Paint it black

– Да хочу. – ответила Рита и остановила машину.

Мы вышли на залитую солнцем улицу и неспеша пошли по ней. В этой части города я прежде не бывал и с любопытством рассматривал это место. Здесь совсем не было привычных мне магазинчиков и кафе. Эту улочку занимали мастерские. Часовая, гончарная, ювелирная, по пошиву одежды и многие другие. Рита заметила мой интерес к тому, что нас окружало и пояснила.

– Здесь квартал ремесленников. Немного дальше есть сквер с хорошим кафе и павильонами для игры в лото, шахматы и прочее. Зайдем?

– Конечно. – согласился я. – Никогда не был здесь.

– Я так и не успела показать тебе город. – сказала Рита.

– Ничего, у нас теперь много времени.

Я остановился и обнял Риту. Она все еще казалась мне хрупкой и беззащитной и наверно такой и останется до конца моей жизни, а я буду любить и беречь мою бесценную герцогиню. Я слегка отстранился чтобы заглянуть ей в глаза. Как я жил без них все это время?

– Только сначала я покажу тебе свой город. – сказал я. – Скоро я совсем окрепну и хочу поехать туда с тобой. А потом… Потом мы можем объехать с тобой весь мир.

– Патрик, я не хочу весь мир. Я хочу маленькую хижину. – Рита улыбнулась, – С каретой, малахитовой купелью и лоскутным одеялом.

Взявшись за руки, мы дошли до сквера и уселись в одну из беседок со столом для игры в шахматы. Я убрал все черные фигуры с доски.

– Моя жизнь долго была раскрашена черным. Я устал от этого. – Сказал я.

– Я тоже. – ответила Рита, – Ты хочешь, чтобы у нас был свой дом?

– Очень. Я готов устроить там фиолетово-черный будуар.

– Зачем он мне? Мне хватит уютной спальни для нас двоих. Ты смог бы жить в Серебряных Холмах, после всего что случилось? – спросила Рита.

– Не знаю. Я не думал об этом. Сейчас мне хочется уехать и подальше.

Когда мы вернулись Марины уже не было, но на столике лежал один из ее набросков. Я посмотрел что у нее получилось. Думаю, со временем она превзойдет своего учителя. Я смотрел на ее рисунок и казалось, что я сидел на крыше одного из домов и отчетливо слышал дыхание города и биение его сердца. И сейчас оно было спокойным. Город отдыхал.

Марина приезжала к нам еще несколько раз и снова уединялась с Ритой. Я никогда не пытался расспросить, о чем они говорили. Рита тоже помалкивала. Что ж у девочек свои секреты.

Последний раз Марина приехала не одна. С ней был парень, которого я сразу узнал. Наш спаситель Ларс. Он приехал за обещанной аэрографией, хотя, мне казалось, дело скорей не в ней, а в самой Марине. Мы хорошо посидели на нашем балконе, а потом все вместе отправились в «Вагонетку».

Через день мы уехали в Олбрук и пробыли там почти все лето. Рите понравился город и мой дом, и мы хорошо повели время. Она сразу приглянулась моему отцу, и он был счастлив видеть нас вместе, а потом он уехал чтобы оставить нас одних.

Иногда я все еще опасался отголосков прошлых событий, но наша жизнь протекала тихо и спокойно. Ничего потустороннего с нами не случалось. Это было самое счастливое лето в моей жизни. Были только Рита, я и наша безграничная любовь.

В конце лета мы на несколько дней вернулись в Серебряные Холмы. Нам надо было навестить наших близких. На а могиле Регины больше не было бабочек, и отец Доминик сказал, что тоже их не видел. Я положил букет линий на могильную плиту и в который раз попросил прощение у Регины и у Инги тоже. Год назад я ненавидел ее, но сейчас это прошло. Возможно, мы с отцом приложили руку к ее безумию, а за свой грех она расплатилась жизнью.

Марину мы не застали. Она снова отправилась на какую-то выставку и что удивительно вместе с Ларсом. Я очень надеялся, что у них все получится и Марина будет счастлива.

