Мистер Вуд был человеком основательным. В прошлом году он отметил свой пятидесятилетний юбилей и справедливо считал, что на данном жизненном этапе его успеху могли бы позавидовать многие.

Удачно воспользовавшись ситуацией, возникшей пятнадцать лет назад в связи с сухим законом, мистер Джон Вуд аккуратно, без фанатизма примкнул в бутлегерскому бизнесу. Он ловко маневрировал именно на той грани, на которой ты ещё не стал опасным преступником, однако и можешь позволить себе зарабатывать чуть больше, чем любой законопослушный американец.

Джон Вуд юлил, хитрил, лебезил и всегда исчезал "со всех радаров" ровно тогда, когда то было необходимо для его личной безопасности и бизнеса. Джон никогда не зарился на слишком большие деньги и оставался на положении никому неизвестного, мелкого самогонщика. Для мафии Вуд был всего лишь шестёркой, а для полиции и вовсе почти что никем, так, частичкой человеческого фона.

В общем, благодаря всему перечисленному, к тому моменту, когда власти отменили "Сухой закон", мистер Вуд уже смог сколотить неплохой капитал и, так же незаметно как проходила вся его жизнь, перебраться вместе с женой и двумя маленькими детьми из Чикаго в Нью-Йорк. И потому, когда начались массовые аресты всех крупных гангстеров и их приближённых, семья Вудов уже давным-давно преспокойно занималась скромным легальным бизнесом, торгуя кондитерскими изделиями в уютной кофейне на Манхеттене.

Пожалуй, что по некоторым меркам, богачами эту семейку назвать было нельзя, однако в то же время доходов от их легального дела было вполне достаточно для того, чтобы поручать всю необходимую работу нанятому персоналу, а самим, по большей части, заниматься благоустройством личной жизни и, что называется, не беспокоиться о будущем.

Кроме того, Джон Вуд поместил крупную часть, отмытых после бутлегерства, денег в надёжные облигации и теперь, практически при любом положении дел в стране, всегда мог рассчитывать на весьма неплохие дивиденды.

Жена Джона Вуда была моложе его на десять лет. Они познакомились, когда ему было тридцать, а ей двадцать. Эта женщина, что называется, прошла со своим муженьком огонь и воду. Делила с ним все его невзгоды и жизненные перипетии. И вот теперь, когда у нашего героя в жизни стало всё стабильно хорошо, он ни за что бы не променял эту женщину ни на какую молоденькую фифу, даже несмотря на то, что супруга за прошедшие годы весьма существенно поистаскалась в физическом смысле.

Жену Джона Вуда звали Элизабет. В свои сорок Элизабет изо всех сил старалась сохранить все важные для женщины черты привлекательности: ухаживала за кожей, держала своё тело в подтянутой форме и со вкусом одевалась. И хотя годы всё равно медленно, но верно брали своё, Элизабет даже и не думала сдаваться, регулярно обращаясь за помощью к самым дорогостоящим средствам "продления молодости" и прочего "бальзамирования".

И это её неистовое рвение в погоне за презентабельной внешностью тем более льстило мистеру Джону Вуду, ибо он, в свою очередь, всегда был "шарообразным мешком дерьма", как называл его в детсве старший брат. И надо сказать, что такая характеристика его физического образа с годами становилась всё более обоснованной и очевидной для всех окружающих.

У Джона и Элизабет было двое взрослых детей: дочь и сын. Дочь звали Изабелл (почти как мать) и в этом году ей исполнится восемнадцать. Сын – Джордж был младше сестры на два года. Дети очень уважали своего отца и любили мать. Всегда прислушивались к советам родителей и редко давали им повод для огорчений.

Вуды жили в большой квартире на десятом этаже Нью-Йоркской многоэтажки. У каждого члена семьи была своя комната, а также общая гостиная, столовая и кухня.

Лишь очень немногие простые американцы в то время могли позволить себе жить так же как Вуды, а те, кто даже и жил, чаще всего были обременены пожизненными кредитными обязательствами. Ибо в стране, в общем и целом, продолжала царить всеобщая суета и безработица.

