Paint it black

14. Pearl in her hair

Марина приехала на третий день уже ближе к вечеру. Мы сидели на успевшей полюбиться мне веранде и попивая пиво играли в «монополию». Самую настоящую из картонной коробки. Борис сказал, что она осталась от прежних владельцев. Флора тоже была с нами. Я успел подружиться с ней и испытывал искреннюю симпатию, но ее присутствие случалось напоминало мне о Регине. Я продиктовал Марине адрес, и мы продолжили игру.

Очень скоро мы услышали автомобильный сигнал и все вместе пошли встречать нашу гостью. Марина стояла с дорожной сумкой в руке возле калитки, а увидев нас открыла ее и пошла к нам навстречу.

– Какая милая компания. – сказала она вместо приветствия, – Я ужасно хочу пить.

Борис галантно взял ее под локоть и повел на веранду. Я подобрал брошенную Мариной сумку и пошел следом. Флору обескуражило такое явление, и она растерянно плелась позади, и я успел заметить, как насторожило ее появление новой женщины в доме, причем красивой и эффектной. Думаю, она надеялась, что Марина остановится в гостинице, но, когда та плюхнула свою дорожную сумку к нашим ногам, ее надежды испарились.

Марина схватила банку с пивом и отпив не меньше половины выдохнула.

– Теперь я готова к знакомству. – сказала она.

Я представил Бориса, Борис представил Флору, в очередной раз замявшись и так и ограничился только именем. Я заметил, что это не укрылось от Марины и понял, что волнения Флоры не так уж и беспочвенны.

– Вы прям как дети. – сказала Марина, кивнув на монополию, – Через пару лет глядишь дорастете до бутылочки на раздевание и слушаете какое-то старье.

Под старьем подразумевался Red Hot Chili Peppers, который не громко играл из стоящей неподалеку стереосистемы. Мы с Борисом едва сдерживали смех и если нас Марина забавляла, то Флора напротив совсем поникла. Она выглядела беспомощным крошечным птенчиком после дождя. Марина тоже заметила это и приблизилась к Флоре.

– Подруга, у тебя отличное тату. – сказала она, – позволь посмотреть поближе.

Не став ожидать ответа, Марина опустилась на колени и вытянула ногу Флоры.

– Очень неплохо. – сказала она, – если хочешь я могу несколько улучшить ее.

Этим Марина окончательно добила Флору. Девушка любила и гордилась своим тату, а теперь услышала, что оно оказывается недостаточно хорошее. Флора была близка к тому, чтобы заплакать. Борис наконец-то тоже заметил, что твориться с Флорой и подойдя сзади к ее стулу легонько обнял за плечи.

– Фло, родная, поверь никто не хотел тебя обидеть. – сказал он, касаясь лицом ее волос, – Марина действительно очень хороша в этом. Мой герб, это ее работа.

Обе девушки уставились на Бориса.

– Правда? – спросила Флора.

– Ну ка, покажи. – сказала Марина.

Борис поднял рукав футболки.

– Матерь Божья! – воскликнула Марина, – Это было лет десять назад.

– Девять. – уточнил Борис.

Флора немного пришла в себя, а я, наблюдая всю эту сцену понял, что я единственный у кого нет тату и мне его совсем не хотелось. И еще я подумал, что присутствие Марины сможет как-то сдвинуть застывшие отношения между Борисом и Флорой.

– Правда можешь? – спросила Флора.

– Клянусь. Если ты захочешь я сделаю это. – ответила Марина.

Обстановка разрядилась. Борис принес из дома еще одно кресло, и мы продолжили пить пиво болтая о разной чепухе и слушая то, что Марина назвала старьем. Около девяти Флора сказала, что ей надо вернуться домой. Она встала и неловко покачнулась. Ей было далеко до нас в потреблении алкоголя и несколько банок пива хорошо ее зацепили. Борис предложил ей остаться. Я видел сильные колебания в ее глазах. Видел желание броситься Борису на шею и крепко прижаться к нему. Борис тоже все это увидел и словно изменился. Он предложил отвезти ее на машине, и они покинули веранду.

– Я что-то не понимаю? – спросила Марина, когда мы остались одни. – Я думала Флора его девушка и они живут вместе.