Я так и не смог связаться с Борисом, хотя очень хотел навестить его и познакомить с Ритой. Поэтому из Серебряных Холмов мы сразу поехали в Агельмут. Добрались мы поздно вечером, и я как в прошлый раз решил остановиться в гостинице. Рите очень нравились наши совместные поездки, и она с удовольствием ночевала в гостиничном номере, радуясь, как ребенок.

Наутро приехав к дому Бориса, мы поняли, что там давно никто не живет. Участок сильно зарос травой и было видно, что долгое время никто не подходил к входной двери, а окна успели покрыться слоем пыли и грязи. Дом выглядел запущенным и не приветливым. Соседи из ближайшего дома не смогли нам помочь. Кроме того, что дом пустует с прошлой осени они ничего не знали.

Мы задержались на день. Съездили на озеро, погуляли по городу и посидели на той самой скамейке на перроне вокзала. Когда мы ужинали в ресторане я вспомнил обед с Мариной и как я мечтал, чтобы Рита оказалась за этим столиком. И это случилось, моя оголодавшая герцогиня усердно работала вилкой, а я счастливый ей любовался.

Потом мы где только не были. Рита словно ожила, хватая новые впечатления и наслаждаясь нашей близостью. Вдвоем все было иначе. У нас было много всего что мы хотели подарить друг другу. Мы заново увидели мир, а когда насытились решили остановиться в том самом месте на берегу средиземного моря, где я провел зиму. Там было достаточно уединенно, чтобы сошло за хижину у реки.

В середине декабря наше уединение пришлось прервать. Рите позвонил Конрад и сообщил что дядюшка Август скончался. Мы сразу же помчались в «Плакучие Ивы».

Я в первые оказался в этом поместье и мне стали понятны восторги Риты и ее родителей от этого места. Едва мы пересекли мост и въехали в буковую аллею я словно оказался в другом мире, а время как-будто застыло тут много лет назад, в годы рождения моего «Мазерати», на котором я, не спеша катил меж вековых деревьев.

Сам особняк выглядел более чем внушительно. Его ступени ведущие к входной двери могли потягаться с «Асторией». На этих ступенях нас и ждал Конрад и приятная женщина в траурном платье, лет пятидесяти. Я пожал руку Конраду, а Рита бросилась к женщине.

– Берта, мне так жаль. – сказала она, обнимая ее.

– Да, девочка. – ответила Берта, – Я думала у нас еще годы впереди, а теперь не знаю, что делать.

Как много вокруг смертей в который раз подумал я. Когда я видел Августа он был в хорошей форме и я как и Берта считал, что он проживет еще достаточно долго. В этот раз не было сумасшедшего убийцы и бабочек, теней и прочего. Август умер в своем кабинете от сердечного приступа, но Рита потеряла еще одного близкого человека, и я очень сожалел что это случилось и скорбел вместе с ней.

Нас проводили в дом, в гостевое крыло особняка и дали возможность отдохнуть с дороги. Мы поселились в комнате, где останавливалась Рита, когда бывала здесь. Я скинул туфли и улегся на большую кровать с балдахином. Рита приоткрыла створку французского окна, чтобы впустить свежего воздуха.

– Я ничего не меняла здесь. – сказала Рита, – Это была комната родителей и возможно на этой самой кровати зачали меня и Фрэда.

Я ничего не сказал в ответ, зная, насколько больна для Риты тема детей и просто позвал ее лечь рядом. Рита заползла на кровать и устроилась возле меня.

– Я не спросил тебя тогда, но мне все еще интересно. Почему твоя бабушка не приехала на похороны Марии и Густава?

– Когда все это случилось они были в шоке. Это был серьезный удар по их репутации и карьере деда. Они сделали все чтобы об этом никто не узнал и практически порвали с собственными детьми. Они отдали им пустующее поместье в Серебряных Холмах и попросили родителей не появляться в их жизни. Даже когда умер дед, бабушка сообщила родителям только спустя месяц после похорон. Я никогда не могла понять, как может репутация и карьера быть важнее собственных детей и не простила им этого.

– Да. История вашей семьи наверно сгодилась бы для приличного романа.