Многострадальные граждане США ещё толком не успели оправиться от Великой депрессии, как появилась новая проблема – чёртовы япошки, напавшие однажды, рано утром, на военно-морскую базу Перл Харбор, что в штате Гавайи.

Требовалось быть крайне продуманным и хитрым человеком, дабы среди всего этого беспорядка и неразберихи не только сохранить свой финансовый достаток в стабильном виде, но и даже его преумножить, как это сделал мистер Джон Вуд.

Да, большинство жителей Америки жили намного хуже, что тут скажешь… Да, разумеется, несмотря ни на что, в эти мрачные годы заработать себе на пропитание был способен практически каждый дееспособный американец, но комфортная и даже роскошная жизнь… о нет, сэр! Кризис, есть кризис! Что для единиц прибыль, то для всех остальных всегда убыток, ничего уж тут не поделаешь…

Поздним воскресным утром семья Вудов собралась за большим обеденным столом. Негритянская прислуга старательно накрывала на стол, мистер Джон, отец семейства, водрузив на нос очки, читал газету. Элизабет чутко следила за действиями ниггеров, чтобы не дай бог, не дотронулись до готовой еды своими черномазыми пальцами. Изабелл и Джордж, как и полагается детям, опаздывали к столу.

– Дети! Идите завтракать! – в третий раз повелительно провозгласила Элизабет.

– Щас, мам!; – Уже иду, мам! – Раздалось поочерёдно из разных комнат.

– Джон, оторвись уже, наконец, от своей газеты! Ну что там такого важного может быть? – проворчала Элизабет.

– Сейчас, милая, – отозвался Джон. – Тут пишут, что Советы окончательно перешли в наступление после победы в Сталинграде.

– И что? – равнодушно спросила жена.

– А то, что часть акций из нашего портфеля надо срочно продавать. В связи с изменением положения на восточном фронте неминуемо поменяется и состояние на фондовой бирже. Я должен связаться с нашим брокером пока ситуация ещё не так очевидна. Поверь, если делать всё правильно, то к моменту, когда русские перейдут в наступление уже за пределами своих границ, будет вполне реально, как минимум, утроить наши активы.

Элизабет сделала глоток апельсинового сока.

– Хорошо, но это ведь можно сделать после завтрака? – спросила она и закричала в четвёртый раз. – Дети! Завтракать!

– Конечно, милая, – отложил в сторону газету Джон Вуд.

Брат с сестрой наконец-то послушались мать. В столовую вошли двое молодых людей. Среднего роста парень, начинающий заметно полнеть и стройная девушка с длинными прямыми волосами, ростом чуть пониже брата. Судя по всему, гены этих детей равномерно распределили привлекательность матери – дочери и безобразие отца – сыну, хотя, пожалуй, «шарообразным мешком дерьма» Вуда младшего пока ещё назвать было нельзя.

Изабелл будто птичка подлетела к отцу и поцеловала его в щёку. Дети уселись по обе стороны от родителей и протянули руки для традиционной молитвы.

Семья Вудов не была религиозной, разве что, прилежно соблюдала традиции общества, в котором жила и потому, по давно заведённой отцом привычке, делала всё, чтобы исключать любые явные проявления различий от основной массы людей.

– Поблагодарим Господа нашего за еду, что он дал, – пробормотал, склонив голову отец. – Аминь.

– Аминь, – повторили все и принялись за яичницу с беконом.

Элизабет хрустнула кусочком скорлупы и недовольно сказала:

– Эти вонючие ниггеры совсем не умеют готовить! Эй, Джо, это что такое? Кто жарил яйца сегодня?

Здоровенный негр подошёл, склонив голову:

– Простите, мэм, должно быть это моя жена.

– Жена? Какого чёрта в моей яичнице скорлупа? Она что, в первый раз готовила завтрак? Вот рассчитаю всю вашу проклятую семейку – будете знать! Последнее предупреждение тебе и иди сейчас же передай это своим… гм… «коллегам»! – брезгливо закончила она.

