Акварель

© Блохина О.В., 2022

«Такая туманная просинь…»

 
Такая туманная просинь
Бывает лишь ранней весной,
Ветрами промытая росстань
На перепутье времен.
 
 
Я знаю ее приметы,
Я слышу ее шаги
С оттенками синего цвета,
С подметками белой пурги.
 

Музыка

 
Трогаю клавиши пианино,
Звуки, аккорды
Цвета индиго, аквамарина,
Белого норда.
 
 
Просто клавиши – нет, ступени,
Знающий, восходи…
Просто клавиши – руки, колени,
Две ладони – ладьи.
 
 
Музыка – море, музыка – вечность,
Тайный последний причал,
Тонкая грань, за которой безмерность,
Дальше никто не бывал.
 

«И было так: здесь – я, там – ты…»

 
И было так: здесь – я, там – ты,
Но столкновенье неизбежно,
Тебе нужны мои мечты,
Мне – глубина твоей вселенной.
 
 
Мы создали свою планету,
В короткий миг шального взрыва,
И снова плеск воды и ветер
Соединил нас у обрыва.
 
 
Я – это ты, ты – это я,
У целого – две половинки,
В нас – бесконечность бытия
От божества и до пылинки.
 

«Одинокий белый голубь…»

 
Одинокий белый голубь –
Яркий блик на тени,
Позабытый древний город,
Стертые ступени.
 
 
Как святое откровенье,
В сумраке лесов
Дремлет белое виденье –
Сон колоколов.
 
 
Крепки древние ограды,
Тяжелы ворота,
Но блеснет лучом отрады
Ликов позолота,
 
 
Приоткроется мгновенно
И исчезнет вновь,
Как святое откровенье,
Как сама любовь.
 
 
Иногда в забеге длинном,
В сутолоке дня,
Белый голубь взмахом дивным
Позовет тебя:
 
 
Русский, русич, человече,
Ты забыл, что жил
В этом лике, в этом свете
И в полете крыл,
 
 
Ты устал иль заблудился,
Только все равно
У тебя в душе хранится
Белое перо.
 
 
Вспомни про святые силы,
Вспомни, кто ты есть,
Это матушка Россия
Посылает весть.
 

«Какая ранняя весна!..»

 
Какая ранняя весна!
И солнце горячо и жадно
Льет свет на влажные поля,
Где грач расхаживают важно.
 
 
Пусть ночью властвует мороз,
Но все его слабее силы,
Из царства забытья и грез,
Из холода немой могилы
 
 
Встает безудержный рассвет
И властно расправляет плечи,
Весны все ближе силуэт,
И все желанней радость встречи.
 

«Снова осень, сплошные дожди…»

 
Снова осень, сплошные дожди,
Листья скорбно ложатся в траву.
Жизнь моя, я прошу, подожди,
Не бросай на холодном ветру.
 
 
Я в тебе разобраться должна,
Пыль стереть с пожелтевших страниц,
Ты не будешь со мною нежна,
Слишком много обиженных лиц.
 
 
Ты не можешь со мною расстаться,
Я прошу, оглянись, уходя,
Сколько можно вот так скитаться
От дождя до другого дождя.
 
 
Может быть, я тебе не нужна –
Горстка пепла в ладони твоей,
Невозможна, сложна и важна,
Не спеши уходить от людей.
 

«Эта осень закружила…»

 
Эта осень закружила
И с тропинки увела,
Без оружия сразила
И в полон меня взяла.
 
 
Сквозь полет багряных листьев,
Паутинок и небес
Там мерцает золотисто
В сумерках далекий лес.
 
 
В невесомой, белой сбруе
От воды туман идет
И на плечи мне седую
Свою голову кладет.
 

«Ветер натянул струны-облака…»

 
Ветер натянул струны-облака
И в порыве грусти тронул их слегка –
Тихо заструилась музыка заката,
Хлынула потоком, разлилась богато…
Из-за леса эхом донеслась свирель,
Провожая лето, ветру вторил Лель.
 

«Расскажи мне, осень, про свои печали…»

 
Расскажи мне, осень, про свои печали,
Стынет неба просинь, вечереют дали,
Птицы улетают в теплые края,
Ветер рвет страницы у календаря.
 

«Северное лето блекло и ненастно…»

 
Северное лето блекло и ненастно,
Северное лето надо мною властно.
 