– Знаешь, мне непросто объяснить, что с ними твориться, потому что я сам ни черта не понимаю в их отношениях. Флора последние полгода занималась хозяйством в этом доме, когда Борис сидел в инвалидном кресле.

– Вот это номер. – удивилась Марина, – Борис выглядит крепким спортивным парнем.

– Так и есть, но у него была серьезная травма и он три года не мог ходить. Борис совсем недавно снова встал на ноги. Флора успела влюбиться в него и уверен, что Борис тоже неровно к ней дышит, но по каким-то причинам ничего не происходит. Я почти уверен, что они даже не целовались.

– Ты не догадываешься почему?

– Нет, знаю одно, три года в коляске изменили его и есть еще кое-что. Мы год возили его по лучшим клиникам и в итоге врачи сошлись на том, что Борис безнадежен и никогда не сможет ходить, а он пошел. Я безумно рад видеть его на ногах и мне плевать как именно это случилось, но наверно есть какая-то причина, по которой он не торопится вернуться к прежней жизни.

Марина задумчиво похрустывала пустой пивной банкой. Я не стал ее беспокоить, а откинувшись в кресле стал любоваться закатом. Стереосистема тоже умолкла, и я не захотел ее включать. Меня на время отпустило, никто из прошлого не тревожил мой покой, и я был очень благодарен этим безмятежным минутам.

– Патрик, я хочу нарисовать Бориса и Флору.

– Я думал художники пишут. – пошутил я.

– Картины да, – улыбнулась Марина, – я хотела сделать всего лишь несколько набросков.

Мы услышали, как к дому подъехал автомобиль и вскоре появился Борис.

– Скучаем? – спросил он.

– Да. – ответила Марина, – У тебя есть что-нибудь покрепче этого детского напитка?

– Полно. – рассмеялся Борис, – Что именно изволите?

Марина на минуту задумалась.

– Мед и лимон есть?

– Да. – ответил Борис.

– Тогда идем в дом, сейчас кое-что забодяжим.

Мы перебрались на кухню. Марина осмотрелась.

– Кто тебе интерьер подбирал? – спросила она.

– Никто. – ответил Борис, – От прежних хозяев остался.

– Тогда понятно. Давай сюда мед и лимоны.

Марина сунула банку с медом мне в руки.

– Разбавь пополам с водой и грей на плите помешивая, как получится сироп поставь на лед охлаждаться. Борис найди какой-нибудь приличный бурбон, а я пока надавлю лимонного сока.

С сиропом пришлось повозиться дольше всего, но все-равно довольно скоро мы приготовили изрядное количество «золотой лихорадки» и перебрались в гостиную.

– Наслаждайтесь мальчики. – сказала Марина, плюхаясь со своим бокалом на диван.

Мы уселись в кресла по обе стороны от нее и включили телевизор. Я недолюбливал коктейли и допив свой бокал перешел на «бурбон» в чистом виде. К полуночи мы прилично набрались и стали разбредаться по комнатам. Борис показал Марине ее спальню и где находится ванна, после чего ушел спать. Я тоже забрался в постель и едва коснувшись подушки заснул.

Ночью меня разбудили крики. Я вскочил на кровати и прислушался. Кричала Марина и очень скоро понял от чего. Хорошо я не успел ворваться к ним в комнату, чтобы попытаться спасти людей, занимающихся сексом. Я взял одеяло и перебрался в гостиную. Там их почти не было слышно, но только почти. Я засунул голову под подушку и попытался заснуть. Радовало одно, что с Борисом все в порядке, а то глядя на них с Флорой я начал побаиваться, что травма повлияла на его способность к сексу. Я еще немного погнездился и задремал.

Проснулся я от того, что почувствовал чье-присутствие. Не то чтобы рядом, но неподалеку. Гостиную и столовую практически ничего не разделяло кроме небольших участков стен по краям. Я открыл глаза и осмотрелся. Флора в симпатичном фартучке хлопотала на кухне. Я залюбовался ее спортивной фигурой и милым хвостиком волос. На месте Бориса я бы давно не устоял. Этот нежный невинный цветок был готов к тому, чтобы его сорвали и сам этого хотел.