– Патрик, такие романы давно никто не читает. – ответила Рита, – Я много лет продаю книги и поверь знаю о чем говорю. Раз уж зашла речь о нашей семье, мне хотелось бы рассказать о Берте, чтобы ты ненароком не задел ее. Жена Августа оказалась редкостной сучкой и к тому же бесплодной. Когда она пьяная разбилась на машине дядюшка совсем не скорбел. Ему в ту пору был сорок один год, и он не собирался вступать в повторный брак.

Упоминание о браке заставило меня прервать Риту.

– А мы? – спросил я. – Я вроде как делал тебе предложение, и ты согласилась.

– Ты хочешь этого?

– Да. Для нас это вряд ли что изменит, но я хочу, чтобы ты стала моей женой.

Рита прижалась ко мне уткнувшись лицом в грудь. Господи, как же я люблю ее. До боли и трепета, до блаженства и помрачения. Спасибо милая за то, что ты есть. Спасибо что ты рядом. Я повалил ее на спину и поцеловал в губы и это было гораздо больше, чем поцелуй. Это было то, что я хотел ей сказать, но не находил нужных слов и думаю, что Рита это понимала. Когда мы закончили она снова легла на спину и продолжила.

– Где-то через год Август наткнулся на Берту в каком-то чешском борделе. Ей было всего двадцать лет, и она очень приглянулась дяде. Он предложил ей поехать с ним, и она согласилась. Август привез ее в поместье и определил горничной, и она спала с ним, когда ему этого хотелось. Он очень щедро платил и сказал, что не будет удерживать если она захочет уйти. За несколько лет Берта накопила приличную сумму, но странным образом они успели привязаться друг к другу, и Берта осталась. Потом, когда она забеременела и родила Конрада, Август признал его как сына и жил с Бертой уже как с женой. За долгие годы она стала ему хорошей помощницей и верным другом. Я уверена, что дядя полюбил ее и думаю Берта тоже. Им было хорошо вдвоем и дядю в отличие от моих дедушки с бабушкой совсем не волновала его репутация. Я всегда любила и уважала его. Он очень много сделал для нашей семьи. Мне будет не хватать его.

Я понимал как много значил для Риты Август и само поместье. С ними было связано много событий ее в жизни. Я был рад что мне довелось оказаться в этом месте и жалел что при таких обстоятельствах. Я надеялся задержаться здесь после похорон. Меня очень заинтриговало это место, и оно было достаточно уединенным.

Похороны прошли на следующий день. Приехало достаточно много незнакомых мне людей. Деловые партнеры Августа, жители ближайшего к поместью городка для которого как выяснилось дядюшка сделал много полезного. И совсем никого из родни, кроме Берты с Конрадом и Риты. Отпевание прошло в маленькой часовне находившийся в саду поместья, а потом гроб с телом поместили в фамильный склеп позади часовни. Многие пробыли в поместье до вечера, а кое-кто остался на ночь.

На другой день когда все разъехались мы с Ритой поехали в Винсмор. Я уже привык проводить время в провинции и чувствовал себя уютно на улочках этого маленького, но древнего городка, которому как я выяснил было около шестисот лет.

– Я часто здесь бывала. – сказала Рита, – мы уехали из поместья, когда мне было два года, но каждое лето приезжали сюда. Когда Фрэда не стало мне было одиноко бродить по этим улочкам, а теперь у меня есть ты.

– Мы можем задержаться здесь подольше? Я имею ввиду поместье.

– Конечно, Патрик, мы можем жить там сколько угодно. Конрад скоро уедет, и Берта будет нам рада.

– У Августа удивительное поместье, я как будто в прошлое попал или даже другой мир.

– И мне всегда так казалось, особенно в детстве и мом родителям тоже. А внутри можно найти вещи, которым не одна сотня лет. Предки Августа обосновались тут в 1614 году. Здесь рядом есть отличная кондитерская. Идем?

Мы прожили в «Плакучих Ивах» до начала марта. Встретили там Рождество 2019 года. Отметили тридцати трехлетие Риты, на которое приезжали Марина и Ларс. Они уже долгое время жили вместе и нам было о чем поговорить и не только. С инициативы Марины мы устроили отменную попойку, затянувшуюся на два дня. Жизнь наладилась. Я собирался продать свой дом в Серебряных Холмах и вместо него купить новый для нас с Ритой где-нибудь в центре города. А в июне мы хотели обвенчаться.

