Дорога в небо. Книга четвертая. Спокойствие космических дорог

Почему не простое окно? Станция вращается с периодом в восемь с половиной секунд! Представляете, как бы голова кружилась даже у тренированных космонавтов, на это непрерывно глядючи? Вот комп и синтезирует неподвижное изображение.

А купе, кстати, не только мое.

Еще в нем живет Александра – наша кибернетистка.

А больше на станции женщин нет.

Именно поэтому мы с ней и разместились так вольготно. Ребятам ведь по трое-четверо в каюте жить приходится. Кстати, на самом деле станция рассчитана на двадцать человек. На одно купе больше, чтобы решить половой вопрос. Ну и резерв иметь.

Я говорю: «купе-купе». Думаете, просто так? Ничего подобного! Каюты на станции очень похожи на железнодорожные купе. Ну, знаете, такие, как на старых поездах, что еще ходят по окраинным веткам. Мы на таком от Кирова до Опарино добирались в тот летний поход после девятого класса. Только размером кубрики раза в полтора больше. А так компоновка та же. Двухъярусные узкие кровати по боковым стенкам, откидной столик между ними. Из дополнительного – шкафы с раздвижными дверками. А! Еще можно свою полку-кровать закрыть спускающейся сверху шторкой-ширмочкой. Это чтобы уединиться, когда хочется.

Единственное серьезное отличие от вагона – нет окна.

Станция, помимо того, что крутится как волчок вокруг оси, еще и очень медленно вращается поперек нее. С периодом оборот в месяц.

Это для того, чтобы всегда быть повернутой к Солнцу одним боком. Как раз той стенкой, где у нормальных купе окно. Почему же его нет? Потому что Солнце – это не только источник жизни, но и жесткого рентгеновского излучения и солнечного ветра из вредоносных протонов и электронов. Поэтому никаких иллюминаторов, а слой обшивки с этой стороны усилен специальным полимером против протончиков и листовым алюминием от рентгеновских лучей.

Кстати, когда месяца через четыре мы закончим собирать каркас, мне предстоит обшивать его с одной стороны этими самыми листами. Они тонкие, всего два с половиной миллиметра, но этого достаточно, чтобы почти все злобные фотоны в металле завязли.

Да, между прочим, наши скафандры тоже с алюминиевой прослойкой. Они почти такие же, как лунные, только с движками ориентации.

Но, вот что интересно, все помещения на станции освещаются естественным солнечным светом. Для этого на внутренней части кольца установлены зеркала под углом в сорок пять градусов. А под ними настоящие стеклянные, вернее, пластиковые иллюминаторы.

Солнышко отражается прямо в них, теряя при этом весь смертоносный спектр. А пассажиры «поезда Лагранж» могут регулировать освещение с помощью поляризации и рассеивания. Сейчас в наше купе сверху льется приглушенный мягкий свет, уютный такой, как вечером в Подмосковье.

Ой, боюсь я, что замучила вас своими рассказами! Но кто еще проведет такую экскурсию, кроме меня?

Всё! Плюхаюсь на свою койку. Хорошо, что верхние полки убраны и у нас от этого еще просторнее. Моя сокамерница работает, а у меня после первой вахты заслуженный отдых.

Нет, разумеется, одними выходами в космос работа не ограничивается. Дел кроме этого целая куча. Но сейчас я имею полное право отдохнуть.

Вот только… закрываю глаза, и опять перед ними изогнутые титановые балки, болты, огромная Луна…

Надо отвлечься…

Лучше всего посмотреть что-нибудь легкое, анимэшное.

Например, «Героев», что идут на последний свой бой.

Нет, японцы полные психи! Снять такой откровенный стеб по мотивам страшных событий на Гуаме в позапрошлом году!

Ладно, размягчим мозги!

Перед сериалом идет коротенький обзор.

Молодая красивая как куколка японка рассказывает об этом шедевре:

«Анимэ вызвало шквал критики. Лейтенант императорского флота Камигава Юске даже бросил в здание студии «Дибири» три просроченных страусиных яйца.

Одна из именитейших отаку Анасатасия Берякова назвала его «остоем», а великая японская космолетчица Хана Хаякава сказала нашему корреспонденту: «***********ая *******сть, ***ть велосипедом в ***у! Такой ************кой *******ки я еще, *************ый *********ший ёжик, не видела!»

Что означает в переводе с русского-командного: «Авторы допустили ряд неточностей».