 
Холода, туманы, ветреный простор
И распятье рамы, словно приговор.
 
 
Ах, вино заката, в отблесках огня
Всем, чем ты богато, одари меня –
 
 
Мраком южной ночи, жарким всплеском дня,
Расскажи про очи, полные огня,
 
 
Расскажи про дивный и роскошный сад,
Где в тяжелых гроздьях зреет виноград.
 

«Первый снег над городом кружится…»

 
Первый снег над городом кружится,
Настоящий, хрупкий первый снег,
Словно в небе раненая птица
Продолжает свой летящий бег.
За свободу платит опереньем
Легкого, воздушного крыла,
А на белой лошади с волненьем
Вслед летит охотница-зима.
 

«Я вижу синие деревья…»

 
Я вижу синие деревья,
У них зеленые глаза,
Быть может, это сновиденье,
Быть может, поздняя слеза.
Быть может, это мир, входящий
Без стука в сердце и мечты,
Быть может, отсвет настоящей
Земной, неяркой красоты.
 
 
Быть может, это боль и нега
Во всем, что грезит наяву,
А может, просто хлопья снега
Упали в блеклую траву…
И в этой тишине ненастья
Есть нерешительность даров
И хрупкое, сквозное счастье,
И нежность отгоревших снов.
 

«Ноябрь, как странник на дороге…»

 
Ноябрь, как странник на дороге,
Стоит с протянутой рукой,
Промокший плащ, босые ноги
И взгляд, прозрачный и нагой.
 
 
И смотрит прозорливым оком,
Как золотые купола
Сияют в небе одиноко,
Вкруг запустение и мгла.
 
 
Вдруг от внезапного порыва
Он покачнулся, сделал шаг,
Раскинул руки над обрывом,
Хотел взлететь… «Постой, чудак,
 
 
Ступни твои белее снега,
А в волосы заплелся дождь,
Тебе не совершить побега,
Иди ко мне – чего ты ждешь?..
 
 
Иди ко мне», – шептала вьюга, –
«Ведь отрешенным от тепла,
Увы, не вырваться из круга,
Сожженного почти дотла».
 
 
Но странник, медленно взлетая,
Уже по воздуху ступал,
И образ золотого рая
Над головой его витал.
 

«Что осталось? Цепочка следов…»

 
Что осталось? Цепочка следов,
Уводящих в слепящую снежность,
Горький привкус и запах духов,
И в глазах – отчужденная нежность.
Что осталось теперь у меня?
Лишь щемящее чувство рассвета,
Только тень от былого огня
И лицо твое, полное света.
 

«О, небо, ты изогнутою чашей…»

 
О, небо, ты изогнутою чашей
Нависло, сизой влажностью дыша,
И льется спутанною пряжей
Твоя непостижимая душа.
 
 
И, жадно впитывая влагу,
Вновь обновляется земля,
И в сотканную светом радугу,
Как в зеркало, глядит заря.
 

«Осень золотая, печальная…»

 
Осень золотая, печальная,
Уделы княжеские, заморские,
Плечи хрупкие, покатые,
Очи чудные, замысловатые
И платки богатые, узорные.
Расстелила скатерть-самобранку,
Созвала весь мир на пир горою,
Как горят цветные полушалки
На горе за дальнею рекою.
 

«Осколки счастья, острые как бритва…»

 
Осколки счастья, острые как бритва,
Сверкают и гранятся на лугу,
А я бегу и не остановиться,
Душа должна вот-вот разбиться
И превратиться в синюю золу.
И в тот же миг в таинственной вселенной
Возникнет одинокая звезда
И ярким светом, вспыхнувшим из бездны,
Изменит мир, быть может, навсегда.
 

«Быстрый, яркий слепящий снежок…»

 
Быстрый, яркий слепящий снежок
За окном взрывается блестками,
Словно там, вдалеке, ветерок
Их взметнул над седыми подмостками.
 
 
Осязаемо дышит глубь
Этой снежной блестящей пустоши
И врывается холодом внутрь,
Вырывая тепло из отдушины.
 
 
Вьется синий, уютный дымок
Над избой деревянной и ветхою,
Нарисуй мне свой мир, ветерок,
На снегу обломившейся веткою.
 

«Меня как будто бы нет…»

 
Меня как будто бы нет,
Меня слишком давно нет на свете,
Но все так же пылает рассвет
И вздыхает бродяга-ветер.
 
