Читать книгу: «Ваше благородие», страница 4

Глава 9

Проснулся я достаточно рано. Привык спать по восемь часов, вот внутренний будильник и разбудил.

Был седьмой час. Зажег лампу, стоящую на столе. Оделся, негоже в трусах бегать перед женщиной, сдающей тебе квартиру.

Марфа Никаноровна уже встала и растапливала русскую печь.

– Хлеб я не пеку, покупаю в булочной, а вот для обогрева печка хороша, – разъяснила она мне. – Когда дрова прогорят, кочергой нужно поворошить уголья, чтобы они стали мелкими, и дождаться, чтобы над ними погасли синенькие огоньки. Это угарный газ, могущий привести к смерти человека. После того, как угольки перестанут светиться, нужно закрыть вьюшку в трубе над печкой. Понятно?

– Так точно, – сказал я и попытался щелкнуть каблуками несуществующих сапог.

Мы оба засмеялись.

– Я, кажется, придумала, как вас одеть, – сказала хозяйка, – посоветуюсь с Иннокентием Петровичем. Думаю, что вам это понравится.

Завтракали свежим молоком с черным хлебом. Молочница приходила ровно в шесть часов. Обедать буду один.

После завтрака Марфа Никаноровна сняла мои мерки при помощи портновского сантиметра, в том числе и размер ноги.

– Сорок второй размер, – сказал я.

– Да, как раз длина стопы двадцать восемь сантиметров, – сказала Марфа Никаноровна.

– Откуда вы знаете, что двадцать восемь сантиметров это сорок второй размер? – удивился я.

– Это очень просто, – сказала Марфа Никаноровна. – Французы придумали, а мы поддержали предложение размер обувной колодки измерять в штихах. Один штих равен двум третям сантиметра. Двадцать восемь сантиметров делим на две трети. Это двадцать восемь умножаем на три и делим на два. В результате получается сорок два. Это и есть размер обуви.

– Здорово, – изумился я. – Вы просто специалист во всех вопросах.

– Да какой там специалист, – сказала Марфа Никаноровна, – просто знаю немного обо всем. Вы не помните, что ваш Козьма Прутков сказал о специалистах?

– Помню, – засмеялся я, – специалист подобен флюсу, полнота его односторонняя. А я знаю, что эрудированный человек знает все о немногом и понемногу обо всем.

– Какая-то мудреная формулировка про эрудитов, – сказала Марфа Никаноровна, – я пошла в присутствие, а вы тут осваивайтесь.

Я остался один. Чем заниматься дома, когда ты один и нет никаких средств массовой коммуникации? Никто тебе не позвонит, никто не обгадит тебя в соцсетях, которые появились в этом мире только в 1950 году, потому что весь научный и технический потенциал вместо мировой войны был направлен на развитие средств коммуникации, никто не сообщит о событиях, которые только что произошли в мире. В моем мире в 1985 году тоже не было соцсетей, но, худо-бедно, было радио и телевидение, да еще у меня была работа и к девяти часам я тоже должен был идти в присутствие с ненормированным рабочим днем, который волей начальственных лизоблюдов превращался в рабочий день без нормы. А тут еще перед моим исчезновением центральный комитет коммунистической партии принял постановление о борьбе с пьянством и алкоголизмом. Представляю, во что выльется эта борьба. Как бы кровушкой не захлебнулись от этой борьбы.

Итак, у меня есть два пути существования в этом старом и новом для меня мире.

Первый – пойти по пути революции. Найти ячейку социал-демократов, вступить в ее члены, благо я и так полноправный член КПСС, морально устойчив и идеологически выдержан, как пишут во всех характеристиках. Придется вести непримиримую борьбу за лидерство в партии, иначе зачем все это начинать. Кто у нас был в лидерах? Троцкий (Бронштейн) Лев Давидович, организатор и руководитель революции. Но тут приехали заграничные лидеры в опломбированном вагоне и перехватили революционный успех. Чем закончил Троцкий? Ледорубом по башке в сороковом году в Мексике от будущего полковника и Героя Советского Союза Рамона Меркадера. Чем закончили другие лидеры и идеологи революции? Пулей в застенках НКВД. Чем заканчивали руководители НКВД? Тем же самым. Внутрипартийная борьба штука кровавая и на нее нужна решимость довести дело борьбы до конца, чтобы вокруг не осталось ни одного конкурента и даже тех, кто может подумать о конкуренции.