Интересно что будет если она их застукает. Наверно мне стоит сказать Борису о ее приходе, но я не успел. Он сам показался на лестнице и что удивительно он выглядел очень свежим и бодрым, чего нельзя было сказать обо мне. Он поприветствовал Флору и только потом заметил меня приютившегося на диване, чему очень удивился.

– Патрик, а ты чего здесь?

– У тебя кровать очень неудобная. – ответил я, – Привет Флора.

– Да ладно. – возразил Борис, а потом что-то сложилось в его голове. – Пойдем на веранду.

– Ага. – ответил я и укутавшись в одеяло поднялся с дивана. – Сейчас одену что-нибудь.

Я поплелся в свою комнату одеваться. Мне очень хотелось принять душ, но надо было сначала поговорить с Борисом. Марина похоже еще спала, и я не знал в чьей именно комнате. Надев шорты и футболку, я вернулся вниз. Проходя через столовую, я прихватил чашку с кофе, заботливо приготовленную Флорой.

– Спасибо. – сказал я.

Флора мило улыбнулась и поправила фартучек. В этот момент мне захотелось ее обнять и сказать что-то теплое, как дочери, что я еле сдержал себя. Было в ней столько любви и невинности и еще какой-то беспредельной преданности, что я начал понимать колебания Бориса. Будь он мерзавцем и извращенцем легко мог бы сделать из нее покорную собаченку. Сучку, которая приносила бы ему тапочки в зубах и спала на коврике возле его ног. Борис зря сомневался, я знал его много лет, и он идеально подходил Флоре. Он смог бы уберечь ее хрупкий мир и ненавязчиво подарить свой.

Я вышел на веранду. Борис занимался за одним из тренажеров. Увидев меня, он прервался и, вытерев полотенцем пот с лица, уселся со мной за столик, где его тоже ждала чашка с кофе. Думаю, он хотел поговорить о прошедшей ночи, но я никак не мог выкинуть из головы Флору. Я словно видел ее перед собой в незатейливом белом фартучке.

– Борис, береги ее, иначе этот неприветливый мир может ее раздавить.

Борис долго молчал, пытаясь понять услышанное. Конечно, он понял, что речь не о Марине, но точно не ожидал от меня чего-то подобного.

– Патрик, я не узнаю тебя. С каких пор ты стал знатоком женской натуры. Девушки всегда были для тебя только поводом для секса их внутренний мир тебя никогда не беспокоил.

– Очень многое произошло в последнее время. – ответил я.

Мое сознание и мир изменились настолько, что прежним мне уже не стать. Катарина и Рита сильно преуспели в этом, но больше всех постаралась Регина. Я никогда не смогу забыть ее наполненный любовью взгляд, когда она умирала на моих руках. Она любила меня не как брата или отца, она просто любила меня и от этого мне было жутко.

– Я пытаюсь ее беречь, наверно поэтому мы все еще не вместе. – сказал Борис.

– Ты знаешь, мне это напоминает дешевые мелодрамы.

– Как-будто ты смотрел хотя бы одну.

Мы оба рассмеялись.

– Прости дружище, что заставили тебя перебраться в гостиную. Марина меня и самого порой пугала, но это было потрясающе.

– И что тебя даже не смутило, что у тебя есть Флора? – спросил я.

– Смутило и я боюсь спалиться, но по-другому быть не могло. Я проснулся от того, что мой член был у нее во рту. Я три года без женщин, поверь это был очень веский аргумент, к тому же это всего лишь был секс ради секса и ничего более. Главное, что бы Флора не узнала, я не хочу сделать ей больно.

– Что собираешься делать? – спросил я.

– Сейчас или вообще? – уточнил Борис.

Я пожал плечами, поскольку имел ввиду все вместе.

– Думаю пойду на пробежку. Совсем не хочется видеться с Фло, по крайней мере до вечера. Ты скажи ей, что мы сегодня обойдемся без обеда, короче придумай что-нибудь, а я побежал. Вернусь наверно через час.

– Хорошо беги, я выкручусь.

Борис вышел через заднюю калитку и неспеша побежал в сторону холмов.