Негр покорно склонил голову и удалился. Элизабет продолжила, обращаясь уже к мужу:

– Ты только глянь на них Джон! Не прошло и ста лет как им дали волю, а они уже начинают качать права! Нет, ты подумай только! Найди мой дед в яичнице, которую жарил раб, скорлупу! Да я не знаю, что бы он сделал! Пожалуй, заставил бы грязного черномазого неделю жрать куриный помёт! Подумать только! Оборзевшие, мерзкие ниггеры! – возмущалась Элизабет.

– Не стоит так переживать, дорогая, – сказал Джон мягко. – Это всего лишь наши слуги. Ты же понимаешь, что негры это и не люди то, в сущности. Думаю так или иначе, а это понимают все. Милая, если тебе так хочется, я прямо сейчас выгоню их всех, но тогда нам придётся искать новых. А белых слуг сейчас заводить не стоит, сама понимаешь… они ведь стоят гораздо дороже, а нам совсем ни к чему лишнее внимание…

Он говорил вкрадчивым, монотонным голосом. Это всегда успокаивало ярость жены. Успокоило и на этот раз.

– Ладно, пёс с ними, проклятые обезьяны, – проворчала она напоследок и добавила сливок в кофе.

Какое-то время семья ела молча. Потом тишину нарушила Изабелл:

– Мам, пап, я хотела бы услышать ваше мнение ээ, по одному вопросу.

Отец посмотрел на дочь поверх очков.

– Да, милая?

– Моя подруга, Рейчел, собирается ехать в Голливуд. Там через два месяца будут пробы на новое кино, и… я хотела бы тоже попробовать стать актрисой.

Джон и Элизабет переглянулись.

– Что ж, – начал отец, – мы с мамой считаем, что это неплохая идея. Знаешь, Изабелл, ты вправе самостоятельно выбирать свой жизненный путь. Если хочешь услышать моё личное мнение, то я полагаю, что за кинематографом будущее. Я убеждён, что люди, состоявшиеся в профессии киноактёра, никогда не будут нуждаться. Это то ремесло, которое обеспечит твоё безбедное существование. Ты согласна со мной, дорогая? – обратился он жене.

– В общем да, – отозвалась Элизабет. – Однако, Изабелл, ты должна понимать, что для того чтобы стать высокооплачиваемой актрисой, необходимо быть лучшей в своём деле. Ну или одной из лучших. Посему ты должна быть готова к тому, что тебе придётся много учиться и работать. Возможно, стоит начать с игры в театре?

Изабелл чуть заметно закатила глаза, слушая поочерёдные монологи родителей:

– Разумеется, мама, я знаю, что необходимо много работать. Что касается театра, то не думаю, что в наше время это так уж необходимо. Кино появилось уже достаточно давно, к тому же Рейчел говорит, что в Голливуде, при успешном прохождении проб, для претендентов действуют полугодовые курсы актёрского мастерства.

– О, ну это уже неплохо, – сказала мать. – Ты можешь присоединиться к своей подруге, дочь, мы не возражаем.

– И помни, что при любых обстоятельствах, ты всегда можешь на нас рассчитывать, – резюмировал отец. – Здесь твой дом, а альтернативу в случае неудачи, я непременно для тебя найду.

Изабелл улыбнулась и поблагодарила родителей за тёплые слова.

Отец посмотрел на Джорджа, молча попивавшего кофе:

– Ну а ты, сын, тебе ведь скоро семнадцать. Какие мысли у тебя о твоей будущей профессии? Есть ли уже проекты?

Джордж промокнул салфеткой губы, аккуратно вытер подбородок и сказал:

– Да, сэр, я думал кое о чём.

Отец внимательно на него посмотрел.

– И? О чём же ты думал, сынок?

– Ну понимаете ээ… мои товарищи считают, что неплохо было бы записаться добровольцами в армию. Это можно делать с семнадцати лет. Вот и я…

Он осёкся под нахмуренным взором отца, мать в ужасе раскрыла рот.

– Да ты что, милый? – пролепетала Элизабет. – За что же ты хочешь нас так наказать?

– Наказать? – непонимающе переспросил Джордж.

Лицо его сделалось испуганным, он переводил взгляд с матери на отца и обратно.

– Джордж… – начала было Элизабет, но Джон Вуд остановил её властным жестом, подняв ладонь.