Что будет потом? Потом будет работа по разложению царской армии, участвующей в Великой войне, и подзуживание либерально настроенной военной и гражданской интеллигенции на окончание войны без аннексий и контрибуций. Отречение царя и его казнь в будущем городе Свердловске. Гражданская война и разруха. В Великой войне безвозвратно потеряли почти миллион человек, зато в гражданскую повеселились на славу – десять миллионов потерь.

После Версальской конференции, поставившей точку в Великой войне, в числе проигравших оказались Германия и Россия. Весь мир просто бросил их в объятия друг другу. Потом мировой кризис в двадцать девятом году пригнал к нам американцев, которые построили нашу промышленность.

Затем начались репрессии в виде коллективизации, чисток и расстрелов среди всех слоев населения. Данные разные, но все историки склоняются к тому, что потери сопоставимы с потерями в гражданской войне с обеих сторон.

Потом Вторая великая война. Столкнулись два тирана. Один мечтал о коммунизме во всем мире, и как первый шаг – построение СССР от Лиссабона до Владивостока. В фильме про С. М. Кирова показали, как он мечтал выйти на балкон после какой-нибудь большой войны, а вокруг Советский Союз из республик так сорока. У второго тоже губа не дура – Европа от Лиссабона до границы с Азией по Уральским горам. Здесь как в борьбе сумо – кто первым толкнет своим пузом противника. Про потери во Второй войне говорить не буду – они астрономические. И состоят они из тех, кто погиб в боях с фашистами и кого расстреляли доблестные сотрудники правоохранительных органов, этих порядка двадцати пяти полнокровных дивизий.

И сейчас я спрошу у большевиков, коммунистов и националистов – вы что, хотите повторения этих жертв нашего народа, хотите повторить реки пролитой крови? Да и простой народ тоже должен задуматься над этим вопросом, прежде чем идти на выборы и поддерживать кого-то, кто кричит на всех углах, что они могут все это повторить.

Второй путь – участие в эволюционном развитии общества. Применить все свои знания и умения, чтобы не было трагедии нашего народа, чтобы страна наша расцветала, и чтобы «все флаги будут в гости к нам» не из боязни, а от авторитета и возможности чему-то поучиться у нас. А для этого мне нужно прочно легализоваться в этом обществе и стать тем, кто сможет повлиять на ход исторического процесса совсем не по тому пути, который совершили большевики.

Ладно, начнем день, а потом что-нибудь придумаем. Утро начинается с рассвета и утро офицера начинается с бритья.

Я взял теплую воду, полотенце и пошел в комнату бриться. В чашечке приготовил пену, намазал помазком лицо, это элементарно, а потом взял клинковую бритву, которая долго была в использовании и ее лезвие от заточки напоминало дугу. Меня как-то брили опасной бритвой, но та бритва была современной и в нее вставлялись половинки лезвий безопасной бритвы. В каком-то кино я видел, что опасную бритву заправляют на кожаном ремне, благо такой был в комплекте, который остался от отца Марфы Никаноровны.

Подправив на ремне опасную бритву, я приступил к процессу бритья. Натянув кожу на левой щеке, я начал сбривать выросшую за полтора суток щетину. Бритва скрипела, но сбривала волоски бороды. Потихоньку я начал приноравливаться, но в трех местах легонько порезался. Проведя рукой по лицу, я установил, что осталось немало огрехов, как у косаря, который спустя рукава косил выделенную ему делянку. Ладно, для первого раза сойдет.

Поискав перевязочные материалы, я нашел газету «Губернские ведомости» за прошедший год. Оторвав три полоски бумаги, я приложил их к местам порезов. Толстая пористая бумага прилипла и остановила кровотечение. Старый прием. Мой отец тоже брился опасной бритвой «Золинген», которую он привез из заграничной экскурсии в Германию в 1945 году, и когда были порезы после бритья, то он их заклеивал либо папиросной, либо газетной бумагой. Век живи, век учись.

Я закурил тонкую папиросу и рассмотрел коробку с папиросами. Похоже, что это дамские папиросы. На цветной коробке написано: папиросы «Дюшесъ», 20 штук, цена 6 копеек. Табачная фабрика Колобова и Петрова, С. Петербург. По углам восемь золотых медалей. В центре медальон с грудастой девушкой в платье с глубоким декольте и золотыми волосами, которая держит в руках маленький поднос с грушами. Но папиросы хороши, достаточно ароматны и не дерут горло, как самосад.