17. Amen

Февраль 2018. Поместье «Плакучие Ивы»

Август прошелся по комнате и остановился позади девушки, сидящей на стуле. Он выключил все свои чувства оставив одно хладнокровие. Он должен был сделать это. Август закрыл крепкой ладонью лицо девушки прижав ее голову к себе. Она на несколько секунд замерла от внезапности случившегося, а потом отчаянно попыталась вырваться. Август еще сильнее прижал ее голову. Его рука тем временем сливалась с лицом девушки образуя единое целое. У нее уже не было сил отбиваться, она только судорожно пыталась получить глоток воздуха, но вместо этого только лишалась остатков жизненных сил, которые уже едва теплились в ней.

Август отрешенно смотрел в никуда чувствуя, пульсирующие волны и жжение в руке. Когда девушка беспомощно обмякла, его рука стала обретать былые очертания. Все еще чувствуя жжение Август отпустил девушку, и она сползла со стула к его ногам. Он опустился и прикрыл ей глаза, чтобы не видеть застывший в них ужас.

Дверь открылась и в комнату вошла Берта. Она подошла к Августу обняла его и спросила может ли чем помочь. Август ответил, что управиться сам и попросил принести бурбона и бутылку «шато латур» которое любила Рита.

Когда Берта оставила его он перетащил тело в мастерскую и уложил на верстак. Теперь ему предстояла работа над куклой, которая была только частично готова. Август дождался Берты. Откупорив обе бутылки, он прилично отпил бурбона, а потом уколол иглой безымянный палец и выдавил несколько искрящихся капель крови в бутылку с «шато латур».

Берта не ушла и все время пока Август работал над куклой сидела в кресле возле окна, готовая выполнить любую просьбу Августа. Он успел закончить до рассвета и, взвалив хрупкое тело на плечо, вышел на террасу, с которой спустился во внутренний дворик. Август отнес труп в дальний конец сада, где была вырытая заранее могила. Берта все время шла рядом, светя фонариком.

Опустив тело в яму, Август стал забрасывать ее землей, бормоча молитву. Когда все закончилось Берта сказала, что разобьет на этом месте клумбу и они вернулись в дом. Август подарил Рите еще один год жизни.

Лето 2019.

Рита умерла 2го июня, в тот месяц, когда мы собирались обвенчаться. Поначалу она держалась как могла, пытаясь скрыть от меня страшную правду, пока первый раз не упала в обморок. Мы оба поняли, как она сумела прожить лишний год. А теперь уже никто не мог ее спасти.

Последние дни ей было совсем плохо она уже не вставала с постели, но она отказалась лечь в клинику, собираясь умереть в собственном доме в моих объятиях. Марина, оставив Ларса поселилась у нас, и мы почти не отходили от Риты оставаясь с ней до самого конца. Она действительно умерла у меня на руках, перед смертью сказав, что любит и отпускает меня. С этого момента меня стала преследовать еще одна пара любящих глаз.

Я похоронил ее рядом с Фрэдом. После чего почти месяц приходил по утрам на ее могилу и подолгу сидел там, а потом до беспамятства напивался в «Лепреконе». Горожане относились ко мне с сочувствием и пониманием. Рита была их любимицей, а я героем, избавившим город от Хэтфилда. Сердобольные жители подвозили меня домой и помогали добраться до постели.

Однажды на кладбище пришла Марина. Я сидел, прислонившись спиной к камню с ангелом и был словно в тумане, который день за днем поглощал меня все больше и больше. Марина сильно ударила меня ладонью по лицу, потом взяла за волосы и ткнула носом в могильную плиту.

– Скотина! Неужели ты думаешь Рита этого хотела? Как вообще у тебя хватает совести появляться на ее могиле? Ни одна бабочка не прилетит к такому ничтожеству.

