнул и поспешил скрыться за дверью. Патрик не шел, он бежал в свою комнату, не замечая людей, с удивлением уставившихся на обезумевшего парня.

Голову будущего Преподобного сковали гнетущие мысли о безысходности своего существования.

Что скрывать, он совсем не был рад новой должности. Все его планы о лучшей жизни по ту сторону стен монастыря рушились на глазах.

Патрик вбежал в свою комнату и со всей силы хлопнул дверью. «Я ведь никому ничего не должен, почему я обязан жертвовать своим будущим ради этого монастыря? Я не просил меня спасать! Лучше бы я умер вместе с матерью!», злобно воскликнул юноша и, вконец обезумев, стал разбрасывать вещи по комнате.

В этот момент мимо его комнаты проходили две послушницы. Они приостановились, многозначительно переглянулись и поспешили удалиться.

С Патриком в монастыре не особо хотели дружить, девушки считали его нудным и забитым, да и он не стремился общаться с ними. Единственная, кто проявлял хоть какой-то интерес к нему, была Даяна.

Девушка появилась в стенах монастыря Святого Патрика пять лет назад. Ее родители погибли в автокатастрофе.

Она была старше Патрика на два года. Маленькая, темноволосая, смуглая, в больших круглых очках, как у стрекозы, в стенах монастыря замкнутая Даяна не нашла себе подруг, поэтому единственным человеком, с кем она общалась, был Патрик.

Нет, они вовсе не были друзьями. Просто обыкновенные знакомые поневоле, которым кроме друг друга больше не с кем было общаться.

Это как, если бы вы попали в клинику, а там, помимо вас другие пациенты, и хочешь-не хочешь, а общаться с кем-то нужно, чтобы не сойти с ума. Так было и в этом случае.

– Даяна, твой дружок бушует, – хихикнула, входя в общую комнату для девочек, толстушка Филли. – Прямо-таки рвет и мечет. А еще…

– Пошла бы успокоила его, – прервала свою подругу зеленоглазая Карли, стоявшая в окружении пяти девушек.

Она больше всех не любила Даяну. – И кто еще придумал сделать его Преподобным?! – негодующе добавила девушка, аккуратно поправляя на голове связку.

Даяна безразлично оглядела подруг и торопливо скрылась за дверью. Ей были неприятны уколы со стороны послушниц.

– И что делают в таком месте эти безбожницы, – обреченно произнесла девушка.

В этом Даяна была права. Девушки здесь были разносортные. По некоторым сразу было видно, что жизнь послушниц не для них, а упекли их в монастырь родители, желавшие, чтобы их дочь выросла примерной леди.

Многие из них, получив здесь образование, в будущем покидали стены монастыря навсегда, а спустя время оказывались в сводках светских хроник за неподобающее поведение.

Девушка тяжело вздохнула и пошла в сторону комнаты Патрика. К этому времени молодой человек уже успел успокоиться.

Он зажег свечу на столе, достал из потайного места бутылку Мартини и сделал пару глотков. Алкоголь приятно обжег все нутро. Юноша сделал сладкий вдох и снова припал к спиртному.

– Я вырвусь отсюда во что бы то ни стало! – проговорил он радостно и, схватив с кровати подушку, зашвырнул ею в икону, висевшую напротив.

Образ пошатнулся и с грохотом упал на пол. Юноша с презрением взглянул на него, будто бы это он был виноват во всех его бедах.

Вдруг в дверь постучали. Патрик испуганно оглянулся и в замешательстве забегал по комнате.

Нельзя, чтобы кто-нибудь увидел в его руках бутылку с Мартини и весь хаос, царивший в комнате.

– Минутку, – проговорил он, суетливо пряча под кровать спиртное. – Иду!

Молодой человек неуверенно приблизился к двери и тихо произнес:

– Настоятельница, я чувствую себя очень плохо…

– Патрик, это Даяна. У тебя что-то случилось? – заботливо поинтересовалась девушка.