Если бы я уже не лежала на койке, то после этих слов упала бы на пол и долго каталась от хохота. Да, тетя Хана – жжет!

В общем, когда спазмы меня отпустили, включила я эту анимэшку…

Мда… Знаете, не буду я вам ее пересказывать. Сами можете посмотреть, если себя не жалко. Но это было именно то, что мне тогда требовалось.

Глава 3. Коллеги

21.07.2062

рядом со станицей Новотитаровской,

Краснодарский край, РСФСР

За окном бытовки гремел и завывал порывами ветра летний ливень. Частые вспышки молний освещали мокрые поля, смутные пятна деревьев в лесополосах, похожие на скелет доисторического животного несущие конструкции будущего комбината активной органики.

Работать на высоте при такой вот погоде было нельзя, тем более, что молнии время от времени втемяшивались в громоотвод, торчащий над строящимся сооружением. Так что бригадир монтажников-высотников разогнал своих подчиненных заниматься хозяйственными делами в вагончиках. Официально. А неофициально сказал:

– Не маячьте. Тихонько сидите в своих гаджетах, или вообще по одному ******те по своим делам, если мокнуть охота. Но чтобы все были на связи!

А сам занялся бумажной волокитой: засел за комп, корректировать график работ. Монтаж шел с опережением на три смены, так что можно сильно не переживать о сроках.

– Евгенич, зырь, что я надыбал!

В подсобку, оставляя на полу мокрые следы и разбрызгивая с дождевика капли, заглянул рослый светловолосый мужчина с аккуратной «шкиперской» бородкой. Откинул капюшон, подошел к бригадиру. Сунул ему под нос мокрый экран планшета.

Андрей Евгеньевич всем корпусом отодвинулся, дальнозорко вглядываясь в изображение – статью какого-то новостного сайта. Фотография с десятком улыбающихся молодых парней и девушек, пара абзацев текста под ней. И заголовок: «Вторая смена строителей орбитального комплекса в Лагранже».

– Коллеги, – расплылся в улыбке Евгенич. – Ну и что?

– А ты присмотрись! – Виктор, так звали молодого рабочего, растянул край фотографии, приблизив лицо невысокой черноволосой девушки – крайней справа.

– Что-то знакомое… – неуверенно сообщил бригадир.

– «Что-то знако-о-омое» – передразнил его Витя. – Сюда гляди!

Он несколькими ловкими движениями привычных к точному и тонкому труду пальцев раскрыл сбоку еще одну колонку текста: «Состав второй смены ЛаМБ: …Майя Камэнаси…»

– Вспомнил! – Евгенич хлопнул себя по лбу широкой морщинистой ладонью. – Я все не втыкал, откуда у пигалицы такая фамилия? Ну, то есть и ежу понятно было, что отец азиат какой-то. ***** себе, куда девчонку занесло! Это какая же там высотища?!

– Триста тысяч километров, – широко улыбнулся Виктор. – Кстати, я по сети пошарил и нашел на Майку кое-что. Знаешь, чья она дочка?

– Президента? – пошутил Андрей Евгеньевич.

– Круче! – хмыкнул монтажник. – Отец у нее был японским космонавтом. Но он погиб. А приемные родители – Анастасия Белякова и Игорь Мыскин.

– Те самые, что ли? – округли глаза бригадир. – Ну, тогда понятно. Ясен ***. Птица высокого полета. К нам, небось, для строчки в резюме вписалась.

Виктор выразительно покрутил пальцем у виска.

– Ты хоть сам в это веришь?

– Ну, я с ней на одной веревке не висел, – с сомненьем поскреб затылок Евгенич. – Это вы вдвоем по верхотуре лазили.

– Ага, – подтвердил Витя. – Так что это ****ешь и провокация. Классная девчонка! Веселая, смелая, романтичная.

– И как ты ее упустил?! – с подковыркой спросил старик.

– Да ну, – немного смутился мужчина. – Она тогда совсем еще мелкая была.

– Зато теперь вона какая! Небось и знаться не захочет.

– А я проверю! – решительно заявил Виктор. – Вот возьму и напишу ей!

Он исполнил свое обещание буквально через полчаса. И уже на следующий день получил ответ.

Майя не стала писать, а надиктовала видеопослание.