Она пнула меня ногой и ушла, а я так и остался лежать, пытаясь понять действительно ли я превратился в ничтожество. А Марина была права хотя бы в том, что я и правда не встретил здесь ни одной бабочки. Наверно я сильно провинился перед Ритой. Я вернулся домой и в этот день не поехал в «Лепрекон».

Вместо паба я стал навещать отца Доминика. Нет, я не стал религиозен, просто я знал его как человека умевшего стойко принимать все тяготы и невзгоды жизни и тоже хотел этому научиться. Он был рад помочь мне, и мы подолгу беседовали в церковном сквере или ходили в «Парк Памяти» на нашу скамейку.

Мы стали близки, и я рассказал ему многое из того, что случилось со мной в Серебряных Холмах, даже то, как на самом деле умер Хэтфилд. Священник совсем этому не удивился. Он знал довольно много и был фигурой не менее значимой чем графиня.

Графиню я тоже стал навещать. Она всегда приветливо встречала меня и сидя за чаем, мы говорили о разном, но до откровений не доходило. В тот день, когда мы были у нее вместе с Ритой было сказано достаточно, чтобы нам не пытаться ворошить прошлое.

Благодаря графине и отцу Доминику я смог смириться со смертью Риты, и чтобы окончательно вернуть себя я поехал в Олбрук. Там я и остался, раз в месяц навещая Серебряные Холмы, чтобы побывать на могилах моих девушек. Я больше не встретил ни одной бабочки. Они исчезли из моей жизни, как и многое другое. Серебряные Холмы стали обычным провинциальным городом, в котором не случалось ничего странного, во всяком случае со мной.

Я почти не бывал в нашем с Ритой доме, останавливаясь в «Астории». Он, как и в первый день, выглядел все таким же величественным и надежным. А когда я спускался по его ступеням мне часто казалось, что сейчас появится Катарина. Не знаю почему я не смог избавиться от этого ожидания, но почему-то от него мне становилось теплей. Наверно, потому что Катарина была жива и жизнь ее была успешна.

Апрель 2020.

В Голливуде Катарине было неуютно. Она чувствовала себя чужой посреди окружавших ее мишуры и блеска, которые всегда казались ей фальшивыми. Она понимала, что никогда не окажется на вершине, но ей этого и не хотелось. Ей хотелось спокойно бродить по городу, не прячась от назойливых фанатов и фотографов. Хотелось укрыться от глупой суеты и недалеких поклонников. Поэтому едва закончились съемки, она с радостью вернулась в Софию.

Зимой она побывала в Серебряных Холмах и что самое удивительное на ступенях «Астории» она тоже ждала встречи с Патриком. С тех пор как она встретила его в ней словно что-то сломалось. Жизнь перестала доставлять удовольствие, которое было прежде. Ей было обидно до слез, что все так закончилось, едва успев начаться. Не редко ей снился сон, где она снова оказывалась бабочкой, заточенной в бутыль и, каждый раз, Патрик спасал ее. Катарина так никому и не рассказала о том, что случилось с ней, когда она лежала в коме, даже Божимиру и этот кошмар теперь преследовал ее, заставляя просыпаться посреди ночи.

В гостях у графини она узнала от нее о том, что случилось в Серебряных Холмах после ее отъезда и год спустя. Она была в ужасе от того, что услышала. Катарине казалось, что это плата за долгие безмятежные годы ее родного города, но в этот раз она была слишком высока. А еще ее расстроило известие о Рите и Патрике. Наверно она должна была порадоваться за него, но вместо этого липкая горечь появилась внутри. Человек, которого она любила все это время, достался другой и пусть Рита была хорошей и милой девушкой от этого не было легче.

Снявшись в очередном фильме Божимира, Катарина поняла, что больше так не может. Ее карьера в кино потеряла для нее всякий смысл. У нее было достаточно денег чтобы на время бросить все и попытаться заново собрать себя. Только Катарина не знала, как это сделать. Еще она поняла, что имея огромное количество знакомых, по-настоящему, была близка только с Божимиром, но сейчас он ничем не мог ей помочь. Со всем что случилось ей предстояло разобраться самой.