– Даяна? – дверь резко распахнулась. На пороге стоял юноша. Его лицо выглядело бледным и злым.

– Пошла ты к черту! Кто тебя звал сюда, дура?! Отвалите от меня все! – прокричал он и со всей силы толкнул растерянную девушку в грудь.

От неожиданности Даяна потеряла равновесие и упала на пол. Патрик лишь злобно окинул ее взглядом и торопливо скрылся за дверью.

– Ненавижу! – закричал он что есть мочи и бросился к иконе, все еще лежавшей на полу.

Юноша несколько раз пнул ее ногами, от чего сухое дерево в нескольких местах тут же лопнуло, образовав по бокам прорехи. – Нет никакого Бога! Нет его! Лучше Дьяволу служить!

Потом он бросился к столу, выхватил из шкафа большие ножницы и, ослепленный собственным безумием, стал безудержно кромсать полотно, превращая его в обезличенную тряпку.

Когда ярость, наконец, утихла, Патрик безразлично бросил икону в угол и полез под кровать за начатой бутылкой Мартини.

Когда со спиртным было покончено, молодой человек, что-то невнятно бурча себе под нос, завалился на кровать.

***

Вечер за окном привел за собой непогоду. Вдали можно было различить слабые отсветы молнии и косые линии дождя.

Гром, как и сама непогода, двигался в сторону Гольдена и обещал сильную бурю.

Оплавленная свеча постепенно догорела, комната погрузилась в полумрак. Юноша, отрекшийся от Бога, мирно спал на своей кровати.

– Патрик, – прозвучал в тишине чей-то голос, и холодная рука коснулась лица юноши.

Молодой человек слегка пошевелился, что-то недовольно буркнул и продолжил спать.

– Патрик, я здесь! – уже настойчивее проговорил тот же голос и сильно схватил его за руку.

Патрик резко открыл глаза и обомлел. Рядом с ним стоял высокий человек в длинной черной мантии, его глаза горели в темноте красной искоркой, он говорил строгим приглушенным голосом.

– Кто здесь? – испуганно произнес юноша, резко вскочил с кровати и прижался к стене.

– Тот, кому ты готов служить! – человек в мантии возник прямо перед лицом Патрика.

– Дьявол, – с ужасом прошептал молодой человек и похолодел. – Отче наш, – дрожа от страха начал он читать молитву и закрыл глаза, чтобы не видеть силуэт, леденящий душу.

– Ах ты, гаденыш! – раздался злобный голос где-то над его ухом. – Призвал меня сначала, а теперь отрекаешься! – лицо Дьявола искривилось в презрительной усмешке, он протянул руки и схватил Патрика за горло.

Молодой человек совершенно отчетливо почувствовал его ледяные пальцы на своей шее, сжимаемой все сильнее с каждой секундой.

– Господи, помоги, – прошептал он, теряя сознание.

– Поможет он, – язвительно засмеялся Дьявол и оскалил острые зубы. – Ты от него уже отказался. А за предательство ты еще заплатишь! – это было последним, что услышал юноша, погружаясь в беспамятство.

***

Рассвело. Слабый утренний свет проникал сквозь стекло. Патрик приоткрыл глаза и осмотрелся.

В комнате со вчерашнего вечера ничего не изменилось: по-прежнему царил бардак и хаос.

Юноша быстро вскочил с кровати и торопливо стал искать то, что осталось от иконы.

Покромсанное полотно мирно лежало под кроватью. Патрик осторожно достал его и осторожно положил на стол.

– Как все исправить? – с ужасом проговорил молодой человек и схватился за голову. – А может быть, это был сон? – с надеждой в голосе проговорил он и бросился к шкафу, где висело зеркало. Распахнув дверцу, Патрик осмотрел свою шею, на которой были видны бордовые отпечатки рук:

– Не сон… он действительно здесь был… что же теперь делать? Я должен искупить свою вину! Я стану Преподобным – это единственный выход! – твердо заявил он, с трудом веря в то, что это хоть как-то поможет.