Подымливая папиросой, я взялся за газету. Последние числа 1906 года. Реклама, сообщения о получении чинов, награждении орденами, объявления о свадьбах и похоронах, получении новых колониальных товаров. На третьем листе статья корреспондента Демьяна Кривощекова «Что было и что нас ждет в будущем».

Статья была изложением событий, которые произошли в мире, и попыткой предсказать, что будет в этом, нынешнем 1907 году.

Год выдался насыщенным. Революционное движение пошло на спад.

В январе полиция разгромила Красноярскую, Гурийскую, Владивостокскую, Читинскую, Марковскую республики, разогнала Совет рабочих депутатов Баку.

В подмосковной Коломне прошло первое собрание членов Клуба любителей шахматной игры. Флигель-адъютант Джунковский утвердил Устав клуба.

В феврале в Англии спущен на воду первый дредноут.

В мае Всеобщая конфедерация труда Франции провела всеобщую забастовку промышленных рабочих с требованием установления восьмичасового рабочего дня.

В России состоялось первое заседание Первой Государственной думы Российской империи. Через месяц Дума была распущена, и большинство депутатов подписали Выборгское воззвание, призывающее к пассивному сопротивлению властям (гражданскому неповиновению), то есть не платить налоги, не ходить на военную службу и т. д.

В июле финский сейм принял Конституцию.

В ноябре вышел Указ о выходе крестьян из общины. Сейчас крестьяне могут свободно заселять пустующие территории империи.

Завершилась первая Сихотэ-Алиньская экспедиция штабс-капитана В. К. Арсеньева.

В декабре иранский шах подписал разработанную меджлисом конституцию.

В будущем 1907 году в России все будет хорошо.

Парень однозначно пропагандист, но он хорошо, хотя и кратко изложил основные события, происходившие в революционной России в 1906 году.

Глава 10

Дневное солнце осветило дом, он сразу как-то засиял и стал уютным местом прибежища для человека, который неизвестно как попал сюда и не знает, кто он такой.

Хотя, если признаться, он уже знает, кто он такой, просто не помнит имени, отчества и места жительства. Даже если бы он это помнил, то как бы это ему помогло? Его отец родился в 1922 году, а мать родилась в 1924 году. Дед родился в 1904 году и в 1907 году ему было всего три года. Кто мог подтвердить личность человека, который родится через пятьдесят три года? Никто.

По-моему, ничего искать и вспоминать не нужно. Нужно формировать личность с сегодняшнего дня. Нужно как-то заявить о себе. Но как? Думай, Вася, думай. А почему думать должен Вася, если меня зовут Олег? А Вася – это имя моего отца. Олег Васильевич. Достаточно редкое имя в России после того, «как ныне сбирался вещий Олег отмстить неразумным хазарам».

Что ты хорошо умел делать? Бренькал на гитаре вместе со своим учителем в дивизионном эстрадном оркестре. Хорошо стрелял, имел разряд по стрельбе. Получил хорошую кавалерийскую подготовку. Всем смешно, что в погранвойсках есть кавалерийские подразделения. А как по-другому охранять границу, где не то что техника, где и человек проходит с трудом? Умею фехтовать и рубить шашкой. Умею командовать взводом, ротой. Нужда заставит, смогу командовать и батальоном, а то и полком.

Следовательно, нужно подтвердить наличие военного и высшего образования, поступить на военную службу и делать карьеру. Или поступить на гражданскую службу, начиная с коллежского регистратора.

Попросим Иннокентия Петровича достать наставление по винтовке образца 1891 года, то есть винтовке капитана Мосина и пулемета Максима. Стрелял из обоих видов оружия, но в устройство не вникал. Потом нужно проштудировать уставы. А затем пойти сдавать экзамены экстерном.

Еще нужно не забывать, что в курсантские и офицерские времена баловался стишками гусарского типа. Может, это сегодня и пригодится?

В буфете в большой комнате я нашел перьевую ручку, чернильницу-проливайку с крышкой на деревянном письменном приборе и несколько листов бумаги примерно формата A4. Несколько листов были гербовыми, на просвет просвечивался государственный орел, и пара листов были простыми.

Проверив ручку, я положил бумагу на газету, чтобы просвечивающие газетные строки служили трафаретом для письма, и стал писать военно-лирические стихи, которые я помнил:

 
На бал спешу, как на свидание,
Пойдем мы с Вами в менуэте,
И знает офицерское собрание
О нашем чувственном секрете.
 