Катарина какое-то время таскалась по клубам и барам в поисках случайных связей, но поутру не испытывала ничего кроме отвращения к себе и человеку, делившему с ней постель. Ни с кем из них ей не захотелось увидеться еще раз. Ее похождения помогли снять сексуальное напряжение, но во всем остальном стало только хуже. Катарина решила покончить с этим и уехала в Швейцарию, в Майринген, где смогла уединиться и наконец увидеть знаменитый Рейхенбахский водопад.

Поездка помогла ей. Катарина словно набиралась сил от окружавших ее красот и самого водопада. Она задержалась там надолго, до самой зимы и вдоволь накатавшись на лыжах вернулась домой. Катарине очень хотелось снова поселиться в Серебряных Холмах, но она не могла себе этого позволить, зная, что, встретив Патрика с Ритой вместе, ей будет очень больно.

В начале весны Катарина позвонила графине чтобы поздравить с юбилеем и узнала о смерти Риты. После этого разговора она заплакала. Ей было жаль Риту и еще больше Патрика и еще от того, что у нее появился шанс. Шанс, на который она даже не надеялась. Какое-то время она не могла набраться решимости отправиться в Серебряные Холмы, но кошмары, снившиеся теперь постоянно, напомнили ей, что она уже потеряла Патрика один раз.

Катарина подъезжала к городу со стороны поместья «Дикие Розы», до которого они так и не доехали тогда, почти три года назад. Когда она добралась до Собора Нафанаила Первозванного, то не могла поверить своим глазам. Возле ворот ведущих на территорию Собора стоял «Мазерати». То, что это был именно его «Мазерати» она ни секунды не сомневалась, никакого другого здесь быть не могло. Катарина остановила свою машину рядом и несколько минут сидела в тишине, слушая как колотится ее сердце.

Я не торопился уходить с кладбища. Мне некуда было спешить. Меня никто не ждал. Мои девушки ушли туда, где время не имеет смысла. Я часто навещал их и подолгу говорил с ними, а потом возвращался в свой покрашенный черным мир. Сегодня была очередь Регины. Я никогда не ходил к ним в один день, и Регина всегда была первой. Я шел на ее могилу, как только въезжал в город и приносил купленные по дороге лилии.

Я услышал шаги, и чья-то тень упала на меня. Я подумал, что это отец Доминик, случалось он присоединялся ко мне в мои скорбные визиты. Я повернул голову чтобы поприветствовать и его и слова застряли в горле. Никогда не думал, что снова увижу ее.

– Катарина? – глупо спросил я, как будто сам не видел.

– Привет, Патрик. – сказала она, – Можно я присяду?

– Конечно. – ответил я.

Катарина села на скамейку, но чуть поодаль, чтобы ненароком не коснуться меня. Она молчала, я тоже, но мне стало теплей и уютней. Такие проблески случались со мной, когда я виделся с Мариной, но это было не часто. Мы очень редко встречались с ней, потому что они с Ларсом почти не бывали дома. Я достал свою любимую флягу и, сделав глоток, протянул ее Катарине. Она не взяла ее, она ее словно не увидела. Она вообще выглядела странно и, я уверен, что едва сдерживала слезы. Я растерялся и не придумал ничего лучше, как придвинуться к ней и обнять. Катарина уткнулась лицом мне в плечо и разрыдалась.

– Патрик, почему все так? Почему столько людей умерли? Почему мы… – Катарина умолкла, но я понял, что она хотела сказать.

– Катарина, не знаю. – ответил я. – Я много раз думал, приехал бы я сюда если бы знал, чем все это обернется. Наверно это от меня не зависело. Я совсем не хотел становиться «героем», но город решил иначе, и чтобы я стал им он дал мне очень сильные личные мотивации. Или он уже тогда знал… А знаешь, сейчас все это неважно и каждый раз идя по ступеням «Астории» ждал что ты снова пройдешь мимо меня.

Катарина отстранилась от меня и посмотрела мне в глаза.

– Правда? – спросила она.

Я видел слезы, застывшие на ее лице и мне, хотелось прикоснуться к ним губами. Зарыться пальцами в ее волосах и крепко прижаться к ее жаркому телу. Я думал, что после смерти Риты, уже никогда не испытаю ничего подобного, но это случилось и я не знал, что мне делать. Катарина увидела мое замешательство и спросила.