Допив кофе, я вернулся в столовую. Стол уже был накрыт к завтраку. Омлет с грибами, а на десерт блинчики с медом.

– Фло, похоже нам придется завтракать вдвоем. Мы вчера выпили лишнего, и Борис хочет вернуть форму, словом он на пробежке. Марина хорошо если к обеду проснется. Обеда кстати сегодня не будет, мы наверно в какой-нибудь ресторанчик поедем.

– Хорошо, тогда я буду к ужину. – ответила Флора и с трудом скрывая досаду села за стол напротив меня.

Похоже мы сильно потревожили ее привычный мир. Она наверно привыкла завтракать вместе с Борисом, наслаждаясь теми минутами, когда они были вместе. Один я, возможно, не так сильно нарушал их идиллию, но появление столь взбалмошной особы как Марина сильно ее пошатнуло.

Покончив со своей порцией омлета, Флора, не притронувшись к блинчикам заторопилась домой. Закончив с завтраком, я понял, что наконец-то смогу попасть в душ и поднялся на второй этаж.

Оказалось, что ванная комната уже занята Мариной, причем ей не пришло в голову закрыть дверь. Я так и замер на пороге смотря как она, немного отстранившись от потока воды, намыливает свою красивую увесистую грудь. Увидев меня, Марина рассмеялась.

– Не хочешь помочь? – предложила она.

– Скажи, ты реально такая потаскуха или только хочешь ей казаться? – спросил я.

Марина перестала намыливать тело и пристально посмотрела на меня.

– Ты хотел меня обидеть или пытался пошутить?

Я сел на унитаз поверх крышки.

– Прости, я просто хотел спросить. Наверно это было глупо.

– Без всякого «наверно», просто глупо. Ты знаешь слово «потаскуха» в мужском роде.

Я задумался и понял, что нет.

– Учитывая, что ты старше меня на шесть лет женщин у тебя было гораздо больше, чем у меня мужчин, поэтому сиди на своем толчке и помалкивай.

– Знаешь, мне обычно было плевать что обо мне подумают и совсем не беспокоило задену я кого-то или нет. Прости еще раз.

– Знаю. – ответила Марина, – Поэтому почти не обиделась. Кстати, таких «мисс сама невинность» как эта девчонка в шортиках почти не осталось. Я даже не знаю, что Борис будет с ней делать, но это уже его заботы. Я не собираюсь на него посягать. Мы всего лишь хорошо порахались.

Я задумчиво просидел на унитазе, пока Марина не закончила и не ушла обернутая полотенцем. Даже после этого я продолжал сидеть, пытаясь осмыслить откровения, которые давно должен был знать.

Когда я наконец смог помыться, то опять спустился в столовую. Борис все еще завтракал, а Марина, пристроившись с планшетом неподалеку делала его набросок. Мне хотелось посмотреть, что у нее получается, но я не решился побеспокоить ее, поэтому налил себе еще кофе и присел напротив Бориса.

– Какие планы? – спросил меня Борис, макая блинчик в мед.

– Мы с Патриком куда-нибудь прокатимся. – вместо меня ответила Марина.

– Здесь хорошая природа. – сказал Борис, – Лес, холмы, озеро, но сам городок мал и многим покажется скучным. Я даже не знаю, что вам посоветовать.

– На озере можно найти лодку? – спросила Марина и, положив готовый набросок возле Бориса, села на свободный стул.

– Да, на озере есть несколько лодок. – ответил Борис, рассматривая рисунок, – Не думал, что набросок может быть так хорош.

– Спасибо, можешь взять себе, лет через двадцать продашь за большие деньги.

Мы рассмеялись.

– Смейтесь, смейтесь, недотепы. – сказала Марина, – мои последние две работы ушли по сто двадцать тысяч евро каждая.

Борис едва не поперхнулся блинчиком. Я тоже немало удивился. Мне как-то в голову не приходило, что Марина пишет не только ради забавы.

– Да, в живописи мы точно недотепы, но цифры впечатляют. – сказал я.

– Патрик, я единственная ученица Берэ, в свою пору мне это помогло.

– Кто такой Берэ? – спросил Борис.