 
Судьба нас сводит ежедневно,
То мы гуляем в старом парке,
В манерах с Вами мы примерны,
Но мне от Ваших взглядов жарко.
 
 
Сегодня я пойду в атаку,
Скажу, что очень в Вас влюблен,
Есть реверс и живу в достатке,
И звездочка украсит мой погон.
 
 
И Ваш отец, советник статский,
Сам был когда-то капитаном,
Возможно, скажет он по-братски,
Что наша жизнь прекрасна в главном:
 
 
Любить и дорожить любовью
К жене, детишкам и стране —
России, Их защищать и даже кровью,
Чтобы они на свете жили.
 
 
Приду я завтра к Вам с визитом,
Мундир надену с орденами,
И Вам колечко с аметистом,
Чтобы удача была с нами.
 
 
Пусть завтра это будет завтра,
Сегодня мы летаем в танце,
Мы, как артисты из театра,
И лица наши все в румянце.
 

Олег Туманов

Получилось вроде бы неплохо. Сразу на чистовике. Единственное, не хватает ятей и прочей титы и фиты. Буду писать именно так. Кто-то же должен быть оригинальным и выступать за реформу русского языка, упрощая его для большего количества людей, желающих стать грамотными. И фамилия получилась романтическая.

Обедать не хотелось. В загнетке печи стоял чугунок со вчерашними щами. Кстати, печь я проверил, разворошил уголья и вовремя закрыл вьюшку, поэтому в доме было тепло и комфортно. Вообще, в деревянном доме живется и дышится легче.

В погребе я нашел мешок картофеля и небольшой бочонок соленых огурцов. На кухоньке видел бутылку с прованским маслом. Хорошая жареная картошка получится на ужин.

Насчет прованского масла я немного загнул. В бутылке было обыкновенное подсолнечное масло, это в старинных книгах все обязательно пользовались прованским маслом. Не забывайте, что это название оливкового масла, которое привозилось из французской провинции Прованс. А вы посмотрите и сравните цены подсолнечного и оливкового масла, в 1907 году эта разница тоже была немаленькой.

В подпечке отыскался таганок, лучина в дровяном сарае, а нажарить картошки плевое дело. Кстати, вы хоть знаете, что такое таганок и как им пользуются?

Таганок – это металлическое кольцо с тремя или четырьмя прикованными ножками. На кольцо ставится кастрюля, сковорода, казан, чугунок, а под ними из щепочек разводится костерок. И все это делается в поде русской печи. Готовится быстро и без всякой химии.

Кстати, для городских. Под – это горизонтальная поверхность в печи, на которую кладется топливо. Когда печка горит, то таганком не пользуются. Разводить таганок в поду – это хорошая мера пожарной безопасности, а так обычно таганок ставится на железный предпечек, который находится в зоне печной вытяжки.

Картошку я пожарил как раз к приходу из присутствия Марфы Никаноровны.

– Вы умеете готовить? – удивленно спросила моя хозяйка.

– Любой мужчина должен уметь готовить, на то он и охотник, – с гордостью ответил я.

Посмотрим, как у них там с мясом, и я ее угощу настоящим шашлыком или пожарю на тагане настоящие стейки.

После ужина я рассказал, как можно заработать на своем интеллекте. Стихотворение моей хозяйке понравилось.

Завтра Марфа Никаноровна отнесет мое стихотворение в редакцию газеты «Губернские ведомости», и посмотрим, что из этого получится. Лирика всегда была в цене.

Я сообщил своей хозяйке, что мое имя Олег, по батюшке Васильевич и прозвище Туманов. Она поинтересовалась, как получилось, что мои родители дали мне столь редкое в России великокняжеское имя Олег. Я сказал, что это имя как имя, не хуже других, и скоро в России будет столько Олегов, что все Иваны и Василии завидовать этому будут.

Глава 11

Я все-таки не забыл и спросил своего начальника, почему китайцев назвали ходями.

– Ходя – это искаженное китайское слово хуоцзя (huojia), то есть разбойник, – начал как всегда подробно объяснять его благородие. – Название произошло во время китайских набегов на российские поселения и крепости на колонизованных территориях вдоль рек Аргунь, Амур и Уссури.

– Действительно, разбойники, – согласился я. – Но мы им отобьем охотку нападать на исконные русские территории.