– Чего ты боишься, Патрик? Ее? Меня? Себя?

Я задумался и понял, что боюсь совсем другого.

– Катарина, я боюсь того, что будет дальше. Девушки, которые меня любили мертвы. Я чувствую себя прокаженным.

– Вот как. И что теперь? Дай мне свою чертову фляжку.

Катарина сделала большой глоток и поперхнулась. Она жадно глотнула воздуха и поднялась со скамейки. Я видел, что она тоже растеряна и не может с этим справиться. Я не знал зачем она приехала и что собирается делать дальше, но я совсем не хотел видеть ее в таком состоянии и собирался это исправить. Я снова почувствовал в себе уверенность и силы. Как тогда, когда повстречал ее на лестнице. Я встал со скамьи и взял ее за руку.

– Идем. – сказал я, – Я собираюсь в «Асторию». Ты со мной?

– Вот как, я думала… – Катарина умолкла, подумав что собиралась сказать лишнее, но сейчас меня это не смутило.

– Да, у меня есть дом. Наш с Ритой, но я почти там не бываю. Я останавливаюсь в моем любимом номере, том самом.

Мы сели в свои машины и скоро оказались возле гостиницы. По дороге у меня было время подумать о том, что происходит. Неожиданная встреча с Катариной словно встряхнула меня, заставив задуматься о том, что меня ждет. Я понимал, что не смогу провести остаток своей жизни сидя возле могил, но ничего другого у меня не было. Не было, потому что я этого не хотел. Не хотел до сегодняшнего дня. Я думал, что Катарина забыла меня, когда вокруг нее было столько звездных красавцев, а оказалось, что нет и то, что с ней творилось на кладбище было полной неожиданностью. Я почти был уверен, что она искала встречи со мной и не мог поверить, что она думала обо мне все эти годы. Что такого нашла во мне эта девушка с афиши.

В холле гостиницы нас приветливо встретил портье. Он насколько удивился, увидев меня со спутницей, но сразу узнал Катарину и довольно сообщил, что мой номер как обычно свободен. Не спрашивая Катарину, я зарегистрировал нас обоих и заметил радостную улыбку на ее лице.

– Как много всего случилось, – сказала Катарина уже в номере, – а мне кажется, что я вышла из этой комнаты совсем недавно.

– Я очень люблю этот номер. Иногда мне казалось, что ты где-то рядом.

– Патрик, ты действительно думал обо мне? Скажи, ты хоть капельку любил меня?

– Наверно, хотя убедил себя в обратном. Ты очень быстро уехала и мне не хватало тебя. Тогда я думал, что ничего не значу для тебя и был всего лишь одним из многих на твоем пути.

– Патрик неужели ты ничего не видел? – Катарина, скинув туфли легла на кровать, ожидая что я лягу рядом.

– Видел, но это ничего не меняло. Я не мог уехать, ты не могла остаться, и мы оба не успели сказать что-то важное, чтобы изменить это.

– Патрик, ты хочешь меня? – спросила Катарина.

– Да, очень, но не могу решиться.

– Я тоже, давай просто полежим рядом. Я очень устала после долгой дороги.

Мы прижались друг к другу, и я снова ощутил близость которой так долго был лишен. Я гладил волосы Катарины, пока она не уснула в моих объятиях и вскоре заснул и сам.

Я проснулся от того, что зажегся свет и не сразу понял, что не один. Все встало на свои места, когда я увидел Катарину, сидящую на кровати. За окном уже совсем стемнело. Я потянулся к Катарине чтобы вернуть ее в кровать.

– Патрик, я очень голодна. Закажем ужин сюда или спустимся в ресторан? – Сказала она.

– А ты как хочешь? – спросил я.

– Я бы хотела в ресторане. – ответила Катарина.

– Так идем, мне тоже там будет лучше.

Мы сели за тот же столик, что в прошлый раз и молча ждали пока готовиться наш заказ. Нам много было что сказать друг другу, но у каждого были причины осторожно пользоваться словами. Я первым нарушил молчание.