Мы с Мариной переглянулись.

– Знаешь, наверно лучше тебе справиться у гугла, – ответила Марина, – а мы, пожалуй, поедем.

– Хорошо, перед мостом поезжайте направо вдоль реки пока не доберетесь до другого моста. От него дорога ведет к озеру.

Борис проводил нас до калитки уже на ходу тыкая в смартфон в поисках Берэ. Мы уселись в авто Марины и поехали к озеру. Оказалось это совсем рядом. Минут через десять мы были на месте.

Озеро выглядело красиво и внушительно, его дальний берег граничил с холмами, а по левую сторону тянулся сосновый лес. Прямо перед нами был небольшой песчаный пляж, в дальнем конце которого мы увидели мостки с привязанными к ним лодками. Марина разулась и по кромке воды пошла к ним, я пристроился рядом.

– Очень красивое место. – сказала Марина, – Я могла бы задержаться на недельку чтобы порисовать, но боюсь подружка Бориса это не переживет. Как он умудрился найти такую наивную целомудренную особу. Я думаю, она все еще девственница и никогда не покидала этих краев.

– Это плохо? – спросил я.

– Откуда мне знать, что плохо, а что хорошо. – ответила она. – Вода отличная, я непременно искупаюсь.

Добравшись до мостков, мы забрались в одну из лодок, и я начал грести в сторону холмов.

– Патрик, ты не хочешь мне рассказать, что же все-таки произошло? – спросила Марина, когда мы уже достаточно удалились от берега.

Я продолжал неспеша грести, думая, о чем я могу ей рассказать и получалось, что очень мало. Почти все было связано с болезнью Риты и тем, что творили ее родители. Марина какое-то время ждала, внимательно рассматривая меня. Потом сказала.

– Патрик, я ценю твое умение хранить секреты, но так у нас ничего не получится. Поверни пожалуйста в сторону леса и слушай меня.

Я кивнул и повернул лодку.

– Все началось летом 99-го. Мне тогда было всего тринадцать лет. Я увидела Бертрана на набережной и подошла посмотреть на его картину. Знаешь это было нечто. До той поры я немного увлекалась живописью и у меня неплохо получалось. Пейзаж Бертрана меня словно пленил. Он совсем не был похож на те картины, что я видела прежде. Он был словно живой, мне казалось, что я запросто смогу шагнуть на полотно и продолжить свой путь. Наверно тогда я поняла, что в картине важно не то сколь тщательно она выполнена, а то какое впечатление производит. Я не могла уйти и продолжала смотреть как он добавляет новые мазки оживляя недостающие детали.

Бертран прервался и посмотрел на меня. Не знаю, что он во мне углядел, но он снял с мольберта картину и закрепил обычный лист для набросков. После этого дал мне несколько карандашей. Сначала мне хотелось бежать от страха. Не перед Бертраном, а перед тем, что мне предстояло сделать, но я нашла в себе силы начать. Моя рука была словно деревянной, казалось, что я не смогу ничего кроме невнятных каракулей и стало еще страшней, а потом я почувствовала его руку на своем плече и все изменилось. Меня перестало что-то тревожить, все словно куда-то подевалось. Я так увлеклась, что не замечала ничего вокруг, кроме листа и кусочка набережной, который я не то, что рисовала, а пыталась перенести на тот самый лист.

Когда я закончила Бертран остался доволен, а я и вовсе была в полном восторге. Я не могла поверить, что это моих рук дело. Этот рисунок я бережно храню и когда-нибудь покажу его тебе. Бертран сказал, что я снова могу прийти если захочу и я стала ходить к нему каждый день. Мы привязались друг к другу и стали проводить время не только за мольбертом. Скажу сразу, у нас ничего не было. Бертран уже тогда жил на грани и очень скоро окончательно ушел на ту сторону.