– В отношении исконности надо еще подумать, – сказал капитан. – Не так давно его превосходительство генерал-лейтенант Болховитинов Леонид Митрофанович написал большую статью под названием «Колонизация Дальнего Востока». Так что об исконности этих территорий можно говорить с натяжкой. Так и турки могут сказать, что их Стамбул и бывший Константинополь – это исконно турецкая земля, из которой пошел весь род турецкий. Не было там турок отродясь. Просто пришли кочевники, завоевали христианские земли и насадили силой ислам. Что бы вот ты, Христофор Иванович, сделал, если бы кто-то пришел в твою деревню, выгнал вас всех и сказал, что это его родовое гнездо и что его предки проживали тут бессчетное количество лет?

Я задумался над этим вопросом. Что вот мы, мужики, можем сделать против супостата, который сильнее нас? А ничего и не можем сделать, в пояс поклонимся, повинимся, типа, владей нами, батюшка, казни и милуй по своему усмотрению, а мы тебе рабами вечными будем, и еще будем благодарить за ежепятничную порку и вразумление на будущее. Примерно это вот и сказал его благородию.

– Я так и знал, – сказал господин капитан, – народ, который всю осязаемую историю провел в рабском состоянии, не может сам решать свою судьбу. Где-то я читал, что когда в Америке освободили африканских рабов и сняли с них ошейники, то многие приходили к хозяину и просили оставить им ошейники, так как без ошейников они не могут спать. Так и русский народ. Это не китайцы, которых много, но они никогда не забудут того, кто их освободил или прогнал с земель, на которых они хозяйничали сотни и тысячи лет. Поэтому они и нападали на русских поселенцев-колонизаторов. Совсем как в Северной Америке, которую колонизировали европейские переселенцы и которые уничтожили местное население – индейцев, корнями своими и обличьем напоминавших наши северные народы, дававшие отпор русским землепроходцам, то бишь завоевателям наподобие Ермака Тимофеевича с ватагою подельников. Ты вот почитай сочинения господина Фенимора Купера, который очень интересно описывал историю завоевания Америки. Возможно, что и в нашей стране найдется такой же Купер. Читал я писателя Семушкина, книга у него «Алитет уходит в горы». Как там чукчей цивилизовали и как они этому сопротивлялись. Хотя нет, подожди, это я чего-то напутал. Индейцы меня с мысли сбили. Так вот, китайцы еще отомстят нам за то, что мы отняли у них Дальний Восток. Они планировали его полностью заселить и воспользоваться всеми тамошними богатствами, а мы им дорогу и перекрыли, а у них самих неполадки в государстве их были, вот они и не смогли нам противостоять как следует. Китайский мудрец Лао-цзы сказал: «Если кто-то причинил тебе зло, не мсти. Сядь на берегу реки, и вскоре ты увидишь, как мимо тебя проплывет труп твоего врага». По этой причине мы никак не можем поворачиваться к Китаю спиной и никогда он не будет нашим другом и партнером.

Его благородие после этих слов стал задумчиво покачиваться на стуле и о чем-то думать. Наконец, он сказал:

– Слушай сюда, Христофор Иванович, ширина и длина твоих лычек будет зависеть от длины твоего языка. Я на тебе пробую новые идеи, и как только увижу понятие в твоих глазах, то считаю, что я понятно довел мысль. Мои указания записывай в тетрадь, чтобы не забыть, а о том, о чем мы говорим, забывай сразу. Хотя можешь и записать для книги воспоминаний обо мне, но только шифром. Я тебя научу, как это делать.

Я действительно собирался и дальше служить на военной службе. Должность писаря непыльная, дает доход, государственное обеспечение и возможность выслужиться, если не в офицеры, то в классные чиновники и, хотя погоны будут не военные, но титуловать будут вашим благородием. А для этого начальника своего нужно уважать и становиться незаменимым для него сотрудником.

– А я умею шифры делать, – доложил я. – В нашей церковно-приходской школе преподобный отец переписывался с учительшей из сельской школы. Мы записки носили туда и сюда, а там одни цифры. Мы подглядели, как батюшка записки пишет, и заметили, что он пишет при помощи молитвенника. Спичкой в левой руке отсчитывает количество букв от края страницы и количество строк сверху. И получалось четыре цифры. Мы переписывали записки и при помощи молитвенника по странице батюшки расшифровывали эти послания. Долго это шифровать. Короткую записку зашифровать можно, а вот длинный текст займет очень много времени.

– Ничего, – сказал его благородие, – я научу тебя более эффективному способу шифрования по методу господина Конан Дойля.