Отец заговорил тем же вкрадчивым голосом, которым совсем недавно так легко угомонил не в меру агрессивный расизм своей негодующей жёнушки:

– Послушай-ка сынок. Сейчас я расскажу тебе кое-что такое, о чём твои товарищи, собирающиеся в армию, совершенно точно ничего не знают. Об этом вообще, в сущности, знают лишь очень немногие. И, если угодно, это и есть то самое знание, которое приносит пользу людям на протяжении всей их жизни. Ты хочешь, например, узнать как я сколотил состояние и обеспечил безбедное существование нашей семьи на много лет вперёд?

– Да, отец, – словно загипнотизированный кивнул Джордж.

Мистер Вуд не отрывал от сына своих цепких глаз:

– Так вот что я тебе скажу, сынок. Главное знание, которое позволило мне стать тем, кто я есть, заключается в следующем: никогда не лезь на рожон. Это очень просто сделать, если на первом месте в твоей жизни стоит семья и твои родные. Ты понимаешь, о чём я?

– Нууу, наверное, эээ…

– «Наверное» – не годится, давай я объясню тебе доходчиво. Двадцать лет назад, когда вас с сестрой ещё не было на свете, я работал водителем у бандитов. Капоне, Лучиано, Мейер Лански… Ты, конечно, слышал все эти имена и в курсе, что они значат в нашей стране до сих пор. В ту пору я был молод и амбициозен, мне хотелось стать богатым и крутым, как те знаменитые гангстеры, поэтому я лез из кожи вон и всячески старался быть полезным своим боссам. Мы провозили контрабандную выпивку во время "Сухого закона", и за счёт этого стремительно богатели. Как-то раз парни, с которыми я работал, решили кинуть нашего общего босса и перейти работать к другому, потому как тот, другой предложил им больше денег и власти. Я, разумеется, тоже знал об этом деле и потому передо мной встал выбор: пойти с ними и рискнуть тем что имею, или же пойти и доложить своему боссу и тем самым рискнуть жизнью, если вдруг предательство моих коллег увенчается успехом.

Понимаешь, сын, в тот момент решал не я, а обстоятельства. К тому времени я уже встретил вашу маму и находил своё счастье, будучи рядом с ней. Я собирался жениться и создать семью, и мне было вполне достаточно того, что я уже зарабатывал. А это, должен тебе сказать, было вовсе не мало, ведь именно с тех самых заработков я и начал составлять тот капитал, на который мы теперь все благополучно живём.

Меня всё устраивало, сын, понимаешь? Я отнюдь не желал оказаться зажатым между двух огней, но ситуация, как ты понимаешь, решила за меня. Как ты думаешь, что я сделал в тот момент? Настучал боссу, или предал его?

Сын неопределённо пожал плечами.

– Не знаю, сэр.

– Я не сделал ничего, – сказал отец. – Я не пошёл ни стучать, ни предавать. Вечером я вернулся домой, рассказал всё вашей маме, поднялся на второй этаж и прыгнул в окно. Зачем я это сделал? Чтобы остаться при своём при любом раскладе. Остаться с вашей мамой. Я сломал ногу и провёл месяц в инвалидном кресле. За это время произошли большие разборки между группировками. Мой босс узнал о предательстве и убил парней, среди которых мог бы оказаться и я. Но на этом дело не закончилось, потому как вскоре в Чикаго нагрянули итальянцы и расстреляли моего бывшего босса и всю его пристяжь… понимаешь? Ты понимаешь, о чём я?

– Кажется, теперь понимаю, отец… только я не совсем пойму каким образом это может быть связано с войной…

Мистер Джон Вуд сардонически усмехнулся:

– Самым, что ни на есть, прямым, сынок, ибо война – это та же бандитская разборка, только в другом масштабе. А люди, которые там погибают – это всего лишь расходный материал. Так же, как и бандитские шестёрки, среди которых долгое время был и я. Ты и твои друзья совсем не понимаете того, что сейчас происходит в России. Очень скоро фашисты будут разбиты, и под самый конец к войне присоединится и США. Знаешь почему мы столько времени не объявляли войну Гитлеру?