Виктору было неожиданно очень приятно смотреть на молодую космонавтку. Повзрослевшую, но с все теми же озорными искорками в темно-карих глазах. Девушка была искренне обрадована его письмом и вывалила на коллегу-верхолаза столько всего! Она взахлеб рассказывала о первом выходе в космос, о своенравных титановых балках, о неуклюжем скафандре, о том, как здорово летать на ранце, который «Ну почти взаправдашний космический корабль, только малёхонький!»

В общем, когда ролик закончился, Виктор еще долго сидел перед экраном и улыбался.

Глава 4. Детские шалости

07.02.2063

Умгунгундлову, Южно-Африканская Империя

Охотник Ндаба пробирался по жутко опасным джунглям. В любой момент на его спину могла прыгнуть леопардиха, а под любым кустом могла притаиться львица. Ведь всем известно, что девчонки – самые вредные создания в мире и вечно норовят испортить жизнь зулусу-охотнику!

Но на этот раз, для разнообразия, Ндабе пришлось иметь дело не со зверями, а с человеком.

С громким боевым кличем на тропу выскочил вражеский воин.

Был он, так же, как и Ндаба, иссиня-черным, лохматым и худым.

В руках воин держал жутко-страшно-опасное копье, которым не преминул ткнуть Ндабе в живот. Но ловкий охотник увернулся и огрел неприятия своим мачете.

– Ой! – вскрикнул воин и выронил копье. – Ндаба-идиот, ты что со всей дури дерешься!

– Извини, Готто, ты так на меня выпрыгнул! – без особого раскаяния заулыбался во весь белозубый рот охотник.

– Ладно, – тут же простил его вражеский воин.

Мальчишка, а ему, так же, как и охотнику Ндабе, было всего десять лет, потер ушибленное плечо и предложил: – Айда на канал! Надо рану промыть, чтобы микробы захлебнулись.

– Еще как надо! – обрадовался Ндаба.

И пацаны пробежали через маленький перелесок к протекающему в сотне метров от них Лисьему каналу. Не останавливаясь и не раздеваясь, только сдрыгнув с ног пыльные сандалеты, бултыхнулись в приятно-прохладную воду. В два гребка выплыли на середину узенького канальчика, встали по плечи в зеленоватой, слегка попахивающей болотцем воде.

– Давай, я буду хитрым крокодилом, а ты бегемотом! – предложил Ндаба.

– Давай! – легко согласился Готто и выскочил из воды.

Ндаба погрузился по самые ноздри так, что на поверхности осталась лишь кучерявая шевелюра и черные глаза. А Готто, встав на четвереньки и вихляя костлявым задом, вернулся к реке. Тощенький негритенок не слишком-то походил на бегемота, пришедшего на водопой. Но фантазия творит чудеса!

Ндаба, тихонько переставляя полусогнутые ноги и подгребая руками, подкрался к травоядному гиганту и внезапно кинулся на него, крича по-крокодильи: «Ба-ба-ба!»

Бегемот кинулся наутек, но был свален на землю и укушен в предплечье передней правой лапы.

Пацаненки переплелись в схватке, азартно вскрикивая и вполсилы мутузя друг друга, пока не скатились обратно в канал. Там они отлипли и, тяжело дыша и хихикая, выбрались обратно на бережок, растянулись на сочной летней травке. Закрыли глаза, блаженно впитывая солнечные лучи.

«Как хорошо, что я живу в таком замечательном городе!» – подумал Ндаба.

Он любил родной Умгунгундлову. Несмотря на труднопроизносимое название. Впрочем, его прежнее: Питермарицбург, было не лучше. К тому же оно напоминало о светлых временах апартеида, и в тридцатые годы, когда по всей Южно-Африканской Империи прокатилась волна переименований, было заменено на исконно зулусское название. Да, слова «светлый» и «белый» в Империи несут негативную окраску, как у европейцев «темный» и «черный».

Так вот, Ндаба любил свой город, как бы он ни назывался.

И не зря. Ну, в каком еще миллионном мегаполисе найдешь такие вот перелески и ручьи в сотне метров от своего старенького, но уютного четырехэтажного дома, на третьем этаже которого была их с мамой и отцом квартирка? А старинные краснокирпичные здания в центре? А ратушу с часовой башней? А современные офисные кварталы на западе? Ну и заводы, конечно. Но ими, заводами, в Империи, особенно ее исконной южной части, никого не удивишь. А вот чтобы при этом и природа сохранилась, это да!