Однажды мы сидели в кафе «Береника», а у Бертрана было два излюбленных места. Второе паб «Лепрекон», но туда он меня не брал, я еще не доросла до пабов. Так вот, сидели мы в кафе, и Бертран словно решился. Он предложил мне сделать глоток из бутылки, которую постоянно таскал с собой. Я не знала, что в ней, но без колебаний отпила совсем немного. Меня словно обожгло аж до слез. Напиток чем-то напоминал «абсент», который я попробовала намного позже. Тогда кроме этого ожога я ничего не почувствовала, но, когда мы вышли на улицу весь мир показался мне четче и ярче. Как-будто у меня было плохое зрение, и я наконец одела очки и увидела, то, что раньше упускала.

Бертран, кстати, тоже сделал очередной глоток, не знаю какой по счету. С каждым днем ему становилось хуже. Он уже с трудом стал узнавать меня и наши уроки прекратились. Он одержимо продолжал рисовать несуществующую девушку с жемчугом в волосах. Когда Бертран стал совсем плох, его забрали друзья, а через три месяца он умер.

Пока я слушал историю Марины, мы почти добрались до берега.

– Давай прервемся, я хочу искупаться. – сказала Марина, – остановись вон там, где хороший заход в воду.

Когда мы причалили, Марина без стеснения разделась, и голая вошла в озеро. Я тоже не взял плавок, но на мне были пляжные шорты и я, скинув футболку присоединился к Марине. В воде было очень приятно, и я подумал, что смогу ездить сюда по утрам. Марина оказалась совсем рядом, и я отплыл, стараясь сохранить дистанцию. Я думал о том, что она рассказала и вспоминал Пьеро на машине Риты. Марине действительно передался дар Бертрана вселять жизнь в свои творения и мне, кажется, это не единственный ее дар.

Я выбрался на берег и улегся на траве. Марина вышла следом и осталась стоять возле воды подставив свое красиво тело лучам полуденного солнца. Я любовался ее фигурой. Ее попка, а особенно грудь были крупнее чем у Риты, и он была прекрасна. Тот редкий случай, когда обе подруги были красивы. Я понимал, что она не пытается дразнить меня, просто она так привыкла, не мне все-равно было неловко, потому что я хотел ее и впервые стыдился этого.

Марина повернулась ко мне собираясь что-то сказать, но увидев мое лицо, на секунду задумалась и надела трусики и футболку.

– Патрик прости, мне тоже немного не по себе. – сказала он, – я привыкла брать что хочу, но сейчас из-за Риты я в том же положении, что и ты. Мне совсем не хочется ей нагадить.

– Ты знаешь, я впервые в жизни задумался, может ли девушка быть мне другом. – сказал я.

Марина рассмеялась.

– У меня есть несколько друзей художников. Правда они геи. А так наверно ты первый. Поплыли теперь к холмам.

Я поднялся и столкнул лодку на воду.

– Поплыли подруга.

Марина продолжила свой рассказ.

– Позже, Патрик, я стала замечать, что это не все что мне досталось в тот день. Я не сразу это поняла. Я стала видеть немного больше, чем остальные, стала понимать немного больше, стала чувствовать немного больше. Мне нелегко это объяснить. Случаются какие-то вещи, события, что-то происходит и многим невдомек что и как, а для меня часто сразу все становиться очевидным. Взять нашу «мисс невинность», она поначалу была мне не интересна, собственно, и сейчас тоже, я обратила на нее внимание из-за Бориса. Она живет в своем кукольном домике и ждет прекрасного принца, который поселиться там вместе с ней.

Борис ходит вокруг этого домика и боится ее оттуда достать. Заметь «достать». Он сам не собирается в нем селиться. Я бы дала ей хорошего пинка, что бы она вылетела в реальный мир и насобирала как можно больше шишек. Тогда возможно у них что-то получится. Хотя с Борисом тоже не все так просто и мой утренний набросок это подтвердил.

Да, Парик, когда я рисую людей, я кое-что о них узнаю. Не то чтобы всю подноготную и «скелеты в шкафу», но что-то я вижу. У кого-то больше, у кого-то меньше, но каждый рисунок рассказывает мне немного о человеке. Не знаю захочешь ли ты позировать мне после этих откровений.

Мне кстати очень хочется пить, так что поворачивай обратно. Что ты за кавалер, который не прихватил даме пару банок пива?

Я рассмеялся. Мне тоже хотелось пить. Полуденное солнце припекало знатно. Я повернул лодку в сторону причала и стал грести немного быстрей.