– Катарина, ты надолго?

Для меня сейчас это было очень важным. Я хотел знать сколько смогу быть с ней и к чему это может привести. Катарина смотрела на меня своими пронзительными глазами и внутри меня словно мурашки прошлись от того, что я в них увидел.

– Патрик, ты так ничего и не понял. Я приехала к тебе и хочу остаться с тобой.

Я сидел ошарашенный этим известием и не знал, что ответить. А потом спросил наверно самое глупое из всего что мог.

– А как же кино?

– А что кино? Его все так же снимают, только без меня и поверь это не большая утрата для синематографа.

– Ты хочешь сказать, что… Так не должно быть. Ты очень хорошая актриса. Я посмотрел все твои фильмы.

Катарина рассмеялась.

– Что даже сериалы? – спросила она.

– Конечно. Ты можешь добиться серьезного успеха в мировом кино. У тебя…

– Патрик, хватит. – оборвала меня Катарина. – Я сделала это год назад и в первую очередь для себя, но врать не стану что ты был веской причиной для моего решения. Сейчас я больше не хочу говорить об этом.

Официантка принесла наш обильный ужин с бутылкой «Мускат Уни-Бланк» для Катарины и порцией коньяка для меня.

– Ты собираешься все это съесть? – спросил я.

– А что тебя смущает? Ты уже волнуешься за мою фигуру?

Я посмотрел на ее идеальные формы и задержавшись на груди почувствовал, что у меня началась эрекция. Это странным образом меня смутило. Катарина заметила перемену и, то, что я так и не притронулся к еде. Она пыталась понять почему это случилось и не найдя ответа спросила.

– Патрик, что с тобой?

Я все еще не мог оторвать от нее взгляд и честно ответил.

– У меня встал, как у подростка и мне почему-то неловко от этого.

Катарина расстегнула две верхних пуговицы и раздвинула блузку, так что я смог увидеть большую часть ее не прикрытой лифчиком груди включая соски. А потом я почувствовал, как ее нога босая коснулась моего члена. Она ласкала его легкими прикосновениями ступни, и я уже готов был кончить прямо в штаны. Катарина заметила это и перестала. Она застегнула блузку и продолжила ужин.

– Бедный Патрик. Никто тебя не приласкает. – дразнила меня Катарина. – Давно ты без этого?

– Второй месяц. – ответил я.

– О, да ты счастливчик! – сказала Катарина, – У меня никого не было с прошлого лета. Хотя я мастурбирую. Это считается?

– Ты серьезно? – спросил я.

– Да, давай ешь уже и пойдем прогуляемся.

После ужина мы пошли в гостиничный парк. Было около десяти вечера и далеко не мы одни совершали моцион. Нам попадались компании и пары других постояльцев и почти все они были преклонного возраста. Это заставило меня улыбнуться. А Катарина сказала.

– Ты видишь, как довольны и счастливы эти люди. Мне бы тоже хотелось быть такой в их возрасте, и чтобы за мной не следили из кустов папарацци. Поцелуй меня, у меня больше нет сил терпеть.

Я утащил Катарину с дорожки под тень деревьев и жадно впился в ее губы. Я тоже уже не мог терпеть. Я боялся, что, когда что-то такое случиться, я буду испытывать вину и стыд перед Ритой, но этого не произошло. Близость Катарины и сладость ее губ, заставили меня забыть обо всем. И еще я понял, что нам лучше поскорее вернуться в номер иначе я трахну ее прямо здесь на виду у счастливых пенсионеров.

Когда мы вернулись я набросился на Катарину и сняв с нее блузку и джинсы принялся целовать ее лицо, шею, грудь при этом пытался избавиться от своей одежды. Катарина все-таки сумела затащить меня в ванную комнату, но душ включить не успела. Я прислонил ее к стене и задрав одну ногу воткнул свой распухший член в ее мокрое лон. Она судорожно вздохнула и обхватила меня руками. Я не продержался и минуты, напомнив Катарину обильным теплым семенем. Тяжело дыша, я посмотрел ей в лицо и виновато улыбнулся.