Неожиданно плавное и ленивое течение мыслей мальчика прервал телефонный звонок. В кармане шорт завибрировал коммуникатор, заиграл мелодию популярного марша. Гнусавый голос зачастил реперным речитативом:

«Солнце встало над бушем,

Копья хищно блестят.

Кровью белых напьются

Сонмы смелых солдат!»

«Что же такое «сонмы»? – как обычно подумал Ндаба.

Вот который раз он говорил себе: «Надо в поисковике набить!» и забывал.

Мальчик был не силен в олукхулу-банту. Дома и с друзьями он обычно разговаривал на родном зулусском, который на новый синтетический язык был, конечно, похож, как и большинство наречий центральной и южной Африки, но все-таки не совсем. Или Ндаба на том же английском болтал. Этот «пережиток колониального прошлого» все еще служил языком межнационального общения в огромной империи, объединенной меньше двадцати лет назад из восьми с двумя половинками стран и населенной чуть ли не сотней народностей.

Но мальчику было наплевать на лингвистику.

«Интересно, – подумал он, пока выуживал из кармана мокрых шорт старенький коммуникатор, – а как эти сонмы будут пить кровь? Еще у живых врагов, как в фильме „Черный спецназ“, или будут есть пленных, как по секрету рассказывал Джори, у которого старший брат в „Диких охотниках“ служит? И какое оно на вкус – человеческое мясо?»

Такие вот добрые мысли стайкой рыбешек пронеслись в голове пацаненка, пока он вытягивал поцарапанный, с обломанным уголком, экранчик комма и вглядывался в смутное изображение.

– Будь смел, нгафамби! – важно поздоровался с Ндабой вождь рода «Мстителей ночи».

Был он на целых три года старше мальчика, вид имел серьезный, одет в мешковатую, наверное, отцовскую пустынную камуфляжку, перепоясанную армейским ремнем.

– Всегда бесстрашен, инкокели! – ответил Ндаба на приветствие.

– Объявляю сбор боевой группы! – сообщил вождь Абимбола. – через двадцать минут у школы. Пойдем на Ван Дер Брадена!

– Ясно, – деловито кивнул Ндамба. – Готто с собой взять? Он рядом.

– Да, бери, – согласился Абимбола. – Его тоже скоро в фамбилейо принимать будем. Но не в этот раз.

– А меня, значит?.. – с замиранием спросил мальчик.

– Как сегодня себя покажешь, – ухмыльнулся командир. – Все! Жду вас!

И отключил связь.

– Ура! – Ндамба подпрыгнул от радости!

Наконец-то его переведут из бойцов – «нгафамби» в разведчики – «фамбилейо»!

– Идем на дело?! – подскочил к нему Готто.

– Да! Побежали!

Йоханнес Ван Дер Браден обитал в богатом районе Медоус. Был он, конечно, не белым, но явная кровь буров у него имелась. Да и имя само о себе говорило! Владел Йоханнес небольшой обувной фабрикой, жил в двухэтажном особняке с садом и цветником.

В общем, прекрасная цель для малолетних черных нацистов.

Шестеро мальчишек собрались в квартале от его дома. Все возбужденные, приплясывающие в предвкушении приключения.

– Дер Браден укатил в Преторию, и семейство с собой взял, – сообщил Абимбола. – Наша боевая задача: проникнуть в сад, совершить акт расового самосознания и быстро сдрыстнуть, пока соседи переполох не подняли! Вперед!

Пацаны стайкой пронеслись по тихой сонной улочке, подбежали к высокому пластиковому забору. Абимбола вытащил из большой спортивной сумки резак и вручил его Ндамбе. Приказал:

– Действуй!

Паренек кивнул, переглотнул от волнения, взял во внезапно вспотевшие руки инструмент, присел и, включив горелку, плавно, но быстро сделал полукруг, расплавив пластик. Пнул ногой и вышиб вырезанную часть. Оглянулся на вождя и первым шмыгнул в дыру. Плечо зацепило за еще горячий оплавленный край. Мальчик тихонько зашипел от боли, но не остановился ни на секунду.

Следом, сопя, протиснулись остальные.

– Командуй! Сегодня твой день! – снисходительно распорядился Абимбола.

– Хорошо! – шепотом ответил Ндамба, потирая обожженное место. – Пацаны, то есть нгафамби! Дом не трогаем, чтобы сигналка не включилась! Топчем цветы, ломаем, что получится…

– И яблоки рвем! – сунулся Готто.