Юноша торопливо убрал комнату после вечернего погрома и уверенным шагом направился к настоятельнице.

По пути он встретил Даяну, с ужасом отшатнувшуюся от него. Молодой человек попытался извиниться перед ней, но она только тихо проговорила:

– Не надо, – замахала руками и поспешила убежать.

Патрик прокричал ей в след слова извинения и в глубокой задумчивости направился в кабинет настоятельницы.

– Можно войти?! – негромко постучал он, слегка приоткрыв дверь.

– Да, да, Патрик, входи! – настоятельница гордо восседала за столом. – Ты как раз вовремя! Это Софи Смит! – проговорила она и кивнула в сторону девочки, сиротливо сидевшей у входа, которую юноша сначала не заметил.

Софи приподнялась и прилежно поклонилась молодому человеку. На вид ей было около восемнадцати лет, длинные темные волосы не по возрасту были заплетены в густые толстые косички.

На ней было надето белое платье в зеленый цветочек и потертые лакированные туфельки.

Патрик безразлично окинул ее взглядом и остановился. Бездонные карие глаза девушки, как ему показалось, изучали его.

– Софи – наша новая послушница. Поступила сегодня ночью, – произнесла настоятельница и снова кивнула в сторону девочки. – Сегодня вечером я с двумя послушницами уезжаю в город на две недели. Ты – за старшего.

– А как же моя учеба? – удивленно спросил юноша.

– Ты способный ученик, успеем еще! Софи, – обратилась она к девочке, все это время не сводившей глаз с Патрика, – если возникнут какие-нибудь вопросы в мое отсутствие, обратишься к мистеру Адвего, он здесь без пяти минут Преподобный!

Софи утвердительно кивнула и снова изучающим взглядом стала оглядывать юношу.

От ее взгляда ему стало как-то не по себе. Он поспешил извиниться перед настоятельницей и удалился в свою комнату.

Новая послушница совсем не понравилась Патрику. Ее невозмутимый взгляд, которым она смотрела на него, не столько смущал юношу, сколько пугал.

Было в нем что-то предостерегающее, дурное. Как перед надвигающейся бурей, когда не знаешь, чего точно ожидать от непогоды: пройдет ли она мимо, слегка поморосив дождем, или разразится прямо над головой громом и молнией.

«Что здесь делает эта Софи? Ей же лет почти как мне. Насколько я знаю, после восемнадцати сюда уже не берут».

Весь день Патрик провел в раздумьях у себя в комнате. Ему не хотелось выходить.

Во-первых, потому что с Даяной он так и не смог помириться. А во-вторых, новая послушница вселяла в него необъяснимый страх.

К вечеру Патрику все-таки пришлось покинуть свое убежище и выйти проводить Ирму, уезжавшую в Гольден. Предстоящие две недели пугали молодого человека.

Патрику было очень тяжело справляться с послушницами. Они никак не хотели воспринимать его всерьез, поэтому многие его просьбы и приказы оставались неуслышанными.

Юноша только и ждал наступления ночи, чтобы, наконец, остаться одному. Новенькая не докучала, но и с каким-то презрением подглядывала в его сторону.

Даяна делала вид, будто ничего не произошло, однако уже не стремилась поддерживать с ним былые дружеские отношения.

***

Три дня спустя.

– Мистер Адвего! – вбежала без стука в комнату одна из послушниц. – Беда!

Патрик, в это время читавший за столом Библию, вскочил, как ужаленный.

– Что случилось? – глаза юноши округлились, сердце бешено забилось.

– Карли!

– Что с Карли?

– Она, видимо, сломала ногу! – взахлеб произнесла послушница.

– Идем! – Патрик схватил со стола ключи и, затворив за собой дверь, торопливо последовал за девушкой.