– Нууу, на нас напали японцы.

Мистер Вуд грубо расхохотался.

– Сыыноок, – в растяжку начал он, – японцы атаковали только одну военную базу в Перл Харборе. А знаешь ли ты, что происходило все эти годы в Восточной Европе? Миллионы простых людей, таких как наша семья, таких как наши соседи и жители нашей страны, были убиты. Города разрушены, семьи обездолены…

– Послушай, Джон, – откашлявшись вмешалась Элизабет, – не считаешь ли ты, что это уже лишнее, здесь же в конце концов ещё и мы с Изабелл…

– О нет, милая, я не считаю, что это лишнее. И вы с дочерью должны меня послушать так же, как и сын, ибо я хочу, чтобы моя семья была в безопасности от всяких правительственных интриг. А ни что не обезопасит вас так, как владение информацией. Поэтому сейчас я прошу вас всех выслушать меня очень внимательно и по возможности понять всё то, что я скажу!

Он вопросительно посмотрел на жену и дочь.

– Ну хорошо, Джон, если ты считаешь, что всё это так важно, то пусть будет по-твоему, – согласилась Элизабет.

Мистер Вуд кивнул и продолжил:

– Я ничего не знаю и никогда не знал об истинных причинах того, что делает правительство. Я не хочу в это вмешиваться и не хочу этого знать ради своей же безопасности. Однако в одном я уверен совершенно точно: вся информация, которую передают официально в народные массы, является ложью. Так было, так есть и так будет.

Но вот, что я могу по этому поводу предположить.

Сейчас, как всем нам известно, главным злом в мире считается фашизм, но я полагаю, что совсем скоро его сменит коммунизм, и в нашей стране будет продолжаться борьба с идеями Маркса и Ленина. Но откуда же всё-таки взялся Гитлер? Ведь вся эта война никогда бы не началась, не будь у Германии денег, а их не было и им неоткуда было взяться, ибо после первой мировой войны эта страна была полностью нами раздавлена. Немцы сделались несчастными и озлобленными, в их государстве воцарилась тотальная безработица и голод. Там всё было во сто крат хуже, чем даже у нас, при нашей Великой депрессии. Достаточно было зажечь спичку, чтобы пожар народного гнева разгорелся на полную мощность. И такой спичкой стал Адольф Гитлер. А вот деньги и ресурсы для его работы предоставили ему третьи силы… зачем? Чтобы разобраться с угрозой всему миру, которую представляют собой идеи красных, ибо рабочий класс есть повсюду. И если пролетарии всего мира будут продолжать восхищаться Советами и пытаться брать с них пример, то правящему классу капиталистов вскоре придётся совсем не сладко…

Мистер Джон Вуд перевёл дух, глотнул сока и продолжил:

– Всё это большая политика и молодые люди вроде тебя, Джордж, сейчас оказываются в том же положении, что и я, когда мне пришлось выбирать между предательством и стукачеством.

– Боюсь, что я всё равно не понимаю, сэр, – сказал Джордж.

– Как и мы, – добавила Элизабет.

– Терпение, скоро вы все всё поймёте.

Он на несколько секунд задумался, обдумывая следующую часть "лекции" о большой политике, и после паузы сказал:

– Видите ли… на нас ведь никто, в сущности, и не нападал… то есть я, конечно, не имею в виду Перл Харбор, это уж, честно говоря, и не нападение вовсе, а так… больше смахивает на провокацию, предоставившую нам же основания для ведения боёв на спорных и японских островах. Поэтому под истинным нападением, я, в данном случае, подразумеваю нашу государственную целостность и безопасность простых американцев. Вы видите на улицах вражеские танки? В небе летают самолёты? Нас бомбят? В наши дома вламываются с ружьями? Нет! Нет!

И поэтому, Джордж, именно поэтому, ты и не должен вступать в ряды добровольцев, а если вдруг случится так, что в армию станут забирать насильно – я позабочусь о том, чтобы тебя чаша сия миновала. Потому как нас это всё совершенно не касается!

А вот у русских выбора нет! Хотят они того, или нет, а воевать им всем приходится именно потому, что их города бомбят, родных убивают, а земли завоёвывают. Вас же, молодых американцев, наше правительство хочет задействовать исключительно в коммерческих целях!