– И фрукты собираем! – снисходительно разрешил Абимбола, указав на свою сумку.

Малолетние расисты стайкой крыс разбежались по участку. Силенок у них были маловато, но их компенсировало неудержимое желание напакостить. За пять минут, пока не заверещала-таки охранная сигнализация, они успели сделать кучу гадостей.

– Сваливаем! – приказал Абимбола.

И хулиганы быстро шмыгнули через дыру на улицу и, хохоча, понеслись по ней.

В принципе, они могли бы и не торопиться. Полиция прибыла на место лишь через полчаса. Блюстители правопорядка смотрели сквозь пальцы на то, как молодежные отряды устраивают веселую жизнь не совсем черному населению. Главное, чтобы не переходили грань. Да и сами полицейские в детстве подобным занимались, а кое-кто из старших помнил настоящие белые погромы и даже участвовали в казнях линча, вылавливая и жестоко убивая тех глупых или нерасторопных белых, что не успели вовремя сбежать из страны. Теперь-то их в Южно-Африканской Империи совсем не осталось, и пришло время полукровок и азиатов.

А Ндамба бежал рядом с друзьями. Ему было весело и радостно от мысли, что сегодня его наконец-то переведут в фамбилейо!

Домой новоиспеченный разведчик пришел на закате.

Лучи Солнца почти горизонтально пронзали небольшую двухкомнатную квартирку на третьем этаже. Мама уютно гремела на кухне посудой. Сестренки-близняшки о чем-то болтали. Наверное, обсуждали какую еще шалость устроить завтра в детском саду.

Был бы еще дома отец…

Но он где-то на севере, в провинции Замбия. Его часть месяц назад туда перебросили. И не только его. Эшелоны с техникой и солдатами непрерывным потоком идут к границе с Танзанией. А в разговорах взрослых все чаще слышится слово «война».

– Война! – как будто откликаясь на эту мысль, воскликнула мама.

Брякнула разбившаяся тарелка. Женщина выкрутила на полную громкость телевизор:

– …продолжают стремительное наступление вглубь вражеской территории! – по-идиотски радостным голосом вещал диктор. – Танзанийские свиньи трусливо бегут, оставляя позиции, но наши черные соколы настигают их бомбовыми ударами, а доблестные танкисты втаптывают в грязь! Да, граждане великой Империи! Наконец-то свершилось! Мы принесем истинную свободу и гордость за черную расу на штыках наших солдат в оплот красно-белого режима! Впереди нас ждут великие победы!..

Мама выключила телек. Громко всхлипнула.

«Почему она так?» – удивился и обиделся на родительницу Ндамба.

Но у самого предательски засвербело в горле и навернулись слезы.

Все-таки там папа. А вдруг какой-нибудь подлый танзаниец или его хозяин эфиоп выстрелит ракетой в его танк?

Глава 5. Выступление

01.03.2062

Дэбрэ-Зэйт, Народно-Демократическая Республика Эфиопия

– «Хотим сказать спасибо вам, далеким нашим предкам», – пробубнил сосед справа, толстенький и почти черный Андрус.

Кайри распрямила плечики, высоко подняла голову и завершила:

– «Родную землю отстоим, вам обещаем крепко!»

Воспитательница Мирждам звонко похлопала в ладоши и похвалила детей:

– Молодцы! Завтра будете звездочками на празднике! Не забудьте красиво одеться. На улице холодно, так что приходите в курточках. А теперь – играть! Давайте вместе город построим!

Детвора радостно загомонила, самые деловитые и сознательные малыши потащили с полок коробки со стройматериалами: разноцветными пластмассовыми кубиками.

Кайри смотрела на эту суету с легким высокомерием, хотя, на самом деле, «маленькая принцесса» – как ее часто называл папа – не собиралась пропустить возможность возвести собственный замок.

За играми, полдником, чтением вслух книжек и смотрением мультиков прошел остаток дня.

Вечером за малышкой пришел старший брат Кристо. Помог девочке одеться. Попытался повязать на шейке шарфик, но был с негодованием отстранен от этого важного дела. Кайри сама каким-то особенно модным образом накрутила вокруг шейки теплую и мягкую полосу бежевой кашемировой ткани, повертелась перед зеркалом, что-то поправляя, и лишь после этого позволила брату взять себя за руку и вывести на улицу.