– Ты в этот раз на другой машине, не той, что забирала нас ночью. – сказал я.

– Ты тоже. – ответила она, – Та стоит под брезентом в гараже, на ней Рита на капоте, я сейчас не могу это видеть. Я очень виновата перед ней. Я просто обязана была быть рядом с ней, а меня не было.

– Знаю, ей действительно тебя не хватало, но уверен она не сердится.

– Дело не в этом сердится или нет. Скажи она опять думает, что больна?

Я не ожидал такого вопроса и растерялся. Я даже грести перестал, бросив весла. Как Марина могла догадаться. Неужели она действительно видит и понимает больше других.

– Господи, Патрик, я не могу поверить! – воскликнула Марина, – Это – как-то связано с ее родителями?

– Марина, ты просишь слишком многое. Она твоя подруга, она должна делиться с тобой секретами, а не я. Причем заметь ее секретами.

– Да, Патрик, я понимаю. Я никогда не считала Хэтфилда убийцей. Не знаю почему, но я видела его и была в этом уверена.

– Почему ты молчала? – спросил я.

– А что мне пятнадцатилетнему подростку надо было бегать по городу и кричать «Хэтфилд не виновен» только потому, что просто это знала?

– Наверно ты права.

– Без всякого «наверно». И Нильс, и Хэтфилд они всего лишь случайные жертвы. Все дело в девушке из ювелирной лавки. Илона, я хорошо знала ее, мы часто встречались, когда рисовали на набережной. Одна из кукол в коллекции Риты поразительно на нее похожа.

– У Риты больше нет этих кукол. – сказал я.

– Что!? – воскликнула Марина, – Ты хочешь сказать?

– Да, она разнесла ее вдребезги. Я сам лично собирал обломки.

– Патрик, твою мать, я не могу в это поверить. Похоже у меня все встало на свои места, хотя выглядит очень дико.

– Да, дико и бы не хотел больше об этом говорить.

– Ладно, но ответь мне еще на один вопрос. Откуда у тебя портрет Риты?

Мы почти добрались до берега и прямо сейчас мне совсем не хотелось говорить об этом. я попросил подождать Марину до вечера, и она согласилась. Уже сидя в машине, я вспомнил, что обеда сегодня не будет и предложил поехать в какой-нибудь ресторанчик.

– Ты знаешь, – сказал я, – свою первую ночь здесь я провел в гостинице. У них очень неплохой ресторан, к тому же там прохладно и тихо.

– Предлагаешь поехать туда? – спросила Марина.

– Да, это возле железнодорожного вокзала.

– Хорошо, а почему ты остановился в гостинице?

– Я приехал вечером и не знал как Борис меня встретит. Он долгое время не хотел никого видеть из прежней жизни. – объяснил я.

– Значит ты даже не знал, что он уже не в коляске. Странно почему он не сообщил тебе, вы же друзья.

– Думаю не успел и история его выздоровления тоже очень загадочна. Родителям он придумал мифического целителя, но мне врать не стал и правды тоже не сказал.

– А я-то думала, что странности только в Серебряных Холмах случаются.

Марина остановила машину на парковке возле гостиницы, и мы зашли в ресторан. В зале действительно оказалось тихо и почти пусто, несмотря на обеденные часы. Мы уселись за столик в углу зала возле высокого окна. Марина улыбнулась.

– Отличное место. – сказала она.

К нам подошла официантка, положила возле каждого меню и извинилась за небогатый выбор. Я полистал меню и, хотя оно действительно не страдало изобилием блюда были вполне приличные и разнообразные. Я попросил мясо на ребрах и овощи гриль. Марина выбрала мясные зразы с грибами и свежие овощи. Самое удивительное, что никто из нас не заказал спиртное, а я думал, что без бутылки вина не обойдется, хотя Марина была за рулем. Вместо этого мы взяли графин брусничного морса.

– Что, думал я беспробудная алкоголичка? – съехидничала Марина.

– Что-то типа того. – сказал я.

– Да, галантности тебе не занимать и как Рита только повелась на тебя.

– Когда-нибудь она расскажет тебе историю нашего знакомства.