Элизабет поперхнулась:

– Ну это уж прям теория заговора какая-то, – сказала она.

– Угу, – мрачно ответил Джон. – Теория. Заговора. Ты лучше бы до конца дослушала.

– Правда, мама, пусть он расскажет всё до конца, – поддержала Изабелл.

– Три года, – продолжил мистер Вуд, – три года фашисты убивали советских людей и грабили советскую землю. Три года уничтожали евреев по всей восточной Европе. И все эти три года наша страна не шла на помощь русским. Почему? Почему мы идём к ним на помощь сейчас, когда всё уже всем понятно? Ещё чуть-чуть и восточный фронт будет на территории Германии, а русские покончат с Гитлером самостоятельно. Так, скажите же мне, зачем нужно наше участие теперь?

Никто не ответил.

– Наше участие теперь необходимо для нашей экономики. Если сейчас не вмешаться – репарации по итогам первой мировой войны могут быть пересмотрены, ведь победителем теперь будет Россия, а не мы! А вот если присоединиться и захватить Берлин вместе – то можно не только сохранить свои привилегии, но и преумножить их в качестве одной из стран-победительниц. Таким образом, вторая мировая война станет для США решением сразу нескольких проблем. Во-первых, красная угроза будет сильно ослаблена, а во-вторых, мы будем полноправными участниками и победителями, спасшими мир от фашизма!

В этой связи, я повторяю вам, что наш интерес в войне был и остаётся сугубо коммерческим. Не сравнивай себя с русским солдатом, Джордж! Русский солдат умирал за то, чтобы защитить свою землю и семью, а наши солдаты поедут умирать за государственный капитал! Вот в чём правда, вот в чём суровая истина!

И я повторяю тебе, сын: никогда не лезь на рожон. Учись переждать, промолчать, наблюдать. Наблюдай за тем, что делают другие, думай, анализируй, стань незаметным. Это касается и вас, дамы. Ты, Элизабет, ненавидишь чёрных, ты по-прежнему считаешь их рабами, недостойными жить рядом с белыми. Но думаешь ли ты о том, что возможна полная уравниловка? Вот так, завтра взяли и отменили любую сегрегацию, и ниггер стал твоим начальником? Что ты будешь делать тогда? Ведь ты никогда не скрывала свои расистские взгляды и это всем известно. Что ты получишь в итоге, от этой своей демонстративной ненависти?

Жена саркастически фыркнула:

– Тебя уж куда-то понесло совсем в фантасмагории, По-моему, ты сильно увлёкся.

– Нисколько! Просто я всегда думаю на два шага вперёд! Поэтому все вы сыты и живёте в достатке. Я думаю обо всех нас и держу своё мнение при себе до тех пор, пока не уверюсь в безопасности. Ты можешь сколько угодно ненавидеть негров, евреев, коммунистов, но об этом не должен знать никто! Ты не должна этого показывать никому, потому что в наше время опасным может оказаться абсолютно всё! Что если завтра в Америке произойдёт революция, а? Что станет с нашим президентом, мэром, семьями Рокфеллеров и Морганов? Их уничтожат, разорят, унизят! А что станет со мной и такими как я? Ничего! Я останусь при своём и буду продолжать вести комфортную и спокойную жизнь. А почему? Потому что я всегда остаюсь на нейтральной стороне. Я одинаково приветлив с сапожником и директором банка. Я умею находить общий язык с любым, даже самым неприятным для себя человеком. И поэтому меня, меня! – никто не ненавидит, никто меня не знает и не замечает. Я – умею жить. И хочу, чтобы в это трудное время, умели жить и вы!

Разговор был окончен. В то воскресное утро вся семья Вудов поняла своего отца. И теперь его авторитет среди домочадцев вырос до уровня семейного божества.

Джордж навсегда отказался от мыслей, связанных с армией и пошёл учиться в колледж.

Изабелл поступила на актёрские курсы в Голливуде.

А Элизабет… Элизабет купила на день Благодарения три индюшки и подарила их своим слугам неграм.