 
И все так же грустят глаза
Сонных улиц в осеннем ненастье,
И кружатся, как листья, слова
В ожиданье тепла и участья,
 
 
И струится предутренний свет,
И туманом ложится в ладони,
И таинственный ваш силуэт
Прочь несут молчаливые кони.
 

«На стеклах – узоры…»

 
На стеклах – узоры
В молчанье безликих огней,
Затихли все споры
Нелюбви с любовью моей.
И в белую тайну,
Как в реку, шагнули дома,
И совсем неслучайно
В эту ночь наступила зима.
 

«И снова рассыпала руны…»

 
И снова рассыпала руны –
Волшебнейший инструмент,
У каждой натянуты струны,
Но как уловить момент
И выбрать единственно верный,
Почти полустертый во мгле
Мотив, чтоб созвучья вселенной
Вернулись обратно к Земле.
 

«А день уже заметно прибыл…»

 
А день уже заметно прибыл,
И в семь часов уже светло,
И капает капель призывно,
И солнца луч глядит в окно.
 
 
И пусть метут еще метели
Сквозь облака прикрытых век,
Но звонкие синичьи трели
Уже пугают мягкий снег.
 
 
И он как будто отступает,
И час за часом, день за днем
Все шире очи раскрывает
Небесно-синий горизонт.
 

«Вся моя печаль – о тебе была…»

 
Вся моя печаль – о тебе была.
Вся моя любовь – лебедью плыла.
Все твои слова – горький белый дым…
Улечу я, слышишь, вслед за летом в Крым.
 
 
Обмануть пытаюсь лист календаря,
Видно, зря скитаюсь, теплые края
Не спасают птицу, не поет свирель,
И опять мне снится белая метель.
 

«Душа припала к черной, влажной…»

 
Душа припала к черной, влажной,
Живой и трепетной земле,
И обняла, и стала тайной,
И тайна той земли во мне.
 

«Я стою в отдаленье, не смея…»

 
Я стою в отдаленье, не смея
Подойти слишком близко к тебе –
Там сверкает твоя Галатея
Красотою – на голове
Ярко-алые, нежные розы
В обрамленье недвижных волос.
Ты прости мои глупые слезы,
Милый мой, меня ветер принес.
 

«Человек, как повод для любви…»

 
Человек, как повод для любви,
Словно провод меж землей и небом,
Он струной натянутой звенит
И живет, но не единым хлебом.
 
 
Человек, как повод для любви –
Поле битвы между тьмой и светом,
Голос неба шепчет: «Позови»,
И я поспешу лучом рассветным.
 
 
Человек, как повод для любви
И к нему из бездны преисподней
Протянул ладони демон тьмы:
«Без меня не стать тебе свободней».
 
 
Человек, как повод для любви,
Как свеча меж ангелом и бесом,
Он замешан на земной крови,
Как сосуд, в котором дух небесный.
 

«Ароматом цветущей черемухи…»

 
Ароматом цветущей черемухи
Вновь наполнился воздух весны,
И легли сизовато-холодные
Тучи низко, как зимние сны.
 
 
На неделю взяла непогода
Грусть и холод – на время, взаймы,
Окропив потемневшие воды
Лепестками цветущей зимы.
 
 
Панихиду отслужит природа,
Дань отдаст отгоревшим снегам
И вернет на круги время года –
Негу лета с грозой пополам.
 

«Со свечою у сердца…»

 
Со свечою у сердца
Замерла вдруг душа,
Окунувшись, как в детство,
В песнь простую чижа.
 

«Ты ищешь любви в этом мире…»

 
Ты ищешь любви в этом мире,
Ты все еще ищешь любви?
Любовь – это то, что в эфире,
А здесь – только грусть на крови.
А здесь – лишь тоска бездорожья,
Узоры морозных следов…
Наш мир – это только подножье
Горы упоительных снов.
 

«Осень осыпается на склоне…»

 
Осень осыпается на склоне,
Как закат над тишиной полей,
И в ее разливе тонет, тонет
Медленная стая журавлей.
 

«Зачем живем, чего желаем…»

 
Зачем живем, чего желаем
И что мы ищем на земле?
Как листья осенью сгораем,
Ложимся под ноги зиме.
 
 
А что ж душа, она бессмертна,
Не ведая высот своих,
Одарена сверх мер, несметно,
В пределах теплится земных.
 