Там было ветрено и холодно.

Люди во всем мире, когда им говорят об Африке, представляют себе нещадно палящее Солнце и невыносимый зной. Но в родном городе Кайри – Дэбрэ-Зэйте – даже в середине лета градусник редко поднимался выше двадцати пяти. А зимой случались чуть ли не заморозки. Почти два километра над уровнем моря – это вам не хухры-мухры!

Вот и сейчас порывы холодного ветра норовили сдуть девочку и ее брата, трепали волосы и разлохмачивали с таким старанием повязанный шарфик.

Хорошо хоть до дома было идти совсем близко. Всего два квартала мимо одинаковых серых двенадцатиэтажек военного городка.

А вот и теплый подъезд. Не новый, но опрятный лифт и родная дверь в квартиру номер 37.

– Папа, а ты будешь завтра на празднике, да?! – щебетала Кайри за общим столом.

Семья Нэди питалась в зале небольшой трехкомнатной квартиры. За столом собирались все. И дедушка с бабушкой, и родители, и Кайри с Кристо.

– Наверное, – как-то уклончиво ответил отец, не поднимая глаз от тарелки.

– Я хочу, чтобы ты меня увидел! – капризно заявила девочка. – Я, знаешь, как хорошо стихи читаю!

– Ты у нас настоящая актриса! – с улыбкой похвалила дочку мама.

– Противная и выпендрежная, – едва слышно добавил брат.

Кайри презрительно проигнорировала это замечание.

«Ну и пусть завидует! Самого его редко хвалят! Потому что не за что!»

Учится восьмиклассник Кристо так себе, особыми талантами не блещет. Не то что она! И поет, и танцует! И читает лучше всех в группе. А еще красавица и умница! Просто радость для родителей!

Но мама с папой сегодня какие-то напряженные и невеселые. Интересно, почему? Завтра же праздник! Второе марта. Победа при Адуа! Это, когда эфиопская армия разгромила итальянцев. В садике весь месяц об этом твердили и мультсериал про мальчика-барабанщика показывали. А завтра на общегородском митинге она, Кайри, будет вместе с другими детсадовцами стихи читать. В микрофон, перед огромной толпой народа! Ну чем ни слава и признание?!

Вот только девочке очень хотелось, чтобы и папа был там.

Все-таки подполковник военно-воздушных сил. Командир стратегического бомбардировщика. Участник войны. Нет, не той древней, после которой больше полутора веков прошло, а недавней. В сорок седьмом, когда соседей из Сомали и Эритреи утихомирили и помогли им союзниками Эфиопии стать. Старший лейтенант Танэл Нэди тогда бомбил врагов на стареньком Су-35. Хорошо бомбил, так что целых два ордена получил.

«Интересно, а сейчас папа тоже будет воевать? – подумала Кайри. – может быть он потому сегодня такой?»

Уже почти месяц со всех экранов рассказывают о войне в Танзании. Злые южноафриканцы напали на союзника Эфиопии и прорываются к океану. Страна Кайри, конечно же, сразу объявила Южно-Африканской Империи войну и послала войска на подмогу друзьям. Но пока что не очень много. И стратегическую авиацию не задействовала. Но, может, пришла пора и главе семейства Нэди сесть за пульт управления грозной боевой машины?

Так и оказалось.

Когда на следующий день Кайри звонким голосом читала с трибуны стишок, ее отец уже летел на высоте в семнадцать километров.

– Цели отмечены! – громко сообщил оператор вооружений.

– Приступай! – скомандовал Танэл Нэди.

И крылатые ракеты, вывалившись из бомболюка, одна за другой устремились в сторону неприятеля.

Вскоре они вышли на маршевый режим, легко обогнав сверхзвуковой бомбардировщик, пролетели так безопасный участок и, нырнув к самой поверхности, заметались на гиперзвуке по ломаной траектории, не давая себя сбить системам ПВО.

Но техника ЮАИ тоже была на высоте. И лишь четверть ракет смогла избежать огня лазерных зениток и оглушающих импульсов систем электронной борьбы. И танковому батальону, в котором воевал Квези Нгуэви, отец Ндамбы, повезло. Смерть на этот раз не упала сверху убийственными противотанковыми кассетами.

Но война в Африке только разгоралась. И кто знает, как ее огонь опалит жителей далеких друг от друга Дэбрэ-Зэйта и Умгунгундлову?