Они вышли в монастырский сад и направились в сторону ежевичных кустов, где уже собрались все обитатели монастыря. Карли лежала на траве, держалась за лодыжку и истошно кричала.

– Что здесь произошло? – Патрик приблизился к толпе послушниц, которая тут же расступилась. – Карли, может, ты мне расскажешь?

– Это новенькая! – размазывая слезы по лицу, истерично ответила девушка. – Она схватила меня за ногу!

– Где Софи?! – негодующе произнес Патрик, ища глазами послушницу.

– Я здесь! – Софи гордо выступила из толпы и с вызовом взглянула на юношу. – Она поставила подножку Даяне, я ей ответила тем же. Думаю, мы квиты.

– Так нельзя! – Патрик строго посмотрел на девушку. – Они должны сами наладить свои отношения, третий здесь не должен вмешиваться.

– Ну да. Особенно такой третий, как ты, – глаза Софи сверкнули красной искоркой, лицо исказила яростная злоба. – Вспомни, как ты унизил и прогнал Даяну! – зазвучал в ушах Патрика ее голос.

Молодой человек с ужасом уставился на послушницу и окружающих, но они, казалось, будто не слышали ее слов.

Патрик недоуменно посмотрел на Карли, все еще рыдавшую от боли, и помог ей подняться.

Усилиями остальных послушниц девушку завели в монастырь, где прибывший врач констатировал у нее закрытый перелом.

– Странная какая-то травма, лодыжку девушки помещали в тиски? – удивленно спросил он у Патрика и кивнул на рентгеновский снимок в руке.

– Нет, что вы! – уверенно возразил юноша.

– А похоже на это, посмотрите, – доктор пальцем указал на переломанную кость. – Травма точно не от падения. Уж поверьте мне, я как-никак уже тридцать лет этим занимаюсь. Даже роды вашей покойной матушки принимал.

– Вам виднее, я не медик, – проговорил Патрик и поспешил уйти. – Ну и версии у доктора… тиски… мы что, в средние века живем…

Однако версия доктора никак не давала ему покоя, поэтому юноша, не задумываясь, отправился в комнату послушниц.

– Девушки, покиньте комнату! – строго проговорил он. – Даяна, останься!

Послушницы удивленно переглянулись и покорно вышли. Воцарилась тягучая тишина. Патрик не знал с чего начать разговор.

– Даяна, прежде все я хочу извиниться за тот инцидент… я был не в себе… стресс после смерти Преподобного…

– Не извиняйтесь, я уже забыла, – прервала его речь девушка, и ее глаза впились в лицо Патрика. Ему был знаком этот взгляд.

Так же на него смотрела и новая послушница. Юношу бросило в холодный пот.

– А ты, я смотрю, редкостный мудила, – вдруг выпалила Даяна и быстро приблизилась к Патрику. – Икону покромсал, – томно добавила она и нежно провела правой рукой по его щеке. – Еще и в Преподобные метишь.

Молодой человек округлил глаза и резко отшатнулся. Он не верил своим глазам и ушам.

«Откуда она знает про икону?», пронеслось в его голове. Взглядом, полным страха, Патрик взглянул на Даяну.

– Икона? Откуда ты знаешь? – голос юноши задрожал.

– Какая икона? – непонимающе спросила девушка. – Мистер Адвего, о чем вы хотели со мной поговорить? – серьезным тоном добавила она, будто бы ничего не произошло.

– Я, – замешкался Патрик, не зная, стоит ли продолжать разговор или все-таки уйти. – Что произошло в саду между тобой и Карли? – выпалил он, взяв себя в руки.

– Карли ненавидит меня давно. Сегодня она поставила мне подножку, я упала. Софи сделала ей замечание, Карли бросилась на нее и оступилась. Карли сама повредила ногу, – развела руками Даяна. – Ее никто не трогал. Софи не виновата!