Говоря это, я вспомнил нашу первую встречу в лавке и внутри что-то сжалось. Я многое бы отдал, чтобы она сидела сейчас за этим столиком. От Марины не укрылось мое замешательство. Я видел, как она почти взяла меня за руку, но остановилась на полпути.

– Патрик, – сказала она, – я не меньше тебя хочу ее увидеть, но, если она этого не хочет, мы бессильны. Я звонила Конраду, у него проще что-то выпытать чем у дядюшки. Он сказал, что Рита звонила им предупредить, что с ней все в порядке и что ей какое-то время нужно побыть одной. Это все что мне удалось узнать. И как бы меня это не бесило все что я могу это только ждать.

Я ничего не ответил. Мне попросту нечего было сказать. Сейчас уже не было так паршиво, как в первые дни после бегства Риты. Я пытался привыкнуть к жизни без нее и, если честно это было даже легче, чем свыкнуться со смертью Регины. Тут у меня была хотя бы надежда, а от Регины осталась только могила и влюбленные глаза, которые преследовали меня.

До конца обеда мы не проронили ни слова, каждый был погружен в собственные мысли, а потом вышли на залитую солнцем улицу. Мне почему-то не хотелось возвращаться, и я предложил Марине прогуляться до вокзала, который был совсем рядом.

Когда мы добрались до перрона, я присел на скамейку и уставился не железнодорожные пути.

– Тебе нравятся поезда? – спросила Марина.

– Не знаю. – ответил я, – Наверно да. Они всегда знают куда идут.

– В Серебряных Холмах есть вокзал на границе города и шахтерского поселка. Когда шахты закрыли движение поездов почти прекратилось, а во вторую мировую часть путей повредилось. После войны их и вовсе разобрали оставит только возле вокзала и в тупике, где стоит старинный паровоз. Сейчас туда туристов возят. Я вот что думаю, Патрик, ты же не турист, зачем ты вообще приехал в Холмы?

– Меня девушка пригласила, я был заинтригован и приехал.

Марина ничего не сказала. Я понял, что она ждет продолжения.

– Я встречался с ней чтобы провести время, по большей части в постели. Какое-то время мы не виделись, а потом я получил от нее приглашение в Серебряные Холмы. Стоило мне приехать со мной стали происходить странные вещи, которые я до сих пор не могу понять и объяснить, а потом я встретил Риту.

– А что девушка, из-за которой ты приехал? – спросила Марина.

– Она умерла.

– Что!? – воскликнула Марина, – Я знаю только одну девушку, которая умерла в Серебряных Холмах, ту, что была с Хэтфилдом в ту ночь.

– Да это была она. Ее мать последнее время жила с Хэтфилдом. Они оба адепты «Равновесия».

А потом меня словно прорвало. Наверно я просто не мог больше держать это в себе и почему-то Марине мне было проще открыться чем Борису. Боль и отчаяние копившиеся внутри стремились вырваться наружу.

– Я спал с этой девушкой. Спал с ее матерью на пару с отцом, много лет назад, еще подростком, когда она была служанкой в нашем доме, а потом… Потом она умерла у меня на руках, потому что я затеял драку с Хэтфилдом и он пытаясь убить меня попал в нее. А когда я вез ее в больницу узнал, что она моя сестра или дочь. Узнал за несколько минут до ее смерти. Я ненавижу ее мать. Я ненавижу Хэтфилда и мечтаю убить его.

– Пиздец. – только и сказала Марина и я был полностью с ней согласен.

Я словно выдохся, рассказав ей все это, но мне действительно стало капельку легче. Марина обняла меня, и я не стал сопротивляться. Это были совсем другие объятия, как раз те, которыми я был обделен в далеком детстве. Никогда раньше я не позволял случиться чему-то подобному и мне было немного стыдно за свою слабость, поэтому я очень скоро отстранился от Марины, но был ей благодарен за этот момент, и он это почувствовала.

– Патрик, от того, что ты пустишь слезинку мне на грудь, ты не станешь менее брутальным и, поверь, я никому не расскажу.

Я улыбнулся и встал со скамейки.

– Поехали. – сказал я, – Борис наверно нас заждался.