 
Стремясь сорвать земные путы
И притяженья кандалы,
Душа летит – небесный спутник
От горькой горсточки золы.
 

«Звезды падают, падают с неба…»

 
Звезды падают, падают с неба
В белопенную кипень садов,
Безоглядно, отчаянно, смело,
Забывая цепочку следов,
Что обратно уводит на небо,
И, ступая в пленительный май,
Звезды станут плодами и хлебом.
Звездопад, значит, жди урожай.
 

«И несколько коротких строк…»

 
И несколько коротких строк
Я подарю тебе,
Но кто ты – ангел, демон, бог,
Зачем в твоей судьбе
По левой, лучшей половине,
Над пропастью прошла,
Ты рисовал, но на картине
Лишь росчерк от крыла.
 

«Снова осень – пора листопада…»

 
Снова осень – пора листопада,
Дни короче, темней небеса,
Все бледней золотая лампада
И тоскливее птиц голоса.
 
 
И стволы у деревьев, как свечи,
Догорают на сильном ветру,
И все кажется, странные речи
Кто-то чуждый бормочет в бору.
 
 
Сквозняками прошито пространство,
И, утратив свою красоту,
Ниспадает святое убранство,
Ветер желтую кружит листву.
 
 
Бесконечную ветхую серость
Сыплет дождь на останки костров,
И в пустующий храм входит ересь
Ненамоленных белых снегов.
 

«Слишком долго была на пределе…»

 
Слишком долго была на пределе
И наверно, пора отдохнуть,
Чтобы снова, как прежде, запели
Вороха промелькнувших минут,
Их достану однажды под вечер
И на нотный листок положу,
Муза тихо обнимет за плечи
Посмотреть, как я песню сложу.
 

«Я впитываю сердцем осень…»

 
Я впитываю сердцем осень,
Ловлю знакомые черты
И глаз задумчивую просинь,
И близкий холодок беды.
 
 
Так золотая безмятежность
Листом кленовым по воде
Скользит над бездной в неизбежность,
Не зная о своей судьбе.
 

«Икар разбился, но опять воскрес…»

 
Икар разбился, но опять воскрес,
И даже океан над ним не властен,
И благосклонно в щелочку небес
Взирает Бог – твой подвиг не напрасен.
 
 
Хвала безумцам за пожар души,
Не им ли подвигаются светила,
И та Вселенная, что кружится в тиши,
Не из того ли сделана горнила.
 
 
Икар средь нас, он сочиняет крылья
И пробует на прочность этот мир,
Да не погибнет в волнах изобилья
Его души пылающий эфир.
 

«И все-таки хочется верить…»

 
И все-таки хочется верить,
Что жизнь нам дается не зря,
И в небо откроются двери,
Залогом тому – заря.
 
 
Залогом тому – мосты
Из хрупких и радужных снов,
Конечно, пути не просты,
Но Бог – это все же любовь.
 
 
Но Бог – это все же надежда,
И жизнь нам дается не зря,
И, веруя в света одежды,
В пространстве кружится земля.
 

«Там, над крутыми берегами…»

 
Там, над крутыми берегами,
Из вещей глубины воды
Поднялся призрак, над полями
Взлетел в предчувствии беды,
 
 
Стелился низко белой птицей
И, плавно завершая круг,
Шептал тревожно: «Колесницы
Уж близок леденящий стук»…
 
 
Но нет и не было ответа
Его тоскующим словам.
Свечою догорало лето,
Стекая воском по плечам.
 

«Кот умывается в прихожей…»

 
Кот умывается в прихожей
Неторопливо, не спеша,
Поел, теперь умыться можно,
И солнце нежит чуть дыша
 
 
Его растрепанную шерстку,
Полузакрытые глаза,
Кот умывается в прихожей,
И большего сказать нельзя.
 
 
И если вдуматься, картина
Достойна кисти Пикассо,
В ней заключен обряд старинный
И мир всем бедствиям назло.
 

«Полощутся ветки в объятиях ветра…»

 
Полощутся ветки в объятиях ветра,
Листвой золотистой шурша,
И холод-пират собирает монетки,
Оснастку и реи круша.
 
 
И осень-корабль уже вбок накренился,
Исхлестан высокой волной,
Наткнулся на рифы снегов и разбился,
Упав в белопенный прибой.